- Я тебя предупреждала! Предупреждала! Ты сама во всем виновата, - произнес патрицианский голос, раньше принадлежавший Линон. Он доносился издалека, но Криспин слышал его внутри себя, как и прежде.
Голос разговаривал не с ним.
Он заставил себя не думать о последствиях этого факта и, глядя на темноволосую дочь алхимика, преисполнился жалости. Конечно, он никак не мог сделать вид, будто они любовники или даже близкие друзья, но…
- Признаюсь, что не ожидал столь горячего приема, - легкомысленно произнес он. - Ты, должно быть, очень любишь своего дорогого папу, Ширин. - И продолжал с улыбкой, чтобы дать ей время усвоить сказанное: - Добрый день, секретарь. Действительно, кажется, мы посещаем одни и те же дома. Любопытно. Мне следовало поискать тебя в банях, где я только был, чтобы вместе выпить чашу вина. Я там беседовал со стратигом, который оказал мне честь своим обществом. Ты хорошо себя чувствуешь после того, как ходил с поручением вчера поздно ночью?
У секретаря отвисла челюсть. И он стал очень, похож на рыбу. Конечно, он ухаживает за этой женщиной. Это очевидно. Даже если бы тот юный болельщик Зеленых в "Спине" не сказал об этом вчера.
- Стратиг? - переспросил Пертений. - Ее отец?
- Мой отец! - повторила Ширин неопределенным тоном, что было на руку Криспину.
- Ее отец, - благодушно подтвердил Криспин. - Зотик Варенский, я привез от него вести и советы, как и предупредил раньше в своей записке. - Он улыбнулся секретарю с любезной прямотой и повернулся к женщине, которая теперь смотрела на него с непритворным изумлением. - Надеюсь, я не помешал назначенному свиданию?
- Нет-нет! - поспешно ответила она, слегка покраснев. - О, нет. Пертений просто случайно оказался в этом квартале, как он сказал. Он… оказал мне честь навестить меня. Так он сказал. - "Она быстро соображает", - понял Криспин. - Я как раз собиралась объяснить ему… когда мы услышали твой стук в дверь, но в волнении…
Улыбка Криспина выражала благожелательное понимание.
- …ты устроила мне незабываемую встречу. Ради еще одной такой встречи я готов вернуться назад в далекую Варену и опять прийти с новыми вестями от Зотика.
Она покраснела еще больше. Он подумал, что она заслужила эту неловкость, ему все еще было смешно.
- Ты не заслуживаешь подобной удачи, - услышал он внутри себя, а затем, после паузы: - Нет, я не стану варить себя в горшке на обед. Я тебе говорила, чтобы ты не пыталась совершить этот явно смехотворный…
Внезапно наступило молчание, внутренний голос смолк.
Криспин догадался, что стало тому причиной, он сам проделывал это много раз в дороге. Но все равно, он понятия не имел, что здесь происходит. Он не должен был слышать этот голос.
- Ты из Родиаса? - На лице Пертения, когда он смотрел на стройную девушку, отражалось жадное любопытство. - Я этого не знал.
- Частично, - согласилась Ширин, овладев собой. Криспин вспомнил, что всегда становилось легче это сделать, когда птица умолкала. - Мой отец из Батиары.
- А твоя мать? - спросил секретарь. Ширин улыбнулась и тряхнула головой.
- Перестань. Неужели ты хочешь проникнуть во все женские тайны? - Ее брошенный искоса взгляд был очаровательным. Пертений сглотнул и снова откашлялся. "Ответом, конечно, было "да", но он едва ли мог так ответить", - подумал Криспин. Сам он хранил молчание и быстро оглядывал прихожую. Птицы нигде не было видно.
Дочь Зотика взяла его за локоть - на этот раз жест был гораздо более официальным, как он отметил, и они сделали несколько шагов внутрь дома.
- Пертений, дорогой друг, ты позволишь мне в полной мере насладиться визитом этого человека? Прошло так много времени с тех пор, как я беседовала с кем-нибудь, кто видел моего дорогого отца.
Она отпустила Криспина, повернулась, взяла под руку секретаря, тем же твердым и дружеским жестом, и плавно повела его в противоположную сторону, к все еще открытой двери.
- Так мило с твоей стороны было зайти только для того, чтобы проверить, не слишком ли утомило меня празднование Дайкании. Ты такой верный друг. Мне так повезло, что столь могущественный человек интересуется моим здоровьем.
- Не такой уж могущественный, - сказал секретарь, неловко махнув свободной рукой, - но - да, очень, в самом деле меня очень интересует твое благополучие. Дорогая девочка. - Она отпустила его руку. Похоже, он собирался задержаться, посмотрел на нее, затем на Криспина, который стоял, сложив руки на груди, и приветливо улыбался ему в ответ.
- Мы, э, должны как-нибудь вместе поужинать, родианин, - сказал Пертений через секунду.
- Обязательно, - с энтузиазмом согласился Криспин. - Леонт так прекрасно отзывался о тебе.
Секретарь Леонта еще секунду поколебался, хмуря высокий лоб. У него был такой вид, словно ему хотелось задать великое множество вопросов, но затем он поклонился Ширин и вышел на портик. Она тщательно закрыла за ним дверь и постояла, прислонившись к ней лбом, спиной к Криспину. Оба молчали. Они услышали с улицы звяканье сбруи и приглушенный стук копыт коня отъезжающего Пертения.
- О, Джад! - сказала дочь Зотика, голос ее звучал приглушенно от дубовой двери. - Что ты должен был обо мне подумать?
- Я и правда не знаю, - осторожно ответил Криспин. - Что я должен был о тебе подумать? Что ты тепло встречаешь друзей? Говорят, в Сарантии танцовщицы опасны и аморальны.
При этих словах она обернулась, прислонившись спиной к двери.
- Я не такая. Люди хотели бы видеть меня такой, но я не такая. - Она не носила украшений, не красила лицо. Ее темные волосы были подстрижены довольно коротко. Она выглядела очень молодо.
Он помнил ее поцелуй. Притворство, но умелое притворство.
- Неужели?
Она снова покраснела, но кивнула.
- Правда. Ты должен был догадаться, почему я сделала то, что сделала. Он приходит почти каждый день с конца лета. Половина мужчин в Императорском квартале считает, что танцовщица должна опрокинуться на спину и раздвинуть ноги, стоит им только помахать ей драгоценным камнем или куском шелка.
Криспин не улыбнулся.
- Они то же самое говорили об императрице в свое время, не так ли?
Ее лицо стало печальным; он внезапно увидел в этом выражении лицо ее отца.
- В свое время это могло быть правдой. Когда она встретила Петра, она изменилась. Это мне понятно. - Она оттолкнулась руками от двери. - Я неблагодарная. Твой ум только что выручил меня из очень неловкого положения. Спасибо. Пертений безобиден, но он разносит сплетни.
Криспин посмотрел на нее. Он вспомнил жадное выражение лица секретаря вчерашней ночью, его глаза, перебегающие с императрицы на него и снова на Аликсану с ее длинными распущенными волосами.
- Возможно, он не столь безобиден. Сплетники не безобидны, знаешь ли, особенно если они обижены.
Она пожала плечами.
- Я - танцовщица. Всегда ходят разные слухи. Выпьешь вина? Ты действительно приехал от этого негодяя, моего так называемого отца?
Эти слова были произнесены легко, небрежно. Криспин заморгал.
- Да, выпью. Да, от него. Я бы не сумел придумать такую небылицу, - ответил он так же мягко.
Ширин прошла мимо него, и он двинулся вслед за ней по коридору. В конце коридора находилась дверь, выходящая во внутренний двор, с маленьким фонтаном и каменными скамьями, но сидеть под открытым небом было слишком холодно. Ширин свернула в красивую комнату, где в очаге горел огонь. Она один раз хлопнула в ладоши и шепотом отдала приказ служанке, которая тут же появилась в комнате. Кажется, к ней полностью вернулось самообладание.
Зато Криспин обнаружил, что ему не просто сохранять свое.
На деревянном, обитом бронзой сундуке, стоящем у стены рядом с очагом, на спине, словно брошенная и забытая игрушка, лежала птица из кожи и металла.
Ширин отвернулась от служанки и проследила за его взглядом.
- Это, собственно говоря, подарок от моего бесконечно заботливого отца. - Она бледно улыбнулась. - Единственная вещь, которую я получила от него за всю жизнь. Много лет назад. Я написала ему, что приехала в Сарантий и меня приняли танцовщицей к Зеленым. Не знаю, зачем я ему об этом сообщила, но он действительно ответил. В тот единственный раз. Он мне велел не становиться проституткой и прислал детскую игрушку. Она поет, если ее завести. Он их делает, как я понимаю. Своего рода увлечение. Ты когда-нибудь видел такую птицу?
Криспин сглотнул и кивнул головой. Он слышал в тот момент, - не мог не услышать, - голос, вскрикнувший в Саврадии.
- Видел, - в конце концов ответил он. - Когда навестил его перед тем, как покинуть Варену. - Он поколебался, потом сел на ближайший к очагу стул, на который она указала. Любезность гостю в холодный день. Она села на стул напротив, скромно сдвинув ноги, в безупречной позе танцовщицы. Он продолжал:
- Зотик, твой отец… собственно говоря, он друг моего коллеги. Мартиниана. Я никогда раньше не встречался с ним, если быть честным. По правде говоря, я не слишком много могу тебе рассказать, только сообщить, что он выглядел вполне здоровым, когда я его видел. Очень ученый человек. Мы… провели вместе часть дня. Он был так любезен, что снабдил меня некоторыми сведениями о дороге.
- Он раньше много путешествовал, насколько я понимаю, - сказала Ширин. Выражение ее лица снова стало грустным. - Иначе меня не было бы, наверное.
Криспин колебался. История этой женщины его не касалась. Но была еще птица, которой приказали молчать, лежащая на сундуке. "Своего рода увлечение".
- Твоя мать… рассказывала тебе об этом?
Ширин кивнула. От этого движения короткие черные волосы качнулись над ее плечами. Криспин видел, чем она привлекает: грация танцовщицы, быстрота, энергичность, живость. Он мог представить ее себе в театре, в танце, изящную, соблазнительную.
- Если быть справедливой, - сказала она, - то моя мать никогда не говорила о нем ничего плохого, насколько я помню. Он любил женщин, говорила она. Наверное. Был красивым мужчиной и умел убеждать. Моя мать собиралась уйти от мира и присоединиться к дочерям Джада, когда он проходил через нашу деревню.
- А после? - спросил Криспин, думая о седобородом язычнике-алхимике на уединенной ферме среди своих пергаментов и искусственных птиц. - О, она все-таки ушла к ним. Она сейчас там. Я родилась и выросла среди святых женщин. Они научили меня молитвам и грамоте. Наверное, я была… их общей дочерью.
- Тогда как…
- Я сбежала.
Ширин, танцовщица факции Зеленых, коротко улыбнулась. Возможно, она и была молодой, но ее улыбку нельзя было назвать невинной. Появилась служанка с подносом. Вино, вода, ваза с поздними фруктами. Дочь Зотика отпустила ее и сама разбавила вино, а потом поднесла ему чашу. Он снова уловил ее аромат, аромат императрицы.
Ширин снова села и через комнату оценивающим взглядом смотрела на него.
- Кто ты? - задала она вполне оправданный вопрос. Она слегка склонила голову набок. Ее взгляд на мгновение ушел в сторону, потом вернулся.
- Это новый порядок? Ты заставляешь меня молчать до тех пор, пока тебе не понадобится мое мнение? Как милостиво. И в самом деле, кто этот вульгарный на вид человек?
Криспин сглотнул. Аристократический голос птицы теперь совершенно ясно звучал у него в голове. Они находились в одной комнате. Он заколебался, потом послал мысль: "Ты слышишь, что я говорю?"
Никакого ответа. Ширин смотрела на него и ждала.
Он прочистил горло.
- Мое имя - Кай Криспин. Я из Варены. Я художник. Мозаичник. Приглашен сюда, чтобы помочь на строительстве Великого святилища.
Она быстро прикрыла ладонью рот.
- Ох! Ты тот, кого пытались убить прошлой ночью!
- Правда? Прекрасно! Должна заметить, это как раз подходящий человек, чтобы остаться с ним наедине.
Криспин попытался не обращать внимания.
- Слухи разносятся так быстро?
- В Сарантии - да, особенно если дело касается факций. - Криспин вдруг вспомнил, что эта женщина, главная танцовщица, играет для Зеленых такую же важную, по-своему, роль, как Скортий - для Синих. Если смотреть с этой стороны, тогда ее осведомленность не вызывает удивления. Она немного откинулась назад, на ее лице отразилось откровенное любопытство, она наблюдала за лицом Криспина.
- Не может быть, что ты это серьезно. С такими волосами? С такими руками? И посмотри на левую руку, он недавно дрался. На него напали? Ха. Наверное, тебе везет в этом месяце.
Криспин почувствовал, что краснеет. Он невольно опустил взгляд на свои большие, покрытые шрамами руки. Левая явно выглядела распухшей. Он чувствовал себя невыносимо неловко. Он слышал птицу, но не ответы Ширин, и они обе понятия не имели о том, что он слышит половину их переговоров.
Казалось, Ширин позабавил неожиданно проступивший на его лице румянец. Она сказала:
- Тебе не нравится, когда о тебе говорят? Знаешь, это может оказаться полезным. Особенно если ты новичок в Городе.
Криспин почувствовал, что ему нужно выпить, и сделал глоток вина.
- Полагаю, это зависит от того, что именно говорят. Она улыбнулась. У нее была очень хорошая улыбка.
- Наверное. Надеюсь, ты не ранен?
- Это родианский акцент? Правда? Держи ножки сомкнутыми, девушка. Мы ничего не знаем об этом человеке.
Криспину захотелось, чтобы Ширин приказала птице замолчать или чтобы у него самого была возможность это сделать. Он тряхнул головой, стараясь сосредоточиться.
- Не ранен, нет, благодарю. Но два моих спутника погибли и молодой человек у ворот лагеря Синих. Понятия не имею, кто нанял этих солдат. Скоро они узнают, подумал он. Он только что избил человека до потери сознания.
- Ты, наверное, ужасно опасный мозаичник? - темные глаза Ширин сверкнули. В ее голосе звучала дразнящая насмешка. Сообщение о смерти ее не взволновало. Это Сарантий, напомнил он себе.
- О, боги! Почему бы тебе не раздеться здесь же и не улечься? Ты могла бы сэкономить время…
У Криспина вырвался вздох облегчения, когда птицу снова заставили замолчать. Он опустил глаза на чашу с вином и опустошил ее. Ширин плавно поднялась, взяла чашу. На этот раз она налила в чашу меньше воды, как заметил Криспин.
- Я думаю, что я совсем не опасен, - сказал он, когда она принесла ему вино и снова села.
Ее улыбка опять стала дразнящей.
- Твоя жена так не думает? Он был рад молчанию птицы.
- Моя жена умерла два года назад, и дочери тоже.
Выражение ее лица изменилось.
- Чума?
Он кивнул.
- Мне очень жаль. - Она несколько мгновений смотрела на него. - Поэтому ты приехал?
Святой Джад! Еще одна слишком умная сарантийская женщина. Криспин серьезно ответил:
- Поэтому я чуть было не остался дома. На этом настояли другие. Приглашение в действительности пришло Мартиниану, моему напарнику. Я выдавал себя за него в пути.
Она высоко подняла брови.
- Ты явился ко двору императора под чужим именем? И остался жив? О, ты действительно опасный человек, родианин.
Он снова выпил.
- Не совсем так. Я назвал им собственное имя. - Ему пришла в голову одна мысль. - По правде говоря, герольд, который объявлял мое имя, возможно, тоже потерял свое место из-за меня.
- Тоже?
Ему внезапно стало трудно. После вина в банях, а теперь здесь голова уже не была такой ясной, как нужно. - Предыдущий мозаичник святилища был уволен императором вчера ночью.
Ширин из факции Зеленых пристально смотрела на него. Воцарилось короткое молчание. В очаге треснуло полено. Она произнесла задумчиво:
- Значит, людей, которые могли бы нанять тех солдат, хватает. Это нетрудно, знаешь ли.
- Начинаю это понимать, - вздохнул он.
Это было не все, разумеется, но он решил не упоминать о Стилиане Далейне или о потайном клинке в парной. Он оглядел комнату и снова увидел птицу. Голос Линон - тот же патрицианский акцент, что и у всех птиц алхимика, - но совершенно другой характер. Ничего удивительного. Он теперь знал, кем были эти птицы или кем они были когда-то. Он также был совершенно уверен в том, что женщина этого не знает. Он понятия не имел, что ему делать.
Ширин сказала:
- Итак, прежде чем кто-нибудь явится, чтобы напасть на тебя в моем доме под тем или иным благовидным предлогом, может, расскажешь, какое послание передал любящий отец своей дочери?
Криспин покачал головой.
- Боюсь, никакого. Он дал мне твое имя на тот случай, если мне понадобится помощь.
Он заметил ее разочарование, хотя она попыталась его скрыть. Дети, отсутствующие родители. Душевное бремя, которое несут по жизни.
- Он сказал что-нибудь обо мне, по крайней мере? "Она проститутка", - вспомнил Криспин тихий голос алхимика. Тот произнес это с невозмутимым лицом. А потом слегка исправил это определение. Он снова прочистил горло.
- Он сказал, что ты - танцовщица. Но он и сам не знал никаких подробностей.
Она покраснела от гнева.
- Разумеется, он знает подробности. Он знает, что я - первая танцовщица Зеленых. Я писала ему об этом, когда мне присвоили это звание. А он так и не ответил. - Она вздернула голову. - Конечно, у него так много детей, разбросанных по всему миру. После его путешествий. Полагаю, мы все пишем письма, а он отвечает только самым любимым.
Криспин покачал головой.
- Он говорил, что дети ему не пишут. Я не мог понять, серьезно ли он это сказал.
- Он никогда не отвечает, - резко бросила Ширин. - Два письма и одна птица, вот и все, что я получила от моего отца за всю жизнь. - Она взяла свою чашу с вином. - Наверное, он посылает птиц всем нам.
Криспин неожиданно кое-что вспомнил.
- Я так не думаю.
- Да? А откуда тебе известно? - Гнев в ее голосе.
- Он сказал мне, что подарил только одну из этих птиц.
Она замерла.
- Он так сказал?
Криспин кивнул.
- Но почему? То есть…
Собственно говоря, у него была одна догадка. Он сказал:
- В этом Городе живет кто-нибудь из твоих… братьев или сестер?
Она покачала головой.
- Я о них не знаю.
- Может быть, поэтому. Он сказал, что всегда собирался съездить в Сарантий, но так и не поехал. И это было для него разочарованием. Возможно, то, что ты здесь?..
Ширин бросила взгляд на свою птицу, потом снова перевела взгляд на Криспина. Какая-то мысль посетила ее. Она сказала, равнодушно пожав плечами:
- Ну понятия не имею, почему ему было так важно послать механическую игрушку.
Криспин отвел глаза. Она притворяется, но ей приходится это делать. И ему тоже, между прочим. "Мне понадобится время, - подумал он, - чтобы с этим тоже разобраться". Каждая встреча в этом Городе ставила перед ним те или иные сложные задачи. Он сурово напомнил себе, что приехал сюда работать. На куполе. На необыкновенном куполе, вознесшемся высоко над всем миром, который был даром императора и бога. Он ни за что не позволит впутать себя в интриги этого Города. Подумав так, он решительно встал. Он был намерен пойти в святилище сегодня днем. Этот визит должен был стать небольшой паузой, визитом вежливости.
- Мне не следует злоупотреблять твоим радушием по отношению к незнакомцу, явившемуся без приглашения.