Радогор, не слушая их, поднял голову и поискал в небе еле заметную черную точку. Вран уловил его взгляд, плавно спустился ниже. И взгляд Радогора, или его сознание, забирая в сторону, заскользил по пустынному болоту.
Эх - хо - хо! - Сокрушенно вздыхала кикимора. - И где, спрашивается, сейчас болотной птице гнездиться? Где птенчиков растить будут? У меня возле избушки цапля жила. Встанет бывало, ногу подберет под себя и в окошко заглядывает. А я ей на ладошке угощение подаю. И надо же мне было связаться с вами? Кто ко мне заглядывать будет, когда и окошка нет?
- А как же Упырь?
- Не два века жить будет. - Отрезала берегиня. - Когда то да умрет. А от злости и того скорее.
Взгляд поймал что - то темное, зыбкое. Приостановился, всматриваясь, и дальше пошел уже медленнее, словно крадучись.
Уцелело жилье Упыря. Все, что вокруг было унесло, а оно уцелело. Стоит, воткнувшись в болото четырьмя столбами, незыблемо. Крепко огородился от него Упырь. Волной не смыло, и взглядом с трудом дотянулся. Аж виски заломило.
А вот и сам! Копна волос по настилу бегает. Из - под шерсти руки торчат и пальцами крутит. Только бы глаза в глаза не столкнуться с ним. Махом заслоны поломает. Сквозь шерсть нос пробился и ноздри, как у хищного зверя раздуваются, воздух обнюхивает.
Спешно увел взгляд в сторону, но сразу понял, что опоздал. Вытянул руку, поймал берегиню за плечо и отбросил ее себе за спину. И сразу же перед глазами все закрутилось, завертелось и потемнело до помутнения сознания. Но успел все же поднять раскрытые ладони, чтобы перехватить удар. Перехватить, перехватил, но сам зашатался и, почти падая, отступил назад, чувствуя, как трещит и разламывается грудина. И сам, собрав все силы, нанес ответный удар. Не своими глазами, врана, увидел, как подламываются столбы, как покосилось и повисло над самой водой жилище колдуна, а сам он барахтается в воде, пытаясь забраться на настил, путаясь в насквозь промокших волосах.
С трудом удерживая себя на ногах, собрал воедино всю силу и ярость, выбросил кулак вперед, - иначе знал, не получится, слишком велико расстояние, - и снова заслоны Упыря не выдержали. Его кулак снес в воду и жилище и самого Упыря, который взгромоздился таки на настил.
-Теперь ему долго будет не до нас. До вечера можем идти спокойно. - Хрипло выдохнул он, с трудом переводя дыхания. - Хуже всего то, что он нас увидел. И знает откуда ждать нас.
- Свернем? - Догадалась Влада, подлаживаясь под его плечо.
- Прямо идем. Надо ближе подобраться. А свернуть всегда успеем. - качнул головой Радогор, и указал рукой. - Туда… Веди, тетушка. Только далеко не убегай.
Кикимора не возражала, но не утерпев, все же что - то пробормотала не очень лестное.
-Ох, и язык у тебя, тетушка. - Радогор покачал головой. - И как ты при таком языке от рыбьего хвоста открутилась?
-Чужую задницу подставила вместо своей, так и открутилась. Пусть мавка при ее красе его таскает, а я и так проживу. - Не скрывая злорадства, отозвалась берегиня, и расхохоталась. - С этого места мы все одинаковые, на одно лицо, можно сказать, а спереди ему некогда было нас разглядывать. Даже вспотел, как старался. Правда, она со мной с той поры здороваться перестала, а мне то что до этого? Хвост уже при деле. Или при теле? До сих пор не решу. С другой стороны, как не решай, как не верти, а уже не отвернешь.
Воспоминание о давней проделке утешило кикимору и вернуло ей хорошее расположение духа. Она развеселилась, на время забыв обо всех огорчениях.
- Эх, не видели вы меня в ту пору. - Тараторила она. - И как бы вы меня увидели, когда вас еще и в пометухах не было. Ох и верткая же я была.
С головй влезла в воспоминания, не переслушать. Но ее слова. Не задевая Радогора, пролетали мимо. Стиснув зубы, шел на негнущихся ногах, изредка ловя взглядом врана. Влада пристроилась рядом и шла, с тревогой заглядывая в его лицо. Глаза ввалились и утонули в черных полукружьях, нос заострился, щеки впали и пожелтели, а губы посинели и местами покрылись кровоточащими трещинками. Со страхом ждала она, когда Радогор начнет падать, чтобы успеть нырнуть под его руку, хотя и не верила, что сумеет удержать его на ногах.
- Пожуй корешок, Радо. - Робко попросила она, глядя умоляющими глазами. - легче идти будет. Я вон, как бегу.
Радогор отрицательно замотал головй.
- Так надо, Ладушка. - Тихо, словно боясь, что кто - то кроме нее услышит его слова, ответил Радогор. - Пусть увидит меня таким, если посмотрит в нашу сторону. Опасаться меньше будет. Подумает, что я всю силу уже истратил на него.
Шли, не останавливаясь. Иногда проваливались в воду по пояс. Это Радогор. А Лада ныряла по горло. Барахталась в гнилой воде, страдала от отвращения, но не кричала. И тогда, не слушая ее возражений, Радогор выносил ее на руках. Ели и то не останавливаясь, на ходу, не обращая внимания на, покрытые грязью руки, и мясо, заметно отдающее душком.
Наступила ночь и на воде опять заиграла лунная дорожка, веселя душу зыбкой надеждой. Идти стало легче. Хоть и не по суху, как обещала берегиня, но и не по пояс в воде. Не глубже колен княжны.
Теперь уж Радогор все чаще начал поглядывать на княжну. И всякий раз в его глазах читалось беспокойство и тревога.
- Притомилась, Ладушка? Давай понесу. - Не выдержав, сказал он. - Сапоги размокли, опять ноги в кровь собьешь.
Влада отчаянно замотала головой.
- Я сама, Радо. Не сердись. - И виновато улыбнулась. - как же я дальше пойду за тобой, если на второй день на руки полезу к тебе?
За целый день не присели не разу. Порой не шли, брели, с трудом выдирая ноги из трясины. Хлеб промок и превратился в противно, дурно пахнущее тиной и гнилью, тесто. И Радогор все чаще заставлял ладу и берегиню свои корешки. Но и их запас у него заканчивался. Лада безропотно разгрызала сухой и твердый, как дерево, корешок, заставляя с трудом проталкивать себя его в горло.
Даже кикимора бежала уже не так резво. Часто останавливалась, оглядывалась по сторонам, пытаясь нащупать знакомую дорогу и растерянно поворачивалась к Радогору. И бежала дальше, встретив его равнодушный взгляд, с которым он отвечал ей.
- Прямо, тетушка, держи. Все время прямо, и ни куда не сворачивай.
Но и ее терпению пришел конец.
- Куда же еще прямее? - Возмутилась она, в очередной раз услышав надоевшие слова. - Прямей уж не куда. Глаза он нам отводит, Упырь мохнатый. Гоняет по болоту туда - сюда, а мы бегаем, бегаем, вылупив глаза, как будто другой работы нет.
Радогор усмехнулся.
- У тебя корова не доена, тетушка? Или куры не кормлены? - Спросил он, тщетно пытаясь пристроиться к враньему глазу.
- Шутки шутишь над старой женщиной? - Озлилась берегиня. - В игрушки играешь? Не наигрался еще? Хворым прикидываешься, надеешься его на голой заднице объехать? А он тебя за нос и вокруг болота водит вместе с твоей хитростью.
Радогор и сам понимал, что права кикимора. Водит их Упырь по кругу. И если не остановятся, чтобы сделать хоть короткую передышку, так и останутся навсегда в этом царстве черной дрягвы.
- И как я тебя, спрашиваю, добрый молодец, - Радогору казалось, что с языка берегини катится яд, - мы дальше пойдем, когда твои припасы даже мои лягушки в рот не возьмут? Я то ладно, привычная. На меня не берут, не меняют. А княжна? Ты подумал, на что она будет годна, когда из болота выберемся?
От возмущения на месте не стоится берегине. Мечется вокруг него, как плавунец, и даже кулачком на него замахнулась. Но Радогор не слушал ее. Стоял, глядя не мигающим твердым взглядом, себе под ноги, отгородившись от всего. Гневный голос кикиморы уплывал вдаль, а вместе с ним и сама берегиня растворялась в просторах болота. И Лада не рядом, а там же где и кикимора. Ни кого рядом. Только он. И болото, испорченное его колдовством. Тело медленно наполнялось возвращающейся силой. Мощь злая, беспредельная переполняла его настолько, что все тело пылало, как в огне. Ладони начали рваться от жара. Вытянул их на гладью темной воды и медленно погрузил в воду. Но не для того, чтобы остудить их. Так же медленно зачерпнул в ладони воды… Не глазами, чем то иным, увидел, как со дна, из черных глубин трясины поднимается не ясное темное пятно. Прошло совсем, как казалось ему, времени и на поверхности болота закачался островок зеленого донного мха, не в одну сажень толщиной.
Сознание возвращалось неохотно, все еще блуждая в черных безднах дрягвы. Сначала к нему вернулся, возмущенный до глубины души, голос кикиморы. Затем и она сама выросла перед глазами, скачущая на, чудом появившемся, зеленом островке.
- А раньше не мог явить нам его? Обязательно надо было меня до ругани довести? - Кипела она. - Я вот Ладку настропалю, узнаешь, почем щепотка соли. Глядишь, и хлебушко бы уцелел. С девки уж штанешки спадывают. Что зад, что перед, везде одинаково.
Окинул Владу обеспокоенным взглядом. И успокоился. И с тем, и другим у княжны было все в полном порядке. Страху нагоняет вздорная старуха. Не одну седьмицу ее надо по болоту гонять, чтобы все сравнялось
Подхватил ее на руки и ловко перебросил на островок.
- Сыро. - Предупредил он, следом забираясь и сам.
- Вода к воде не липнет. - Тут же откликнулась кикимора, буравя его сердитым взглядом. Раньше не размокла, теперь уж вовсе не размокнет. Дать бы тебе по затылку, чтобы знал, как над народом издеваться.
И сухоньким кулачком над нм протрясла.
- Раньше не мог додуматься?
- Сам поднялся. - Радогор покосился на кулачок кикиморы, - кто знает, что на уме у вздорной старухи, - и отодвинулся от нее подальше. - Здесь отдохнем, а потом со свежими силами дальше пойдем.
- Сам иди, если охота. - Огрызнулась берегиня. А мы с княжной лучше поплывем. Показывай, куда держать, истязатель!
- Тебе не все ли равно, тетушка? - Радогор наклонился. Чтобы снять с Лады раскисшие сапоги. - Когда надо будет, сам покажет.
- Ну, смотри, парень. - Мстительно проговорила берегиня, фыркнув. - Сам сказал, за язык тебя не тянула.
И снова фыркнула.
- Вся начисто из - за тебя испростыла. Вот свалюсь в огневице и воды подать будет не кому. Так и помру на зло тебе, чтобы совесть измучила и иссох через нее.
- Тетушка! - Испугалась Влада.
- А ты не заступайся за него, девка. Он и тебя, бедную, не пожалел.
Закрутилась на одной ноге, разгоняясь волчком, а потом и совсем из глаз пропала. И только ветер и выл там, где только что стояла она. Островок дернулся и неохотно сдвинулся с места. И медленно поплыл поболту.
- Не слушай ты ее, Лада. Это она не со зла. По привычке. - Успокоил Радогор княжну, согревая в ладонях ее, почти детские, ступни. Если бы говорила со зла, давно бы уж с рыбьим хвостом ходил. А, может, и того хуже.
Кикимора тотчас вынырнула из сверкающей воронки и сверкнула глазами.
- А раньше сказать не мог? Уж я бы такой хвост своему соседу приладила, обзавидуешься!
- И сейчас не опоздало.
- Сейчас его еще найти надо. А как я его искать буду, когда нас самих сначала надо найти. - Отрубила кикимора, вытягиваясь через его плечо. Чтобы посмотреть на Владу. И запричитала. - Ой, ноженьки, наши белые! Да, что он, варнак, над тобой сотворил?
И убежденно закончила.
- Теперь по ночам ломить будет, как мои! Верно тебе говорю.
Но тут же забыла и о своих ногах, и об их болезненном состоянии. Принялась развязывать мешок, не переставая при этом ворчать на Радогора, не забывая упоминать крепкими словами и Упыря.
- Все, все, как есть перепортил. - Всплеснула руками, и заохала. Не утонули, так уж сейчас смертоньки жди, голодом уморит. А то невдомек, что порченый хлеб, не девка. Это только девка от раза к разу слаще делается, а с хлебушком все, как раз наоборот.
Радогор вспыхнул и побагровел. А Влада, как сидела, так и подпрыгнула.
- Тетушка! - Оскорбленно крикнула она.
- А что тетушка? Я все по жизни, как есть? Не убавить, не прибавить. Ты много по началу расчухала? Так, охотку сдернула. Это уж потом начала разбирать, что да как… Куда да почему. А с хлебом все иначе. Одна ему дорога, в воду.
Добралась до, завернутого в тряпицу, окорока. И обнюхала его со всех сторон.
- Оскоблить со всех сторон, зажать нос пальцами, так, может, и не отравимся. Ну, а если грех какой дорогой случится, на себя пеняй. - Повернулась она к Радогору. - Если мелконько искрошить, то я, как твоя птица тоже поглотаю.
И запоздало спохватилась, сокрушенно разводя руками.
- Эх, надо было мне самой мешок тащить. Не переломилась бы. Доперла. Я и юбки не замочила. А не то, что похуже.
Но ждать не стала, когда Радогор порежет злополучный окорок. Хищно сверкнула глазами и прямо из - под ножа выхватила самый большой ломоть. И сразу же впилась в него зубами.
- Как сроду не едала! - Пояснила она Владе. - Оголодала чисто вся. Аж брюхо ссохлось.
Глава 21
Их зеленый плот, повинуясь воле капризной берегини. Плыл неведомо куда. А сама берегиня сидела на самой кромке их нечаянного суденышка и побалтывала в воде ногами. Хоть и жаловалась не переставая на сточенные, по самые корни, зубы, но успела расправиться не с одним ломтем копченой кабанины, пока не насытилась, добрея прямо на глазах. Затолкала последний кусок в рот, проглотила, сыто рыгнув, и погладила потемневшей корявой ладонью княжну по спине.
- И как он позволил тебе такое добро в воде мочит? Просто ума не приложу. И в толк не возьму.
А Влада после еды почувствовала, как от усталости, даже сидеть не в состоянии, и забралась под руку Радогора.
- Потерпи, ладушка. Сейчас теплее будет.
Отстранивв ее, встал на колени и принялся разгребать мох, выстилая его птичьим гнездом. Руки ощутили знакомое тепло и он поднял их над гнездом, согревая его.
- Эй, эй! - встревожилась кикимора. - Не вздумай спалить. Или того хуже, уронишь его на дно, ковыляй потом чем попало. И так доедем.
Но Радогор, не обращая внимания на ее слова, продолжал сушить гнездо, и скоро оно было готово. Бережно переложил дремлющую княжну в это теплое ложе и укрыл совершенно сухим пластом.
- Ложись рядом, Радо. Ты тоже устал не меньше нас.
Ложись, Радогор. Милостиво разрешила ему и кикимора, на которую после плотного ужина, накатила невероятная доброта. - Разбужу, если что. Только покажи, куда править надо.
- Плыви, тетушка, куда плывем. Пусть думает, что по его воле по болоту крутимся. Почему не потешиться ему на последок? Ночью повернем куда надо. И ты ложись, тетушка. Не сиди.
- Ну, уж. Ко мне и сон не идет. Я от него теперь любой подлости жду. А уж тех пауков я с детства не перевариваю. Аж перевернет и скрючит всю, как на паутину набегу. И холодом сразу наносит, как посмотрю в паучьи глаза. А они у него круглые и не моргнут. Так до самых пят и достают. И зачем они Роду понадобились, хотела бы я знать? Так не скажет, сколько бы не спрашивала. А, может, и сам забыл. Или хотел одно, а вышло другое. Или спросить уж? В лоб не стукнет. И за спрос денег не берут. Ты то сам, как думаешь?
Но Радогор ее не слышал. Откинув рукотворную полость, прилег рядом с княжной, боясь потревожить и сам того не ожидая, тоже уснул. Причем, уснул сразу, как в черный омут провалился. Дедко Вран в таких случаях, когда добудиться его не мог, говорил, уснул, как издох. Или пропал! Но с тем же смыслом. И только сейчас, уснув, понял, как сильно вымотался за эти дни. В висках пощипывало и покалывало. В затылке, как городищенское било колотилось. И внутри, вероятно, от не свежего мяса, ныло и крутило. Перед глазами то появлялся, то пропадал, заросший шерстью, Упырь. Беснуется, прыгает по деревянному настилу, кулаками грозит. А рядом с настилом его изба плавает. Злорадно усмехнулся во сне, но и не подумал глаза открыть.
Вода медленно просачивалась через мох, подбиралась к их ложу. Но и это не могло разбудить его. Уже не раз говорил себе, пора… И продолжал спать, словно какая - то сила удерживала его под мшистей полостью. Боль неожиданно стало сильней, но и сейчас он не находил в себе сил подняться.
Перед глазами снова появился Упырь. Напряженно вглядываясь в беспросветную тьму, - неужели до самой ночи проспал? - он размахивает руками и кричит, раздувая бороду.
Их зеленый плот тряхнуло и бросило вверх. Мучительно морщась, открыл глаза. Влада спала все с тем же страдальческим выражением на лице. А по другую сторону от нее, тесно прижавшись, похрапывала берегиня, да так, что задиристый расщеп на ее голове вздрагивал и потом долго не мог успокоиться.
- Не обманул сон. Ночь! Глухая… Не звезд, не лунной дорожки - помощницы. А из глубин дрягвы поднимаются и с треском рвутся, едва поднявшись на поверхность, огромные пузыри. Воздух густой, сладковатый раздирает грудь и дурманит сознание.
- Влада, проснись.
Голова княжны болтается из стороны в сторону, а руки бессильно повисли вдоль тела.
- Влада!
Толкнул берегиню ногой. Раз, другой.
- Тетушка!
Кикимора подняла голову, в глазах бестолочь гуляет. Мутью затянуло. Захлопала глазами, словно пытаясь вспомнить где и когда его видела. Повернулась к Ладе. В глазах появилось еще большее недоумение. Не дожидаясь, когда она придет в себя, перегнулся через княжну, вытянул руку и одним рывком поставил кикимору на ноги.
- Думать потом будем, сейчас делать дело надо. - Крикнул он ей. - Ставь княжну на ноги и греби, куда велю.
- Очумел, касатик? - Кикимора на всякий случай решила обидеться. - С берегиней так…
- Молчи, и делай как велю! - Взревел Радогор, выкатив на нее глаза. - Все здесь передохнем!
Кикимора поджала губы от обиды. Но резво кинулась к воде, плеснула в лицо пригоршню воды себе, потом Ладе.
- Изнесло, сама не помню как. Вроде помню, как сидела, а как к вам забралась, не помню. Совсем остарела. - Виновато бормотала она, приходящей в себя княжне. - как молодуха на ходу должно быть уснула. Хорошо, что не со свекрухой живу, а сама по себе мучаюсь.
Радогор облегченно вздохнул. Стоя на самом краю островка, он до боли в глазах всматривался в черноту ночи.
- Не ночь это, Радогор. - Голос кикиморы пробился прямо в мозг. - Мороку он на нас напустил. И этим самым мороком от тебя заслонился. А пузыри эти и дух ядовитый в этом месте всегда были. Самые гиблые места во всем краю. И как он ловко нас подманил. И меня в сон вогнал.
Обернулся и поманил кикимору взглядом. Пока подходила, поднял руки и сплел пальцы так, будто мял в них ком глины. И две молнии одна за другой вонзились в болото. Сразу же над водой взметнулось яркое пламя, окрасив багровым заревом и болото, и их островок, и с ревом рванулось во все стороны.
Кикимора застыла на месте, не добежав шага до Радогора. Зевала, открывая рот, в беззвучном крике. Вытаращив на него глаза. Но он и без слов понял, что она хотела крикнуть ему. Мол, коли задохнуться не довелось, так уж сгорим обязательно.
- Как раз по твоим рукам труд, тетушка. - Без тени насмешки произнес он. И махнул рукой. - Гони туда, если заживо сгореть не хочешь.
Но до берегини его слова доходили плохо. Онемев от ужаса, смотрела на рычащее вокруг островка, и не могла двинуться с места. А огонь уж вплотную подобрался к их зеленому плоту. И Радогор, теряя терпение, взял ее за плечи, с силой встряхнул так, что во рту зубы забрякали.