Я не слышала ни топота ног, ни шелеста опавших листьев, и медленно повернулась, чтобы внимательнее осмотреть эти развалины, когда увидела, что за мной самой наблюдают.
Около сгнившей двери сидела кошка, но не той породы, которую мы, люди Долин, ценим за их помощь в уничтожении крыс и мышей, пожирающих запасы зерна. Нет - она была почти в полтора раза больше наших полосатых кошек, с желтовато-коричневым мехом и как бы клеймом в виде буквы V, впечатанном в лоб. Похожая отметина красовалась и на груди.
На расстоянии руки от первой сидела вторая кошка той же породы, чуть поменьше, более гибкая, но той же окраски и с таким же клеймом. Птицы, должно быть, не обращали на них никакого внимания, хотя, казалось бы, они должны были быть их естественными врагами. Но птицы лишь проносились над головами кошек по каким-то своим делам.
Кроме кошек здесь присутствовал и ещё кто-то. Перед второй дверью присел на задние лапы небольших размеров медведь. Увидев его рыжевато-бурую тушу, я неподвижно замерла, а после инстинктивно стала искать оружие, которого у меня давно уже не было.
Конечно, размерами он не отличался. Но даже если это медвежонок, то где-то поблизости должна бродить его мамаша, и тогда, возможно, я угодила в новую ловушку, ещё более опасную, чем та, когда меня засосало под землю, но из которой мне удалось выбраться. Слишком уж хорошо мне были известны рассказы охотников про медведей. Самым страшным, что только можно обнаружить в Долинах, были разъярённые медведицы, посчитавшие, что их чаду угрожает опасность.
В то время как кошки изучали меня немигающим взглядом, с каким существа их рода взирают на людей, тем самым подчёркивая ещё больше пропасть между нами, медведь удостоил меня лишь краткого осмотра. Он поймал муху, а затем деловито принялся скрести лапой с длинными когтями по округлому животу. Это несколько успокоило меня, и я рискнула вобрать в себя воздух, так как от вида такого зверя у меня помимо воли перехватило дыхание.
Я была слишком осторожна, чтобы сразу пытаться пошевелиться, но теперь я рискнула попятиться назад к пролому, через который я и проникла во двор замка. Конечно, мне, непрошеному гостю, лучше уйти. От всей души я надеялась, что мне дозволят это сделать.
"Самка… очень молодая… и очень глупая…"
Я приостановилась, озираясь в замешательстве. Здесь совсем некому было это говорить! Раздавались лишь крики и щебетанье птиц. Никто не говорил. Но… Ведь я каким-то образом это услышала, и кто же это мог отозваться обо мне с таким пренебрежением? Ибо я была уверена, что слова относились именно ко мне. Я неуверенно дотронулась до пряжки пояса, готовая ещё раз использовать его в качестве оружия. Только… Кто же был теперь моим врагом?
"Все были когда-то молоды. И на самом деле она не глупая, как мне кажется, - просто неопытная. А это совсем другое дело".
В горле моём возник комок, волосы встали дыбом, а на голове не оказалось шлема, чтобы удержать их на месте. Я приподняла левую руку, чтобы привести волосы в порядок, хотя тем самым могла привлечь к себе внимание кошек и медведя. Здесь прятался, можно было поклясться в этом, ещё кто-то, помимо птиц. Их я во внимание не принимала.
Меньшая кошка неторопливо поднялась и направилась ко мне. Я стояла на земле, руки свисали по бокам. Кошка приблизилась ко мне совсем близко, а потом приняла ту же величественную позу, что и её спутник, причём кончик хвоста её раскачивался над передними лапами. Она посмотрела на меня немигающими жёлтыми глазами, поймала мой взгляд… и стала удерживать его. Теперь я поняла!
- Кто… или что вы? - чтобы задать этот вопрос, мне пришлось провести языком по губам и напрячь все силы. Голос мой эхом отозвался от разрушенных стен и показался далёким и дрожащим.
Ответа не последовало. И всё же я была уверена в своей правоте. Со мной говорило именно это животное - или вторая кошка. Одна из них с презрением отозвалась обо мне, другая же отвечала с большой терпимостью. И я слышала их разговор - в своём сознании!
Глава 10 Керован
Погрузившись в собственные мысли и пытаясь найти решение, мы вместе с Джервоном молча стреножили лошадей после того, как они напились, чтобы они спокойно могли пощипать травку в темноте ночи. Когда взошла луна, я некоторое время смотрел на неё и вспоминал тот серебристый цвет чаши… чаши, которая, казалось, была вырезана прямо из этого безупречного лунного диска.
Сегодня ночью звёзды сияли необычно ярко, вспыхивая жемчужной россыпью в безоблачном небе.
Дальше за этой долиной тянулась земля, на которой ничего не росло, если не считать тёмных групп деревьев и кустарников, встречавшихся то тут, то там. В Долинах я привык к гребням холмов, которые создают прикрытие. Здесь же, охваченный внезапным импульсом, я вскарабкался по краю расщелины наверх и постоял там, наблюдая, как тени становятся всё темнее и длиннее, пока всё не исчезло в непроглядном мраке. Небо ещё слегка светилось, чистое и безоблачное - но местность эта была неизвестная, здесь не было лёгких дорог для таких, как мы.
Поднявшийся ночной ветерок начал обдувать меня. Я снял шлем, так что ветер теребил мои волосы, высушив пот, собравшийся под шлемом, давая прохладу - возможно, даже большую, чем мне хотелось. Здесь преобладали серебристые и чёрные оттенки… серебристые сверху, а чёрные - внизу. И темнее всего - именно там, где мы разбили лагерь.
Внутри меня что-то пробудилось, шевельнулось, словно после глубокого долгого сна, а затем ушло, прежде чем я смог понять, что это такое. Воспоминание? Нет. Раньше я уже дважды пересекал Пустыню, но никогда - в этом направлении. Я просто не мог знать эту землю, раскинувшуюся передо мной. И всё же…
Я покачал головой, чтобы избавиться от этих нелепых фантазий. Нужно сосредоточиться на выполнении чёткой цели, что было для меня самым важным на свете, - найти Джойсан. Хотя каким образом… Неохотно я возвратился в наш лагерь, где не горел костёр. И подошёл к своим спутникам.
- Её нужно найти, - мрачно сказал я. - И поскольку я потерял своих коней, то возьму её лошадь.
- Мы отправляемся утром, - ответил мне Джервон тоном человека, говорящего очевидные вещи.
- Поезжайте с миром. Примите мою искреннюю благодарность за свою службу моей леди.
- Ты не понял, - раздался голос Элис в мраке ночи, скрывавшем её лицо. - Мы отправляемся вместе с тобой.
На мгновение напряжение охватило всё моё тело, настолько ощущал я себя виноватым. Потому что именно из-за меня Джойсан оказалась в этой ужасной беде, и зачем теперь было ещё и этим двоим рисковать своими жизнями ради меня? Я даже захотел, чтобы меня охватил гнев, для того, чтобы направить его на них, потому что сам сгорал от этого внутреннего огня.
А затем Мудрая Женщина добавила:
- Её путь - это и наш путь… путь свободного выбора. Мы не собираемся сворачивать с него теперь, когда она в беде. Если ты решишь отправиться без нас, что ж, это твоё желание. Но мы всё равно поедем.
Как же Джойсан сумела так привязать к себе этих двоих? Или же - гнев мой сменился подозрением - это и в самом деле были люди Имгри, посланные вслед за мной и готовые прервать мою дорогу, если им предоставится такая возможность? Вполне возможно. Но ведь я могу наблюдать и ждать, любезничать и благодарить, и по-прежнему идти своим путём. Если только…
У этой Элис было Могущество, и с его помощью можно было связаться с моей леди. Я не мог пренебречь такой возможностью, даже самой маленькой, и отказаться от проводника.
- Вы говорите так, - сказал я, - словно знаете, куда идти. Как же такое может быть? - но несмотря на все попытки замаскировать свои чувства, какая-то горячность промелькнула в моём голосе. Может, я в какой-то степени ревную к этим друзьям моей леди? Я крепко прижал кулаки к бокам, и ногти вонзились в мягкую плоть ладоней.
- Мне ничего не известно о фасах… если не считать того, что это их земля. Но…
И тут я вспомнил! Клянусь Теплом Пламени и Сиянием Зачарованного Меча Гондера, в тот момент я вспомнил!
- Горы! Повелитель Всадников-Оборотней сказал, что их логовища находятся в горах! - я резко повернулся, но даже в этом ярком лунном свете не мог сейчас разглядеть во мраке далёких отрогов гор.
- Так, значит, отправляемся в горы! - заметил Джервон, как будто ему предстояла поездка на рынок за покупкой шерсти, хотя я был уверен, что он совсем не настолько прагматичен, как хотел показаться.
Да, теперь я уже не мог, ради Джойсан, отказаться от любого предложения помощи. Я должен был принять его и быть благодарным - искренне благодарным за то, что оно было мне сделано.
Мне казалось, что я не смогу уснуть, что я должен лечь и слишком многое припомнить… и ещё больше испугаться. Однако иногда тело берёт верх над сознанием. Я заметил, что мои веки отяжелели и…
Нет… Это был не сон. Или же… Нет! Это было ни видением… ни колдовством, которым Элис могла попытаться освободить меня от тяжкого внутреннего бремени. Я сидел, полуобхватив руками голову. Меня окружали звёзды, луна и мрак. Я мог слышать хруст, производимый лошадью, которая пощипывала траву не слишком далеко от меня.
- Джойсан! - я вскочил на ноги, сделал, шатаясь, один-два шага… мои руки вытянулись в надежде схватить что-то… кого-то… но тщетно. - Джойсан…
Она была там или тут, или же…
Я в замешательстве потёр лоб. Из темноты до меня донеслось какое-то движение, колыхание воздуха.
- Джойсан!
- Нет.
Одно лишь слово. Но и этого было достаточно, чтобы я пустился в объяснение.
- Я… я видел её, - тут я запнулся. - Она была там, говорю вам!
- Его околдовали? - во мраке ночи раздался низкий голос Джервона. А затем - ответ от Мудрой Женщины.
- Это невозможно - пока у него есть телохранитель.
И на браслете у моего запястья вспыхнул холодный голубой свет. Конечно, это не было колдовством! Я видел Джойсан - она стояла с непокрытой головой, волосы перепачканы землёй, как и лицо. В глазах застыло изумление, а между нами - грифон! Я видел её.
Я, должно быть, рассказал это, потому что Элис попросила меня повторить всё, что я мог вспомнить.
- Это настоящее видение. Конечно, это настоящее видение.
Видение! Я покачал головой, пытаясь поверить, что это было не просто видение, вызванное желанием. Но снова я решил быть последовательным. Я опустился на землю и обхватил голову руками, затем перевернулся и прижал запястье с браслетом ко лбу. Закрыл глаза и попытался изо всех сил, сжав в кулаке всю свою волю, дотянуться до Джойсан… прикоснуться… увидеть… Но только в этот раз ответа не пришло - ничего, кроме луны надо мной и тёмной земли снизу.
На плечо легла рука. Я попытался стряхнуть её, но не смог.
- Пусть так и будет! - властно произнесла Элис. - Здесь не все ворота могут открыться. Оставь попытки, я не думаю, что ты - полный идиот!
В самом ли деле я что-то ощущал в тот момент - едва уловимое чувство от прикосновения в своих неистовых поисках к чему-то, что никто не имеет права тревожить, кроме дураков? Не могу точно сказать… хотя и вздрогнул, словно уже наступила зима, и холодный ветер пронизывал меня в этом тёмном овраге. Я опустил руку и уставился в ночную тьму, понимая, что утратил свой шанс и ничем не помогу Джойсан, если буду продолжать, как подчеркнула Элис, валять дурака.
Наверное, меня никогда раньше таким образом не убеждали… если забыть тот случай, когда я отправился в Пустыню по следам Роджера. Волнение подгоняло меня в течение двух последующих дней. Если бы я путешествовал один, то скорее всего ехал бы без еды и сна… пока не свалился бы из седла в полуобморочном состоянии. Мне всё казалось, что те горы, к которым мы скакали, не приближаются ни на шаг. И меня не покидал страх, что мы выбрали ложное направление, скачем вовсе не к месту пребывания Джойсан.
И не этот ли неотступный страх постоянно возвращался ко мне во снах? Никогда больше в своих грёзах я не возвращался туда, где покоился человек-грифон. В основном в сновидениях присутствовали люди, чьих лиц я не мог чётко разглядеть, чьи бормотания я не понимал, хотя сознавал, что вроде бы должен их и видеть и слышать. После таких снов я просыпался совсем без сил, словно бежал целый день, и весь в поту.
Я не рассказывал своим спутникам об этих видениях. Да и вообще мы мало разговаривали. По-прежнему пытаясь высвободить свой разум от тёмных мыслей, я заставлял себя следить за ними обоими. Я не спрашивал их о прошлом, хотя меня интересовали такие вопросы.
Элис была Мудрой Женщиной, и сверх того - поскольку она носила кольчугу воина и обращалась с мечом с лёгкостью, знакомой любому, кто в течение многих лет упражняется с подобным оружием. Поэтому она представляла для меня полную загадку - ибо она сочетала в себе дарования Мудрых Женщин и владение боевым искусством - ни о чём подобном я никогда ещё не слыхивал.
Судя по её внешнему облику она была родом не из Долин; и, возможно, поэтому её способности производили ещё более сильное впечатление. Тем не менее её связь с Джервоном была очень близкой и естественной - для них обоих. Джервон, хотя и происходил по всей видимости из знатного рода Долин, не имел ни малейшего признака родства с Прежними… Да я и не верил, что он - из тех, кто помечен тем же проклятием, что и я сам. Они путешествовали вместе, почти не обмениваясь словами, но я всё больше и больше думал, что связь между ними настолько сильна, что порою казалось, будто они могут читать мысли друг друга.
Но Джервон интересовал меня больше. Все жители Долин признавали Мудрых Женщин - до известной степени. Они развивали подобные способности у людей нашего народа, занимаясь с ними в качестве наставников. В раннем возрасте девочка с таким дарованием отдавалась в обучение в основном собирательницам трав и в меньшей степени - к обладающим силами Могущества.
На этом её детство заканчивалось и все её связи с роднёй полностью обрывались, даже с родителями. Она не выходила замуж, не имела детей, пока в свою очередь не брала к себе ученицы. Познания составляли всю жизнь Мудрой Женщины.
Искусство Мудрых Женщин состояло во врачевании и успокоении. Они не были воинами, не говорили о сражениях, в то время как Элис вспоминала о стычках и необходимости быть постоянно бдительным, спрашивала меня, как проходит подготовка вооружённых сил Имгри. У ней было две сущности - и каждая противостояла другой. Как такое могло случиться?
И кроме того, как смог Джервон, у которого отсутствовал даже малейший признак наличия каких-либо способностей, с такой безраздельной верой принять её, не испытывая чувства отвращения, которое воспитывалось во всех людях Долин, осторожности, потаённого страха перед неведомым, возникающим от постоянных мыслей, что живём мы на земле, которая на самом деле не является нашей?
Этот их союз - я мысленно постоянно возвращался к ним - по стандартам Долин никак нельзя было объяснить. Джервон не был ни слугой, ни охранником, это я понял уже в самом начале нашего бесконечного путешествия на запад. Они держались между собой как равный с равным, несмотря на все свои отличия. Мог ли кто-нибудь взять двух таких вот совершенно отличных людей - как два разных металла - и выковать из их соединения нечто третье, более крепкое, чем из Каждого по отдельности?
Джервон принимал Элис такой, какой она была. А мог ли кто-нибудь так принять и меня?
Они оба говорили о Джойсан, но не для того, чтобы ещё больше извести мою душу, но словно делясь возникшим между ними тремя чувством товарищества. Пришло время (я и в самом деле должен был раскрыть перед ними кипевшую во мне борьбу) нарушить это затянувшееся молчание, в котором мы до сих пор скакали.
- Ей хотелось большего, - внезапно произнесла Элис.
Сначала во мне вспыхнул гнев, сменившийся затем замешательством. Большего, но чего? Земли? Наследства? Для нас обоих всё это закончилось с наступлением войны. Я дал ей полную свободу - и не просил сохранять данное мне обещание. Так что же это "большее"?
Если женщина-воин и в самом деле хотела помочь мне разобраться в путанице мыслей, то она должна была понять, что я принимал Джойсан как что-то хотя и дорогое, но меня не затрагивающее, что я не мог привязать её к себе. Будучи самим собой, я не требовал ничего от других. Не все ведь так принимают других, как она… как Джервон…
- Люди боятся всего нематериального, они верят только своим глазам, - продолжила Элис. - Джойсан рассказывала мне о твоём наследии, о твоих мыслях по поводу своих отличий как о чём-то ужасном, от чего нельзя убежать. Но разве ты не сталкивался уже с этим лицом к лицу… и не одерживал верх?
- Я не одержал тогда победу, Леди! - яростно возразил я в ответ. - Там были мои враги… враги, которые схватили мою леди, чтобы подчинить своей воле. И я был не один. Откуда-то пришло ещё одно Могущество, и оно управляло моими действиями - как воин рубит мечом. Стоит ли меня расхваливать? Ибо я - то, что я есть. Я лишь дверь…
Во мне вспыхнуло воспоминание. Кем… чем… был я в тот момент, когда то Могущество, о котором я до сих пор не упоминал, было направлено против Роджера и моей матери? Тогда я не был Керованом, но кем-то другим… другим, великим, более сильным, целостным, кем никогда прежде не был, и кем никогда и не смогу снова стать - я понял это, когда тот, другой, безвозвратно ушёл.
- Не будь так поспешен в суждениях, - сказала Элис.
- Часто бывает так, что способности таятся до поры до времени внутри человека, пока случай - или необходимость - не пробудят их к действию. Ты думаешь главным образом о самом себе и, - в её голосе зазвучала нотка, которая заставила мои щёки залиться краской, а с губ её готова была сорваться резкая отповедь, но тем не менее я не перебил её, - возможно, ты полагаешь, что подобные мысли служат тебе защитой, оберегают тебя для совершения того, для чего ты был рождён. Но нельзя до самого конца противиться своей судьбе.
Я ничего не мог ответить на это, понимая, что заговори я сейчас о том, что считаю правильным, она снова скажет, что я ищу оправданий против обвинений, которые она только что бросила мне в лицо. Не думаю, чтобы кто-то из них нравился мне больше (потому что был убеждён, что они, быть может, видят во мне не чудовище из Долин, но кого-то, настолько слабого духом, кто не заслуживает такого отношения со стороны Джойсан). Возможно, меня бы и обрадовало такое заключение, чтобы отыскать ещё один предлог покинуть их, когда будет спасена моя леди. Но только это произвело противоположный эффект на меня: теперь я решил доказать, что и я могу принимать других не хуже Джервона. Хотя раньше всё это можно было отнести только к Джойсан.
На второй день местность начала изменяться - в пустыне кое-где стали появляться кусочки земли с растущей травой - хотя холмы по-прежнему маячили где-то вдали. Но нам больше не попадалось ничего похожего на тот молчаливый и густой лес, где затаилась твердыня Всадников-Оборотней, зато деревьев стало побольше. И, кроме того, один раз мы преодолели широкую реку по остаткам каменного моста, ещё вполне сохранившегося, чтобы мы смогли пройти по нему.
Теперь нам часто попадались участки когда-то населённой земли, и, возможно, её ещё можно было использовать под пахоту. Мы ехали вдоль необработанных полей, ограждённых искусно выложенными каменными стенами, и дважды замечали башни, высившиеся как наблюдательные пункты. Мы не делали попыток исследовать их, потому что по их виду можно было предположить, что они уже давно заброшены, да и возбуждение, охватившее по крайней мере одного меня, призывало спешить вперёд.