Дага освободили, лишь оставили на шее петлю со свободно висящей веревкой. Пока вели по городу, он жадно запоминал все, что видел. Слева на утрамбованной площадке человек сорок разбегались по команде и валились наземь. Затем по другой команде вскакивали и в несколько секунд собирались в плотную массу. Херсир прохаживался вокруг и проверял, верно ли сдвинуты щиты. На другом поле дрались на бревнах палками. Еще дальше - висели канаты, прямо над ямами с водой, и парни в полном вооружении пробирались по канатам, цепляясь одними руками. Когда кто - то падал в грязь, раздавался общий веселый смех. По правую руку виднелись верфи, где одновременно шла работа как минимум над тремя кораблями. Навстречу рысцой пробежали человек двадцать под командой совсем молодого парнишки, едва ли не ровесника Дага. Все вместе они несли колоссальных размеров бревно с заостренным впереди концом. Это было даже не бревно, а цельный оструганный и обожженный ствол дерева, с многочисленными рукоятями по бокам. С дружинников катил пот, они пошатывались, но упорно бежали со своим странным бревном. Даг никогда не видел тарана, но сразу догадался, что это за штука. Но вместо того, чтобы испугаться, он еще сильнее захотел остаться с ними, стать одним из них. Он не заметил ни одной женщины, ни одного старика или ребенка. Зато чуть позже он заметил пленников, с которыми вместе сидел на веслах. Мужчин уводили по другой дороге, вьющейся через горы. Как Северянину удалось узнать позже, треллей в крепости не держали, их немедленно продавали в близлежащий Волин. Во владениях ярла Пальнатоки обитали лишь свободные люди.
Дага ввели в жарко натопленный зал. Это был один из центральных домов города. Внутри ничего не походило на обычную спальню экипажа. Здесь на стенах висели отвоеванные штандарты, по периметру тянулись ряды лавок, укрытые разными дорогими тканями. Видимо, тот, кто украшал зал Совета, тащил сюда наобум все лучшее, что удалось награбить. Парчовые занавески перемежались с церковными гобеленами и напольными восточными коврами. Все это великолепие давно протерли грязными штанами. В центре стояло несколько столов с незнакомыми Дагу научными приборами, тут же лежали раскрытые книги в кожаных переплетах, стояли шахматы и несколько песочных часов разной величины.
Северянин снова разинул рот. Пару раз в своей жизни он встречал людей, умевших вырезать руны, но книги на чужом языке не мог читать никто. Северянин осторожно огляделся в поисках великих чародеев. Но вместо чародеев увидел лишь мясников, вносивших через заднюю дверь жареных баранов. Для кого - то готовился ужин. Широкий человек сел на край стола, к приборам и книгам он будто нарочно не придвигался.
- Меня зовут Буи Толстый, я один из форингов ярла Пальнатоки. К сожалению, ярла сейчас нет, и Сигвальди тоже нет, они вернутся завтра. Теперь вот что - заткни пасть, пока я говорю. Я буду спрашивать, а ты отвечай только то, что я спросил. Если то, что ты наплел форинту Юхо, не подтвердится, я сам вырежу тебе легкие. Потому что ты сказал слишком много. Ты понял?
Северянин кивнул. Юхо стоял рядом, дышал в затылок. От жареной баранины шел такой аромат, что у Дага закружилась голова. Буи выпроводил мясников, крикнул, чтоб никого не впускали. В свете масляных светильников Рожа у форинга казалась деревянной маской - сплошные свирепые морщины, залитые соленой морской водой.
Он спрашивал, а Даг честно отвечал. Он старался говорить коротко и глядел викингу прямо в глаза.
- Позовите Волкана, - приказал кому - то Буи, приоткрыв дверь.
Спустя несколько минут томительной тишины в зад проскользнул светловолосый мужчина с короткой седой бородой.
- Покажи ему!
Даг и Волкан одновременно вынули из - за пазухи когти. Викинги переглянулись со странным выражением. Затем все трое внимательно осмотрели и ощупали метку на голове пленника.
Волкан заговорил с Дагом на русском наречии. Даг отвечал, старательно вспоминая слова. Наконец, он решился.
- Я вспомнил тебя, - сказал он по - русски Волкану. - Ты спас меня в Бирке. Когда дрались жеребцы. Я еще тогда видел твой коготь. Меня хотели убить, они думали, что я колдун.
- А ты колдун? - улыбнулся в усы русич.
- Нет. Но я верю, что мой отец здесь.
- Что ты хочешь?
- Стать одним из вас.
- Ты уже давал клятву Харальду и сбежал от него Разве можно тебе верить?
- Эй, о чем вы там чирикаете? - У Буи лопнуло терпение. - Говорите на нормальном языке!
- Я уже встречал его, давно, - подтвердил Волкан. - Я говорил о нем Сигвальди, но ярл не поверил. Тогда мы плыли на север по важному делу, и Сигвальди сказал, что нам некогда проверять.
- Что же нам теперь делать? - осведомился Юхо.
- До завтра молчать, - посоветовал Волкан. - Нам нужен совет Сигвальди, он умный.
- Тебя покормят. Дадут поспать. Потом тебя отведут к тулам, - отрубил Буи, и было непонятно, милость это или приговор. - Если все это правда, то кому - то завтра будет жарко.
Северянин наелся до отвала и рухнул на шкуре, там, где указал Волкан. В каморке, где его заперли, жарко топилась печь, в очаге главного зала поддерживали огонь, но весь экипаж находился в викинге. Даг хотел о многом спросить, но сон оказался сильнее.
Сон оказался слишком сильным даже тогда, когда метка на голове задергалась от страшного предчувствия. Даг с трудом разлепил веки, увидел над собой склонившуюся фигуру в капюшоне, ощутил острый укол в грудь.
Он успел истошно закричать. И кричал, пока мрак не поглотил его.
Глава двадцать шестая,
в которой коготь и волчья метка обретают смысл
Северянин катился по жерлу раскаленного колодца и не мог ни за что ухватиться руками. Падение все ускорялось, дышать стало совсем нечем, ему казалось, что вместо воздуха в легкие попадает сухой огонь. Скользкие камни обжигали ладони, и не было ни малейшей возможности замедлить падение. Где - то наверху, в недосягаемой вышине, он видел кусочек прохладного неба, в небе мерцала звездочка, звала к себе. Небо означало спасение, но тело стало слишком тяжелым, а слева в груди поселился зубастый червяк. Парень снова видел глаза, угрюмые, горящие враждебным огнем. Он почти забыл про свои видения детских лет, но прежний кошмар настиг его. Падение все ускорялось. И вдруг…
- Клянусь копьем Гримнира, - прогремел чей - то бас. - я уже однажды потерял сына и не хочу потерять его снова! Несите его в башню к тулам! И передайте - я скормлю их чайкам, если не спасут его!
Даг очнулся от дикой, сосущей боли в подреберье. Первое, что он увидел, открыв глаза, - кости. Дочиста обглоданные человеческие кости, принадлежащие детским скелетам. Он кое - как скосил глаза вправо и убедился, что лежит рядом с недавно разложившимся скелетом ребенка лет восьми. Такой же скелет, только аккуратно собранный и увешанный амулетами, покоился справа. В помещении с низким закопченным потолком стоял невыносимый смрад, но Даг скоро перестал его замечать. Ноги и руки его были связаны, а на голом животе ворочалось вонючее создание, безногая седая женщина с бородой, вся в бородавках и лишаях. В первый миг Даг решил, что уже умер, и, поскольку погиб не в честной битве, находится на самом дне ада, в плену у великанши Хель, и мучают его вечные порождения бездны.
- Лежи тихо и не дергайся! - Чьи - то прохладные ладони подложили под затылок волосяную подушку, дабы пленник не убил себя о камни. Потом зрение ослабло, Даг видел лишь колыхание огней и рогатые головы чертей, жадно склонившиеся над ним.
Сколько времени прошло, он не знал. Но падение в колодец прекратилось. Саднило связанные кисти и щиколотки. Очевидно, он дергался сильно, раз так крепко связали. Противная бородатая женщина никуда не делась. Она разрезала ему кожу на груди, с чавканьем отсасывала кровь, сплевывала на сторону, а затем приложила к ране добела раскаленный прут. Даг от боли потерял сознание, очнулся от ведра ледяной воды, выплеснутой в лицо.
И сразу догадался, что находится в башне, причем не на вершине, а глубоко под землей. Мучители преисподней оказались младшими тулами, наряженными в рогатые шлемы. Они хором пели и подбрасывали травы в котел. Бородатая женщина присыпала ожог пеплом и отползла в сторону.
- Все, что предопределено асами, непременно сбывается, - сказал кто - то невидимый. - Он убил свою мать, как предсказывали тулы…
- Так это мой сын или нет? - зарокотал знакомый бас. - Ведь по вашему наущенью я бросил его в море!
- Верховный тул умер, - торопливо напомнила бородатая каракатица. - Это все он, мы лишь гадатели…
- Развяжите его!
Сверкнули ножи. Дага подняли и переложили на мягкое. Рядом сел кто - то огромный, опустил прохладную ладонь на лоб. Золотые перстни на пальцах оцарапали кожу. Большой человек вздрагивал. Собравшись в кучку, жрецы ждали развязки.
- Знаешь, кто я? - спросил богатырь. Северянину хватило одного взгляда на лицо собеседника, чтобы увидеть в нем себя. Как в зеркале.
- Ты… ярл Пальнатоки, - выдавил он, не смея произнести главное.
- Токи, твоя наложница умерла в родах, - бесстрашно напомнил жрец.
- Это мой сын, - упрямо повторил хозяин Йомсбурга. - Я признаю его вторично, на Совете дружин. А теперь, парень, лежи тихо. Тебя укусила змея, но мы уже вырвали ее жало. И я еще разберусь, кто подослал этих ублюдков.
- Его хотели убить тихо, - подсказал кто - то. По голосу Даг узнал форинга Волкана. - Хвала Фрейру - защитнику, мы успели вовремя.
- Убить тихо, - как эхо, повторил ярл. - Убийство в Йомсбурге, этого мы не простим никому, все слышали?!
Даг скосил глаза и увидел то, что недавно было его врагом. Он узнал лицо человека, который охотился за ним. Хотя узнать было непросто. Голый мужчина висел на дыбе, весь в крови, лишенный глаз и ушей. Неподалеку, на крюке, вмурованном в стену, болтался еще один…
В очередной раз Даг проснулся совсем в другом месте На месте ожога крепилась липкая повязка, пропитанная мазью. Он удобно полусидел в чистой постели, на настоящем, чистом льняном белье. В окно било солнце. Девушка в простой одежде поила его травяным настоем. Дверь скрипнула, вошел Токи. Девушка поклонилась и бесшумно исчезла. При свете дня Даг смог лучше рассмотреть отца. Суровые губы, твердый подбородок, брови и борода, подпаленные сединой, жесткая осанка - все выдавало властную непреклонную натуру. Даг мог бы выглядеть так лет через пятнадцать. Лишь глаза у ярла были иные, совсем иные, и он первый об этом сказал.
- Я узнаю в тебе твою мать.
На мгновение голос Токи дрогнул, теплые воспоминания пронеслись и растаяли.
- Ты проделал большой путь, достойный йомсвикинга. Но ничто не поможет тебе, если не выдержишь наших испытаний. Однако, я пришел не за этим. Ты все равно захочешь узнать, почему тебя швырнули в море. Молчи и слушай.
В Дании жил мой дед, знатный человек, тоже по имени Токи. У него было двое законных сыновей, Аки и Палнир, и один незаконнорожденный. Когда дед умер, сыновья не захотели делиться наследством с бастардом Фелниром. Тогда обиженный бастард уплыл к конунгу и наговорил много неправды против Аки. Он сказал, что Аки хочет захватить всю власть в Дании. Аки часто ходил в викинг, собрал много богатств, его уважали и боялись. Но конунг поверил наветам и подослал к Аки убийц. Тогда Палнир, брат Аки, сильно опечалился и испугался за свою жизнь. Он спросил совета своего молочного брата Сигурда, а тот прослыл большим мудрецом. Сигурд взял дружину и поплыл в Готланд. Там он был в большой милости у ярла Отара и попросил для Палнира руки его дочери, Ингеборг. Сигурд хотел, чтобы Палнир уехал из Дании, получил хорошую поддержку и смог потом отомстить за брата. Случилось так, что Палнир и Ингеборг влюбились друг в друга, и ярл Оттар дал согласие на свадьбу. Спустя время родился я, твой отец. Я вырос в Фюне и с самого детства сопровождал отца в походах. Но, к сожалению, мой отец рано умер. После отца мне досталась сильная дружина и много кораблей. Мы отправились в викинг в Уэльс, там славно помахали мечами и взяли много серебра. Но мудрый Один видит все, он распорядился так, что мне полюбилась дочь самого ярла Уэльса. Ярл предложил мне земли, а дочь его согласилась стать моей женой. Так мы жили, и были это лучшие времена. Половину года мы проводили в своих владениях в Фюне, половину в Уэльсе, и все были довольны. Но после случилось так, что конунг данов Харальд заключил союз с вендами. Кейсар Мешко уговаривал Синезубого, чтобы тот отвратил своих людей от вендских земель, не давал им грабить там. Харальд, хоть и конунг Дании, не мог тогда обещать, что все мелкие ярлы послушают его совета. Тогда они встретились и решили так - кейсар вендов даст датчанам землю в Свиноустье, чтобы Харальд построил там город и населил верными людьми. И чтобы эти люди защищали земли Мешко от всех, кто будет нападать. Но Харальд сам не мог этим заниматься, еще жив был его отец Горм Старый. Тот был злой и неуступчивый человек. Он хоть и делил с сыном власть в стране, но не давал тому много воли. Синезубый стал думать, как поступить, чтобы остаться с вендами в союзниках. Ему сказали, что есть такой человек Пальнатоки, и он предложил мне встречу. Я сказал тогда, что земель и людей у меня достаточно, а если понадобится еще, мы добудем сами, не нанимаясь ни к кому в услужение. Харальд спросил меня тогда, не таю ли я зла за убийство моего дяди Аки. Я ответил, что дело давнее, разбираться с этим должен был мой отец, но он давно пирует в Вальхалле. А что я подумал при этом, сын мой Даг, этого никто не узнает. Так мы долго кружили вокруг и около, и не хотелось мне покидать Фюн. Но снова вышло иначе. Вышло так, что моя молодая жена умерла в Уэльсе. Об этом узнал кейсар вендов Мешко и пригласил меня к себе погостить. Я взял верного друга Сигвальди, несколько кораблей и, как только сошел лед, приплыл в Волин. Пир был щедрый, мы поладили во всем, особенно когда я увидел дочь кейсара…
Пальнатоки рассмеялся каким - то своим воспоминаниям.
- Ты, наверное, не знаешь, что у старого Мешко, кроме сына Болеслава, были еще и прелестные дочери? Так вот…
- Я видел Болеслава, - вставил Даг, все больше гордясь тем, что волею судьбы побывал на имперском съезде.
- Вот как? Где? - удивился Токи.
Пришла пора рассказывать Северянину. Несколько раз он прерывался, накатывал кашель и слабость. Жжение в груди не давало забыться. Тогда отец сам бережно вытирал сыну пот и давал напиться. Даг сбивался, отвечал на вопросы, все глубже погружаясь в детство, до самых ранних воспоминаний, когда отцом он считал знатного бонда Олава Северянина с озера Ветерн.
- Кого ты еще оставил, кроме родных в Свеаланде? - проницательно глянул Токи.
- В Хедебю… - Даг покраснел. - Одна девушка, из дома германского посла. Из - за нее я подрался…
- Женщин у тебя будет много, - отмахнулся ярл.
- Нет… то есть я хочу найти ее. Но ее увезли, - не пускаясь в подробности, Северянин описал стычку с Роальдом и Гуго. Но почему - то не сказал отцу, чей дочерью была Карлен.
- И твой хевдинг продал своего дренга в гребцы, чтобы его не вздернули за честь чьей - то соплячки? - Токи недоверчиво покачал головой. - Что - то здесь не так. Форинг Юхо стоял трое суток в Хедебю, пополняя запасы. В последнее утро в городе начались пожары и был слышен шум, словно дралось целое войско.
- Я ничего не поджигал!
- Ладно, подождем вестей, - сменил тему Токи. - Твой приемный отец - наверняка достойный и благородный человек, - заключил Токи. - Я буду рад познакомиться и даже побрататься с ним.
- А что было дальше? - неловко напомнил Даг. - Откуда…
- Откуда взялся ты? - расхохотался ярл. - Случилось так, что венды предложили мне долю в добыче, если мы вместе пойдем вверх по Нево и нападем на дикарей - русичей. Но вышло иначе. Мы посоветовались и сами пошли в викинг. В том походе на Гардар я потерял многих верных товарищей, это очень трудно - сражаться в густых лесах, где в тебя стреляют из луков прямо с деревьев. Мы слишком далеко ушли от реки и от кораблей, слишком далеко углубились в лес. Но не пожалели об этом, привезли обратно полные драккары соболиных шкур и много другого. Мы захватили женщин и несколько мужчин. Обычно мы убивали всех мужчин, кто поднимал против нас меч, но в тот раз… - Токи тряхнул седой гривой, - в тот раз мы угодили в логово к настоящим колдунам. Русичи называют их волхвами. Они жили в городах, а не в усадьбах, как принято в Дании, и каждый маленький городок нам приходилось брать с потерями. Даже их старики, прежде чем погибнуть, выкрикивали имя Велеса и забирали с собой несколько моих парней. Они плевали нам в глаза соком разжеванных ядовитых ягод, от которого сразу слепнешь. Они делали так, что мои люди целую ночь кружили между трех сосен и погибали от бешенства. Они насылали на нас стаи волков, я никогда прежде не видел таких огромных… Вот следы, видишь? - Токи обнажил бок, показав страшные рубцы от клыков.
Даг слушал, затаив дыхание. Так вот какова она, его настоящая родина! Страна лесных городов, где правят Сварог и Велес!
- Я сразу влюбился в твою мать, - ярл заметно погрустнел, - хотя у нее была такая же метка на голове, как у тебя, и она могла бы отравить меня одним прикосновением языка к моим губам. Я смотрю на тебя, Даг, и вижу ее глаза… Когда мы выжгли частокол вокруг их городища, я был искусан волками. Огромные изрубленные волки лежали вперемешку с трупами дренгов. Наш верховный тул потом кричал, что все это были оборотни. Может и так… Мы не нашли там сокровищ, но я мог умереть от ядовитых клыков. Никто этого не знает, тебе я говорю первому. Когда твоя мать увидела, что я приказал казнить всех ее связанных братьев, она подошла и просто положила руки мне на раны. И кровь остановилась. Она не любила меня, она хотела спасти своих. Тогда я сказал, что оставлю в живых тех, кто добровольно вступит в мою дружину и пойдет со мной обратно в Йомсбург. Потому что тогда лишние рты мне не были нужны. Со мной пошли семеро. Они все отлично дрались топорами, а мечей у них не было. Поэтому в Йомсбурге мы назвали их "кланом Топоров". Мой друг Сигвальди, сын конунга Струтхаральда из Сканей сказал так - пусть у нас тоже будут кланы, для тех, кто лучше владеет каким - либо оружием… Из тех семерых, что пошли тогда со мной, четверо уже пируют в Вальхалле, один сбежал обратно. Но Волкан и Некрас честно служат нашему знамени, у них тоже есть когти неведомого зверя. Волкан стал морским форингом, я доверяю ему десять и больше драккаров, когда мы ходим в викинг. Девчонка спасла им жизни. Я поклялся копьем Одина и не тронул их стариков, но маленькую ведунью забрал с собой. Когда стало ясно, что она понесла от меня сына, я отселил ее в Волин, таковы законы нашего братства. Но наш законоговоритель стал нашептывать всем, что ты принесешь беду…
Токи встал, прошелся по комнате, раздраженно ударяя кулаком в бревенчатую стену.