- Угу, понял… - пробормотал парень, - не хочешь, не говори…
Вертит котофей, юлит… глазки хитрые прячет… ладно, время будет припомнить. Да и Кимря ему под стать…
На "автопилоте" пробрел парень в спаленку сестры. Постоял, пока глаза не привыкли к темноте, уселся на кровать. Устал, очень устал… Долгий день сегодня, практически бесконечный - а ведь ещё утром проснулся на своем любимом диване, сомневаясь в верности принятого решения о возвращении домой, терзался от противоречивых чувств, раздирающих душу на части, тосковал об утраченных навеки друзьях. Пожалуй, нежданное появление котофея и его предложение искать без вести пропавшую Людмилу пришлось очень кстати - жить как раньше Антон просто не смог бы. А сможет ли он приспособиться к чудесам, что творятся здесь, не станет ли он несмышленым мальчиком для битья, который соберет все "шишки" этого мира? Пока получается так - Баюн не Тимка, толком ничего не скажет, все время себе на уме.
Парень посмотрел на близкое окошко, сквозь которое в комнату проникал ирреальный свет недавно поднявшейся над лесом луны, вспомнил напавших туманников и, дотянувшись до шторы, наглухо задернул её. Береженого бог бережет… И только потом опустился на подушку.
"Знать бы, что за каша вокруг меня заваривается?" - подумал Антон, проваливаясь в сон, совсем позабыв, что не рассказал котофею о том, что видел Людмилу.
*****
Ловушка, определенно ловушка… Людмила опасливо отошла подальше от осинок, обрамляющих полянку. От них тянуло мертвечиной. Темные чары… Кому понадобилось заманивать её? Зачем? Думала, что после погибели Кащея станет ей жить спокойнее, нет, кому-то все же неймется… Чародейка задумчиво повела глазами окрест и замерла, превратившись в слух. Похоже, неведомый загонщик решил явиться лично?
Ветки приземистых кустов вздрогнули и раздвинулись, пропуская на поляну бесенка. Он шел на четвереньках, низко опустив голову к земле, словно тропил след.
- Птах… - крикнула Людмила, метнувшись ему навстречу. Он не может быть врагом, уж в этом она убедилась. Бесенок увидел, как она вышла из дома, почуял неладное, кинулся следом. - Птах… - и отлетела назад, оглушенная магическим ударом.
Чародейка приподнялась. Туман, застилающий глаза, постепенно развеивался. Почему Птах топчется на месте, почему не идет к ней?
- Стой, ты куда? - видя разворачивающегося обратно бесенка, Людмила поняла, что сейчас он просто уйдет. Ощущая напрасность потуг, завопила во все горло, не делая больше попыток приблизиться к деревьям. Чревато… Граница западни пролегала около них. Западни, настроенной на нее, но Птах ведь не такой, ему многое по силам. - Не уходи, - кричала чародейка, срывая голос. Напрасно, не слышит и, похоже, не видит её.
Бесенок поднялся во весь рост, растерянно потоптался на месте. На его рожице застыло крайнее недоумение, словно он не понимал, зачем пришел сюда, что забыл на этой лужайке. Деревья, как деревья, в лесу таких навалом… Но смутное ощущение неправильности происходящего не дало уйти ему отсюда… что-то, чему он не знал названия, просило его не покидать поляну… что-то, чему он обязан был подчиниться.
Передумал уходить, теперь бы дозваться до него… Людмила не могла допустить даже мысли, что обречена на заточение. Должен быть способ… Есть! Только вот какой? Не паниковать… Попытаться от земли силы набрать, да пробить заслон, что наглухо отгородил её от остального мира?
Сзади послышалось негромкое журчание. Чародейка обернулась и едва сдержала удивленный вскрик. Упругая переливающаяся струя воды взлетала ввысь и рассыпалась мириадами брызг, образующих непроницаемую водяную завесу. Посреди поляны бил родник. Через малое время вокруг него возникло небольшое озерцо, в поперечнике не больше пары метров. Людмила направилась к нему. В нерукотворные чудеса она уже давно не верила - с тех самых пор, как оказалась здесь. Всему есть объяснение.
Внезапно под ногами хлюпнуло. Людмила почувствовала, как ступни проваливаются в трясину. Она ойкнула и перебралась на сухое место, поближе к деревьям. Вскоре под ногами опять чавкнуло, на этот раз куда громче, чем первый раз, словно её пытались прогнать с того места, где она находилась. Дальше двигаться нельзя.
Высмотрев мелкую кочку, Людмила в несколько прыжков перебралась на нее. Родник уже почти иссяк. Застыв, словно аист, посреди болота, в которое медленно превращалась покрытая травой поляна, чародейка смотрела на пологие волны, расходящиеся кругами от центра озерка. Вскоре и они исчезли.
Застывшая зеркальная гладь воды гипнотизировала, не давала отвести взгляд. Людмила усилием воли оторвалась от созерцания неподвижного озера и только сейчас сообразила, что пропитанная влагой земля не даст ей силы. Тот, кто все это сотворил, знал слабость чародейки - вода ей не помощник. Значит, сидеть здесь придется очень долго… Или стоять… Представив, как она, обессилев, оседает в липкую жижу, Людмила передернулась. Но зарекаться не стОит - никогда не говори никогда… Пока-то стоять не тяжело, вот только босые ступни совсем онемели от холода. Чародейка чуть наклонилась и потерла лодыжки, стараясь хоть немного согреть озябшие ноги. Никакого эффекта, словно холодный камень гладишь… камень, покрытый матово-белыми разводами… похожими на изморозь, что оседает на ветках деревьев при первых осенних заморозках…
Предчувствием надвигающейся угрозы кольнуло сердце. Людмила, сделав вид, что занята только собой, исподтишка глянула вокруг. Совсем плохо… Вода и холод… Тонкие стебли травы посеребрил иней, воду у берега затянуло ледком, и только в центре озерка курилась легким дымком полынья.
И ноги, ноги… Застыли, словно камень, до колен… Ну, не мытьем, так катаньем…
Чародейка шлепнулась на живот и поползла, опираясь на руки, ощущая, как хрустит под ладонями скованная стужей земля. Добралась до озера, потянулась к свободной ото льда поверхности, заглянула в темное зеркало воды.
Злорадная усмешка исказила тонкие черты лица Верховной ведьмы. В зеленых глазах, глядящих в упор на Людмилу, мелькнула непонятная тень.
- За что? - спросила чародейка, не надеясь, что ей ответят. - Мы ведь с тобой не враги…
*****
"Я умер… Но если я мыслю, значит, жив? Парализовало? Тогда лучше сразу умереть…".
Нелепо думать о смерти, не прожив и трех десятилетий, но Антон, не нашедший в себе сил шевельнуться, решил именно так. Ощущение полной неподвижности и кромешной темноты вокруг испугало его до одури. Больше всего в жизни он боялся именно этого состояния собственного бессилия, когда целиком и полностью зависишь от чужой милости. Парень громко застонал, забился, стараясь вырваться из оков физической немощи.
- Урм… - раздалось в темноте.
Антон ногами оттолкнул от себя ворчащий теплый ком и понял, что свободен и (о, чудо!) вновь может двигаться. И вполне здоров…
- Баюн, тебе, что, другого места в доме не нашлось, кроме как на мне улечься?
- Ты так храпел во сне, что я не мог заснуть, - отозвался кот, снова пытаясь комфортно устроиться на слишком узкой для двоих кровати.
- Ты-то? - засомневался парень. Верилось с трудом. Баюн отличался редкостным пофигизмом, а уж если хотел спать, то ему вообще все трын-трава было. - Хорошо, что ещё не придушил меня, как возмутителя общественного спокойствия.
- Нет, не для того я тебя звал…
- Знаю, для чего, не стоит каждый раз напоминать…
Антон поднялся. Хоть и темно, да толку лежать, все равно уже не заснуть. Кофейку бы сейчас, взбодриться… Да где его взять? Он вышел на кухню - чисто прибрано, будто и не было вчерашнего разгрома.
- Вот и я говорю, повезло чародейке с домовихой. - Парень обернулся к котофею, прибредшему следом. - Хоть и не помнит ничего про хозяйку, а дом обихаживает.
- Баюн, а я ведь уже дважды Людмилу видел… Один раз днем, когда ты уходил, а второй ночью, во сне…
- Чего молчал? - кот уставился на Антона, словно подозревал его во всех смертных грехах, и теперь придумывал жутчайшую казнь.
- Сначала к слову не пришлось, а потом забыл.
- Как ты мог?
- А ты? - огрызнулся парень, - сам толком ничего не расскажешь, все отговорочками левыми отделываешься. Я тоже соображаю, что к чему, но ничего не зная, легко вляпаюсь в любое дерьмо, как этой ночью, и все поиски пойдут насмарку. Или мы доверяем друг другу, или я иду искать сестру сам.
- Угу, - согласно кивнул лобастой башкой котофей на ультиматум, - иди… Прямо сейчас… - Антон взглянул на бледный рассвет за окном и как-то сразу передумал. - Не хочешь? Тогда не лезь в бутылку по пустякам, в свое время все узнаешь. Рассказывай, что видел… А думать уже я буду.
Выслушав парня, кот свернулся клубком и надолго затих. Настолько, что Антон решил, что тот снова задремал. Парень влез в ещё теплую печь, достал заботливо припрятанные домовихой припасы (уяснил, где здешний люд съестное хранит!) и, наложив полную миску, уселся завтракать.
- Делать нечего, придется к Отлюдку идти, как Кимря посоветовала, только это уже без меня.
Непрожеванный кусок лепешки колом застрял в горле у парня.
- Как без тебя?
- Мне к ведьмагу нельзя и близко подходить, самоубийственно. Так что на тебя вся надежда.
- А ты?
- А я, друг ситный, пойду Птаха искать. Чую я, где бесенок обретается, там и чародейка наша поблизости окажется.
- Так может, к Отлюдку и идти не стоит?
- Пойдешь… - категорично заявил котофей. - Тут без ведьм не обошлось, а лучше него никто их не знает.
- Далеко идти?
- А это как получится…
- Ты хоть проводишь?
- Нет, Лешего проси, тебе он не откажет.
- Почему ты так думаешь?
- Чародейку он забыл, а вот твое обещание сделать шахматы и научить играть в них - помнит. Он и меня пытался на это дело уговорить, - улыбнулся Баюн, - да у меня рук нет, ножик держать нечем.
Антон вздохнул. Резчик по дереву из него никакой, но, раз пообещал, придется выполнять.
- Леший ведь сюда не приходит больше, верно? Как я его найду?
- А чего его искать? - удивился котофей. - Зайди в чащобу лесную, он сам к тебе и выйдет. Спросить, чего в его владениях забыл…
ГЛАВА 3
В очаге, выложенном из камней прямо на земляном полу посреди комнаты, бушевало пламя, облизывая изрядно закопченный котелок, висящий на высокой треноге. Бурление кипящей воды постепенно становилось спокойнее. Огонь ярился по-прежнему, но жидкость постепенно остывала, превращаясь в полужидкую кашицу с крошечными вкраплениями льдинок, пока не застыла тончайшим полупрозрачным зеркалом. Ведьма склонилась, пристально всматриваясь в отливающую темными бликами поверхность.
Не дать чародейке опомниться, вдруг сумеет выскользнуть из ловушки… Уж если она Морене соперница, что уж говорить о ней, Чернаве. Она знала историю о том, как пытались убрать новоявленную Хранительницу старые ведьмы, пока она ещё в силу не вошла, да не получилось у них ничего. Хоть и казалась чародейка неумехой, да сумела как-то избежать гибели.
И все же Чернава торжествовала - как легко попалась Баба-яга! Вышла за мороком на заветную полянку, подвоха не почуяв. Метнулась назад, да попала под удар. Не нравится? Все, попалась, птичка, стой, не уйдешь из сети…
Растертая между ладоней солома желто-зеленой трухой припорошила силуэт пленницы, следом в котелок посыпались костяные обломки вперемешку с почерневшей от плесени пшеницей, проломили тонкую преграду и беззвучно канули в воду. Лишь мелкая рябь пошла по поверхности.
Брошу в лицо солому - безумной станет!
Кину собачьи зубы - тын высокий поставлю,
Вовек она из круга не выйдет!
С окалиной брошу зёрна - отсохнут руки и ноги!
…Чародейка наклонилась, растерянно ощупывая ноги… Думает, никто не видит, как она исподтишка озирается…
Нет, от Чернавы ни одно её движение не укроется.
Зашиплю лютым змием - сила живот оставит.
Из Земли следы выну - в жар их, в пекло поставлю,
Мара кости её изгложет!
Скажу тайное слово - его она не превозможет,
Нисколь поперёк не сдюжит!
Словно подрубленное деревце, упала наземь Баба-яга, скорчилась, словно боль пожирала её изнутри…
"Ты глянь, какая упорная, доползла все-таки до озерца… Никак увидеть недруга своего норовит? Ну, так это мы всегда готовы - врага надо знать в лицо… - Чернава плюнула в котелок. - На, гляди, все одно ничего сделать мне не сможешь!"
И скорее угадала, чем услышала, как та едва выдавила из себя "За что?"
- За что? - нараспев повторила Чернава вслед за ней. - А ни за что, просто так. Из вредности… - и рассмеялась, когда увидела, как наполняются слезами глаза чародейки. Выкрикнула: - А будет по моему слову - во крепи Кощна Потвора! От Кола будет до Кола! Гой! - Усталость навалилась внезапно, словно последнее действие лишило ведьму остатков сил, но не смогла она превозмочь себя и злорадно произнесла: - То-то же…
Двумя руками перемешала воду в котелке, выплеснула в огонь. Тот зашипел, клубом вонючего дыма поднялся к потолку, жирным слоем осевшим на выступающих балках. По ногам вроде сквозняком потянуло. Чернава подняла голову, прислушиваясь к легкому скрипу входной двери.
Нет, почудилось… Просто так к ней не зайти, всюду запоры наговоренные. "Дело сделано, теперь можно и к Морене наведаться, отчитаться…" - подумала, убирая треногу.
- Не надо, - Чернава обмерла от тихого голоса за спиной. - Я в тебе не ошиблась. Навий путь нелегок, но тебе по силам идти по нему.
САМА пришла… Почему?
- Что удивилась? - глядя в испуганное лицо девушки, спросила Хозяйка ледяных чертогов и замолчала, прислушиваясь к воплям на улице, склонив голову набок, точно любопытная ворона.
- Негляда! Негляда… - вслед за криком раздались частые удары по воротам.
- Иди, раз зовут…
Чернава, едва удерживаясь, чтобы не выскочить из своего домишки опрометью, медлительно вышла во двор, по пути растрепывая волосы.
- Чего заперлась? - Славка окинула подозрительным взглядом соседку, отворившую калитку.
"А рука-то до сих пор тряпицей замотана…" - девушка потянулась, весьма убедительно зевая. - Спала…
- Самая страда, а она спит. Ты, часом, не заболела?
- Чего пришла? - нелюбезно перебила её Чернава. Хотелось скорее отвязаться от надоеды.
- Там… это… - замялась обычно говорливая женщина. - Когда мои сваты с дальнего поля возвращались, то на поляне на коров наткнулись, бесприглядных. Всполошились, пошли смотреть что такое - пастуха нашли… без памяти… Притащили в деревню, а коров мертвых, что рядом с ним лежали, там оставили. Так твоя кормилица тоже пала…
В тугой узел скрутило нутро Чернаве: - "Зорька, Зоряна… Как же так? Совсем я одна осталась…".
- Так закопать надо, - деловито продолжила Славка, словно не видя, как изменилась в лице девушка, - ветром мор, видать, принесло. Как бы падеж не начался… Сама справишься или пусть мужики пособят?
- Сама пойду… Где?
- А аккурат возле старого дуба, что в позапрошлом годе Перуновы молоньи пожгли… - торопливо объяснила женщина. - Так я побегу? У меня ещё дел полно… У меня куры на насест серёд дня сели, как бы беды какой с ними не было…
- Пастух умер?
- Нет пока, - соседка даже не обернулась. - У старой Тисы в избе лежит, лихоманка его трусит.
Травница Тиса, конечно, знатная, но тут, похоже, одними настоями не поможешь. Пока дед Сила живой, надо попытать его, что там на самом деле стряслось.
Вышла Чернава за калитку, побрела следом за горевестницей, совсем позабыв про непрошенную гостью, что дожидалась её в дому.
- Чего пришла? - хмурая травница заступила ей дорогу. - Еле досужих баб выпроводила, думала, кончились ходоки.
- Мне с Силой поговорить надо.
- Был Сила, да весь вышел, - травница и не думала пускать её в избу. - Совсем плохой… Чего от него хочешь услышать?
Чернава молча отодвинула суровую бабку. Её счастье, что не догадывается, кто к ней пришел. Не ведьма Тиса, простая целительница, травами нужда заставила заняться в горестное время. Сама разбиралась, какая от какой напасти помогает, да вершин мастерства не достигла. Толку старику от её умения, здесь иной навык нужен.
В жарко натопленной горнице царил полумрак - небольшие окошки плотно прикрыты наружными ставнями. Старик, облаченный в одну лишь длинную рубаху, лицом вверх распростерся на широкой скамье, бессильно свесив руки до полу.
- Видишь, какой… не жилец… - травница стояла позади девушки, наблюдая за ней.
- А можно я с ним посижу?
- Ну, сиди, коль такая настырная, - старуха взяла кружку с дымящимся настоем, приподняла голову старика, дышащего со всхлипами. В груди его что-то клокотало, точно пыталось вырваться наружу и никак не могло. Тиса поднесла к губам страдальца снадобье. - Попою вот только. Одно не пойму, с чего такая забота? Ты ведь ни с кем не родычаешься, Негляда… - пытливый взор её несколько мгновений изучал лицо девушки, пытаясь отыскать мелкокорыстный интерес, да не выдержала травница взгляда Чернавы в упор, первой отвела глаза.
- А чем поишь? - немного погодя, когда кружка опустела, спросила девушка.
- Кора ивовая, мать-и-мачеха, чуток душицы и спиреи вязолистной, - машинально ответила бабка. - А тебе что за дело? - она обернулась.
Та неопределенно пожала плечами. Мол, как хочешь, так и понимай… "Скорее бы уже вышла куда-нибудь, а уж я соображу, как привести старика в чувство, хоть на короткое время".
Наконец, Тиса, повозившись в дальнем от девушки углу горницы, вышла.
Чернава метнулась к недвижному телу, склонилась над ним, шепча заклинание.
Судорожная дрожь волной прошла по телу старика. Он приподнял веки, уставившись незряче на девушку, не узнавая её, потом искра разумения блеснула в его глубоко запавших глазах.
- Негляда, - прошептал он, - откуда ты взялась?
Похоже, так толком и не сообразил - где он…
- Что с тобой произошло? - грозно потребовала Чернава. Времени слишком мало, того и гляди, травница вернется, да и таиться больше не было смысла. - Говори!
- Сомлел я на жаре, что ли? - старик попытался приподняться, но не удержался, опять откинулся на спину. Голова его глухо стукнулась о лавку. - То одно мнится, то другое…
- Что мерещилось? Сила!
- Потемнело в глазах будто, а потом сгустился сумрак окрест, клочья туманные повздрогнули, закружились-завертелись, косицами белёсыми заплелись. Вдруг вспыхнули мертвенными огнями Лунные тропы, во тьме ночной очерты чьи-то выткали. Вроде, женщина - только призрачная, холодная, безликая… Идёт - будто в воздухе парит - земли сырой ногою не касаясь… Хочу встать, а не могу, веки - словно свинцом налились, в очи беленою брызнуло, запрокинулась назад головушка, окунулась во сырые мхи, во росные травы… Не понять никак что это - сон, явь… - он облизнул пересохшие губы.
- Не молчи!