Глава 2
Весна сменилась летом, лето осенью, а осень зимой. Так и не вспомнивший даже своего имени Никто по-прежнему пас овец в деревне Озерные Ключи. За минувшие десять лун он стал здесь совсем своим. Местные не могли нарадоваться на нового пастуха - овцы под его присмотром чувствовали себя превосходно, а волки стали обходить пастбище десятой дорогой.
Пожалуй, еще никогда в деревне не было столь умелого и ответственного работника.
Вообще деревня Озерные Ключи оказалась приятнейшим местечком. Климат необычайно мягкий, зима короткая и теплая, а лето нежаркое. Дожди идут не редко и не часто, а точно в самый раз. Земля-кормилица родит так, что хоть иголку еловую посади - взойдет и заколосится. Неподалеку протекает небольшая речка, а чуть дальше раскинулось удивительно чистое озерцо, за которое деревня и получила название. К югу простираются заливные луга, а на западе стеной стоит лес, богатый грибами и ягодами. Хватает и дичи - тут тебе и кабан, и олень, и бобер, и лисица, и куница, и заяц. В реке водится карась, щука, сазан, судак, лещ и сом, а озеро кишмя кишит раками. Жители деревни охотятся, рыбачат, бортничают, разводят овец, свиней, лошадей и домашнюю птицу, растят на полях пшеницу, рожь, овес и ячмень, а в огородах - фасоль, горох, репу, редьку, брюкву, лук, чеснок и капусту.
Единственный недостаток Озерных Ключей - жизнь здесь на редкость тихая, сонная и скучная. Ривения вообще одна из самых мирных и спокойных стран, а эта деревня - одно из самых мирных и спокойных поселений в Ривении. Кроме рождений, свадеб, похорон и большой ежегодной ярмарки, в округе никогда ничего не происходит.
За десять лун, что Никто здесь прожил, самым крупным событием стала потеря уха деревенским кожевником. Тот напился вдрызг с соседом, деревенским пекарем, и во хмелю провозгласил, что ради друга готов на все. Последнюю рубашку отдаст, последним куском хлеба поделится. Жену - и ту забирай, не жалко!
На грязную рубашку пекарь не позарился. Хлеба у него хватало своего. А соседскую жену он отказался брать даже с доплатой. Однако к тому моменту пекарь выпил ничуть не меньше кожевника, поэтому и сказал, что рубашка, хлеб, жена - это все ерунда, мелочи. Если хочешь и в самом деле доказать дружбу - подари что-нибудь действительно драгоценное. Собственное ухо, скажем.
В пьяном угаре кожевник не колебался ни секунды. Мгновенно достал нож для шкур, отхватил себе правое ухо и вручил его пекарю. Тот восхитился самоотверженностью приятеля, помог перевязать рану и предложил обмыть это дело.
Правда, наутро кожевник раскаялся в своей щедрости и даже набил пекарю морду. Но забирать подарок все же не стал.
Больше ничего интересного за десять лун не произошло.
В день Бриллиантового Ворона Никто, как обычно, привел отару с пастбища. Как обычно, поужинал в доме старосты - эти добрые люди его практически усыновили. Как обычно, после ужина заглянул в харчевню - покалякать с мужиками, обсудить последние известия из столицы, перемыть косточки королевскому казначею, зачем-то придумавшему налог на виноделие, побороться на руках с кузнецом Валюхом.
Кузнец каждый раз проигрывал, но надежды все не терял.
Харчевня "У башни" стоит на этом месте уже семьдесят лет. Здесь удивительно уютно - с кухни всегда пахнет жареным мясом и свежеиспеченными пирогами, а тяжелые дубовые стулья помнят еще прадедов нынешних посетителей. Закопченные балки впитали столько ароматов, что от них можно отпиливать кусочки и есть вместо хлеба. На засиженной мухами вывеске изображен медведь, задумчиво читающий газету в тени крепостной башни.
Толстый усатый харчевник бухнул перед Никто огромную кружку пива. Своего пива в Озерных Ключах не варят - привозят из Владыкино. Там оно отменное - духмяное, янтарно-медового оттенка, с непревзойденным вкусом. Сделаешь глоток, размажешь пенные усы по губе и вздохнешь счастливо - точно в Сальван живьем попал.
Правда, на этот раз в пиве что-то плавало. Маленький рыжий таракан - все еще живой, отчаянно перебирающий лапками в попытке спастись. Никто придержал харчевника за полу и вежливо спросил:
- Скажите, а таракан тут так и должен плавать?
- Конечно, - невозмутимо ответил харчевник. - Это специально для аромата. В Гарийской Империи сейчас только так и пьют.
- И чего только эти гарийцы не придумают… - покачал головой Валюх, заглядывая в свою кружку. - Эй, погодь-ка! А почему тогда у меня таракана нет?!
- Прошу прощения, забыл положить, - поклонился харчевник. - Сей минут изловим и положим.
- То-то же. И какого попало не клади - выбирай пожирнее. Чтоб, значит, в самом соку был.
- Непременно.
Никто задумчиво отхлебнул из кружки, перебирая четыре двойных ночницы, полученных на сдачу. Ривенские монеты называются так же, как гарийские, - железные ночницы, серебряные солонки, золотые хлебницы и золотые же перечницы. Откуда пошли такие названия - богам известно. Правда, горсть соли действительно стоит одну солонку, а горсть перца - одну перечницу… зато хлеба на хлебницу можно купить целый мешок. Вот и поди разберись.
Раздумья пастуха прервала резко распахнувшаяся дверь. В харчевню вбежал восьмилетний мальчишка - Узюх, сын харчевника. Выглядел он ужасно взволнованным.
- Пап, там странные люди за околицей! - воскликнул Узюх.
- Странные люди? - вяло переспросил отец, протирая кружки. - Кто на этот раз - гарийские шпионы, хаоситы или монахи смерти?
- Это агенты Зла, пап! Я их подслушал - это настоящие агенты Зла!
- А, теперь уже агенты Зла… - понимающе кивнул харчевник. - Знаешь, они наверняка просто заблудились. Сам подумай - что агентам Зла делать у нас в деревне?
Узюх замялся, чеша в затылке.
- Иди-ка лучше помоги матери мыть посуду, - распорядился харчевник.
- Но, пап, я правда видел…
- Ну и хорошо. Видел и видел. Но посуда-то сама себя не вымоет, верно?
С такой логикой маленький Узюх спорить не мог, поэтому неохотно поплелся на кухню.
- Хех!.. - осклабился кузнец. - Агенты Зла, подумать только! Чего только эти дети не выдумают…
- Он хороший мальчик, - рассеянно произнес харчевник. - Немножко фантазировать не вредно. И потом…
И тут дверь снова резко распахнулась… да не распахнулась - слетела с петель! В трактир вихрем ворвались шестеро субъектов в глухой черной одежде и черных же масках, закрывающих все лицо, кроме рта. Двое держали легкие стальные гастрафеты, еще двое размахивали саблями, пятый вооружился громадным шестопером, и лишь шестой стоял безоружным, с одной лишь тростью.
- Вы кто такие?! - испуганно ахнул харчевник.
- Мы агенты Зла, - гулко ответил безоружный.
- А-а… ну… что будете пить?
- Гренаш есть? - пробасил агент с шестопером.
- Конечно, - с готовностью достал винную бутыль харчевник. - Четыре солонки за чарку, двадцать пять - за всю бутылку. У меня первоклассный гренаш, даже в Гарии такого не сыщете.
- Мы сюда пришли не пить, - помотал головой безоружный агент. - Мы пришли… за ним!
Его палец указал прямо на Никто. Тот обернулся - нет, позади никого нет. Сдвинулся влево, вправо - палец агента Зла двигался в том же направлении.
- За мной? - все же уточнил Никто.
- За тобой. Собирайся, ты пойдешь с нами.
- А это обязательно?
- Боюсь, что обязательно.
- Я бы все-таки предпочел остаться. Если, конечно, вы не возражаете.
- Мне тоже очень жаль, но Зло не идет на компромиссы. Нам дан строгий приказ - доставить тебя живым… или мертвым.
- А каким лучше?
- Лучше живым. Но окончательный выбор за тобой - все-таки мы в свободной стране.
Кузнец Валюх молча поднялся из-за стола, засучивая рукава. Силач, завязывающий в узел подковы, он точно не собирался сидеть и смотреть, как обижают его другана.
Одновременно с этим харчевник незаметно отступил в кухню. Он распахнул дверь черного хода и шепотом приказал жене и сыну бежать к старосте и жрецу, рассказать, что происходит. Пусть бьют набат, подымают мужиков на оборону.
- Этого убрать, - указал на кузнеца главный агент Зла.
Свистнули тетивы гастрафетов. В воздухе вжикнули два коротких стальных болта… и отскочили от бронзового предплечья. Никто с невероятной скоростью взлетел на ноги и выбросил руку, прикрывая Валюха.
Кузнец и агенты Зла с равным удивлением уставились на неуязвимого гиганта. Но агенты тут же оправились и ринулись на него, размахивая саблями…
Через несколько секунд из дверей и окон харчевни начали вылетать люди. Один… второй… третий… последним вылетел агент с тростью. Их швыряло с такой силой, словно в харчевне засел разъяренный циклоп или людогор. Двое агентов, упав, так и остались лежать недвижимо.
Тем временем со всех концов деревни начал сбегаться народ. Крепкие ривенские мужики сжимали вилы, косы, мотыги и другие орудия. Охотники вооружились луками и копьями, рыбаки - острогами, а дюжий мельник размахивал тяжеленным цепом.
- Это он! - рявкнул старший агент Зла, глядя на выходящего из дверей Никто. - Это точно он! Отступление!
Трость в его руке ожила, закручивая воздух - во все стороны хлынули белые и голубые вихрики. Деревенские в ужасе отшатнулись от колдуна - тот с силой шарахнул тростью оземь, и все шестеро агентов Зла… исчезли. Только вспышка голубого дыма еще отмечала место, где только что творились чары.
- Песья кровь… - остолбенело присвистнул староста. - Это что ж такое творится?…
- Кстати, кто мне заплатит за дверь? - брюзгливо поинтересовался харчевник, разглядывая последствия разгрома.
А Никто озадаченно разглядывал собственные руки. Его исступленно рубили саблями и со страшной силой заехали в бок шестопером - на коже не осталось никаких следов. Как будто лупили по железной наковальне. Никто не чувствовал боли - только слабые глухие толчки. Удары даже не могли стронуть его с места - казалось, будто он весит целую скалу… и в то же время тело стало удивительно легким. Когда ему надоело терпеть удары и он перешел в наступление, то начал двигаться так быстро, что агенты Зла будто замерзли на месте. Каждый удар получался таким привычным, таким естественным…
- Кем же я был раньше? - пробормотал Никто.
Этим вечером деревня бурлила, обсуждая произошедшее. Солнце давно село, но никто и не думал ложиться спать. Невероятные события будоражили всех и каждого - Никто засыпали вопросами, недоверчиво щупали места, куда попадали болты и лезвия сабель. Кузнец Валюх ходил гоголем, в тысячный раз повторяя историю о том, как они с пастухом дали отпор кошмарным агентам Зла.
- Да кто такие эти агенты Зла?! - наконец возвысил голос Никто.
Воцарилась тишина. На Никто смотрели с невыразимым удивлением… но потом люди начали вспоминать, что память к их пастуху так и не вернулась. Староста сочувственно улыбнулся и сказал:
- Агенты Зла - это слуги Темного Властелина, сынок. Если они пришли за тобой, значит, тобой интересуются в Империи Зла…
- Что еще за Империя Зла?
- Это, сынок, такая страна, - наставительно объяснил староста. - Самая ужасная и зловещая страна в мире. В Империи Зла небо всегда покрыто тучами, там живут сплошные злодеи, чудовища и нежить. А правит там Темный Властелин - злой лорд Бельзедор. Простые люди находятся у него в рабстве. Они страдают от голода, болезней, унижений, непосильной работы…
- Как хорошо, что мы живем в Ривении! - всплеснула руками старостиха.
- Это верно… - кивнул староста. - Конечно, у нас тут тоже бывает трудно, бывают проблемы… но слава богам, что нам не выпало жить в Империи Зла!
- Этот лорд Бельзедор, должно быть, страшный человек… - задумчиво произнес Никто.
- Человек ли?… - хмыкнул староста. - Я в этом не уверен… Он Темный Властелин, и его имя заставляет трепетать весь мир.
- Но что ему нужно от меня?
- Не знаю, сынок… Не знаю…
- Кажется, это знаю я, - возвысил голос жрец Мурюз. - Идемте.
Жрец с женой и дочерью жил в небольшом домике при деревенском храме. Здесь же он обучал окрестных детей счету и письму, читал им вслух Святую Ктаву и рассказывал, как устроен мир. Все дивились, какая пропасть у жреца книг - пожалуй, не меньше сотни. Одной только "Озирской энциклопедии" целых девять томов.
Мурюз подставил табурет, забрался на самую верхнюю полку и достал оттуда самый ценный из своих фолиантов - "Хроники Грядущего" великого Экольгена Горевестника. Сдув пыль с кожаного переплета, жрец открыл пухлый том и ткнул пальцем.
- Вот, смотрите! Одиннадцатая центурия, восьмидесятый катрен!
Все уставились на причудливо переплетающиеся буквы. Для тех, кто стоял позади и не мог ничего разглядеть, жрец громко и отчетливо прочел:
Беспамятный выловлен из реки.
Тьма сгущается над главою, черные люди выходят на охоту.
Путь окончится в сердце темной цитадели.
Познавший себя разгонит тучи.
- Думаешь, этот катрен про нашего Никто? - недоверчиво спросил староста.
- Думаю. С того самого дня, как мы вытащили его из реки, я все пытался вспомнить, где же я про это читал, - и вот. прямо здесь! Скажете, не похоже?
- Ну первые две строки сюда присобачить можно, но… слушай, Мурюз, а это не может быть ошибкой?
- Экольген Горевестник никогда не ошибался, - наставительно поднял палец жрец. - Все его пророчества сбывались. Все до единого. Правда…
- Правда?…
- Правда, надо признать, что истолковывали их всегда неправильно, - смущенно признал Мурюз. - Смысл каждого катрена становился ясным только после того, как он сбывался.
- Ну и вот!
- Но тут-то все как раз очевидно! Смотри - "беспамятный", "река", "черные люди"… что тебе еще?!
Спросив у жреца разрешения, Никто с любопытством принялся листать эту книгу. Там оказалось еще великое множество точно таких же четверостиший - на первый взгляд совершенно бессмысленных. На каждой странице по четыре штуки - а страниц в книге было без малого триста!
Никто открыл "Хроники Грядущего" на самой первой странице и прочел самый первый катрен:
Многая гордыня овладела бессмертными.
Заносчивы, высокомерны, миром править желают.
Горечь поражения гибель несет, с небес низвержены.
Судьба покарает недостойного.
- О чем это? - озадаченно спросил он.
- Никто не знает, - ответил Мурюз. - "Хроники Грядущего" были написаны невероятно давно - говорят, что еще до Ледника. События, относящиеся к ранним центуриям, давно канули в забвение.
Тогда Никто открыл книгу в самой середке и прочел наугад другой катрен, первый попавшийся:
Тоскливый вой оглашает лунную ночь.
Тварь поднимается из чана, клыки сверкают.
Два лица, две души, две сущности, обе истинные, обе живые.
Многая печаль вошла в мир.
- А это о чем? - спросил он.
- Тоже неизвестно. Какая это центурия?… Пятая? Слишком давно. Каждая центурия - это тысяча лет, а всего центурий в книге одиннадцать. Что-то определенное можно сказать только о самых последних - да и то большая часть однозначно не истолкована. Они могут означать что угодно.
- Тогда откуда же вы знаете, что это настоящие предсказания, а не белиберда?
- Потому что некоторые катрены сбылись настолько точно, что ни у кого нет и тени сомнений, что описаны были именно эти события. Если хочешь, завтра расскажу подробнее.
- Благодарю тебя, отец Мурюз, - поклонился Никто. - Завтра я с удовольствием об этом послушаю.
Никто сказал неправду. На следующее утро он проснулся даже раньше обычного и принялся собирать пожитки. Он надел свои всегдашние порты и безрукавку, задумчиво посмотрел на пастушеский кнут, взвесил его в ладони, но потом положил на место. Застегнул на поясе кошель с монетами, скопленными за десять лун работы. Совсем немного - большую часть заработка Никто сразу же и тратил на посиделки в харчевне, конфеты для ребятни и подарки друзьям. Однако пара серебряных солонок и десяток железных ночниц в кошеле все же набралось.
Когда Никто вышел во двор, солнце еще не встало. В воздухе пахло морозцем - как-никак на дворе начало зимы. Пусть зимы в Ривении очень теплые, а снег если и выпадает, то на считаные дни, становясь великой радостью для детворы, - по ночам все же бывает прохладно. Скоро и овец уже перестанут выводить на пастбище, так что пастух может со спокойной совестью оставить место работы…
- Далеко собрался, сынок? - послышался тихий голос.
Никто виновато вздрогнул, поворачиваясь к старосте. Ему самому ужасно не хотелось уходить - за десять минувших лун он полюбил Озерные Ключи и их жителей. Но именно поэтому он и должен был уйти - уйти как можно быстрее, не оглядываясь.
- Мне нельзя здесь оставаться, - тихо произнес Никто. - Если за мной охотится такой страшный враг, он не оставит меня в покое. Я не могу подставлять вас под Удар.
Староста Бурзюк тяжело вздохнул. Ему тоже не хотелось отпускать этого славного работящего парня, которого они с женой полюбили, как родного сына. Своих-то детей им боги не дали, так и прожили всю жизнь вдвоем.
Но мудрый старик прекрасно понимал, что Никто прав. Теперь уже ясно видно, что их приемыш до потери памяти не был простым пастухом - очень уж необычные у него способности. А раз за ним гоняются агенты Зла, он действительно может навлечь на деревню нешуточную опасность.
Лорд Бельзедор - самое страшное чудовище в мире, он не оставит в покое того, на кого нацелился. Если в Озерные Ключи явится Легион Страха, мирной жизни придет конец… вообще жизни придет конец. Люди рассказывают, какие ужасы приспешники Темного Властелина творят в других местах, сколько зла и разрушений сеют они вокруг, - что может противопоставить этому кошмару одна маленькая деревня, в которой нет ни единого воина?
- Ступай, сынок, - с трудом выговорил староста. - Да улыбнется тебе Просперина. Мать будить не будем - я ей сам расскажу, когда проснется. И вот… возьми еще вот это на дорожку…
Никто молча взял холщовый мешочек, не зная, какие слова можно сказать в такой момент. Закинув на плечо узелок с немудреными пожитками, бывший пастух вышел за околицу.