Ветер стих так неожиданно, что Рис, который шел, сильно наклонившись вперед, потерял равновесие и "ничком упал на влажный песок. Он сел и в изумлении огляделся. Сверкнула и погасла последняя молния. Раскаты грома смолкли. Тучи, скрывавшие небо, исчезли, словно их сдул какой-то гигант. На горизонте занимался алый рассвет, но над головой, на темном еще небе, сияли две луны - Лунитари и Солинари.
Рису не понравилось это внезапно наступившее затишье. Ощущение было такое, словно он попал в центр урагана. Несмотря на то, что буря утихла, и показалось синее небо, Рис чувствовал: Боги как будто ждут, что хвост этого урагана сейчас обрушится на него.
Поднявшись на ноги, Рис побежал по заливаемому волнами берегу к девочке, неподвижно лежавшей в полосе прибоя.
Он перевернул ее на спину. Глаза девочки были закрыты. Она не дышала. Рис хорошо помнил, как он едва не утонул после прыжка с утесов Башни Бурь. Зебоим спасла его тогда, и теперь он воспользовался ее способом, чтобы вернуть к жизни ребенка. Он принялся поднимать и опускать руки девочки, не переставая мысленно обращаться к Маджере. Девочка закашлялась и прерывисто вздохнула. Выплюнув морскую воду, она села, продолжая кашлять.
Рис похлопал ее по спине. Изо рта ее вылилось еще немного воды. Девочка перевела дыхание.
- Благодарю тебя, господин, - прошептала она и потеряла сознание.
- Рис! - вопил Паслен, вприпрыжку несшийся по песку следом за Аттой. - Ты спас ее? Она мертва? Надеюсь, что нет. Забавно, буря закончилась так внезапно…
Паслен подбежал к Рису как раз в ту минуту, когда над горизонтом взошло солнце, осветив лицо девочки. Кендер издал какой-то непонятный звук и замер на месте, не сводя взгляда с ребенка.
- Рис, ты знаешь, кто… - начал он.
- Некогда болтать, Паслен! - резко прервал его монах.
Губы девочки посинели, дышала она с трудом. На ней ничего не было, кроме простой хлопчатобумажной рубахи, - ни обуви, ни чулок. Рис понял, что ее нужно как-то согреть, иначе она умрет от переохлаждения. Он поднялся на ноги, держа на руках обмякшее тело ребенка.
- Я отнесу ее в пещеру. Необходимо развести костер, чтобы отогреть ее. За дюнами наверняка можно найти каких-нибудь сухих веток…
- Но, Рис, послушай…
- Через минуту я тебя выслушаю, - ответил Рис, изо всех сил стараясь не терять терпение. - А сейчас ты должен найти сухих дров. Ей необходимо тепло…
- Рис, взгляни на нее! - крикнул кендер, бегая вокруг монаха. - Ты что, не узнаешь ее? Это же Мина!
- Не говори глупостей…
- А я и не говорю глупостей, - мрачно возразил Паслен. - Поверь мне, я хотел бы ошибаться. Я понимаю, что это звучит безумно, ведь в последний раз, когда мы видели Мину, она была совсем взрослой, а теперь вот превратилась в ребенка, но я совершенно уверен, что это она. Я знаю это потому, что в тот миг, когда я взглянул на эту девочку, я почувствовал то же самое, что и при встрече с Миной, - печаль.
- Паслен, - устало сказал Рис. - Дрова.
- Если ты мне не веришь, - добавил кендер, - посмотри на Атту. Она тоже узнала Мину.
Рис не мог не согласиться, что собака ведет себя странно. В обычном случае Атта подбежала бы к хозяину, готовая помочь: лизать холодную щеку ребенка или ткнуться в бессильно повисшую руку - эти способы лечения отлично знали и применяли все собаки. Но Атта не подходила к Рису. Она напряженно застыла на месте, глухо рыча, шерсть на загривке ее встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив клыки. В темных глазах, устремленных на ребенка, мелькало недружелюбное выражение.
- Атта! Прекрати это! - упрекнул ее Рис. Собака смолкла, но не изменила оборонительной позы. Она смотрела на Риса уязвленно и сердито; уязвленно потому, что он не верил ей, и сердито потому, что она не могла вразумить его.
Рис окинул девочку долгим, пристальным взглядом. На вид ей было около шести лет. Хорошенькое дитя. Длинные рыжие косы извивались вдоль руки Риса, лицо было бледно, нос покрывали веснушки. Пока у него не было причины соглашаться с кендером и собакой. А потом девочка пошевелилась и застонала. Глаза ее, прежде закрытые, приоткрылись, и он заметил, как под ресницами блеснул янтарь.
У Риса перехватило дыхание, и сердце его словно сжала ледяная рука.
- А ведь мы тебе говорили, - напомнил ему кендер. - Правда, Атта?
Собака снова заворчала.
Послушай моего совета, брось ее обратно в море, - сказал Паслен. - Только вчера ночью она собиралась пытать тебя; а потом пригрозила убить нас с Аттой. Забыл уже?
Рис оправился от потрясения.
- Я не собираюсь бросать ее в море. У многих людей рыжие волосы.
' Он направился к гроту. Паслен вздохнул.
- Я знал, что он меня не послушает. Пойду за дровами. За мной, Атта!
Кендер направился к дюнам, совершенно не испытывая воодушевления. Атта озабоченно взглянула на Риса, затем трусцой побежала за Пасленом.
Рис отнес ребенка в грот, где было не слишком-то уютно и совершенно сыро: повсюду виднелись лужицы воды. Но здесь, по крайней мере, не дул ветер. Скоро в холодной пещере запылает огонь.
Девочка снова зашевелилась и застонала. Рис потер ее ледяные руки и отбросил с лица намокшие золотистые волосы.
- Дитя, - мягко произнес он, - не бойся. Ты в безопасности.
Девочка открыла глаза - глаза цвета янтаря, меда или золота, и такие же чистые. Такие же, как у Мины. Но в них не бились души, заключенные в клетку.
- Мне холодно, - дрожа, пожаловалась девочка.
- Мой друг пошел раздобыть дров для костра. Скоро ты согреешься.
Девочка оглядела Риса, его оранжевую рясу.
- Ты монах. - Она нахмурилась, словно пытаясь что-то вспомнить. - Монахи путешествуют и помогают людям, да? Ты поможешь мне?
- С радостью, дитя мое, - ответил Рис. - Чем я могу помочь тебе?
На лице девочки отразилось страдание. Она совсем очнулась и дрожала так, что зубы у нее стучали. Она крепче сжала руку Риса. - Я потерялась, - сказала девочка. Нижняя губа ее затряслась, глаза наполнились слезами. - Я убежала от матери и не могу найти дорогу домой.
Рис почувствовал облегчение. Паслен ошибся. Скорее всего, это дочь какого-нибудь рыбака; буря застигла ее и унесла в море. Девочка не могла уйти далеко. Должно быть, ее деревня где-то поблизости. Он сочувствовал ее родителям - наверное, они сходят с ума от горя.
- Когда ты согреешься, я отведу тебя домой, дитя мое, - пообещал ей Рис. - Где ты живешь?
Девочка сжалась в дрожащий комок, закрыла глаза и зевнула.
- Ты никогда не слышал об этом месте, - сонно пробормотала она. - Оно называется… - Рису пришлось наклониться к ее губам, чтобы услышать, как она прошептала сквозь сон: - Дом Богов.
Глава 2
Боги в тревоге и изумлении смотрели, как смертная женщина, Мина, протягивает руки ко дну Кровавого моря, берет недавно восстановленную Башню Высшего Волшебства и поднимает ее из волн, чтобы подарить своему возлюбленному, Чемошу.
Очевидно, Мина была не простой смертной. Ни самые могущественные маги, ни самые искусные жрецы, когда-либо жившие на свете, не сумели бы совершить подобное деяние. Только божественному существу под силу такой подвиг, и теперь Боги находились в смятении и ужасе, не понимая, что происходит.
- Кто эта новая Богиня? - гремели Боги. - Откуда она взялась?
Разумеется, они боялись, что это какая-то чужеземная Богиня, которая пришла в их небесную обитель из далеких миров, желая вмешаться в их дела.
Но эти страхи оказались напрасными. Она была одной из них.
У Маджере имелись ответы на все вопросы.
- Как долго тебе это известно? - спросил Гилеан Бога Монахов.
Гилеан был главой Серых Богов, придерживавшихся нейтралитета, находившихся посередине между Светом и Тьмой. Сейчас, после добровольной ссылки
Паладайна, главы Богов Света, и изгнания Такхизис, Королевы Тьмы, Боги Равновесия обрели большую силу и численное превосходство. Гилеан выступал в образе человека средних лет, ученого и мудреца; его умные, проницательные глаза были холодны и равнодушны к чужим страданиям.
- Много, много эпох минуло с того времени, как я узнал это, Бог Книги, - отвечал Маджере.
Бог Мудрости Маджере был облачен в оранжевые одежды и не носил оружия. На его обычно спокойном лице сейчас лежала печать печали и сожаления.
- Почему ты держал это в тайне? - продолжал допрос Гилеан.
- Еще не настало время открыть это, - объяснил Маджере. - Я торжественно поклялся хранить секрет.
- Поклялся кому?
- Тому, кого больше нет среди нас. Боги молчали.
- Я предполагаю, что ты имеешь в виду Паладайна, - заключил Гилеан. - Но есть еще одна Богиня, которая покинула нас. Твой секрет имеет к ней какое-то отношение?
- К Такхизис? - резко произнес Маджере. Голос его стал жестким. - Да, она ответственна за происшедшее.
Тут заговорил Чемош:
- Последние слова, произнесенные Такхизис перед тем, как Верховный Бог пришел за ней, были следующими: "Вы совершаете ошибку! То, что я сделала, нельзя исправить. Проклятие живет среди вас. Уничтожьте меня, и вы уничтожите самих себя".
- Почему ты не рассказал нам об этом? - воскликнул Гилеан, гневно воззрившись на Повелителя Скелетов.
Чемош был Богом тщеславным и прекрасным лицом, с длинными развевающимися черными волосами и темными глазами, пустыми и холодными, как могилы проклятых мертвецов, которыми он повелевал.
- Темная Королева любила угрожать и пугать нас, - пожал плечами Чемош. - Откуда мне было знать, что в тот раз она говорила правду?
Гилеану нечего было на это ответить. Он молчал, и остальные Боги также хранили молчание, ожидая продолжения.
- Это моя вина, - в конце концов признал Маджере. - Но я действовал так, как считал нужным.
Мина, холодная и неподвижная, лежала на стене замка. Чемош хотел подойти к ней, чем-нибудь облегчить ее страдания, но не смел. Только не сейчас, когда все смотрят на них. Он обратился к Маджере:
- Она мертва?
- Она не мертва - она не может умереть. - Маджере оглядел всех присутствующих. - Мы были слепцами. Но теперь вы видите истину.
- Мы видим, но не понимаем.
- Понимаете, - возразил Маджере. Он сложил руки и пристально взглянул в небеса. - Но не хотите себе в этом признаться.
Он не видел звезд. Он, который наблюдал, как они впервые зажигались.
- Это началось на заре мира, - сказал Бог. - И началось с радости, - Он глубоко вздохнул. - А теперь, из-за моего молчания, это может закончиться ужасной катастрофой.
- Объясни, что ты имеешь в виду, Маджере! - прорычал Реоркс, поглаживая длинную бороду. Бог-Кузнец, принявший облик гнома, чтобы почтить свою любимую расу, был известен нетерпеливым характером. - У нас нет времени на пустую болтовню!
Маджере опустил взгляд и перенесся из времен сотворения мира в настоящее. Он взглянул на Мину.
- Она - Богиня, которая не подозревает о том, что является Богиней. Она - Богиня, которую обманом заставили думать, что она - человек.
Маджере смолк, словно пытаясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, в его голосе звучал гнев:
- Это Богиня Света, но Такхизис хитростью заставила ее служить Тьме.
Маджере замолчал. Боги зашумели, требуя объяснений, выкрикивали вопросы. Все это время Мина лежала без сознания на стене замка Чемоша, а вокруг нее бушевала буря гнева, недоумения и взаимных обвинений. Боги так увлеклись спором, что никто из них не заметил, как Мина очнулась. Она воззрилась на прекрасные, сияющие, темные и ужасные существа, гордо шествовавшие в небесах, швырявшиеся молниями и сотрясавшие землю в своем гневе. Она слышала, как они выкрикивали ее имя, но понимала лишь, что провинилась в чем-то.
Воспоминание, смутное воспоминание из далеких времен, пронеслось у нее в голове, и ей открылась ужасная истина: "Я не должна была просыпаться".
Мина вскочила на ноги, прежде чем кто-либо смог ее остановить, прыгнула вниз с парапета и беззвучно, даже не вскрикнув, исчезла в бушующем море.
Зебоим ахнула и, подбежав к стене, пристальным взглядом окинула волны. Ветер разметал волосы Морской Богини, сотканные из морской пены, и захлопал подолом ее зеленого платья. Она вглядывалась в пенистые гребни, но не видела Мины. Обернувшись, она впилась уничтожающим взглядом в Чемоша и обвинительно указала на него пальцем.
- Она погибла, и это твоя вина! - Богиня махнула рукой в сторону разъяренного моря. - Ты отверг ее любовь. Мужчины - просто животные!
- Избавь нас от спектакля, Морская Ведьма, - пробормотал Чемош. - Мина не погибла. Она не может умереть. Она - Богиня.
- Возможно, она не умрет естественной смертью. Но может погибнуть от ран, - негромко произнесла Мишакаль.
В этот миг ветер утих. Прошипела и погасла последняя молния. Над волнами прокатился гром, а затем воцарилась тишина.
Мишакаль, Богиня Врачевания, Белая Госпожа, как ее теперь называли на Кринне за белоснежные одежды и длинные светлые волосы, подошла к Маджере и протянула к нему руки. Маджере взял их и печально взглянул ей в глаза.
- Я понимаю, ты держишь свою клятву, чтобы защитить того, кто ушел, - произнесла Мишакаль. - Я разрешаю тебе говорить.
- Я знал это! - злобно прорычал Саргоннас. Бог Мести и Повелитель Тьмы вышел вперед. У него была голова быка и тело человека, как у минотавров, его любимой расы. - Это заговор добреньких Богов! Мы хотим правды и получим ее немедленно!
- Саргоннас прав. Время молчания позади, - вступил Гилеан.
- Я расскажу все, - согласился Маджере. - Мишакаль разрешила мне.
Но он снова смолк - стоял, глядя вниз, на волны, сомкнувшиеся над головой Мины. Саргоннас нетерпеливо заворчал, но Гилеан приказал ему замолчать.
- Ты сказал: "Она - Богиня, которая не подозревает о том, что является Богиней. Она - Богиня, которую обманом заставили думать, что она - человек".
- Верно, - подтвердил Маджере.
- И ты сказал также: "Это Богиня Света, но Такхизис хитростью заставила ее служить Тьме".
- Это тоже, правда. - Маджере взглянул на Мишакаль и улыбнулся, что делал крайне редко.
- История Мины начинается в Век Рождения Звезд. В то время - в первый и последний раз за всю историю Вселенной - мы собрались вместе, чтобы с помощью нашего могущества сотворить чудо - этот мир.
Боги молчали, предаваясь воспоминаниям.
- В этот самый миг, миг творения, мы смотрели, как Реоркс, охватив Хаос, выковал из него огромный шар, отделил свет от тьмы, землю от моря, небо от земли, и в этот момент мы все были едины. Мы все познали радость. И именно тогда родилось некое существо - дитя света.
- Мы ничего об этом не знали! - воскликнул Саргоннас, пораженный и разгневанный.
- Об этом знали лишь трое, - продолжал Маджере. - Паладайн, его супруга Мишакаль и я. Девочка появилась среди нас - от нее исходил яркий свет, более прекрасный, чем свет звезд.
- Тебе, по крайней мере, следовало сообщить об этом мне. - Гилеан, нахмурившись, посмотрел на Мишакаль.
Богиня печально улыбнулась.
- В этом не было нужды. Мы знали, что нам следует делать. Бога Тьмы никогда бы не позволили этой новой, молодой Богине Света жить, потому что она нарушила бы Равновесие. Одно лишь известие о ее появлении вызвало бы неразбериху, которая угрожала бы существованию того, что мы создали с такой любовью.
- Ты права, - холодно произнесла Зебоим. - Совершенно права. Я сама придушила бы девку.
- Паладайн и Мишакаль отдали божественное дитя мне, - говорил Маджере. - Они велели мне погрузить девочку в глубокий сон и спрятать так, чтобы никто никогда не нашел ее.
- Как вы смогли вынести разлуку с ней? - дрожа, воскликнула нежная Чизлев, Богиня Природы. Она имела облик молодой женщины, прекрасной и хрупкой, с влажными глазами молодого оленя и острыми когтями тигра.
- Наша печаль была бесконечна, как океан времени, - призналась Мишакаль, - но у нас не было выбора.
- Я взял девочку, - закончил свой рассказ Маджере, - и отнес ее на дно моря, в глубины, куда никогда не попадает солнечный свет, и там поцеловал ее и осторожно укачал, и она уснула. А затем я оставил ее сладко спящей, и никакие сны не тревожили ее. И там она покоилась бы до конца времен, если бы Такхизис, Королева Тьмы, не похитила этот мир и вместе с ним… ребенка.
- И Такхизис нашла ее, - подхватил Реоркс. - Но каким образом, ведь ты утверждаешь, что она была надежно спрятана, Маджере?
- Когда Такхизис похитила наш мир, она решила, что удобнее будет, если она останется единственной Богиней в этом уголке вселенной. Я не знаю точно, откуда она узнала о существовании ребенка, но рискну высказать догадку, основываясь на своем знакомстве с Темной Королевой. После того как она впервые решилась захватить мировое господство, она была еще слаба. Она спряталась, тянула время, чтобы набраться сил, и строила планы. Хорошо отдохнув и обретя былое могущество, она вышла из своего укрытия. Вышла осторожно, прощупывая пространство вокруг себя, чтобы убедиться, что в этой части вселенной больше нет божественных существ.
- И обнаружила, что не одна, - с неприятной усмешкой подхватил Моргион, Бог Болезней.
Маджере кивнул.
- Она почувствовала силу другого Божества. Можешь представить себе ее изумление и ярость. Она не могла быть спокойна, пока не нашла это Божество и не определила, насколько серьезна исходившая от него угроза. Божественная сила окружала девочку, подобно сиянию маяка, и Такхизис наверняка легко обнаружила ее. Она нашла ребенка, и велико же было ее удивление!
- Потому что она обнаружила не другого такого же Бога, готового бросить ей вызов. Она нашла Бога-дитя, невинное, ничего не понимающее дитя Бога Света. И у нее возникла мысль…
- Глупая баба! - злобно выругался Чемош. - Дура, безмозглая женщина! Она должна была предвидеть, что из этого выйдет!
- Думаешь? - хмыкнул Саргоннас. - Темная Королева никогда не видела дальше собственного носа. Она, должно быть, поняла лишь то, что эта Богиня-ребенок может быть ей полезна. Она собиралась держать Мину на коротком поводке и использовать, когда ей это необходимо.
- И в последний раз отомстить Богам, которых она всегда ненавидела, - добавил Кири-Джолит, Бог
Праведных Войн, рыцарь, закованный в сверкающие серебряные доспехи.
- Такхизис едва не преуспела в своем намерении, - признался Маджере. - Она совершила одну-единственную ошибку, поддавшись злобной жажде мести. Она решила отдать ребенка своему врагу, смертной женщине, которую Такхизис всегда обвиняла в том, что проиграла Войну Копья - Золотой Луне. Темная Королева устроила так, что девочку выбросило на берег неподалеку от Цитадели Света.
- Золотая Луна, прежде бывшая жрицей Мишакаль, принесла на Кринн мистическую силу исцеления. В то время она была уже старухой и обрадовалась юной Богине, которая имела внешность девятилетней девочки. Золотая Луна назвала ее Миной. И Такхизис смеялась.