-Дедко Вран говорил, - Он неохотно разжал губы. – В иных землях люди уж давно из лесов выбрались. Живут открыто. В лесах, как дикие звери, не прячутся. А наш народ затаился, укрылся от всего мира и слыхом о нем не слыхивали, и видом не видывали. Так и пропадет в безвестности, коли не выйдет к людям. И имя его забудется. Нельзя прожить всю жизнь, отгородясь от соседей. Душа устанет от одиночества и мозг оскудеет. Тот же Смур разве за серебром в чужие земли уходил?
Открыл глаза и попросил.
-Задвинь закладку, глаза слипаются.
Лада резво прыгнула на ноги и заторопилась к дверям. Подтолкнула тяжелую дубовую закладуху ладонью и поспешила вернуться к нему. Но Радогор уже спал даже не изменив положения. Вздохнула и осторожно, чтобы не разбудить, прилегла рядом, положив голову на его плечо. И уснула сама, едва закрыла глаза.
Глава 25
Городские ворота остались далеко за спиной, а Смур все ехал рядом. И молчал.
-Надумаешь, воевода, к зиме пошли десяток воев к городищу рода Бэра. Против больших сил и сотня не устоит, а малые и десяток удержит, если за тыном отсиживаться не будет. И ступай мягко, что народ не вспугнуть. И бери, бери, но не жадничай. Сколько в горсти уместиться, чтобы сквозь пальцы не сыпалось. Труд это будет долгий. Внукам и правнукам останется. Еще и дальше их пойдет… И от Ратимира не шарахайся, под его руку встань. Его порубежная дружина к рати приучена. Поможет.
-Мне в том какой резон? – Спросил воевода, хмуро глядя в землю.
-Силы вдвое прибудет у каждого. И другое помни. – Наклонился, к самому уху приник. - У Ратимира девки – дочери, у тебя же сын… Вас не будет, все ему останется. А в детях его твоя и Ратимира кровь побежит.
Радогор даже досаду свою скрыть не пытался. Простое дело взрослому мужу втолковывать приходится.
-А вы?
-Мы за край леса пойдем. – Спокойно, словно по грибы собрался, ответил Ралогор. – Там нас ждут. Все глаза проглядели, а мы все не едем и не едем.
-Одни? – Чуть не ахнул Смур. – Это же верная смерть!
-Почему же одни? – Усмехнулся Радогор, перемигиваясь с княжной. – Там нас ждет такая дружина, какой ни у одного князя и воеводы не было. При одном виде бежать захочется, не оглядываясь.
Влада сначала не поняла о какой дружине идет речь, а когда поняла, зябко поежилась и подвинула Буланку ближе к Радогору.
-Ни когда не слышал, чтобы ты о какой – нибудь дружине заговаривал. Вечно у тебя за пазухой для нас что – то, да припасено. – Проворчал Смур, и покосился на врана, который прилетел невесть откуда, свалился на сверху и теперь топтался на плече Радогора, устраиваясь удобнее.
-Один здесь, сейчас и другой появится.
-Появится. – Согласился с ним Радогор. – Вот видишь, уже четверо нас.
-А дружина?
-Морок, Смур. – Совсем уж неохотно, словно через силу, ответил Радогор. – Ярл, Свирепая Секира со своими людьми, которых я посек. Родичи мои, которых без погребения оставил. Те, кто к тебе ночами приходил. Ну и дорогой тоже насобирал…
Смур дернулся и поднял на него взгляд, в котором застыл неподдельный страх.
-Ну, что мне прикажешь делать, сударь мой? Не зверь я… А они ждут, когда отпущу их. Кроме родичей, конечно. Они своей волей пошли, чтобы за гибель рода спросить – Вздохнул, сдерживая грусть и наклонился к Смуру, чтобы обнять его. – Прощай, друг мой. Не увидимся больше. Все, что сказал, запомни. Надумаешь, иди нашим следом.
-Где же его разглядишь? – Пробормотал Смур, высвобождаясь из его рук, чувствуя, как сразу онемели и заныли плечи.
-Зарубки оставлять будем, мимо не предешь. – Совсем уж буднично успокоил его Радогор. – Поедем, Ладушка. Все, что должно быть сказано, сказано….
-А услышано ли, Радо? – Хотела спросить княжна.
Но не успела. Жеребец уносил его размашистым галопом вдаль по дороге. И она тряхнула поводьями, боясь отстать, и заторопилась за ним, обернулась и на скаку крикнула. – Прощай, воевода! Вовек не забуду твой бесценный дар.
Радогор придержал своего жеребца, давая ей возможность пристроиться к нему.
А воевода еще долго стоял на дороге, провожая их взглядом и все не решался повернуть обратно, к городу. И бессильно пытался вспомнить тот бесценный дар, за который только что его поблагодарила княжна.
-Успеть надо, Лада, пока сухая погода держится.
-Я и слова не сказала. – Влада с недоумением посмотрела на него. – Ты этой дорогой ехал?
-Там… - Махнул он рукой в сторону. – Напрямую, дрягвой шел.
-Один? – Изумилась она. И даже побелела от страха. – Я бы скорее умерла, чем одна через дрягву пошла.
-Почему один? А Ягодка? И вран… Водяной дорогу указал, кикимора вслед рукой помахала. Так и дошел.
Посмотрела на него, не скрывая недоверия, но промолчала. Едет, не улыбнется. Глаза льдом настыли.
-К ночи городище появится. Там и остановимся.
-А она и не спрашивала. И не думала спрашивать. Но головой кивнула. Лошади бежали не тряской скорой рысью, оставляя под копытами версту за верстой. И она попыталась представить все земли, через которые прошли и проехали с Радогором. Даже глаза от усердия закрыла. Но не помогло. Мозг ее оказался слишком тесен, чтобы вместить все.
-Радо! – Позвала, повернувшись в седле к нему.
Радогор и глазом не повел, занятый чем – то своим.
-Радо, - Уже громче и настойчивее окликнула она его. – Едем, едем с тобой, и все лес и лес. А что за лесом?
-Поле. – Рассеянно и не сразу, ответил Радогор.
Влада попыталась втиснуть в сознание еще и это поле. Правда, при этом, большую часть леса, через который они проехали, пришлось выбросить.
-И много того поля?
-Ратимир сказал, до самого моря тянуться будет.
Слово не понятное, но переспрашивать не стала. Нужнее показалось другое.
-А долго, Радо, ехать до этого самого моря?
-Если коней менять, думаю дней за тридцать доскачем. А не менять и того больше. – Все так же рассеянно пробурчал Радогор, к чему – то прислушиваясь. И даже на стременах привстал.
Сознание окончательно отказалось повиноваться. И выронило даже то, что она с таким трудом втиснула туда. Сломленная невероятными просторами надолго замолчала, уставясь взглядом в незримую точку прямо пред собой и шевеля губами.
-И мы прямо туда поедем? Через все поле? Прямо, прямо, прямо?
-Ну, не так, чтобы прямо. И не сразу. Но поедем.
-Радо! – Не вынеся его равнодушия, вскипела она. – Я с ним разговариваю, а он сидит и думает, думает, как сыч. И помалкивает.
-Я разговариваю…
-А глаза в другую сторону смотрят, когда должны смотреть на меня. – Возмущенно заявила она. И махнула рукой на восход. – Там что?
-Поля голые, песок и горы. А на маковках снег лежит даже летом. И так до самого края. Хоть год на коне скачи. Дедко Вран так говорил. И Ратимир… народ там диковинный живет. А звери и того удивительней. Ростом с избу. Уши по ногам хлопают. И с каждой стороны по хвосту. И клыки вот такие!
Развел руки в стороны, чтобы показать, какой величины клыки у этих странных зверей. Влада вымеряла взглядом расстояние между его ладонями, отшатнулась в седле и ахнула.
-Кого ему есть такими зубами? Он и коня пополам перекусит.
-Не спрашивал. Не знаю.
-Мы пойдем туда, где эти, с хвостами живут?
-Может быть. – Радогор снова помрачнел и задумался. – Если поле перейдем.
Влада последние слова пропустила мимо ушей, сохранив в памяти самое важное.
-И целый год скакать? До края?
-Если мешать не будут. – Радогору, кажется, наскучил разговор. – А будут мешать, и двух лет не хватит.
Влада зачем – то оглянулась назад. Где по ее предположению осталось Верховье с Ратимиром, Копытихой и берегиней кикиморой. Взгляд стал озабоченным. Заерзала в седле и поднялась на стременах, словно собиралась через лес увидеть заснеженные горы. И диковинных зверей, которые ушами себя по ногам хлещут. И огорченно вздохнула. Весь ее ум решительно отказывался вместить в себя все, о чем Радогор говорил с таким обидным равнодушием. Нахохлилась в седле, брови насупила и даже нижнюю губу прикусила от усердия, и в глазах появился не понятный страх.
-Радо! – Окликнула она его, когда над лесом уже сгущались сумерки. – А где же тогда вирию приютиться, когда везде, куда не ткнись, люди живут?
Радогор не расслышал вопроса, с головой погрузившись в свои размышления. И она рассердилась.
-Да, Радо же!
Поднял на нее взгляд, а в глазах недоумение. Губы едва заметно шевелятся, выговаривая неясные слова.
-Я говорю, сколько же батюшке с матушкой времени понадобится, чтобы добраться до того вирия, если нам на лошадях год скакать?
-Не надо его искать. Придут за ними. Может, сама Марана прибежит. А вернее всего, что сразу подобрали и на дорогу вывели.
-А край у земли со всех сторон? Или как? Как обрыв на берегу у реки? Сиди и ногами побалтывай. Или тыном огорожен, чтобы не забрел кто ненароком и свалился за край? Я как подумаю, что стою на самом краю, а там неведомо что, так аж зубы от страха начинают чакать. К обрыву и то боязно подходить. А там самый край и ну, как сорвешься.
-Не подходи...
Это уже ни в какие ворота не лезло!
У княжны даже голос от обиды задрозжал.
-Как это можно не подходить, когда до горести охота хоть одним глазком посмотреть, что там делается. Будто ты сам не склонишься, чтобы глянуть? Я вон, помню, мимо колодца пройти не могла, чтобы не остановиться. Так и манит к себе, так и манит… Так это к колодцу. А там край! Или обрыв. Внизу река, как ручеек бежит. Ноги не идут, а глаз туда так и тянется. – Объяснила она убежденно.
-Удержу, чтобы не тянуло. – Как мог, постарался успокоить Радогор. - Мы же еще не на краю. И дойдем ли когда? Что нам там делать?
-Заговорил таки!
Спорить с ним не стала. Но по глазам Радогор понял, что не поверила не единому его слову, здраво полагая, уж если дойдем, за край заглянет, не утерпит.
Настолько увлеклась переживаниями, что выпустила повод и ее Соловая забилась под ней, захрапела и попятилась, чуть не выбросив ее из седла.
-Буланка! – Гневно закричала она и с илой вдавила каьлуки в лошадинные бока.
Но лошадь крутилась на месте и ни как не хотела идти вперед. Радогор же, с головой уйдя в свои мысли, даже не заметил, что она отстала. И лишь проехав с полсотни саженей, понял, что не слышит ее голоса за спиной и остановился. Но Влада уже справилась с лошадью и догоняяла его, бросая быстрые взгляды по сторонам и под ноги. На дороге и вдоль нее, куда бы не ткнулся ее взгляд, лежали человеческие останки. Постаралось лесное зверье. Разодрало, разбросало то, что было когда – то людьми, наполнив воздух густым запахом гниющей человеческой плоти. Торопливо прикрыла лицо ладонью, стараясь приглушить запах. И поспешила к Радогору.
-Ты здесь ехал, Радо? – Спросила она и, против воли, оглянулась. - Это они!
-Они… - Сумрачно ответил Радогор. – Я стороной, вдоль дороги шел. А потом сразу на дрягву свернул.
И снова замолчал. И как не старалась Влада разговорить, растормошить его, так и не сумела. Уж и месяц свесил рожки над лесом, освещая им дорогу призрачным холодным светом, когда он сам повернулся к ней и виновато улыбнулся.
-Прости, Лада. Притомил я тебя. – Говорит, а в глазах печаль стоит. – Не сам жеребца погоняю, думки тяжелые его гонят.
Вздохнул. Чтобы отогнать от себя тягостные воспоминания.
-Здесь, совсем близко, городище когда – то стояло, объедем его стороной и остановимся.
Влада удивленно подняла брови.
-А почему не в городище?
-Мертвое он, Влада. И мертвых похоронить было не кому.
Не громко, но требовательно проворчал по бэрьи, подзывая Ягодку, но бэр не отзывался. И Радогору пришлось повторить зов, а спустя не много времени услышали, явно не довольный, голос бэра, а вскоре увидели и его самого. Подошел к Радогору, обиженно ворча и отводя глаза всторону.
Радогор, ссловно не слыша его ворчания, свесился с седла, наклонился к бэру и заурчал, властно и требовательно, в ухо. Ягодка слушал его, низко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу, и изредка мотая головой. Наконец, Радогор выпрямился и повернулся к Ладе.
-Дальше пойдешь за Ягодкой. А я наскоро добегу до городища и догоню вас. Взведи самострел и держи на седле, чтобы всегда под рукой был. – Сказал он таким голосом, что желание спорить пропало сразу.
Да, пропало бы у кого другого, но не у нее.
-А ты? – С независимым видом спросила она.
-В городище наведаюсь. – Ответил он, выпрыгивая из седла. – Хоть и не близкие, а родичи. Коня в поводу поведешь.
И растворился в черном лесу. Был, был и нет. Ветка не хрустнула под ногой и лист на дереве не шевельнулся. Словно не человек, а морок, тень бесстелесная прошла. Влада чуть не разревелась от обиды. Попробуй, узнай теперь, какой дорогой побежал. И если там, в городище, все мертвые, зачем ему лук и стрелы?
Повернуласьк бэру и с мольбой заглянула в его рохотные, умные глазки.
-Пойдем следом, Ягодка? Поругает немного, не поколотит же?
Бэр, как ей показалось, выслушал с пониманием, вдумчиво глядя в глаза снизу вверх. И не дослушав, повернулся туда, где только, что скрылся Радогор. Деревья, там, где он прошел, стояли так часто, а трава была настолько высокой и густой, что ей скоро пришлось слезть с коня и вести его в поводу. Носкоро и так идти оказалось не просто. К тому же и бэра в густой траве было почти не видно. Не смотря на всю кажущуюся неуклюжесть, бэр умел ходить бесшумно и не заметно, не уступая в этом Радогору. И она снова забралась в седло, вынашивая в душе коварные планы мести, которые она обрушит на голову Радогора, как только он появится рядом. Но, может, и не сразу, а со временем. Если не забудет. Или не простит.
А Радогор даже не подозревал, какие мысли приходят в ее голову. Бежал, не останавливаясь и не замечая высокой травы и жесткого, колючего кустарника, пока не увидел за деревьями темную стену тына. И перешел на легкий бесшумный шаг. Так матерый зверь скрадывает, схоронясь в траве, свою добычу, а та и не подозревает, что еще шаг и безжалостные клыки разорвут ее горло. Остановился за просторным деревом и одним взглядом окинул все городище.
Нет, не напрасно казалось ему, что лес тревожится, что шепчет ему в ухо сторожкие слова, что пытается пробиться к его взору неясными видениями. Ворота в городище наглухо заперты. А в ноздри лезет запах дыма, густо перемешанного с запахом тлена разлагающихся тел. Уши ловят лошадинный храп. Прав был, когда говорил Смуру, что если не он, то его…
Скрываясь в траве, метнулся от ворот от дерева к дереву, пробежал до угла тына. Попытался сознанием пробиться за тын, в городище, но сознание по непонятной причине оттолкнулось от стены и метнулось за спину. И взгляд скоро уловил слабые, еле различимые в призрачном свете луны, тени. Без труда узнал в них тех, кто должен был в это время шагать совершенно в другую сторону.
Отступил на несколько шагов назад и в руках его появились ножи. Разбежался, прыгнул на стену и сделал по ней вверх несколько быстрых шагов. На последнем шаге всадил нож в дерево и подтянулся. И сразу же воткнул нож левой рукой рукой, выдирая из бревна правый… До верхнего края стены добрался быстрее, чем думал. Качнулся телом и перебросил его на другую сторону тына. Разжал пальцы и, мягко, по кошачьи, упал в траву, перекатился через голову и растянув тело в длинном прыжке, перелетел к воротам, ловя взглядом стражу на воротах. Но раньше, чем глаза нащупали их силуэты подле ворот, об их присутствии оповестил его густой, нестерпимо ядреный запах давно не мытых тел и винного перегара.
Еще бросок и нож сорвался с его ладони, целя через жиденькую бороденку под подбородок. А сам он перекатился через плечо, выпрямился за спиной стража который с недоумением следил за тем, как валится на землю его приятель.
-Так ни чего и не поймет! – С сожалением пробормотал Радогор. – А хотелось бы…
И шейные позвонки хрустнули под его руками. А тело мягко осело к воротам. Кони, чувствуя не ладное, перестали хрупать травой и беспокойно всхрапывали, прядая ушами. Кони, он это точно знал, умеют распознавать запах смерти. И сам всхрапнул, успокаивая их не очень надеясь, что удастся обмануть чутких животных. Но, как ни странно, поверили и успокоились.
Вернул нож в ножны и в несколько длинных прыжков подобрался к первому жилищу. И прислушался, зверея, к пьяным, беззаботным голосам. И верно, подумалось ему. Какая может быть забота? Во все стороны мертво, куда не пойди. Хорошо еще, что мертвых вынесли. И не вынесли, выбросили и свалили в кучу, не убоявшись безвинно загубленных жизней.
Сердце дрогнуло и забилось гулко и яростно. Зубы стянуло, как судорогой. Но глаза видели все ясно и четко, словно над головой не глухая ночь нависла, а светлый день и яркое солнце.
Слился с землей, вжав в нее тело, чтобы одним броском кинуть его к запертым дверям. Но не успел. Двери с грохотом распахнулись от удара ногой и показалась голая бритая голова. И сразу же с пьяным хохотом рядом выросла другая… отталкивая друг друга ударили в землю в две струи, выливая содержимое желудков.
-Могли бы и там, под крышей! – Зло проворчал Радогор, морщась от мерзких запахов.
Дождался, когда за ними закроется дверь и уже, не скрываясь, рванулся к дверям и подпер их, внушительного размера, колом. И не задерживаясь, перебежал к другому жилью. Но там было тихо.
"Или упились. – Подумал он. – Или все в одно забились".
Но подпер, чтобы не рисковать, и эти двери.
Так же быстро управился и с осталными жилищами. Вернулся к тому, с которого начал. Через волоковые окна доносились пьяные голоса и неистовый рев. В мозг ударила горячая волна. Вытянул перед грудью обе ладони, направив на волок.
-Духи огня! Вам эта жертва! – Хрипло выдохнул он. – Возьмите их всех. Не отверните лиц своих от последнего из рода Бэра.
И с его ладоней в волок полилось жаркое тягучее пламя. И уже не пьяный рев, вой, исполненный животного страха и ужаса, рванулся из окна в его уши. А он прыгнул на крышу жилища и хлестнул огнем во все стороны, следя за тем, как пламя заливает все городище.
Двери жилища трещали под напором человеческих тел. Но где же им было справиться с плахами в половину дерева? Его лицо исказила гримаса застарелой боли, а из горла вырвался не торжествующий, мстительный смех, а рев могучего бэра, который вышел победителем из смертельной схватки.
Казалось, чуть губы разжал, а его рев долетел до ушей Влады. Услышала прежде того, как над лесом, совсем близко, взметнулось неистовое пламя. Побледнела и заторопилась за Ягодкой, который бежал впереди лошадинным скоком, высоко вскидывая зад, и ревел вовсе горло. А неистовый рев разъяренного бэра рвался сквозь бушуюшее пламя, чуть не опрокинул ее на спину. Но с трудом удержалась, хотя едва не выпустила повод из рук.
Ягодка, услышав знакомый голос, совсем потерял голову. Снес толстую лесину плечом и покатился к открывающимся воротам. И остановился, взвыв от бессилия. Из ворот, прямо на него, летели вскачь, обезумевшие от страха, кони. А следом за ними выпрыгнул и сам Радогор. Глаза пылали огнем. С одежды на землю сыпались искры. Быстро, но без суеты, надавил плечом на створку ворот, затем на другу. Поискал вокруг себя что – то глазами и крикнул бэру, совсем не удивившись его появлению.
-Подопри плечом, Ягодка!