Пепел Ара Лима - Костин Сергей Юрьевич 8 стр.


- В горы наша дорога. Завтра с утра покинем лес. Где конец пути не знаю. Ведут меня духи, они и направление указывают. В горах нас искать не станут. Не любят равнинники кручи высокие, скалы острые. Если не забудет нас Отец Гран, найдем убежище. Есть в горной стране Ара-Лима союзники. Там воспитаем наследника Ара-Лима. А теперь поздно. Завтра с утра дорога тяжелая. Ложись поближе к костру, ни о чем не беспокойся.

До рассвета Йохо не спал. Ворочался на постели еловой, забыться пытался. Виделось пламя, над деревней его скачущее. Виделись сородичи мертвыми. Мерещились всадники с черными солнцами на щитах. Пытался гнаться за лошадьми быстрыми, да все время лик колдовской дорогу загораживал. Пробовал от земли оторваться, птицей догнать солдат чужеземных, но возвращал назад детский плач.

Под утро, как только туман по воде плясать собрался, подхватил Йохо корзины, особым образом скрепленные, взвалил на плечи, вслед за колдуном направился. За ним ганна шла, след в след лесовику ступала. Лук, со стрелой вложенной, из рук не выпускала.

Йохо первое время шеей поеживался. Чудилось поначалу, будто натягивает ганна лук, да ухмыляется, стрелу меткую в позвоночник ему посылая.

Ганны, хоть и проклятые женщины, но себя обижать не позволяют. Умеют и стрелой точно прицелиться, и дубиной по темечку приласкать. Были ганны без рода, ни на кого не похожи. Ни на лесовиков косматых, ни на равнинников длинноногих. Глазами узки, ростом небольшого. Никто мужчин того странного племени не видел. А про женщин небылицы складывали. Все более страшные. И глаз у них черен, и слово проклято. Бродили по дорогам в одиночестве, друг с другом редко общались. В селениях на слово словом отвечали. На удар ударом. На пинок проклятием. За то и не любили, гнали из селений. Да только слово плохое от ганны услышав, трудно забыть его. Потому, что сбываются проклятия.

Говорили, что приплыли ганны из-за далекого горизонта. Будто земля, на которой они жили задолго до Сотворения, опустилась в море. Лично Йохо в то не верил. Как может твердая земля, да еще с целым народом узкоглазым, под воду спуститься? Обман здесь.

Пытался лесовик с Вельдой говорить. Да только на все вопросы ганна таким взглядом отвечала, что рот у лесовика сам закрывался. В конце концов Йохо плюнул на все и шел вперед, уткнувшись под ноги. Теперь, когда отвечал он за две души неокрепших, еще внимательней стал. Каждый шаг просчитывал, каждую ветку над головой свисающую обходил. Снимал корзины только когда пищать начинали. Далеко от кормящей Вельды не отходил. Грозно насупясь за лесом следил.

Самаэль несколько раз хотел от лесовика ношу драгоценную принять. Но после категорического несогласия лесовика отказался от этой мысли. Пошел впереди всех, изредка с Авенариусом общаясь, но все больше в своих мыслях витая.

Торопился колдун. Не казался ему лес надежной защитой. Каббар, верховный император Кэтера, не глуп. Не успокоиться, пока не увидит собственными глазами мертвого наследника. Весь Ара-Лим секретными шпионами наводнит, каждого доносчика подкупит, но искать будет до последнего. Когда поймет, что не найти рыжего лесовика с ношей королевской в деревнях да селах, леса прочешет. Под каждый куст заглянет. Сил у Каббара для этого достаточно. Нельзя в лесу оставаться. Даже укрывшись в самой чаще, не найти спокойствия. Через несколько месяцев зима придет. Тогда совсем туго станет. Как букашки малые на ладони станут заметны. Только в горах спасение. Не зря же духи, с которыми он по ночам шепчется, советуют шаг ускорить.

Далеко за полдень вышли к реке, что камни ворочает. За той рекой равнина резко в горы поднималась. Далеко впереди горизонт шапками снежными, никогда нетающими, топорщился. Где-то там, среди скал и оползней, среди льда и тишины безмерной, спасение. Где-то там убежище, которое надежно укроет усталых путников от кэтеровского меча. Ни один всадник в эти горы не пойдет. Ни один легронер шага вперед не сделает. Горная страна надежно охраняется. Здесь кончается власть Кэтера. И начинаются владения горняков.

- Надеюсь колдун знает, что делает, - впервые ганна голос подала. Ни к кому не обращалась, хоть Йохо и рядом стоял.

- Горняки мирных жителей не трогают, - Йохо тут же откликнулся. Старался говорить бодро, да только не всегда получалось.

- Но и назад, на равнины и леса не отпускают. Говорят, привечают путника добром, откармливают мясом, а потом в шахты загоняют. Камни драгоценные из камня выколупывать. Тысяча камней и свобода куплена. Да только столько никто не добывал.

- Самаэль нас на смерть не поведет, - нахмурился Йохо. Не понравились ему слова ганны про шахты. Он, лесовик, простор любит.

- Да поможет нам Отец наш Гран.

По камням скользким переправились на другой берег, поднялись по крутому берегу. Вокруг, насколько глаз хватало, только камни, неумелой рукой перемешанные. Ни деревца, ни кустика. По такой россыпи, да по таким насыпям не то что коннице, пешему пройти, что полжизни отдать.

- Здесь одна дорога. Через ущелье дальше пойдем, - колдун рукой путь отметил. - За племя горняков не беспокойтесь. Зла не причинят. Слышал ваши опасения. Знают они, что мы идем. Видите, над холмами дымка местами поднимается? Это сигналы, горными постами друг другу передаваемые.

Лесовик невольно к поясу потянулся. Да и ганна за лук схватилась.

- За ножи не хватайтесь. Не любят этого горняки. Хоть про них много дурного говорят, нас не обидят.

- Чем мы лучше степняков да равнинников? - Йохо, хоть и послушался колдуна, но не успокоился. - Для горного племени что равнинник, что лесовик, что ганна с младенцами, все одно. Если нет поручителя, прямая дорога в шахты глубокие. А могут по дороге камнями завалить, или бурю снежную нашлют. А я снега с детства не переношу. У меня нос слабый.

- Без поручителя в горы нельзя, - согласился колдун, улыбаясь. Неуловимым движением скинул с плеча плащ, рубашку шерстяную стянул, обнажая печать синюю, все плечо занимающее.

Первой ганна опомнилась. Вперед лесовика с корзинами прыгнула, заслоняя, лук до скрипа натянула.

- Так ты Крестоносец? - дрожит стрела, сорваться готовая. - Что ж колдуном прикидывался?

- Разве колдун Крестоносцем быть не может? - Самаэль на глазах преображался. Исчезала сутулость старческая, разгладились морщины глубокие, втянулись мешки под глазами. - Опусти лук, женщина. И посмотри вокруг, может тогда успокоишься.

Вельда Крестоносца послушалась. Оглянулась, вздохнула испуганно. К лесовику плечом прижалась.

Со всех сторон шли к ним фигуры, в плотные плащи закутанные. Из-за камней выходили, грозно хмурились. Окружили путников плотным кольцом, замерли в ожидании.

Колдун среди них стал:

- Отдайте им корзины.

ХХХХХ

Верховный император Кэтера был в ярости. И никто не смел беспокоить его в эти минуты.

Солдаты из охраны, замершие у стен, старались не встречаться взглядами с разгневанным Каббаром. Молодой император, известный своим злобным нравом, метался по просторной палатке, резко останавливался, чтобы заглянуть в лица суровых псов императорской кодры. Казалось, искал он виновника собственных неудач.

Проклятый Ара-Лим. Он, верховный Император Кэтера, завоевал столько народов, покорил столько племен. И везде его встречали на коленях, прося только одного, жизни и возможности видеть в нем повелителя. Ему смиренно приносили ключи от городов. При одном появлении его флага складывали оружие огромные армии. Вожди припадали к его ногам, клянясь в вечной верности. Но Ара-Лим…

Каббар, откинув красный плащ с ручной вышивкой, который подарила ему мать еще в начале боевых походов, и с которым он никогда не расставался, облокотился на стол, разглядывая карту.

Вот он - Ара-Лим. Королевство, о богатстве которого слагались легенды. Города, утопающие в роскоши. Бездонные золотые копи, леса, полные светящихся камней, поля, приносящие урожай четыре раза в год. Как давно он мечтал об этом дне. Как часто он закрывал ладонью зеленое пятно на военных картах, представляя, как покоренные города открывают ему, Императору Кэтера богатые кладовые и сокровищницы. Почему этого не случилось?

Каббар раздраженно ударил по золотой чаще с легким вином, стоящей на краю карты. Красное вино густым пятном залило Ара-Лим, четко обозначив его границы, тонким щупальцем неторопливо протянулось через всю карту и замерло, уткнувшись в столицу Кэтера. Дурной знак.

Он разгромил армию Ара-Лима, разрушил Мадимию. Сжег и развеял по ветру королевский пепел. Что еще нужно сделать, чтобы Ара-Лим пал на колени? Почему каждый город сопротивляется до последнего солдата? Почему в каждой деревне его солдат ждут засады? Императорские обозы, если они не обеспечены надлежащей охраной, подвергаются нападениям. Крестьяне сжигают свои поля, ремесленники ломают до непригодности станки. В портах не осталось ни одного ходового военного или торгового корабля. До сих пор в его сокровищницу не упала ни одна монета Ара-Лима. Все прячется, закапывается, топится в реках. Не помогают ни рейды, ни наказания. А теперь еще и наследник… Три дня прошло после падения Мадимии. Его войска заняли или осадили практически каждый город непокорной страны. Все дороги перекрыты, леса прочесываются отрядами союзников. Но поиски тщетны. Ара-лимовское отродье пропало.

Император развернулся и хлестко ударил железной перчаткой ближайшего охранника.

- Благодарю, мой Император, - легронер даже не вздрогнул. Опустил только глаза в пол, куда капала его кровь с разбитых губ. Кровь, похожая на густое вино, пролитое по карте.

Каббар вздернул губу, злясь на себя за несдержанность. Отец не похвалил бы его за этот поступок. Он не должен наказывать своих солдат только потому, что кто-то не был до конца предан Империи.

Верная охрана не виновата в том, что телохранитель Хеседа сумел вывезти из Мадимии наследника. Не виновата охрана и в том, что отряд, посланный в погоню, вернулся ни с чем. Всего три дня… А в завоеванном, но не покоренном королевстве среди черни уже ходят слухи о наследнике сожженного короля, который вернет повергнутое в прах величие Ара-Лима.

Император рванул ворот шерстяной рубашки, освобождая горло.

Мадимия еще горит, и едкий дым долетает до императорского лагеря. Даже ветер Ара-Лима против Кэтера. Несет свои силы все время на лагерь. Уже три раза меняли местоположение, но черный дым, словно привязанный, следует за ним, за императором.

Каббар скорым шагом вышел из палатки.

Вокруг императорской резиденции в пять рядов стояла охрана. Высокий частокол из кольев, четыре деревянных вышки с лучниками по углам. За частоколом ров. За рвом еще один ряд солдат. Безопасность Императора превыше всего.

Каббар втянул ноздрями горький воздух. Глаза его, чуть слезившиеся от воздуха чужой страны, остановились на двух десятках крестов, на которых умирали распятые солдаты, оставшиеся от той, неудавшейся погони за наследником. Император должен сдерживать свои обещания. Не выполнившие приказ верховного Императора должны быть наказаны.

- Мой Император! - к нему приблизился цеперий охраны. Дотронулся до рукоятки меча, склонил голову. - Маг Горгоний просит встречи с вами? Пропустить?

- С каких пор Горгонию требуется мое разрешение? Или ты забыл, что он единственный, кто имеет право входить ко мне без стука в любое время?

- Прости, мой Император, - цеперий обернулся, подавая знак стоящей на воротах страже.

Заскрипели деревянные валы, натянулись крепкие канаты, поднимая ворота. По вытоптанной земле шесть черных скотов из южных пустынь несли на плечах носилки мага. Над носилками трепетал на ветру одинокий флажок с изображением золотой молнии.

Темнокожие скоты остановились в десяти шагах от императора, не смея приближаться ближе. Вздулись крепкие мускулы, опуская ношу. Один из скотов распластался на земле под носилками.

- Великих побед тебе, Каббар! - из открытой дверцы показались грязные ноги в стоптанных сандалиях. Долго выбирали место, куда ступить.

- Живи долго, Горгоний, - Каббар, скрестив руки, наблюдал за магом, со стонами и оханьями слезающим с носилок. Могло показаться, что маг одной ногой стоит в могиле, но император знал, что это только видимость. Горгоний, по виду старик, поддерживал свои силы волшебными отварами, которые, по слухам, готовил из крови убитых младенцев.

- Ждите меня за воротами, проклятые лентяи, - маг пинками прогнал подхвативших носилки скотов, и только потом обратился к императору. - Твоя охрана, Каббар, слишком усердствует. Заставили немощного старика ждать на проклятом ветру твоего разрешения. Еще одно такое ожидание, и мои легкие разорвутся от налипшего пепла.

Каббар не обратил на стенания мага никакого внимания. Кивком пригласил старика внутрь палатки.

- Оставьте нас одних.

Императорские телохранители молча вышли, уступив дорогу в проходе ковыляющему старику магу.

- Что привело тебя ко мне, Горгоний? - Каббар указал магу на кресло с кожаным сиденьем.

- Постою, - отмахнулся маг, осматривая внутренности палатки. Замер, заметив разлитое на карте вино. - У Императора плохое настроение? Что могло разозлить великого создателя империи Избранных?

- Ара-Лим, - коротко ответил Каббар, чувствуя нарастающее напряжение. Маг ковырялся в его мозгах когда хотел и как хотел.

- Ара-Лим? - удивился маг, хищно сощурив глаза. - Ара-Лим покорен и уничтожен. Как может он доставлять беспокойства самому великому из великих? Твоя империя самая огромная за всю историю этого мира. Тебе подчиняются сотни городов. Твоего снисходительного взгляда ждут десятки племен. Твои сапоги готовы облизать все вожди и все керки! Одного императорского слова достаточно, чтобы любая жизнь прекратила свое существование.

- Мне не нужна любая жизнь, - Каббар сел в изготовленное специально под его рост кресло, вцепился пальцами в поручни. - И не надо меня убеждать в том, что я великий. Та жизнь, которая мне нужна, не признает моего величия.

- Ты говоришь о наследнике? Стоит ли беспокоится о младенце?

- Младенец, в жилах которого течет кровь Хеседа.

- Ну и что с того? - Горгоний обмакнул палец в разлитое вино и с удовольствием облизал его. - Даже если волчонок выживет, даже если вырастет, то что он представляет без трона? Пустое место.

- Пустое место? - Каббар сжал пальцы. - Ты забыл, сколько мне было лет, когда я получил в наследство жалкую страну, важно величавшую себя Империей? Но прошло всего четыре года и я завоевал мир. Но я не знаю, что станет с этим миром через десять лет. Уже сейчас каждый ара-лимовский житель умирает со словами молитвы за наследника. Солдаты, воздевая окровавленные руки к небу, просят позаботиться богов не о собственных душах! В осажденных городах поют о нем песни! Они готовы сдохнуть за щенка, которому всего три дня. Слухи о выжившем ребенке короля Хеседа разносятся по всей стране быстрее ветра. Они же славят его! Они уже создали из него бога!

- Ты завидуешь? - прищурился маг, заглядывая в дикие глаза императора. - Завидуешь наследнику?

Каббар дернул головой, отворачиваясь. Он не хотел, чтобы маг видел, насколько он прав. Где-то в глубине сердца он, действительно, завидовал. Маленького щенка любят не за подвиги и не за покоренные страны, а только потому, что он законный наследник.

- Сегодня мне приснился сон. Я видел, как с неба на меня падает молодой орел. Они бил меня белым крылом, он выклевывал мне глаза. И я ничего не мог сделать. Только задыхался от крови.

- Тебя страшат проклятия королевы Тавии.

- Это тоже.

- Ты хотел завоевать мир и не услышать ни одного проклятия?

- Здесь все не так. Почему никто не сдается? Почему они спешат умереть? Они не знают, что такое страх. И они верят, что потомок Хеседа рано или поздно вернется.

- Тогда…, - маг задумчиво обвел контуры Ара-Лима густым вином. - Тогда остается одно средство.

- Что ты предлагаешь, Горгоний? Мой отец всегда слушал твои мудрые советы. И я, его сын, всегда прислушивался к ним. Что сделать мне, чтобы эта страна навсегда забыла о наследнике?

Маг сжал пальцы в тугую щепоть, дунул на них. На кончиках пальцев показалось крошечное пламя. Горгоний медленно поднес огонь к карте. Пролитое вино вспыхнуло желтым пожарищем. И месте Ара-Лима осталось только черное выжженное пятно.

- Сделай так, чтобы никто и никогда не вспоминал о наследнике.

Каббар вскочил, опрокинув кресло, расставив руки, склонился над черным пятном Ара-Лима:

- Да, - маг Горгоний непроизвольно вздрогнул, услышав зловещий шепот императора. - Я сделаю это. Я уничтожу всю страну. Я вырежу всех жителей. На всем просторе от реки Фис до Восточного побережья не останется ни одного живого существа. Я превращу Ара-Лим в пустые земли, на которых не сможет расти даже трава. И когда наследник вернется…, если вернется, то никто не вспомнит, кто он такой. И ты, Горгоний, мне в этом поможешь.

Маг смиренно склонил голову.

Конечно, он поможет. И не ради кровожадного мальчишки, руками которого создана империя для Избранных. Не ради призрачных богатств, которые не нужны Избранным. Он поможет императору ради себя самого. Уничтожив Ара-Лим, они уничтожат последний оплот Крестоносцев, и тогда Избранным ничто не помешает властвовать во всем известном Мире.

ХХХХХ

- … Отдайте им детей, - повторил колдун Самаэль, указав посохом на ношу лесовика.

Йохо неторопливо снял корзины, поставил у ног. Затем резко прыгнул вперед, на ходу вытаскивая нож. Ганна, мгновенно оценив ситуацию, вскинула лук. Нацелила стрелу точно в лоб колдуна-Крестоносца.

- Сейчас, - усмехнулся лесовик недобро. - Только уши от твоей лжи прочищу. Ты у меня первый под ножом очутишься. Давно хотел кровь тебе пустить, еще когда зубом мучился. Чувствовал, что в тебе зло таится. Жаль, поздно рассмотрел.

Говоря это Йохо шашками мелкими к колдуну неподвижно стоящему приближался. Следил внимательно за горняками, которые, к удивлению, даже топоров из-за поясов не вытащили.

- Глупый ты лесовик, хоть и смелый до невозможности, - улыбнулся колдун.

- Хоть и глупый, но так просто наследника не отдам, - перебил колдуна Йохо. - Не ты первый, кто меня в западню поймал. Не ты последний, кому глотку перережу.

Колдун только пальцем пошевелил, и пальцы лесовика от нестерпимого жара сами разогнулись. Выпал клинок добела раскаленный из руки. А стрела, что ганной в тот же миг отпущена была, замерла в воздухе, к ногам Крестоносца бесполезной тростинкой упала.

Колдун, вместо того, чтобы лесовика и ганну к смерти подтолкнуть, рассмеялся беззлобно:

- Что ж вы меня старого в предательстве обвиняете? Не выслушаете до конца колдуна, в котором Крестоносца не признали. Думаете, в капкан, негодяй, вас заманил? На детей невинных позарился?

- Иного от тебя не ждем.

Лесовик руку, заклинанием колдовским ошпаренную, к груди прижал. Быстро огляделся, ища путь к спасению. Да только тяжело найти то, чего не существует. Не лес родной, скалы черные вокруг. И врагов не один десяток.

- Давно меня в предательстве не обвиняли, - смахнул Самаэль с глаз слезу смешливую. - Детей горнякам отдаю не для того, чтобы предать. Для того, чтобы вы, глупые, к горным переходам непривычные, на камнях не поскользнулись, да корзины не выронили. А горняки в этом деле более сноровисты. Им по камням ходить, что тебе лесовик, по деревьям лазать. Не оступятся, не споткнутся.

Йохо хмыкнул озадаченно. На ганну притихшую посмотрел.

- А не врешь, колдун?

Назад Дальше