Серен Педак знала свою нерешительность, склонность к сомнениям. Станет ли она адвокатом мира любой ценой? Каковы будут награды за капитуляцию? Доступ Летера к ресурсам Эдур. И Чернолес…
"Конечно. Именно живого леса мы жаждем, источника кораблей, которые смогут сами себя исцелять, разрезать волны быстрее лучших наших галер, противостоять боевой магии. Вот сердце нашей игры".
Но король Дисканар не дурак. Не он взлелеял такие амбиции. Куру Кан проследил бы за этим. Нет, гамбит разыгран королевой. Нелепый самообман - думать, что летерийцы смогут управлять живым деревом. Что Тисте Эдур так легко сдадут свои секреты, тайные искусства управления волей Чернолеса, слияния его силы со своею собственной.
Забой тюленей был уловкой. Потеря доходов - часть более широкой схемы, инвестиция в расчете на политические дивиденды, которые, в свою очередь, сторицей возместят потерю денег. Лишь некто столь богатый, как королева или канцлер Трайбал Гнол, сможет пережить такие траты. Суда, команды Должников, которым обещано списание всех долгов по факту смерти. Жизни, отданные ради благополучия детей и внуков. В наборе экипажей трудностей явно не возникало. Деньги и кровь. Итак…
Она не могла подтвердить свои подозрения, но все сходилось, и все это было ей до горечи неприятно - как и купцу Бураку. Тисте Эдур не сдадут Чернолес. Не надо быть великим предсказателем - грядет война. "И Халл Беддикт делается ее главным проповедником. Невольный агент королевы. Не удивительно, что Бурак терпит его присутствие".
А ее роль? "Сопровождение науськанных безумцев. Не более того. Держись в сторонке, Серен Педак". Она - аквитор. Сделает то, для чего нанята. Доставит Бурака Преграду.
"Ничего не решится. Нами. Игра отложена до Большой Встречи".
И почему такая мысль ее не удовлетворяет?
Впереди, в двадцати шагах, лес проглатывал Халла Беддикта и Бинадаса Сенгара. Тьма и тени тянулись все ближе к ней, с каждым ее шагом.
* * *
Любой преступник, которому удастся переплыть канал с мешком доков на спине, получит свободу. Вес монеты зависит от тяжести прегрешения. Воровство, похищение, неуплата долгов, повреждение собственности и убийство карались пятью сотнями доков. Растрату, беспричинное буйство, публичное поругание имен Пустого Трона, Короля и Королевы требовалось очистить тремя сотнями доков. Самый малый вес - одна сотня - полагался за безделье, неуважение, появление на людях в голом виде.
Это для мужчин. Для женщин вес облегчался вдвое.
Если кто-то мог уплатить штраф, его имя вычеркивали из позорного списка. Канал - для тех, кто не смог уплатить.
Топляки были более чем общественным развлечением. Они были главным из событий, на которые в Летерасе каждый день делались ставки. Мало кому из преступников удавалось одолеть канал с таким весом; дистанция и число взмахов руками определяли размер ставок. Здесь гадали на Прорыв, Молочение, Бульканье и Камень.
К негодяям привязывали веревку, чтобы иметь возможность достать монеты и подтвердить утопление. Труп бросали обратно. "Виновен как грязь".
Брюс Беддикт нашел финеда Геруна Эберикта на Втором Ярусе. Тот смотрел на канал в окружении толпы привилегированных зрителей утреннего утопления. Через давку проталкивались букмекеры, принимая ставки и делая записи на глиняных табличках. Их голоса вздымались над возбужденным гулом собравшихся. Какая-то женщина взвизгнула и захохотала. Ей ответили мужские голоса.
- Финед.
К Брюсу повернулось спокойное, покрытое шрамами лицо, хорошо известное почти всем горожанам. Брови поднялись: - Поборник Короля. Вы как раз вовремя. Аблала Сани готов поплыть. Я поставил на ублюдка восемьсот доков.
Брюс Беддикт склонился над ограждением. Оглядел стражников и чиновников, толпившихся внизу. - Я слышал это имя, но не могу припомнить преступления. Вон тот Аблала? - Он ткнул пальцем в накрытого плащом и капюшоном человека, возвышавшегося над окружающими.
- Он. Полукровка - Тартенал. Поэтому к штрафному весу добавили две сотни доков.
- Что он натворил?
- Чего только не натворил. Три убийства, повреждение собственности, нападение, два похищения, проклятия, мошенничество, неспособность платить долги и хождение в голом виде. И все за один день.
- А, заварушка в квартале ростовщика Урума?
Преступник скинул капюшон. На нем не было ничего, кроме набедренной повязки. Кожа исполосована шрамами от кнута. Бугры впечатляющих мышц.
- Вот это да.
- Сколько же он понесет?
- Сорок три сотни.
Брюс и сам разглядел огромный мешок, привязанный к широкой спине. - Благослови Странник, он и двух гребков не сделает.
- В этом все согласны, - ответил Герун. - Все ставят на Молочение, Бульканье или Камень. Ни ставки на Прорыв.
- А ваша?
- Семьдесят к одному.
Брюс нахмурился. Такие ставки означают лишь одно. - Вы верите, что он прорвется!
При этом выкрике все головы повернулись к ним, шум стал еще громче.
Герун оперся на парапет, протяжно вздохнул, не разжимая зубов, так что раздался неприятный свистящий звук. - Большинство полукровок берут от Тартеналов худшие черты, - тихо пробурчал он. И усмехнулся: - Но не Аблала Сани.
Гул голосов раздался на всех ярусах, донесся и с другой стороны. Стража вела преступника к старту. Аблала сгорбился, сражаясь с весом мешка. У края канала оттолкнул стражников и повернулся.
Сбросил повязку. И пустил тугую струю.
Где-то вскрикнула женщина.
- Это тело подберут внизу, у Водоворотов, - благоговейно прошептал какой-то купец. - Я слышал, хирурги могут…
- Не хочешь заплатить за него пик, Вершок? - вмешался его компаньон.
- Я не нуждаюсь, Хальбат. На свой посмотри! Я к слову…
- А десять тысяч баб просто мечтают…
Внезапное шиканье. Аблала Сани повернулся к каналу. Вошел в воду. По колено. По грудь. По плечи.
Еще миг - и голова скрылась под грязной, вонючей водой.
Ни бульканья, ни молочения руками. Все, кто ставил на Камень, смотрели воронами. Толпа забурлила, люди собрались у букмекеров.
- Брюс Беддикт, каково расстояние?
- Сто шагов.
- Да.
Они все склонялись над парапетом. Еще миг - Брюс метнул на финеда недоумевающий взгляд. Герун кивнул на поверхность канала. - Следи за веревкой, приятель.
Веревка внезапно задергалась. Брюс увидел - как и все остальные, судя по гулу голосов - что она все еще разматывалась. - Он идет по дну!
Брюс понял, что не может оторвать глаз от мотков веревки. Дюжина ударов сердца. Две дюжины. Полсотни. А веревка все змеится, уходя в воду.
Крики и вопли достигли оглушающей громкости. Голуби взлетали с ближайших крыш, впав в панику. Любители ставок дрались с букмекерами, выхватывали таблички. Кто-то упал с Третьего Яруса и, к несчастью, разминулся с каналом на два жалких шага. Его тело недвижимо простерлось на камнях; подбежали очевидцы.
- Вот и все, - вздохнул Герун Эберикт.
На той стороне из воды показалась фигура. Грязь стекала ручьями.
- Четыре легких, приятель.
"Восемьсот доков. Семьдесят к одному". - Финед, вы богач, который стал еще богаче.
- А Сани стал свободным. О, я только что видел вашего братца. Теола. На той стороне канала. Он был в одной рубашке.
* * *
- Не стой так близко - нет, поближе, Шенд, чтобы ты смогла меня слышать, но не слишком близко. Мы же не знакомы.
- Ты совсем разум потерял, - ответила та.
- Может быть. Но ты его видела?
- Кого?
- Преступника, конечно. Полукровку, который все разгромил у Урума. Этот вымогатель сам напросился…
- У Тартеналов четыре легких.
- И у этого тоже. Надеюсь, ты не ставила?
- Презираю игру.
- Смешно, подруга.
- Так что с ним?
- Наймите его.
- С удовольствием.
- И купите одежду.
- А зачем?
- Мы нанимаем его не за телесные достоинства… хотя и за них тоже. Вам нужен телохранитель.
- Пусть хранит мое тело днем и ночью.
- Точно, Шенд. И на сегодня беседа окончена.
- Нет, не окончена, Теол. В полночь, в мастерской. Приведи Багга.
- Но все идет как надо. Нет нужды…
- Будьте там.
* * *
Четыре года назад финед Герун Эберикт в одиночку сорвал попытку покушения на короля Дисканара. Возвращаясь во дворец очень поздно, он наткнулся на тела двух стражников, охранявших дверь личных покоев короля. Магическая атака заполнила их легкие песком, вызвав асфиксию. Тела были еще теплыми. Дверь стояла нараспашку.
Финед дворцовой стражи выхватил меч. Рванулся в спальню короля и обнаружил над телом спящего Эзгары Дисканара трех человек. Маг и двое убийц. Герун убил волшебника первым - ударил по шее, разрубив позвоночник. Затем отразил нападение ближайшего ассасина, вогнал кончик меча тому в грудь прямо под левую ключицу. Рана оказалась смертельной. Второй убийца ударил кинжалом в лицо Геруну. Возможно, он целил в глаз, но финед отдернул голову, и острие вошло в рот, прорезав обе губы, и остановилось между передними зубами. Выбив зубы, кинжал застрял. Герун рубанул мечом, отсекая протянутую руку ассасина, и добил его тремя бешеными взмахами.
Последний этап схватки созерцали изумленно распахнутые очи короля.
Через две недели финед Герун Эберикт, тихо посвистывая при каждом вздохе сквозь щель на месте передних зубов, опустился на колено перед троном Эзгары Дисканара и посреди толпы зрителей получил Королевскую Вольность. На весь остаток солдатской жизни он наделен иммунитетом против судебного преследования. Иначе говоря, ему позволяется делать что хочется, даже убивать любого человека, кроме членов Высочайшей Семьи.
Личность человека, стоявшего за убийцами, установить не удалось.
И с той поры Герун Эберикт выступил в личный поход. Одинокий и бдительный страж. Известно было, что он собственноручно убил тридцать одного горожанина, включая двух богатых, политически влиятельных и весьма уважаемых купцов. Ему приписывали еще дюжину таинственных убийств. Короче говоря, он стал одним из самых страшных жителей Летераса.
Кроме того, за это время он разбогател.
Все же он оставался членом Королевской Гвардии, несущим должностные обязанности. Брюс Беддикт подозревал, что решение послать Геруна с делегацией вызвало не только недовольство королевы и ее сына, но и всеобщее облегчение подданных. И еще он гадал, не раскаивается ли Эзгара в своем даре.
Двое дворцовых стражей бок о бок шли через Суланский мост, направляясь в Квартал Казначеев. Жаркий день, сверкающее солнце за редкой сеткой облаков. Они вошли в "Рильд", заведение, славное отличной кухней, а также алкогольным напитком, сделанным из меда, апельсиновых корок и семени клыкастого тюленя. Уселись во внутреннем дворике за личный столик Геруна.
Заказав обед, Герун Эберикт откинулся в кресле и с любопытством посмотрел на Брюса. - Сегодня мой гость - Королевский Поборник?
- Учитывая тему беседы, да, - сказал Брюс. - Мой брат Халл сопровождает Бурака Преграду. Считается, что Преграда останется гостем Тисте Эдур до самой Встречи. Я беспокоюсь о Халле.
- О чем именно?
- Ну, вы же давно его знаете.
- Знал. Признаю, достаточно хорошо. После моего повышения мы с ним надрались у Порула и, похоже, зачали дюжину ублюдков с заезжей труппой Танца Цветов из Трейта. В любом случае, та труппа через девять месяцев удвоилась…
- Ладно, ладно. Он уже другой человек.
- Неужели?
Принесли напитки - янтарное вино для Брюса и "Клыкастое молочко" для Эберикта.
- Знаете, я не уверен, - признался Брюс в ответ.
- Халл верит в одно, и это - преданность. Верит, что она единственный дар, достойный сохранения. Конечно, его жестоко использовали, и результатом явился список в голове вашего брата. В нем имена всех предавших его, мужчин и женщин. - Герун выпил смесь и приказал подать еще. - Единственное отличие между ним и мной: я МОГУ вычеркивать имена из СВОЕГО списка.
- А что, если, - спокойно сказал Брюс, - в списке Халла - сам король?
Глаза Геруна остекленели. - Как я только что сказал, лишь мне дозволено вычеркивать.
- Тогда зачем Халл привязался к Бураку Преграде?
- Бурак - не человек короля. Совсем наоборот. И это выяснится при нашей встрече.
По спине Брюса пробежал холодок.
- В любом случае, - продолжал Герун, - меня больше занимает другой ваш брат.
- Теол? Не говорите, что он в вашем списке!
Герун усмехнулся, обнажая прореху в верхнем ряде зубов. - А я сказал бы? Успокойтесь, его там нет. Пока. Но он что-то затевает.
- Трудно поверить. Теол уже давно прекратил делать хоть что-то.
- Так вы думаете.
- У меня нет причин подозревать иное. А у вас есть?
Прибыл второй бокал Геруна. - Вы знали, - сказал финед, помешав пальцем густой, вязкий напиток, - что Теол все еще имеет множество интересов в области собственности, откупов, торговых инвестиций и транспорта? Он поднял достаточно плотную завесу, чтобы быть уверенным - никто не знает о его скрытой активности.
- Похоже, недостаточно плотную.
Герун пожал плечами: - Во многих смыслах Теол получил Королевскую Вольность задолго до меня, причем без формального разрешения.
- Теол никогда никого не убивал…
Улыбка Геруна стала жесткой: - День краха Торговой Палаты, когда дюжина финансистов покончила с собой. Этот крах был инспирирован исключительно рукой Теола. Идеально, поистине ювелирно подгаданное время. У него свой список, хотя он не режет ножом по горлу; вместо этого сделал их торговыми партнерами и в один прекрасный день утопил…
- И сам пошел ко дну.
- Но не совершил самоубийство, не так ли? Вам это ни о чем не говорит? Мне - да.
- Только, что он беззаботен.
- Точно. Брюс, скажите мне, кто главный поклонник Теола?
- Вы?
- Нет. О, я очень впечатлен, клянусь Пяткой Странника. Настолько, чтобы крепко заподозрить, что он снова мутит воду. Нет. Кто-то другой.
Брюс поглядел в сторону, пытаясь решить, нравится ли ему собеседник. Достаточно, чтобы продолжать беседу. Хотя тема ему отвратительна.
Прибыл обед.
Герун Эберикт сосредоточил все внимание на серебряном блюде с жареным филеем и заказал третий бокал "Клыкастого молочка". Брюсу пришло в голову, что он никогда не видел женщин, пьющих такую смесь.
- С Теолом я давно не говорил, - произнес он некоторое время спустя, сосредоточенно отрывая кусок белого мяса. Обнажились ряд ребер и спинных позвонков.
- Вам не нравилась его деятельность?
Брюс скривился, замотал головой. - Нет, мне не нравится то, что он делал потом.
- То есть?
- Ничего.
- Нужно, чтобы вода устоялась. Тогда он осмотрится и разглядит, что осталось на дне.
- Вы подразумеваете чертов гений, финед.
- Да. У Теола есть то, чего недостает Халлу. Знаний недостаточно. Никогда. Важнее способность что-то сделать с этими знаниями. Сделать совершенно, точно рассчитав время. С разрушительными последствиями. Это есть у Теола. Халл не таков, храни его Странник.
Брюс встретился взглядом с бледными глазами Геруна. - Вы хотите намекнуть, что главный поклонник Теола - Халл?
- У Халла свои вдохновения. Вот почему он с Бураком Преградой.
- Вы готовитесь встать на его пути, на Большой Встрече?
- К тому времени может быть поздно, Брюс. Если допустить, что таков мой план.
- А он не таков?
- Еще не решил.
- Вы хотите войны?
Взор Геруна остался невыразителен. - Это течение поднимет самую глубокую грязь. Ослепит всех. Человек, имеющий цель, многое может натворить в мутной водичке. А потом муть осядет.
- И вот, - не скрывая горечи, подхватил Брюс, - изменился весь мир.
- Возможно.
- Война как средство…
- …достижения мира…
- …такого, какой порадует ваш взор.
Герун отодвинул блюдо и откинулся в кресле. - Что за жизнь без амбиций, приятель?
Брюс поднялся. Его порция, хаос мелких кусков, осталась на блюде. - Теол смог бы ответить лучше меня, финед.
Герун улыбнулся. - Сообщите Куру Кану и Нифадасу, что я осведомлен о сложностях предстоящей Большой Встречи. Сознаю и то, что меня решили на время выкинуть из города. Я, конечно, постараюсь компенсировать свое отсутствие после триумфального возвращения.
- Доведу ваши слова в точности, финед.
- Жаль, что вы потеряли аппетит. Мясо было превосходно. В следующий раз побеседуем о посторонних предметах. Я вас уважаю, я восхищаюсь вами, Поборник.
- Ах, так меня тоже нет в списке.
- Еще нет. Шутка, Брюс, - добавил он, видя выражение лица Поборника. - Да вы же меня на куски порубите. Как не восхищаться? Я так скажу: историю последнего десятилетия Летераса лучше всего понять, если пересказать истории трех братьев Беддикт. И они еще не окончены.
"Так кажется". - Спасибо, финед, за компанию и за приглашение.
Герун склонился, нависая над блюдом Поборника. - Пройдите задним ходом, если изволите, - сказал он, подавая блюдо. - На заднем дворе живет голодающий парень. Надо, чтобы он вернул серебро - жестко намекните ему об этом. Скажите, что вы были моим гостем.
- Хорошо, финед.