* * *
- Вам нужно уходить, - торопила Хани. - Духи недовольны.
- Ваши духи хотели нас убить! - Завопила Миэ. Она придерживала голову впавшего в забытье Раша, пока жрец вливал в его рот что-то из узкой склянки. - Мы защищались, или нужно было дать этому сорняку сожрать себя, чтоб не расстраивать духов?
Девушка не слышала ее. Она поторапливала остальных, то и дело поднимая голову вверх. Потом подозвала Рока и отвела его в сторону, стараясь говорить как можно тише, на родном языке. Как ей показалось, понимала их речь только темноволосая волшебница, но сейчас она помогала жрецу и вряд ли стала бы подслушивать.
- Ты должен вывести их из леса. Езжайте на восток, если боги смилостивятся - не наткнетесь на шарашей. Еще до рассвета будете в Яркии.
- А ты? - поскреб в затылке Рок.
- Я останусь здесь столько, сколько понадобится.
- Никуда я не поеду без тебя.
- Поедешь, - строго приказала Хани. - Здесь ты мне не поможешь. Духи не тронут меня, - она снова посмотрела вверх, - по крайней мере больше, чем я того заслуживаю.
- Ты не виновата! - Голос Рока стал резким, в глазах плясала ярость. - Давай оставим того, пусть сам задабривает хранителей.
- На восток, - Хани предпочла сделать вид, что не услышала его последних слов. - Ты отвечаешь за чужестранцев. И, Рок… стерегись. Не хуже меня знаешь, что они никогда не бросают своих ловушек без присмотра на долго.
- Но ведь ты… Как скажешь, эрель, - покорно согласился он, напоровшись на строгий взгляд, и склонил голову. - Я буду ждать тебя в "Медвежьей лапе". И не сдвинусь с места, пока не увижу живой и в здравии.
Хани с благодарностью улыбнулась. После повернулась к остальным.
- Рок отведет вас в Яркию. Это в противоположную от Сьёрга сторону, но там можно подождать, пока ваш друг поправится. Кто-то из охотников после проведет вас до столицы.
Когда сборы закончились, и так и не пришедшего в себя Раша взял к себе на лошадь жрец, Хани перевела взгляд на Арэна. Воин единственный, кто игнорировал ее просьбу.
- Я остаюсь с тобой, - сообщил он. - Не знаю, что тут за беседа будет у тебя с духами, но мы тоже во многом виноваты, так что я с места не сдвинусь. Надеюсь, твой друг доставит моих товарищей в целости и сохранности.
- О, боги, все тут что ли ума лишились?! - простонала Миэ и первой поехала вслед за Роком.
Когда тройка скрылась в деревьях, Хани строго посмотрела на Арэна. Мужчина выглядел спокойным и уравновешенным, только держал наизготовку меч, в этот раз - длинный, черной стали, с тяжелой рукоятью. Хани попыталась вспомнить, что еще за оружие нес тяжелогруженый конь для поклажи, но в голове все путалось.
- Скажи мне, что это было за диковинное растение? - попросил он, осматриваясь.
- Ловушка шарашей, - ответила Хани. - Людоедов.
Ветер загудел в кронах. "Пора, нельзя больше тянуть", - скомандовала себе девушка. Она бросила на место, где еще недавно бушевал огонь, плащ. Снова сняла с себя варежки, потом отложила в сторону пояс. Немного помедлив, выразительно взглянула на Арэна, пока тот не догадался отвернуться. Только после этого расслабила шнуровку мехового жилета и бросила его на плащ. Потом туда же отправились штаны с сапогами. Оставшись в простой полотняной рубашке и нижних полотняных же штанах, Хани сделала шаг вперед, опускаясь на колени.
- Эти людоеды, как часто они проверяют свои ловушки? - донесся вопрос Арэна.
- Шараши никогда не бросают их надолго, - Хани стремительно замерзала, но из последних сил старалась говорить ровно. - Рок поведет твоих друзей через озеро. Сейчас его воды замерзли, сократят путь. Они редко нападают на конных путников.
- А чего стоит опасаться здесь, нам?
- Всего, - коротко ответила она.
Воздух завибрировал. Деревья склонились кольцом вокруг них, склоняясь ветками так, будто плели темницу для зарвавшихся гостей.
Началось.
Хани только раз прежде проводила обряд успокоения рассерженных духов. То было частью обучения фергайр. Дух реки почти не тронул ее, но воспоминания о тех мгновениях хватило, чтобы сейчас ее тело наполнилось страхом. Наставницы говорили, что в страхе нет ничего постыдного и глуп тот, кто ослеплен отчаянной храбростью.
Она часто слышала голоса предков. Иногда во сне, иногда - прямо посреди бела дня. Они проходили сами и их появлению ничто не сопутствовало. Сейчас, когда духи леса готовились получить плату за то, что их обитель потревожили и предали огню, духи предков пришли к Хани. Голосами маленького мальчика и старой женщины, голосами воина и юной девы, они призывали Хани не сдаваться и помнить, кто она. "Я смогу, смогу…" - отвечала она, обнятая тяжелым саваном холодного морока.
Воздух стал тягучим, как свежая патока. Девушка расслабилась, давая духам ощупать ее. Она не видела их, закрыла глаза, чтобы предаться слабому утешению в мире собственных грез. Исчезли голоса предков. И к горлу подступила противная липкая тошнота. Голова закружилась, когда обожженной холодом кожи, коснулись ледяные когти. Девушка сцепила зубы.
Она не помнила, не могла бы сказать даже приблизительно, сколько времени продолжалась вакханалия духов, что жаждали насыщения молодой плотью. Они царапали ее кожу, не оставляя следа, вонзались в податливую плоть острыми клыками. Но Хани молчала, продолжая сидеть на коленях, хотя и чувствовала - с каждым новым призрачным касанием, силы покидают ее. Невидимые духи не причиняли вреда телу, но насыщались духом, силами, жизнью. Говорили, что иногда духи попросту выпивали все досуха из источника жизни. Потому северяне так бдительно следили за тем, чтобы они оставались довольны - каждая жертва, могла стоить неделю, месяц, год жизни, а то и самой жизни. Но неуспокоенные духи могли лишить северный народ своего покровительства.
Когда все кончилось, Хани даже не пыталась подняться на ноги. Она тихонько легла, не в силах справиться со слабостью в теле.
- Прав был Раш, - со злостью раздалось над головой и крепкие руки подхватили ее, будто легкое перышко, - дикая страна.
- Деревья, - прошептала Хани, прислоняясь к теплому плечу. - Деревья расступились?
- Расступились, - сказал Арэн.
- Хорошо.
- Дикари, - снова заругался мужчина, сажая ее в свое седло, кутая в плащ, как ребенка.
- Никогда не видела, чтобы на лошадь вешали такое странное приспособление, - прошептала Хани, с опаской ерзая в таремском седле светлой кожи.
- Оно гораздо удобнее, чем мешок с соломой под задницей, - продолжал хмурится Арэн, поглядел на ее лошадь, укрытую меховой шкурой и покачал головой.
Потом отошел и вернулся уже с вещами девушки, поспехом, довольно неумело, надел ее на Хани. В другое время Хани не дала бы мужчине дотронуться к себе - это считалось позором. Только муж, получивший разрешение предков и Мудрой, мог видеть свою женщину раздетой и трогать ее кожу выше ладони. Но девушка чувствовала невероятную слабость, и желание скорее согреться перевешивало стыд. У нее даже не стало сил поблагодарить Арэна, но тот, похоже, и не ждал признательности. Только хмурился.
- Ты бы здесь замерзла. Чем только думала? - Арэн нахлобучил шапку ей на голову и сел сзади.
От него пахло дымом и кровью. Хани зажмурилась, положила голову на плечо мужчины.
- Сердце воина, - прошептала она, прислушиваясь к ровным ударам.
Они выехали из лесу. Лошадь Хани послушно шла позади, Арэн перевесил на нее часть вещей со своего коня.
- Они будут ждать нас в "Медвежьей лапе", - сказала Хани, как только немного согрелась. - Рок упрямый, раз сказал, что никуда не поедет, пока я не вернусь, так и будет.
- Мы их нагоним еще в дороге. Что это у тебя пищит в мешке?
- Птенец. - Хани закашлялась, вывернулась и выплюнула на снег алый сгусток. Духи полакомились ею больше, чем она думала.
- Хорош птенец, - Арен хмыкнул, поглядывая на внушительный размер сумки. - Уж не грифон ли? Слыхал, они обитают только в легендах и сказках.
- Я не знаю, что оно такое, - честно призналась девушка. - Год прошел, как подобрала, а все птенец, только вырос с зайца величиной. Еще и носом воротит, не все ест. Ягоды только чтоб красные, вода с хмелем. - Она снова зашлась кашлем.
- Поспи, - приказал Арэн.
Хани не стала противиться, тем более, что сон уже одолевал ее.
Когда она открыла глаза, лошадь продолжала идти спокойным шагом. Проморгавшись и дав глазам привыкнуть к темноте, Хани отстранилась от уютного плеча. В лунном свете на снегу была четко видна дорожка следов, оставленная несколькими всадниками.
- Пахнет свежим хлебом, - сказала Хани, скорее обращаясь сама к себе, чем к Арэну.
Воин, на удивление, выглядел бодрым. Будто не провел в седле столько времени. Судя по начавшей алеть кромке горизонта, она проспала несколько часов.
- За нами кто-то идет, - сказал он. - Я еще у озера почувствовал.
Хани, которая толком не сбросила с себя сон, обернулась.
- Я никого не вижу, - как-то неуверенно сказала она.
- Я тоже.
Девушка не видела, скорее чувствовала, как он хмурится.
- Мы почти приехали, я должна пересесть.
Снова взобравшись на свою лошадь, Хани первым делом проверила птенца - тот спал в своей излюбленной позе, спрятав голову под крыло. Теперь, спустя год, кожа его покрылась серо-бурыми перьями, которые беспощадно лезли. Крылья по-прежнему остались маленькими, как и ноги. А тело продолжало расти и раздуваться, как бурдюк. Птенец-переросток почти всегда мелко дрожал, даже в тепле дома, у камина. Хани сама не понимала, чего ради возится с ним, но оставить не поднималась рука.
* * *
С рассветом, они подъехали к небольшому поселению. Обнесенное острым частоколом и мешками с камнем, оно укромно пряталось между холмов, в низине. Ароматы домашней горячей пищи пьянили почище молодого вина, желудок Хани тут же отозвался громким урчанием.
У ворот она спешилась и попросила Арэна сделать то же.
- Кто такие? - недовольно, на общем, спросил один из дозорных - грузный мужчина, в тяжелой шапке с густым меховым ободом и увесистой дубиной, оббитой кованой шипастой лентой. Арэн всегда считал, что дубина - оружие варваров; оно тяжело и грозно, но воин с ним неповоротлив. Разглядывая дубины в руках северян, он не мог не признать очевидной пользы от острых шипов. Опустись такая на голову, та треснет, как переспевший арбуз.
- Хани, Говорящая с ветром, - представилась девушка. - Этот чужестранец - друг тех, что приехали перед нами. Мы едва не угодили в ловушку шарашей, потому разделились. И я должна поговорить с вашей Мудрой.
- Приветствуем, - бородач сделал знак своим, и заслон подняли.
Как успел заметить Арэн - гостеприимства в голосе северянина не было, равно как и дружелюбия. Но их не гнали, это главное.
За частоколом кипела торопливая деревенская жизнь. Приземистые бревенчатые домики были разбросаны без порядка, будто грибы на поляне; Арэн увидел лишь одно двухэтажное здание. Из раскрытых дверей густо валили дым и пар, серые клоки тянулись вверх и пачкали небо. Пологие крыши покрывали шапки снега, под которыми изредка мелькал будто нарочно настланный мох.
Здесь не было четких улиц, только посыпанные толченым камнем дорожки между домами. В центре расположилась жаровня, выдолбленная прямо в земле и любовно выложенная камнем. Вокруг нее, на набитых чем-то мешках, сидели пожилые женщины: кто-то дремал, пригревшись у тепла тлеющих углей, кто-то раскуривал трубку, кто-то рассказывал горстке чумазых детишек сказки. Козы и овцы расхаживали без привязи, свободно, и свободно же оставляли после себя лепешки - Арэн едва не угодил в одну из них. Еще он успел заметить, что коровы здесь были не гладкошерстными: их шкуры поросли длинной густой шерстью.
Завидев двух незнакомцев, жители перестали сновать по своим делам, обращая взоры на приезжих. Вот чего Арэн всегда не любил, так это повышенного внимания к себе. Воин стиснул зубы, продолжая покорно следовать за девушкой: она остановилась у очага, склонила голову в почтительном поклоне, после протянула одной из старух набитый кисет, размером с кулак. Пока они обменивались фразами на своей речи, которую Арэн почти не понимал, его обступила детвора.
- Большой меч, - сказала самая мелкая девчушка; она подтерла сопливый нос прямо краем рукава овчинного тулупа и ткнула Арэна пальцем.
Это будто послужило сигналом остальным. Малышня налетела на него, чуть не повалив на землю. Арэн не сразу опомнился, только с третьей попытки разогнав ребятишек. Несмотря на свой суровый нрав, он вырос в большой семье, где дети были всегда, всякого возраста и разного характера.
- Пойдем, - поторопила Хани.
Они направились к двухэтажному зданию впереди. У двери вертелся паренек лет десяти, которому Хани передала поводья лошади. Арэн последовал ее примеру.
Внутри, за широкой тяжелой дверью, было тепло. Просторный зал и несколько рядов длинных столов с длинными же скамьями, укрытыми шкурами. У противоположной от двери стены - высокая кованая подставка с бочками. Саму стену украшали довольно грубой работы гобелены и несколько пар рогов: некоторые сошли бы за лосиные, но кому могли принадлежать остальные, - загнутые дугой, с широкими, грушеподобными окончаниями, - Арэн мог только догадываться. В самом углу стены, занавешенная цельным куском шкуры, расположилась арка. Судя по запахам, которые приносил каждый взмах полога, за ней находилась кухня.
Мужчина бегло осмотрел зал. В самом конце стола, того, что стоял ближе к окну, сидели его друзья, в компании Рока и еще нескольких молодых воинов. Арэн с облегчением вздохнул. Несмотря на то, что они с Хани все время ехали по их следу, и ничто не давало повода думать о несчастье, он всегда тревожился за товарищей, когда обстоятельства заставляли их разлучаться.
- Добро пожаловать в "Медвежью лапу". Зовут меня Эрб, не побрезгуйте моим гостеприимством, - поприветствовал хозяин - невысокий, в отличие от большинства встреченных северян, худощавый, с цепким взглядом. Его подбородок оставался гладким, рассеченным старым шрамом. Бегло покопавшись в памяти, Арэн решил, что за время недолгого путешествия по Артуму, впервые видит безбородого мужчину.
- Приветствую, Эрб, - ответила Хани. - Пусть огонь твоего очага не погаснет.
- Пусть тебя обходят невзгоды, - отвечал ей хозяин. - Надолго в Яркию?
- Переночевать и завтра обратно в путь. Мы приехали вон с теми путниками, - она указала в сторону стола.
Последив по направлению ее руки, мужчина закивал, мол, уже знаю о вас, предупредили.
- Мне нужно обменяться парой слов с почтенным Эрбом, - обратилась Хани к Арэну.
Ему не нужно было намекать дважды, тем более что их разговоры его мало интересовали. По пути к столу, его чуть не сбил с ног Рок: увидев свою спутницу живой и здоровой, парень спешил поприветствовать ее. Арэн с удовольствием преподал бы ему урок вежливости, но решил не тратить время зря. В Северных землях царило варварство и местные не утруждали себя ни извинениями, ни хорошими манерами: они громко стучали кружками, вознося хвалу Скальду, бросали кости прямо на пол, сморкались в ладонь и клали оружие подле себя, на стол.
Оставалось только смириться и вспоминать милую сердцу Дасирию.
Миэ, как всегда, сверкала. Может она и смотрелась нелепо в роскошном атласном платье, с высокой прической и тяжелым черепаховым гребнем, что поддерживал рыжие локоны, но все мужские взгляды принадлежали ей. И, как все женщины, она чувствовала себя королевой, получив сразу столько восторженных поклонников.
- Рад видеть, то вы в порядке. Все, - добавил Арэн, оценив довольно бледного, но сидящего самостоятельно, Раша.
Его щека еще хранила белесые следы недавних ран, но святая магия Банру творила чудеса и вскоре не останется даже этих незначительны отметин.
Арэн уселся за стол, прислонив меч к стене, за что тут же получил насмешливый взгляд одного из бородачей за их частью стола. Воин мысленно пожал плечами, но меча не тронул. Он чтил традиции, но не изменял своим правилам: стол - место для трапезы, и оружию, обагренному кровью, на нем не место.
- Мы хотели остановиться и дождаться вас, - за всех ответил Банру. - Но Рок торопил.
- И правильно делал, - согласился Арэн. - Половину пути меня не покидало чувство, что за нами крадутся тени. Сколько раз оглядывался - никого. Но готов биться об заклад, что кто-то шел за нами след в след.
Банру нахмурился. Отчасти из-за подозрений Арэна, отчасти потому, что Миэ опрокидывала в себя уже третью по счету кружку вина. Хозяин постоялого двора предупреждал их, что местные сорта вина и пива крепче обычного, и вместе с кувшином огненного бри, принес кувшин с водой, несколько раз предлагая разбавлять. Но Миэ, разомлев в компании двух молодых воинов, не обращала внимания, что они нарочно подливают ей чистое вино, "забывая" доливать воды. Она быстро захмелела.
- За каким отродьем Гартиса ты остался в лесу с пигалицей? - В полголоса спросил Раш, воспользовавшись тем, что северяне увлечены красоткой и не обращают внимания на остальных.
- Она нуждалась в помощи, - сдержанно ответил Арэн, стараясь не упускать из виду, происходящее у стойки с бочками. Рок, Хани и хозяин о чем-то шептались, лицо девушки выражало обеспокоенность. Отчего-то Арэн почувствовал себя облапошенным. Врожденное чутье подсказывало - Хани много чего не сказала. Если посудить со стороны - Арэн и сам вряд ли стал посвящать посторонних в дела, их не касающиеся. Но внутреннее чутье подсказывало, что странное растение-ловушка, невидимые преследователи и перешептывание с хозяином, как-то связаны.
- Думаешь, нас нарочно туда завели? - Словно прочитав его мысли, предположил Раш.
- Кто знает…
Арэн никогда не был скор на выводы, стараясь не терять головы и не горячится. Тем более сейчас, когда он все больше понимал, что нравы и обычаи северного народа ему совершенно неведомы.
- Не уверен на счет девчонки, но парень точно дуболом. Прост, как портки крестьянина.
Воин хмыкнул - Раш никогда не стеснялся в выражениях. За что и получал, пожалуй, больше остальных. Матушка Арэна, почтенная леди Лу́сия Шаам, любила говаривать, что тот, что не умеет держать язык на привязи, расплачивается горбом. И, глядя на Раша, Арэн часто вспоминал эти ее слова.
- Они добрые люди, - после долгого молчания, решил вмешаться Банру. - В них нет зла, Лассия послала бы знак.
Раш скривился, как от оскомины. Хоть Банру уже успел несколько раз подлатать его раны, используя не только мази и настойки, но и священную жреческую магию, Раш продолжал фыркать всякий раз, когда тутмосиец заводил разговоры о божественном вмешательстве. Личность молодого ловеласа и карманника, вообще оставалась для Арэна загадкой. Раш никогда не говорил, кто он. На вопрос "откуда?", отделывался шуточками, мол, его родила морская пена. Он отличался идеально ровными, будто точеными из мрамора рукою мастера, чертами лица: в меру густые брови, в меру же тяжелая челюсть и выразительные скулы. Яркие, выразительные глаза карманника, черные, как жерло вулкана, таили в себе искристые всполохи, природы которых не знал никто. Раш не стриг волос, предпочитая затягивать их тугой петлей на затылке, носил тонкое серебряное кольцо в нижней губе и несколько более крупных в обоих ушах. Арэн не понимал, что именно в карманнике так притягивает женщин, и, иногда, потихоньку завидовал бесшабашному ловеласу.