- Смотри, как бы он не простудился, - ворчал Дингер, - тогда барон нас обоих утопит.
За неимением полотенца Лендерт укутал мальчика простынёй и бережно расчесал ему волосы гребнем. Дингер ухмылялся, наблюдая за приятелем.
- Из тебя вышел бы отличный папаша. И чего это ты не обзавёлся семейством?
- Если тебе нечем заняться, пойди вылей воду, - сердито огрызнулся Лендерт. - Не люблю болтливых дармоедов…Вам бы, ваша светлость, переодеться в чистое, да только где хранится ваша одежда?
Конрад с недоумением пожал плечами.
- Не знаю. Мне её приносят…
Лендерт отправился к мажордому и скоро вернулся с чистой и тщательно выглаженной одеждой для маленького хозяина. Помогая мальчику одеваться, старик улыбнулся: волосы Конрада, почти высохшие после купания, распушились и начали виться.
Дингер всё-таки усовестился: вынес корыто и протёр пол. Лендерт сходил в свою каморку и принёс оттуда хлеб, сушёные яблоки и немного мёда. Неизвестно, кто больше обрадовался угощению: Конрад или Дингер. Припасы разделили и съели, запивая водой. Затем слуги продолжили уборку. Чтобы не мешать им, Конрад вышел на балкон. Над парком с грубым карканьем кружили две вороны. Возле пруда расхаживал, заложив руки за спину, врач. Его фигура и неторопливые движения напомнили Конраду другого человека, таинственного друга, живущего в Праге.
Это произошло ещё до смерти Бертрана. Конраду было семь лет, когда он познакомился с паном Мирославом. Развенчанный бог свёл их в отдалённом углу парка, куда мальчик убежал от наскучивших ему слуг. В тот день у Герхарда были гости, поэтому он не сразу хватился своего младшего сына. Зная по горькому опыту, что будет жестоко наказан, Конрад не спешил домой. Побродив по парку, он зашёл в беседку, прилёг на скамью и задремал.
Ему снилось безоблачное небо. Он лежал в густой голубоватой траве иного мира, наслаждаясь тишиной. В этот мир не было доступа никому из тех, кто досаждал ему на земле. Здесь жила его мать. Она была где-то рядом. Конрад чувствовал, что она вот-вот появится, и ждал, вспоминая прошлые встречи с ней. Она приходила к нему в различных образах, человеческих и ангелоподобных.
- В моём мире есть немало существ, - говорила она, - которые будут принимать мой облик, чтобы обмануть тебя. Ты должен научиться узнавать меня всегда и везде.
И он узнавал её по особому ощущению, словно его сердце откликалось её сердцу…
В этот раз она появилась не одна. С ней был красивый незнакомец в тёмном костюме для верховой езды. Легко ступая по голубой траве, мать приблизилась к Конраду, наклонилась над ним, погладила его по щеке.
- Проснись, милый, я привела к тебе друга.
Прикосновение разбудило Конрада. Рядом с ним сидел тот самый человек. Наяву он был точно таким, как во сне: статный, черноволосый. Он смотрел на мальчика с напряжённой улыбкой.
- Значит, ты друг моей матери? - спросил Конрад.
Брови незнакомца изумлённо дрогнули. В глазах отразилась боль.
- Да, милый, - произнёс он тихим, взволнованным голосом. - Я очень давно ищу тебя…
Несколько мгновений Конрад изучал его внимательным взглядом, затем привстал и смело обнял. Тело мужчины сотрясала лихорадочная дрожь. Конрад забеспокоился.
- Ты заберёшь меня отсюда?
- Не сейчас. Когда-нибудь я непременно возьму тебя к себе, но пока ты должен остаться дома.
- Почему? - разочарование Конрада едва не обратилось в слёзы.
- Мне некуда увезти тебя, - незнакомец был откровенен, чувствуя, что этому ребёнку нельзя лгать. - Мы не сможем скрыться. Я постараюсь навещать тебя чаще. Потерпи, мы обязательно будем вместе.
Конрад глубоко вздохнул.
- Сегодня меня опять накажут… Ты идёшь туда? - он с презрением кивнул в сторону замка. - Отведи меня домой и скажи Герхарду, что я купался в пруду.
- Зачем, милый? Отец рассердится на тебя.
- Он всё равно накажет меня за то, что я ушёл в парк один, не спросив разрешения. Но если меня приведёшь ты, Герхард будет тебе благодарен.
В течение года пан Мирослав не раз приезжал в Норденфельд, но не имел возможности повидаться с Конрадом: Герхард не допускал младшего сына к гостям. Письма, которые Конрад, с невероятным количеством ошибок, писал по-чешски, доносила до адресата Лизи. Ей не возбранялось бегать, где угодно. По обе стороны ограды Норденфельда её ждали с нетерпением. Когда собачка возвращалась, Микулаш вынимал из её ошейника ответную записку и отдавал Конраду. Это была ещё более интересная игра, чем путешествия по подземелью или запретное купание в пруду. Мальчики не подозревали, что для одного из них она окончится пыткой и смертью, для другого - мучениями экзорцизма…
Думая о Мирославе, Конрад не заметил, как вошёл отец. Лендерт и Дингер прекратили работу и с почтительными поклонами отступили, давая дорогу владельцу замка. Герхард жестом приказал им выйти и направился на балкон.
Никакие беды не могли заставить барона Норденфельда пренебречь присущей ему аккуратностью. Траурный костюм подчёркивал стройность его высокой сухощавой фигуры, светлые, с годами немного поредевшие, волосы были зачёсаны ото лба к затылку. В торжественных случаях Герхард надевал парик, но в домашней обстановке предпочитал обходиться без него.
Конрад прижался к перилам балкона.
- Сын мой, - голос Герхарда был холоден, бесстрастен, - я сделал всё, что мог для спасения вашей души, но Господу угодно, чтобы мои старания не возымели успеха. Вам нельзя оставаться в Норденфельде. Завтра же вы уедете в Баварию, в Зенен. Надеюсь, что там, в уединении, под охраной верных мне людей, вы будете в безопасности.
Глава 7
Ведьма
- Где Лендерт?
- Он скоро вернётся. Его вызвал ваш отец.
- Мой отец…
Конрад в отчаянии заломил руки (у кого он научился этому жесту?!) Дингер раздражённо отвернулся. Чёрт! Не хватало, чтобы это капризное создание забилось в истерике! Скорее бы возвратился Лендерт…
- Ненавидишь меня? - Конрад усмехнулся с откровенной злобой. - Ничего, я завтра уеду. Герхард отправляет меня в Баварию, и ты поспособствовал этому, ведь на самом деле Фрица убил ты, а не я!
- Да, ваша светлость, - невозмутимо признался Дингер: трудно обмануть того, за чьей спиной стоит дьявол. - Но почему-то вы до сих пор не выдали меня и были очень любезны со мной. Стало быть, я могу надеяться на ваше прощение?
- Надейся… Только завтра меня здесь уже не будет. Какая разница, простил я тебя или нет? Мы больше никогда не увидимся. К тому времени, как я вернусь в Норденфельд, ты умрёшь от старости.
- Лучше умереть от старости, чем быть повешенным. Я благодарен вам, ваша светлость.
Конрад подошёл к окну.
- Как ты думаешь, далеко отсюда до Баварии?
- Не могу сказать точно, ваша светлость. Всё зависит от того, каким путём ехать. Мы наверняка поедем через Прагу. В любом случае недели две - три на дорогу уйдёт. Вы ведь не будете мчаться без отдыха день и ночь.
Дингеру показалось, что его слова обрадовали мальчика.
- Значит, мы поедем через Прагу, - тихо произнёс Конрад, глядя в окно на холмы, меж которыми угадывалась дорога.
Лендерт вернулся мрачный и растерянный.
- Собирайся в путь, - сказал он Дингеру, - завтра мы уезжаем в Зенен.
- Мы?!
- Да, приятель. Барон приказал нам сопровождать его сына в пути и остаться с ним в Зенене, так что простись с благодатной моравской землёй.
Сказать по правде, Дингер остался доволен этим известием. "Благодатной моравской земле" он предпочёл бы Аравийскую пустыню, только бы оказаться как можно дальше от Норденфельда. Моравия была ему так же чужда, как и Бавария. Его раздражали здешние жители - все эти словаки, ганаки, чехи и прочие славяне с их уродливым языком и нелепыми обычаями. Будь его воля, он уехал бы на север, к морю…
Но с Лендертом он не стал откровенничать. Если Герхарду угодно, они поедут в Зенен и, возможно, благодаря этому, сохранят свои жизни.
Конрад с трудом скрывал горе и ярость. Отец снова унизил его, решив отослать с глаз долой.
Огорчён был и Лендерт. Он привык к Моравии. Ему нравились мягкие вершины пологих холмов, окружающих Норденфельд, золотистые поля ячменя и ржи, светлые пруды, над которыми кружили стаи чаек, совсем как на его родине, в Голландии. Он чувствовал, что никогда больше сюда не вернётся.
Ночью ему так и не удалось уснуть. Он сидел у постели своего маленького хозяина. Конрад лежал с закрытыми глазами, но не спал - неровное дыхание выдавало его.
Перед самым рассветом Лендерт ненадолго задремал и вдруг проснулся, словно на плечо ему легла невидимая рука. Постель Конрада была пуста. Мальчик стоял на балконе, подставив лицо прохладному ветру. На востоке мерцала утренняя звезда.
Лендерт вышел на балкон.
- Пойдёмте в комнату, ваша светлость, вы простудитесь.
Конрад молча кивнул. Он дрожал от холода. Лендерт увёл его в спальню.
- Я не усну, - сказал Конрад. - Скоро за нами придут. Помоги мне одеться.
Тонкая бледная полоска зари едва проступила вдали над холмами, когда пришёл капеллан. Конрад был уже одет и ждал, сидя у окна.
В комнате слуги заспанный Дингер укладывал свой немудрёный скарб в походный мешок. Лендерт тоже отправился собирать вещи, оставив Конрада наедине со священнослужителем. Беседовали они недолго: барон отвёл сыну мало времени для молитвы перед дальней дорогой.
Капеллан ещё не успел уйти, как явились два лакея проводить наследника к карете. Прижимая к груди Библию, Конрад приостановился на пороге, в последний раз обвёл взглядом свою комнату и медленно вышел. За ним последовали капеллан и лакеи. Лендерт и Дингер шли впереди, освещая путь фонарями.
Во дворе ожидала четырёхместная дорожная карета, запряжённая четвёркой лошадей разной масти: тремя гнедыми и вороной, на спине которой покоилось форейторское седло. За каретой стояла повозка с багажом. Лендерт поставил в неё сундучок со своими вещами, а сверху бросил мешок Дингера. Шестеро вооружённых слуг - охрана наследника - держали под уздцы осёдланных коней.
Один из лакеев открыл дверцу кареты.
Конрад с отчаянием оглянулся на капеллана.
- Я не могу ехать, пока отец не благословит меня! Отведите меня к нему!
Никто не двинулся с места.
- Ваша светлость… - робко начал капеллан.
В этот момент на крыльцо в сопровождении пажа, несущего факел, вышел барон Норденфельд. Конрад сделал движение, словно намеревался броситься к отцу, но, увидев выражение его лица, сдержал свой порыв. Герхард неторопливо спустился по мраморной лестнице и подошёл к сыну. Мгновение они смотрели друг на друга, будто сквозь невидимую стену. Плечи Конрада чуть заметно дрогнули, он опустил глаза. Герхард перекрестил его.
- Дитя моё, надеюсь, вы будете счастливы в Зенене и ваша душа, наконец, обретёт покой и благодать Божью.
Это были последние слова, которые довелось услышать Конраду от барона Норденфельда. По крайней мере, в земной жизни…
…У ярости ослепительный, красно-оранжевый цвет огня.
Очнувшись, Конрад резко тряхнул головой, стремясь поскорее избавиться от страшного видения: ему снились объятые пламенем, разъярённые животные. Они дрались между собой, сгорая в огне собственной ненависти…
Пока он спал, совсем рассвело. Между неплотно задёрнутыми занавесками кареты виднелось ясное небо.
Он взглянул на своих спутников. Лендерт и Дингер дремали, сидя напротив него. Высокий широкоплечий голландец упирался локтем в бок худощавого Дингера.
Карета была достаточно стара, но в её конструкции имелось важное новшество - рессоры. Перед долгим путешествием её покрасили, обтянули сидения бархатом, заменили грубые кожаные занавески более длинными и красивыми, из плотного жемчужно-серого шёлка.
Конрад лежал на заднем сидении, укутанный тёплым пледом. Бессонная ночь, переживания и долгая дорога утомили его. Он никогда не выезжал так далеко за пределы имения. У него невыносимо болела голова.
Приподнявшись, он отодвинул занавеску и выглянул в окно. Солнце озаряло долину удивительной красоты, окаймлённую такими же низкими холмами, как те, что окружали замок Норденфельд. По их склонам зеленели сады, а выше, до самых вершин, поднимался густой лес. Карета катилась по пустынной дороге, пролегающей через поля. Лошади бежали ровной рысью, направляемые твёрдой рукой опытного форейтора, и пассажиры почти не ощущали тряски. Тем не менее, Конрада укачало. Чувствуя, что не может справиться с подступающей тошнотой, он тронул Лендерта за колено.
- Прикажи остановить, мне плохо.
Не дожидаясь, пока разбуженный голландец сообразит, в чём дело, Конрад открыл дверцу кареты и выпрыгнул на ходу. Чудом ему удалось удержаться на ногах.
- Стой! - крикнул форейтору Лендерт и выскочил следом, успев оттолкнуть мальчишку на обочину дороги. Мимо них странным зигзагом проехала повозка с багажом. Испуганный возница тянул на себя поводья. К счастью, запряжённая в повозку рыжая кобыла оказалась смирной и непугливой. Она остановилась, удивлённо пофыркивая и поводя ушами. Но норовистые лошади следовавшей сзади охраны с ржанием поднялись на дыбы.
- Ну, ваша светлость, - прошипел Лендерт, потирая ушибленное плечо, - вы счастливчик… и я тоже.
Конрад рассмеялся. Его головную боль как рукой сняло. Он сидел в пыли, упираясь ладонями в землю.
- Зато меня сразу перестало тошнить. Лендерт, не сердись. Давай остановимся здесь и передохнём.
- Посреди дороги, ваша светлость? - голландец встал и протянул Конраду руку, но тот не спешил подниматься. - Не стоит останавливаться на открытом месте, - Лендерт старался быть мягким и терпеливым, хотя ушибся он сильно. - Доедем до леса, там и сделаем привал.
- Я не поеду, - упрямо сказал Конрад. - Я пойду пешком.
Дингер вылез из кареты, отошёл на обочину, бесцеремонно расстегнул штаны и пустил струю, целясь в камень, на котором дремала жирная ящерица.
- Ладно, ваша светлость, - уступил Лендерт, - отсюда до леса недалеко. Наши люди поедут вперёд и подождут нас на опушке, а мы с вами пройдёмся, разомнём ноги.
Довольный мальчишка тут же вскочил и принялся отряхиваться.
- Я тоже прогуляюсь, - сказал Дингер, - что-то у меня спина разболелась. Полдня просидеть на подушках! По мне лучше идти пешком.
- Ян, - окликнул Лендерт старшего из верховых. - Поезжайте к лесу и ждите нас там.
С грохотом и цокотом подков кортеж тяжело двинулся вперёд, поднимая тучи пыли. Лендерт, Дингер и Конрад неторопливо направились следом. Довольный тем, что настоял на своём, мальчик украдкой погладил голландца по руке и состроил ему умильную рожицу. Старик усмехнулся. Ладно, Бог с тобой, сорванец.
Для прогулки денёк выдался просто замечательный, хотя и жарковатый. По обе стороны дороги тянулись поля ячменя. Над ними высоко в небе носились стрижи. Справа, на вершине одного из холмов высился большой замок. В лучах утреннего солнца он казался розовым. Высокий, узкий, как стрела, донжон упирался острым шпилем в небо. Мощная зубчатая стена поднималась из густой зелени, словно хребет огромного дракона, свернувшегося кольцом вокруг прямоугольного здания с множеством башенок. Среди деревьев виднелась арка моста, ведущего к воротам.
Конрад так загляделся на замок, что споткнулся о лежавший посреди дороги обломок деревянного колеса. Дингер поддержал его под локоть:
- Осторожнее, ваша светлость.
- Как красиво, - удивлённо проговорил Конрад, не сводя глаз с величественного замка.
- Это Хелльштайн, - сказал Лендерт, чёрт дёрнул его за язык!
Конрад замедлил шаг.
- Хелльштайн? - с волнением переспросил он. Его щёки зарумянились, словно на морозе. - Лендерт, я хочу туда! Едем немедленно!
Дингер хмыкнул.
- Ну, ваша светлость, ваши желания меняются быстрее, чем их могут исполнить два старика. Только что вы отпустили карету, а теперь вам понадобилось ехать в тот замок на горе. Но ехать-то нам не на чем, а пешком мы туда и до ночи не доберёмся, разве что пойдём через поля.
- Нет уж, - решительно прервал эту тираду Лендерт, - даже если бы мы сейчас сидели в карете, а позади нас ехали слуги, я бы не решился свернуть с дороги и отправиться в гости к здешним господам. Нас могут встретить не очень-то дружелюбно.
- Хелльштайн принадлежит пану Мирославу, другу моего отца, - высокомерно возразил Конрад.
- Ваша светлость, - ответил Лендерт, - я слышал, что владелец Хелльштайна не отличается гостеприимством. Барон поручил мне охранять вас в пути и заботиться о вашем благополучии.
- Поэтому мне пришлось выпрыгнуть из кареты на ходу, чтобы обратить на себя внимание моих слуг, которые слишком крепко спят! Хорошо же вы обо мне заботитесь! Я хочу пить!
Маленький поганец! Лендерт начинал закипать от злости. Плечо у него всё ещё саднило.
- Придётся потерпеть, ваша светлость. Все наши припасы и вода остались в карете.
Дингер молча снял с пояса флягу и протянул Конраду. Мальчишка приостановился и, не отрываясь, осушил её: жажда его была не притворной.
- Да-а, ваша светлость, - задумчиво протянул Дингер, наблюдая за ним, - напрасно вы отпустили карету.
Сделав несколько шагов, Конрад пошатнулся. Изумлённый Лендерт подхватил его.
- Быстро же вас развезло, ваша светлость, - ухмыльнулся Дингер.
Лендерт с досадой глянул на приятеля.
- Старый дурень! Что ты ему подсунул?
- Отличное вино трёхлетней выдержки. Теперь наш ангелочек никуда не упорхнёт, и капризов у него поубавится.
Конрад с пьяным смехом опустился на землю.
- Придётся вам нести меня, я не могу идти, - он лёг навзничь, сложил руки на груди и прикрыл глаза.
Дингер хихикнул:
- Ну, заботливый слуга, что будем делать?
Лендерт не ответил. Вдали на дороге, в той стороне, откуда они приехали, клубилось облако пыли. Бог знает, почему голландец ощутил тревогу.
- Сойдём-ка с дороги, - сказал он Дингеру. - Возьми мальчика на руки. У меня болит плечо.