Ещё раз предупреждаю, ни тогда, ни в последствии я не вступал с пиронами в прямой диалог и не задавал им никаких конкретных вопросов, но если начинал о чём-то думать, то в моём сознании иногда появлялись очень яркие образы, объясняющие мне тот или иной аспект жизни пиронов и вампиров. Моя ненависть к вампирам заставила пиронов искать выход из сложившейся ситуации, тем более, что жрать нам в стальном контейнере, размером два с половиной метра в длину, полтора в ширину и метр двадцать в высоту, почти доверху заполненном водой, насыщенной каким-то мощным антисептиком, было нечего. Вот тут-то мне и пригодились знания полученные в университете, а затем в конструкторском бюро. В общем я, как бы предложил пиронам таким образом сбалансировать все биохимические процессы в моём организме, чтобы он смог использовать в качестве пищи то, в чём я вышел минувшей зимой из дома и они приступили к работе. Ну, а я в это время лежал на дне контейнера совершенно недвижимый, сердце моё совершало десять ударов в минуту, наблюдал каким-то внутренним зрением за тем, как из клеток моего тела то в одном, то в другом месте вырастает маленькое щупальце с крохотным ртом и ест одежду.
Так прошло несколько лет и всё это время я думал, как выбраться из своего железного склепа. Разговаривая с Иваном, так звали моего фронтового друга, я узнал, какой будет строящаяся атомная электростанция и даже её примерную планировку. Ну, а когда атомный реактор начал работать и через фундамент от него пошел пусть слабый, но всё же довольно чувствительный поток нейтронов, я сразу же понял, что меня погребли прямо под ним. Вот ту-то мне повезло не знаю в какой уже раз. Любое ионизирующее излучение, начиная с ультрафиолетового, достаточной мощности, смертельно губительно для пиронов, но мои-то спасители к этому времени давно уже переродились. В общем случилось так, что слабый поток нейтронов подействовал на них весьма благотворно и в первую очередь это выразилось в том, что они резко сократили потребление моих, а не чужих, лейкоцитов и эритроцитов. Заодно они в который уже раз принялись преобразовывать мой организм, так и не ставший до конца вампирским, но зато чрезвычайно живучим и выносливым.
Наблюдая за их работой, не знаю как, но я научился, словно бы видеть не то что каждый внутренний орган своего тела, но и чуть ли не отдельные клетки. Более того, я научился его видоизменять. Не сам, конечно, но отдавая чёткий мысленный приказ пиронам, заодно объясняя, зачем это нужно сделать. Так мне пришла в голову мысль превратиться в крота и выбраться наружу, ведь что ни говори, но в почве, даже в самой плотной, есть воздух, а также вода и поэтому не всё так плохо, как мне уже стало казаться. Однако, наступил одна тысяча девятьсот восемьдесят шестой год и тот печальный день двадцать шестого апреля, когда в один час двадцать три минуты взорвался реактор четвёртого энергоблока. Лично я ничего, кроме весьма ощутимого толчка, не ощутил. Правда, поток нейтронов в момент взрыва увеличился, но не смертельно для пиронов, что я сразу же почувствовал. Даже наоборот, им понравился этот освежающий "душ", хотя я пришел в ужас, поняв, что в тот момент творилось снаружи.
Прекрасно зная, что там происходит, я сразу же раздумал превращаться в крота и решил подождать. От моей одежды к тому времени мало что осталось и я лежал в своём склепе, заполненном водой, в одном тёплом егерском белье, пробитом множеством дырок пятимиллиметрового диаметра и доедал воротник дублёнки и свои бурки. В правой руке я сжимал своё единственное оружие, тяжелый, большой портсигар, прогнутый пулей из "Макарова". Ну, а вскоре я стал слышать шум и вибрацию, где-то совсем неподалёку пробивали туннель под фундаментом, чтобы проникнуть в зал реактора. В тот момент я понял, что медлить нельзя и принялся за работу. Сталь контейнера оказалась не такой уж и толстой, а силы мои были уже совсем не те, что раньше, и потому я быстро прорезал в нём дыру, нацелившись туда, откуда доносился шум подземных работ, и вскоре, зажав портсигар зубами, стал копать землю руками, на которых вырастил когти, увеличив толщину пальцев, свой собственный тоннель.
Менее, чем за сутки, к тому времени я уже научился довольно точно определять время, мне удалось прорыть тоннель к тому тоннелю, который пробивали ликвидаторы, чертовски мужественные люди. Вот тут-то действительно стало "горячо", но мои пироны держались молодцом и даже не собирались вспыхивать. Вскоре я проделал отверстие и стал наблюдать за тем, как идёт ход работ. На это у меня ушло почти двое суток. Увы, но я прекрасно понимал, что в том виде, в котором я вылезу, мне лучше никому не попадаться никому на глаза. В конце концов, улучив момент, когда в тоннеле никого не было, я выбрался из своей норы и бегом бросился туда, откуда в него приходили люди. Худой, лысый, грязный и, наверное, страшный, как чёрт, я всё же сумел незаметно выбраться из тоннеля и вскоре смог одеться в чей-то белый комбинезон и сапоги. Надев на голову шахтёрскую каску и респиратор, я вышел из опасной зоны поздней ночью и сразу же бросился к каналу, чтобы покинуть АЭС под водой.
К счастью мне удалось сделать это незаметно и вскоре, переплыв под водой пруд-охладитель, я вынырнул, огляделся вокруг, мои глаза могли к тому времени видеть ночью ничуть не хуже, чем днём, и, вылетев из воды, перелетел через ограждение, нырнул в Припять и поплыл под водой вверх по течению, к городу. Пробегая по территории АЭС, я уже понял, каковы масштабы аварии и осознавал, что вся местность вокруг заражена продуктами распада. Лично мне радиация уже не могла ничем повредить, разве что очень сильная, ведь я мог довольно быстро очистить от неё организм, но мне в тот момент срочно требовалась одежда, о документах и говорить нечего, а так же еда. Впрочем, с едой дело как раз обстояло просто, она плавала в реке и уже очень скоро я, восстановив свой желудок и кишечный тракт, вволю наелся сырой рыбы, пусть и зараженной радиацией. Через несколько часов я добрался до города Припять и вскоре понял, что зря пробирался туда. По городу ездили патрули. Махнув на всё рукой, я снова нырнул в реку и поплыл вниз по течению.
Через неделю я добрался под водой до Киева и, пользуясь своими вампирскими способностями, раздобыл кое-какую одежду и даже отобрал, пользуясь гипнозом, у одного приезжего парня паспорт. Так я стал, на некоторое время, Виктором Бойцовым, поселился на чердаке дома, стоящего на окраине Киева, и стал думать, как жить дальше. Позвонив домой, в Москву, я узнал, что моя жена умерла. Детей у нас не было, а родителей я похоронил ещё в своей прежней жизни. В общем у меня к тому времени не осталось никого из родных, а являться к друзьям и рассказывать им, что со мной произошло, мне как-то не очень хотелось. В то время все мои мысли сводились только к одному, - убивать вампиров. Сказать это легко, но очень трудно сделать. Хотя я и знал о жизни вампиров достаточно много, никакой конкретной, точной информации всё же не имел. К тому же я уже выяснил, что не чувствую голоса крови, по которому все вампиры легко находят друг друга, да, оно и понятно, ведь в моём теле жила совершенно особая колония пиронов новой генерации.
Тем не менее ни о чём другом, как об охоте на вампиров, я в те дни даже и не помышлял, вот только охотник из меня оказался паршивый. Поэтому я решил вернуться в Москву и чтобы заработать денег, пошел разгружать вагоны. В Советском Союзе в это время началась перестройка, но мне она была до лампочки. Все мои мысли занимали одни только вампиры. Можно сказать, я из-за них просто тронулся умом. Поработав на товарной станции несколько месяцев, я немного приоделся, купил самый дешевый билет, сел в общий вагон и поехал в свой родной город даже не зная, как мне там закрепиться. Раньше в моей жизни всё было простым и ясным, я всегда знал, что со мной будет завтра, послезавтра и через год. Теперь же всё изменилось, я, словно бы выпал из жизни, и, если честно, растерялся и не знал, что делать. Хотя если честно, мне было отчего впасть в уныние.
Приехав на Киевский вокзал, я целый час бродил по нему, как неприкаянный. Только войдя в метро, я машинально поехал к себе домой и лишь выйдя на "Павелецкой", понял, что у меня больше нет дома, хотя ноги и понесли меня к нему. Эта мысль, а ещё то, что я, вдруг, очень остро осознал своё одиночество, повергла меня чуть ли не в ужас. Как жить дальше? А ещё в моей памяти всплыли лица, а точнее, холёные рожи Изоиллы, Сервена и Генуара, отчего моё лицо так исказила гримаса ненависти, что от меня стали шарахаться люди. Нужно сказать, что к тому времени лицо моё довольно сильно изменилось, ведь я подогнал его к фотографии, вклеенной в паспорт, выданный в далёкой Инте Виктору Бойцову. Опять-таки ради придания паспорту вящей подлинности, на вид мне было не более тридцати двух лет, вот только ростом я был на полголовы выше реального Виктора Бойцова, отработавшего два месяца на ликвидации последствий аварии и возвращавшегося домой.
Вспомнив про эту троицу, я жутко разозлился, дошел до ближайшей столовой, в Москву мой поезд приехал утром, заставил весь поднос общепитовской стряпнёй, сел за столик в самом дальнем углу, и принялся с мрачным видом поглощать пищу. К тому времени мне давно уже было всё равно, что я ем. Лишь бы еда оказалась хотя бы минимально пригодной для желудка. Всё равно он мог переварить всё, что угодно, и никакие яды мне теперь стали не страшны. Ко мне подсел какой-то мужчина, как-то странно улыбнулся и спросил:
- Что, недавно откинулся?
Бросив на него быстрый взгляд, я сразу же почувствовал, что передо мной вор. Вспомнив о том, что вампиры контролируют криминальные элементы, я слегка улыбнулся и ответил:
- Дядя, откинулся я уже давно, ещё пять лет назад, а сейчас еду домой из Чернобыля. - Вор, услышав это, отшатнулся, а я коротко хохотнул и спросил - Что, боишься заразиться? Не бойся, дядя, радиация это тебе не сифон и не грипп, ею нельзя заразиться вот так, запросто, через рукопожатие. Да, и дозу я хватил так себе, детскую, не то что некоторые идиоты.
Вор от моих слов, подкреплённых пристальным взглядом, быстро успокоился и спросил:
- Ну, и откуда ты откинулся, брателла? Хаза, башли нужны?
- С башлями у меня всё нормально, дядя, - ответил я вору с насмешливой улыбкой, - а вот перекинуться пару деньков не помешало бы, но ты учти, я завязал. Нет перспектив. Так что я посмотрю на столицу и домой, в Инту подамся.
Вор цыкнул зубом и заметил осклабившись:
- Это ты зря говоришь, если голова работает, перспективы есть всегда. Особенно сейчас, когда Горбач перестройку затеял. Если хочешь, могу тебе их обрисовать. Мне сейчас как раз нужен надёжный парень, которого муровцы не знают. Можно сорвать хороший куш, причём чисто, без мокрухи. Что скажешь?
Несколько минут я молча ел тройную порцию свиной поджарки с картофельным пюре, словно обдумывая его слова, не забывая про двойной салат "Столичный", после чего спросил:
- Что нужно будет сделать?
Вор наклонился и с улыбкой сказал:
- Я тебя уже почти час пасу, ещё с Киевского вокзала за тобой иду. Парень ты, как я погляжу, на вид ловкий, и, главное худой, да, и силой, похоже, тебя бог не обидел.
Ещё на фронте, в сорок четвёртом, я познакомился с несколькими уголовниками, а потому немного разбирался в воровских делах. Усмехнувшись, я спросил:
- Что, в Москве свои форточники перевелись? Вот уж никогда бы не подумал. Такой знатный город и нет форточников.
Вор кивнул и с готовностью пояснил:
- Нет, их в первопрестольной хватает. Просто та фатера, которую я присмотрел, принадлежит одному подпольному ювелиру и чёрт его знает, кто он такой, но только рыжья и брюликов у него, хоть завались. Ювелир этот имеет мохнатую лапу на белом телефоне, а потому сразу же к ментам помчится и те всю Москву на уши поставят, а лезть нужно именно через окно, так что всех форточников они первым делом и заметут.
Вы, наверное, спросите, с чего это тот вор, подсевший ко мне в столовой на Садовом кольце, так разговорился? Ну, я вам так отвечу, даже перед новорожденным вампиром, ещё не умеющем читать кровь, не говоря уже о том, чтобы идти по её линии, мигом разговорится даже какой-нибудь супершпион, способный обмануть любой детектор лжи и противостоять самой современной сыворотке правды. Вот потому-то вор, положивший на меня глаз, сразу же выложил мне всё. Я ему просто приказал это сделать. Пристально посмотрев на него, я спросил вполголоса:
- Сигнализация есть?
Вор тут же со вздохом признался:
- Есть, но если изловчиться и пролезть через форточку на кухне, то в фатеру можно войти без лишнего шума. Надо только дождаться, когда ювелир в Питер поедет, за товаром.
Честно говоря, идея ограбить подпольного миллионера, тем более ювелира, мне сразу же понравилась, но меня интересовало, что из этого выйдет в денежном выражении и я спросил:
- Ладно, допустим я выгреб рыжьё и брюлики из хаты твоего ювелира. А дальше что? Куда мы добро сбагрим?
Вор усмехнулся и ответил:
- С этим проблем не будет. Есть у меня подход к одному барыге. Он готов купить всё, что я ему принесу и заплатить этими, как их, баксами. - Увидев удивление на моё лицо, он с улыбкой объяснил, понижая голос с просто тихого, до шепота - Ну, долларами. Хотя статью и не отменили, сейчас за них уже не сажают и один надёжны человечек мне говорил, что их и у нас будут тоже продавать, хотя и не всем. Перестройка. Ну, а с баксами можно и за кордон майнуть, но мне и здесь хорошо. Так что ты мне скажешь, брателла? Войдёшь в дело?
От таких слов у меня, честно говоря, внутри даже похолодело. Для меня ведь жизнь остановилась в начале семьдесят четвёртого и я даже слышать о том, что в Советском Союзе скоро появятся доллары, не хотел потому, что был коммунистом, фронтовиком. Правда, вместе с тем я к тому времени уже почти девять лет, как перестал быть человеком и стал вампиром, хотя и не высасывал из людей кровь, но это всё равно ничего не меняло. Однако, благоразумие быстро взяло верх над эмоциями и потому я молча кивнул, протянул через стол руку и сказал:
- Ты меня уболтал. Виктор.
Мой собеседник меня немного не понял и ответил, машинально пожимая мне руку:
- Вообще-то я Николай, брателла. - Потом стукнул себя по лбу и воскликнул - А, понял! Виктор это ты? Ну, раз так, тогда поехали в одно место, я хочу проверить, чего ты стоишь.
В принципе я мог бы и не позволить Николаю выступить с таким заявлением, но, подумав, дал ему возможность сказать то, что он хотел. Молча кивнув головой в знак согласия, я быстро съел сочень с компотом и мы вышли из столовой. Мой будущий подельник, взявший себе шницель с гречкой и стакан компота, лишь поковырял его вилкой, но есть не стал. Это был плотный, коренастый парень лет тридцати пяти, с воровскими наколками на руках, но я в них так и не удосужился разобраться тогда, а сейчас эта братия украшает свои тела совсем по другому.
Николай поймал такси и мы поехали за город, на полигон для обучения и тренировки строителей-монтажников. Мой подельник был одет франтовато, в новенькие джинсы, спортивные туфли и кожаную куртку. Рядом с ним я в простеньком, ношеном демисезонном пальто, купленном в киевской комиссионке, и дешевом, неказистом костюме, также с чужого плеча, выглядел неказисто, хотя и привык в прежней жизни к добротным, дорогим вещам и костюмам, пошитым на заказ. Увы, но от моей прежней жизни у меня остался один только портсигар, да, сильно пострадавшая от воды фотография, на которой я был сфотографирован с женой. Чуть ли не прочитав мысли Николая, я, как только мы въехали на полигон, вышел из машины, снял с себя пальто и пиджак, хотя погода стояла холодная, заканчивался октябрь месяц, подошел к высоченной опоре ЛЭП. Закатав рукава рубашки, я сбросил туфли, высоко выпрыгнул вверх и, ухватившись руками за холодный металл, стал подниматься по опоре с такой скоростью, что и сам удивился.
Минут двадцать я показывал онемевшим от удивления Николаю, его знакомому сторожу и таксисту, чудеса ловкости, граничащие с фантастикой. Ну, то что я делал, с точно такой же лёгкостью вам покажет любой вампир, если не того больше. Впрочем, я тоже не стал показывать всего, на что способен, но не отказал себе в удовольствии пробежаться по толстенному электрическому проводу от одной опоры до другой, вернулся обратно и быстро, чуть ли не свалившись камнем вниз, спустился на траву, обулся и подошел к Николаю. Тот, глядя на меня с изумлением, покрутил головой и спросил обалдело моргая:
- Ты что, циркач?
Надев пиджак и пальто, я буркнул в ответ:
- Ну, что, поехали на хазу?
Николай хохотнул и воскликнул:
- Не, Циркач, сначала метнёмся на одну точку, я тебя приодену. Тебе же клифт нужен новый, прохаря, котлы и всё такое.
Глава третья
Ограбление
С ограблением квартиры ювелира Бирштейна вышла загвоздка. Этот пожилой еврей почему-то отложил свою поездку в Ленинград, намеченную на середину ноября, и нам пришлось ждать того дня, когда он уедет, до конца апреля, но оно и к лучшему. Ювелир жил на девятом, предпоследнем этаже дома на Кутузовском проспекте, а потому залезть в его квартиру с крыши зимой, на взгляд нормально человека, не представлялось возможным. За это время я малость освоился в Москве восемьдесят шестого года и даже сдружился с Николаем, показавшимся мне сначала обычным уголовником. Хотя этот тридцатишестилетний парень и отсидел пять лет в колонии, уже в первый день нашего знакомства выяснилось, что на самом деле он вовсе никакой не вор, а подпольный торговец антиквариатом и сидел за то, что продавал иконы иностранцам и попался на этом. На поверку Николай оказался неплохим художником, превосходным реставратором и большим знатоком древнерусского искусства, да, ещё и верующим человеком. В отличие от многих других торговцев иконами, он не обворовывал храмы и деревенских стариков, а покупал за вполне приличные деньги настолько "убитые" иконы, что на них, как ни вглядывайся, ничего не увидишь. Как это ни удивительно, но я со своим прошлым, которым, не скрою, гордился, даже в мыслях не стал его осуждать, хотя, как коммунист, вроде бы должен был, так сильно изменились мои взгляды.
Однако, он в своей домашней мастерской каким-то образом умудрялся смывать с икон всю копоть от лампад, въевшуюся в них за десятки и сотни лет, умело восстанавливал красочный слой, реставрировал и в конечном итоге они сверкали, словно новые. В отличие от других торговцев, он никогда не называл иконы досками и брал их в руки только перекрестив свой лоб, что для меня выглядело чем-то диким. Увы, но я родился в семье атеистов, воспитан атеистом и таковым являюсь по сию пору, особенно после того, как узнал, кто на самом деле написал все священные книги и зачем. Меня не раз подмывало рассказать об этом Николаю, которому воры дали кличку Богомаз, но я всё же сдержался. В конце концов всё то, во что верил я и за что сражался, вступив на фронте в партию, тоже придумали вампиры. Тем более, что он, по моей просьбе, наведался к моему соседу, проводившему мою жену, её сердце не выдержало, когда она узнала о моём бесследном исчезновении, с ней случился инфаркт и она умерла через полтора года, в последний путь, и выведал у него, что тот сохранил некоторые наши вещи. Вскоре уже я посетил его и забрал альбом с фотографиями, а также свои ордена и медали, внушив, что являюсь родственником жены.