Если бы он был человеком, Серафима могла бы поклясться, что он прокашлялся, устроился поудобнее, завел глаза под лоб и стал вспоминать заготовленную дома речь.
Подумать только, Серафима до сей минуты считала, что Находка побледнеть больше не в состоянии.
Без единой кровинки в лице – даже веснушки побелели – октябришна, едва шевеля непослушными губами, прошептала:
– Дрозд-болтун… Он людей увидел… сейчас затарахтит… всех переполошит… не
отстанет… Мы погибли… Они нас найдут… Они нас увидят… Батюшка-Октябрь… помоги-спаси… Мамочки родные… Ой-ой-ой…
Какой дурак сказал, что болтун – находка для шпиона?!..
Пока Серафима, лихорадочно стреляя глазами по сторонам, соображала, чем можно зловредную птицу укокошить или прогнать, над головами у них послышалось и стало стремительно приближаться низкое жужжание. И не успел дрозд-болтун опомниться и сказать последнее "прости", как с неба на него свалилось нечто, похожее на небольшую черную дыню с крыльями, схватило его и, удовлетворенно гудя и причмокивая на лету, умчалось прочь.
Атас подозрительно покосился в их сторону еще раз, но тут его внимание отвлек вернувшийся бегом с разведки звериной тропы сержант Юркий. В руке, как будто опасаясь, что он тоже может внезапно исчезнуть, как его хозяйка, командир беды крепко сжимал платок Серафимы, подброшенный ей туда несколько минут назад.
– Нашел на тропинке, ваше превосходительство! – самодовольство и радость так распирали сержанта, что взорвись он невзначай, его клочки долетели бы до лукоморской царевны и ее двора даже через ручей. – Они побежали туда!
Ничего не сказав, штандарт-полковник только яростно зыркнул на свой отряд, и тут же его и сержантов подхватили на руки и водрузили на шеи их "скакунов".
– Вперед по тропинке! – прорычал он. – Догнать и схватить! Быстро!!!..
И оборванные, грязные, мокрые умруны, хлюпая и причавкивая теряющими на ходу подметки сапогами, понеслись мимо него прочь.
Находка рядом с Серафимой прищурилась, вперилась горящим взором в затылок бравому штандарт-полковнику, и тихо, но с чувством прошипела:
– Гвоздей тебе в ноги, ни пути тебе, ни дороги!..
Дождавшись, пока промчится мимо весь его отряд, Атас ударил пятками в бока своего умруна и выкрикнул:
– Пошел за ними бегом!..
Сделав два шага, гвардеец споткнулся о незаметный, но прочно втоптанный в тропу камень и, даже не пытаясь обрести равновесие, грузно повалился ниц и растянулся во весь рост.
Штандарт-полковник, как ракета с пусковой установки, головой вперед полетел в заросли шиповника и скрылся там целиком.
– А-а-а-а-а!!!.. С-с-с-скотина-а-а-а!!!.. Убью-у-у-у-у!!!..
Изрыгая проклятия и угрозы в адрес безмолвно вскочившего на ноги и вставшего по стойке "смирно" умруна, Атас выбрался из кустов, вскочил на спину своего двуногого "коня" и, лупя по всему, до чего могла дотянуться его свободная, изодранная в клочья шипами рука, пришпорил его и был таков.
Увидев мельком его лицо, Серафима болезненно поморщилась и от души посочувствовала неудачливому ездоку.
– Эк ему повезло… – пробормотала она, покачивая головой, – Словно кошки драли… Места живого на роже нет…
И тут ее вдруг осенило.
Она повернулась к Находке и строго пробуравила ее подозрительным взглядом:
– Это ты?
Рыжеволосая девушка не стала отпираться или делать вид, что не поняла.
– Я… – виновато опустила она глаза и мучительно покраснела. – Простите, ваше царст… Серафима… Я не хотела… Но он ко мне всю дорогу приставал… только из кареты выйду… проходу не давал… мерзкий… липкий… отвратительный… Простите…
– Да ты что, Находочка, я не об этом! Ты что! Так ему и надо! – замахала на нее царевна. – Тем более, если приставал, противный. Или мерзкий? Короче, гад. Надо
было мне сказать – я бы ему поприставала, крысюку. Но сейчас я не об этом говорю.
Я о том, что правильно ли я поняла – ты пожелала им споткнуться, или расшибиться, или как ты там выразилась…
– Гвоздей в ноги, ни пути, ни дороги, – восхищенно подсказал Саёк.
– Вот-вот. И они тут же загремели. Это из-за тебя?
– Д-да, – все еще не поднимая очей, призналась Находка.
– Так ты – ведьма?
– Ведьма?.. Я?.. – испугалась та. – Нет, что вы, ва… Серафима… Нет, я
обыкновенная, как любой октябрич… Наши ведьмы – только у нас они называются "убыр"
– такое сотворить могут, говорят, что мне и не снилось, не виделось!.. А это – просто маленький заговор. Его любой октябренок знает. Он и сработать-то может только когда октябрич по-настоящему сердится. И только в краю Октября-батюшки. Это он нам силу дает, какую ни есть. А вдалеке от него мы от остальных костеев ничем не отличаемся.
– И убыр ваши? – вступил Саёк.
– Убыр-то?.. Не знаю. Никогда не видела, не слышала и, батюшка-Октябрь смилуется, не увижу и не услышу, – твердо отрезала Находка.
– А это… когда умруны остановились и стали кругом нюхаться… Что это было? – продолжила расспросы Серафима.
– Так это они нашли платок вашего цар… Серафи… то есть, вас… и побежали…
– Да не про это я!.. Я про дрозда. Кто его сцапал?
– А-а, это… Это – муха.
– МУХА?! – вытаращила глаза царевна. – Это была муха?!.. Постой, Находка. Это что – шутка такая?
– Нет, что вы, ва… Серафима! – на лице октябришны было написано, что она скорее сама бы взлетела и придушила предательскую птицу, чем пошутила бы над своей повелительницей. – Это муха была! Муха! Октябрем-батюшкой клянусь!..
– Так ведь такая муха и человека загрызть может!.. – изумленно, не сомневаясь более в словах октябришны, покачала головой царевна. – Она ж не глядя налетит, так с ног сшибет!
– Сшибить – сшибет, – согласилась Находка. – Дурные они. Мухи, чего с них взять. А вот людей не трогают. Они что попало не едят. Они только дроздов таскают.
– Мухи?.. Дроздов?.. – до Серафимы все еще плохо доходило услышанное.
– Ну, да. А на зиму улетает за ними на юг. Я ж говорю – больше она ничего есть
не может. А лет семь назад к нам приезжала искпедик… эпсидик… эскпидик… ну, пятеро волшебников откуда-то с края света, с самых выселок, где и люди-то не живут, поди… Из Шиньтони, что ли, или как то вроде того… Там школа у них с
таким смешным названием… Ниже Крысы… Шире Зайца… Уже Морской Свинки… Нет, все не то… Ага, вспомнила! Выше Мыши!1 Так вот, они специально, чтобы наши края изучать, в такую даль летели… И они сказали, что это муха-дроздофила, по научному, что это они ее открыли, и что больше такой нигде во всем Белом Свете нет, и не было никогда.
– Ну, и края тут у вас, Находка, – недоверчиво улыбаясь, обвела окрестности рукой царевна. – То пьяные муравьи, то блудни, то мухи-птицееды…
– А вот такие у нас края, да, – с горделивым достоинством кивнула девушка, как
будто все местные чудеса были ее единоличной заслугой. – Эти волшебники сказали, что у нас тут… сейчас вспомню… Название такое мудреное… Научное… Умные люди выдумали… Ах, да. Точно. Вспомнила. Октябрьская Ненормалия. Вот.
– Ну, ладно. Хорош сидеть, – с тяжелейшим вздохом, переходящим в кряхтение, Серафима натянула сапоги и поднялась на истерично протестующие ноги. – Куда теперь, Находка? На ту сторону нам пока ходу нет. К ручью близко подходить опасно – вдруг увидят. Придется идти по лесу. В какой стороне река?
– Вон там должна быть, – девушка махнула рукой на восток. – Это если вдоль берега ручья пойти. А если напрямки идти, по лесу, так даже быстрее получится. Километров пять-шесть вместо семи-десяти.
"Пять!!!.. Шесть!!! Вместо семи!!! ДЕСЯТИ!!!.." – взвыли усталые ноги, но им права голоса голова не давала, хоть и в случае чего отдуваться придется именно им, а не авантюристке-голове.
Голова же, снизойдя до чужих проблем лишь мимоходом, всего лишь отстраненно поинтересовалась:
– А не заплутаем?
– Нет, что вы, ваш-ш-ш… Серафима. Тут и заплутать-то негде. Иди себе прямо. Я выведу, вы не беспокойтесь.
– Ну, смотри, если выведешь, – с сомнением покачала головой царевна, но спорить у нее сил не было. – Тогда быстрей пошли. А то, не ровен час, поймут, что мы их за нос водим, и вернутся. И тогда нас не спасет даже твой Великий Октябрь.
– Выведу, – твердо заявила Находка, поморщилась, набрала полную грудь воздуха и кое-как встала с таким же обреченным кряхтением.
-начало сноски-
1 – Находка ничего на этот раз не путает. Высшую Школу Магии Шантони студенты и некоторые легкомысленные преподаватели так и называли – ВыШиМыШи.
-конец сноски-
– Выведем, – зачем-то принял коллективную ответственность Саёк и тоже поднялся, держась за березу, но стиснув зубы. Герои не кряхтят. – Мы готовы.
– Только по короткой дороге, – напомнила Серафима.
– Тогда нам туда, – махнула рукой в сторону от ставшего опасным ручья девушка и, не колеблясь, пошла вперед.
Трава при первом же касании их ног зашевелилась и, извиваясь, заметалась, спеша расползтись в разные стороны.
Серафима и Саёк остановились.
– Идите, идите, – приободрила их Находка.
– Но трава ведет себя как-то… странно… – намекнула царевна.
– А, эта… Не обращайте внимания. Это живучка ползучая. Она старается отгадать, в какую сторону мы пойдем, чтобы убраться у нас из-под ног. Чтоб не топтали ее.
– Ишь, хитрая, – Саёк опасливо потрогал траву носком сапога, наблюдая, как она расступается перед ним, но так и не решаясь наступить на нее.
– Ползучая, – уточнила Находка.
– И зеленая, как летом…
– Она и под снегом всю зиму зеленая. Живучка, – пожала плечами девушка.
– Не такая она какая-то…
– Да ты ступай нормально, ничего ей не будет, – отмахнулась от его опасений Находка.
"А мне?!" – хотел спросить поваренок, но вовремя вспомнил, что герои травы, даже ползучей и зимой и летом одним цветом не боятся, и просто, зажмурившись, сделал шаг на панически пошедший изумрудными волнами живой ковер.
Серафима взяла наизготовку свой старый метательный нож, кочевавший у нее из рукава в рукав еще с лукоморских времен, и пошла за Сайком, каждую секунду оглядываясь на ту сторону леса и напряженно вслушиваясь – не возвращаются ли умруны – пока ручей не скрылся из вида за деревьями.
Пройдя с полкилометра, Находка остановилась, оглядываясь по сторонам, как будто стараясь что-то вспомнить.
– Что случилось? – подошла к ней Серафима.
– Мы заблудил… – начал было Саёк, но Находка мгновенно запечатала ему рот ладонью и сделала страшные глаза.
Причем, у Серафимы было такое впечатление, что ей не пришлось даже стараться.
– Тс-с-с-с!!! – зашипела она на него едва слышно. – Не говори здесь этого слова! Понял?
– Какого слова? – промычал из-под ладошки поваренок. – Убери руки! Они у тебя немытые!
Находка смутилась, отдернула ладонь, и Саёк тут же еще раз уточнил:
– Какого слова? Заблу…
– ТИХО!!! – маневр с ладонью мгновенно повторился.
– А что случилось, Находка? Нас подслушивают? – колючим, как кинжал, взглядом царевна зашарила по прилежащей природе.
Но все вокруг было тихо.
Деревья стояли на месте.
Трава не делала попыток сбежать.
Даже камни вели себя образцово.
Слишком тихо…
Перед ними открывался спуск в низинку, еще затянутую утренним туманом, и у самых их ног тек не спеша голубой ручей.
Находка растеряно оглянулась, стараясь не встречаться взглядом с царевной, и прошептала:
– Может, пойдем обратно?.. Пока не поздно?..
Не задумываясь слишком над второй частью предложения, Серафима решительно покачала головой:
– Поздно. В любую минуту они могут обнаружить, что мы их одурачили, и вернуться. Назад нам ходу нет. А что тебе не понравилось там?
Октябришна помялась и призналась:
– Там… Место… это… нехорошее…
– Почему нехорошее? – все еще отплевываясь и стирая грязь с губ, спросил поваренок. – Там же ручеек, сын Октября!
– Это не ручеек, – покачала головой Находка. – Это трава. Синюха голубая.
– Ну, и что?
– Видишь этот туман? – отчаянно ткнула вперед она. – Помнишь, что я тебе по дороге рассказывала?
Саёк сложил два и два и вытаращил глаза.
– Это здесь?..
– Да…
– Послушайте, заговорщики, мы тут еще долго будем стоять и таращиться на этот овраг? – возмутилась Серафима. – Вперед!
– Может, проскочим… Батюшка-Октябрь поможет… – сама не веря своим словам, прошептала Находка и жалобно оглядела своих спутников.
– Идти надо будет быстро, друг за другом. Держаться за плечо того, кто впереди. Говорить только шепотом, а лучше – молчать… И смеяться нельзя ни за что. Пожалуйста? – просительно заглянула она в глаза царевне. – Если… То есть, когда пройдем, я вам все объясню…
– Хорошо, – нетерпеливо кивнула та. – Только быстрей!
– Айдате, пошлите… – ссутулившись и даже, казалось, став меньше ростом, октябришна подобрала подол платья и заскользила по влажной глине обрыва, хватаясь на пути за редкие вихры засыхающей травы.
Саёк и Серафима заскользили за ней.
Голубая вода при ближайшем рассмотрении и впрямь оказалась травой – невысокой, кучерявой, похожей на клевер, липкой и влажной на ощупь, с гнилым болотным запахом – царевна из любопытства сорвала один листочек, помяла в пальцах и тут же с отвращением бросила.
Ну и гадость.
Когда уже это кончится?..
Ни веточка под ногой не треснет, ни лист не зашуршит. Как по облаку идем… Неужели этот туман так звуки крадет? Что-то у них тут неладно…
Одним словом – ненормалия.
Между тем туман вокруг них сгущался с каждым шагом. Через несколько сотен метров ясно можно было различить только стволы деревьев в радиусе двух метров и спину бесшумно крадущегося впереди Сайка.
Будем надеяться, что он крадется не просто так, а за Находкой.
Потому что если он выпустит ее косу, то в таком тумане можно проблуждать остаток жизни.
Не то, чтобы он был таким уж и длинным, что-то подсказывало ей. С первого взгляда на него было видно, что этот туман не из тех, кто, мирно повисев над землей в низинке, с первыми лучами солнца смущенно и поспешно ретируется в свою норку (с местных туманов и это станется, совсем не удивлюсь, если так оно тут и происходит).
Хм… Интересно, зачем Находка предупреждала нас, чтобы мы здесь не смеялись? По-моему, смеяться тут может только пьяный сумасшедший.
Причем после трех недель запоя, раньше не получится…
– Ах-х-х-х-х…
Слева, совсем рядом, раздался неясный полушепот-полувздох на грани слышимости.
Серафима вздрогнула и быстро повернула голову в том направлении.
Никого.
Никого не видно, тут же поправила она себя. В пяти шагах мог промаршировать с песнями и оркестром целый отряд умрунов, и она бы их даже не заметила.
И, скорее всего, не услышала…
Чу!.. Что это?..
Померещилось?..
– Ах-х-х-ш-ш-ш-х-х-х…
Вздох повторился – на этот раз чуть громче и справа.
Она даже не потрудилась повернуть голову – все равно никого не видно.
Саёк, похоже, в этот раз его тоже услышал – он испуганно дернулся и втянул голову в плечи, слишком напуганный, чтобы еще и попробовать выяснить, кто это тут так печалится.
Серафима видела по его спине, что если бы можно было побежать, он, не размышляя
ни единой секунды больше, понеся бы куда глаза глядят, сломя голову, и сломил бы, скорее всего, очень скоро, но не пожалел. И единственное, что его пока от этого удерживало, была ее рука на его плече.
Новый вздох донесся сзади, и Серафиме показалось, что на затылке она мимолетно ощутила леденящую волну чужого дыхания.
Но был ли это кто-то – или что-то?
Или всего лишь туман?
Казалось, туман дышал и перемещался. Он грузно ворочался на лазурной перине из голубой синюхи вперемежку с прошлогодними и свежими опавшими листьями, чесал
рыхлые бока о шершавые деревья, не спеша, основательно перетекал из одного конца своей низинки в другой и обратно, ежился от утреннего холодка под негреющими лучами осеннего солнца и простужено вздыхал…
Короче, жил своей собственной жизнью.
Отличной от жизни тех, кто в нем скрывался.
До царевны снова донеслось холодное дыхание потаенного вздоха.
Ишь, распыхтелись, рассерженно вдруг подумала она. Пользуются тем, что мы не можем их увидеть…
И тут ее осенило.
Кольцо.
У меня же есть кольцо-кошка.
А что будет, если надеть его сейчас?
Только для этого придется отпустить плечо Сайка.
Мы ж его потом неделю в этом овраге не поймаем.
И, тихонько вздохнув, как ее невидимый грустный эскорт, царевна продолжила путь.
То ли ветер подул, то ли невеселое место, как и все в этом мире, надумало
закончиться, но туман как будто слегка рассеялся, расступился, и между деревьями стали видны белесые безмолвные фигуры, как будто закутанные в балахоны из вездесущего тумана, с капюшонами, опущенными почти до подбородков1.
Одни стояли без движения, провожая поворотом безликих голов их маленький, но очень напуганный отряд.
Другие, колышась на ветру, сопровождали их, то подходя поближе, то отставая и собираясь в кучки, как будто обсуждая полученные новости.
– Находка, – с умоляющим шепотом Саёк осторожно подергал октябришну за косу. – Мы скоро отсюда выйдем? Скоро? Скоро?..
– Скоро. Молчи, – ровным, ничего не выражающим голосом отозвалась та, не поворачивая головы.
– Ага, – с несчастным видом кивнул герой и еще крепче стиснул в кулаке рыжую косу.
Серафима ободряюще сжала его плечо.
– Смотри, вон солнышко, – едва слышно шепнула она, но Саёк услышал и приободрился.
Через пару минут они вышли из зловеще затаившегося леса.
Солнышко.
Первая хорошая новость за все утро.
Как быстро выяснилось, на этом список хороших новостей, не успев толком начаться, заканчивался.
– Ай! – вскрикнул вдруг Саёк и схватился за ногу.
– Что с тобой? – встревожено обернулась Находка.
– Н-не знаю… Порезался где-то, – виновато пожал плечами поваренок, недоуменно
разглядывая распоротую штанину чуть выше ботинка. Края разреза медленно набухали
кровью. – И ума не приложу, где… Тут же ровное место, ни коряг, ни… ни…. – в голову ему так и не пришло, чем еще можно в лесу так распороть ногу, и он смущенно закончил: – …трава од… На. Находка?..
-начало сноски-
1 – Вернее, до того места, где они были бы у нормального человека, тут же уточнила про себя Серафима.
-конец сноски-
– Это опять ваша трава? – настороженно закрутила головой царевна.
Они стояли на краю большой поляны, сплошь заросшей торчащими воинственно вверх листьями побуревшей, но не полегшей травы высотой до колена, а местами и выше.
Серафима осторожно пощупала такой же, только короткий лист, у своих ног.
Осока по сравнению с ним показалась бы мягкотелой губкой.
– М-да… – задумчиво протянула царевна. – М-да…
И взглянула на октябришну в поисках краеведческих комментариев.
Цвет лица Находки сейчас мог посрамить даже свежевыпавший снег.
– Это сабельник… – с тихим ужасом оглядывалась она. – Мы тут не пройдем…