* * *
- Быстрее! - Снежана буквально взбежала по лестнице, устеленной зеленой ковровой дорожкой, перепрыгивая через ступеньки. Молодой человек спокойно поднимался, следя за пока неловкими и резкими, как у новорожденного олененка, движениями девочки. Сплошные локти и коленки, длинная коса, торчащие косточки ключиц.
Она в нетерпении пронеслась по коридору, таща Филиппа за руку, пока не открыла двери огромного ярко освещенного зала с паркетными полами, где обычно устраивались приемы по случаю гостей. Шабаши проходили четыре раза в год, и на них съезжались гости из дружественных семейств, принадлежащих воздушному клану. Облаченные в вечерние туалеты люди, раскланиваясь друг перед другом, кружились в экстазе старинного вальса, чем вызывали зубную боль.
С трех последних ведьмовских вечеринок Филипп ловко сбегал на острова. Правда, жаль не запомнились имена девушек, составлявших ему компанию, но последняя, кажется, блондиночка сильно его раздражала глупыми ужимками.
- Смотри! - Поспешные шаги девочки разнеслись по пустому помещению.
Она встала посреди зала, расставив руки, а потом вдруг резко подпрыгнула и зависла в воздухе. Ее вытянутая тень взметнулась по стене к потолку. Филипп уважительно присвистнул.
- Как тебе?! - Радовалась девочка, застыв в позе креста.
- Когда ты впервые смогла так сделать?
- Неделю назад. - Снежана легко спрыгнула на пол, ловко и уверенно, и хвастливо выпятила нижнюю губу. - Как тебе?
Филипп медленно подошел к ней, потом мягко приподнял подбородок девочки, заставляя ее повернуться к свету. Та затаила дыхание, уставившись на молодого человека в неясном предчувствии чего-то необыкновенно прекрасного, и по-глупому прикрыла веки, отчего парень досадливо сморщился:
- Смотри на меня.
Она тут же распахнула глаза, впуская Филиппа в воспоминания, где отражались залитый ярким дневным светом бальный зал, белые легкие занавески, фалдами спускавшиеся к полу. Прыжок и оглушительная радость до дрожи в коленках. В глубине зеленых миндалевидных глаз девочки уже появлялось легкое голубоватое свечение. Нездоровая кожа подростка действительно стала нежнее и чище. Господи, как они не заметили раньше? Снежана, вечный непослушный ребенок, у кого раньше не проявлялось и намека на силу, превращалась в ведьму.
Молодой человек отпустил притихшую девочку и отошел, задумчиво сунув руки в карманы. Его шаги разнеслись по гулкой тишине пустого огромного зала.
Обстоятельство означало одно - Заккери будет на грани помешательства. Сводный брат впадал в ярость от одной мысли, что власть Хозяина семьи может упорхнуть к Лизе или Максу. Теперь к списку конкурентов прибавилась малышка Снежана. Филипп усмехнулся, являясь, как и мать, пришлым в семье, он не претендовал на главенство.
- Родителям говорила?
- Еще нет. - Девочка, ожидавшая восторгов, разочаровано прикусывала губу.
- Думаю, нужно их порадовать. - Хмыкнул Филипп. - Малышка, сможешь изобразить этот фокус за ужином и не расколотить Аидиного сервиза?
Девочка пожала плечами, неуверенно улыбаясь.
Филипп с внутренним хохотом уже представлял вытянувшиеся лица родственничков, изо дня в день грызущих друг друга медленно и со вкусом.
* * *
К пятнице я чувствовала себя так, словно у меня села батарейка. Бесконечные занятия по истории, высшей математики и логики почти свели с ума. С последним предметом и вовсе возникла заминка: похоже, я оказалась совершенно нелогичным человеком, и даже простые задачи ставили меня в тупик. Препарировать трупы сейчас казалось гораздо приятнее, нежели вникать в тонкие материи мироустройства. Я тихо начинала ненавидеть Горация с античными войнами, в придачу, от всей души желая им катиться куда-нибудь на Колыму.
Паша, всю неделю забрасывавший меня ехидными посланиями, вернулся в город, потребовал внимания и предложил сходить на выставку. Тема ввергала в легкую грусть: "Ведьмы и колдуны", но душа буквально визжала, требуя развлечений.
Мы долго договаривались и объяснялись, как подъехать к факультету. Новый мобильный телефон заголосил надрывную песню любимого музыкального коллектива, и Паша радостно прокричал в трубку: "Мчался бы, как конь ретивый, но на проспекте пробка. Держи крепче свои талмуды. Приеду и спасу", и тут же отключился. Сегодня утром мне пришло видение сильно взволнованного красного, как помидор, парня и неловкого поцелуя. Стало страшно весело и ужасно любопытно, в какой из моментов приятель наконец-то решится и предпримет, наверное, самый серьезный шаг за нашу многолетнюю дружбу.
Погода наладилась, подарив теплые деньки. Ласковое солнце медленно уплывало за крыши высотных домов, окрашивая небо розоватыми перьями. Молодые люди торопились домой после занятий, переговариваясь и смеясь.
Выйдя на ступеньки, я попрощалась с Катериной, как выяснилось студенткой четвертого курса, и оглядела стоянку, но приятель еще не приехал. Руки ныли от внушительной стопки книг, выданной в библиотеке, плечо подгибалось от тяжеленного рюкзака с литературой, ожидавшей изучения. Ухмыляясь от одного воспоминания о картинке с участием Пашки, я брела к стоянке, рассеянным взором скользя по автомобилям. Рядом со знакомым серебристым Мерседесом сегодня стояло черное спортивное купе, такое замызганное, словно на нем гоняли в дождь по вспаханным полям. На грязной дверце какой-то шутник накарябал пальцем: "Помой меня, я вся чешусь!"
Неожиданно это случилось снова: ноги, как заколдованные, запнулись друг о друга, тело вывернулось в невероятную загогулину, пытаясь удержать равновесие, но кипа знаний в рюкзаке и в руках победила. Книги разлетелись в разные стороны, выворачиваясь страницами наизнанку и ломая корешки. Мобильный телефон, будто к нему подвязали крылья, выскользнул из рук и, описав красивую дугу, шлепнулся на лобовое стекло черного автомобильчика с такой силой, что разлетелся на части, оставив после себя след из мелких трещинок и дырочку, похожую на пулевое отверстие.
- Чеоорт! - Только и смогла прошептать я в ужасе, прикрывая ладошкой открытый рот.
- Отличная шутка, Зак! - Донеслось злобное рычание и вслед ему довольный хохот за спиной.
Рядом с машиной появился высокий худощавый парень в рубашке с закатанными рукавами. Чтобы не смотреть на него, я поспешно присела, лихорадочно собирая книги и уронив с плеча рюкзак. У меня горели щеки, уши и даже шея.
- Мне очень жаль! Очень жаль! - Бормотала я, как сломанная шарманка, не смея поднять взгляда на хозяина испорченного автомобиля.
Неожиданно мужская рука с длинными красивыми пальцами и запястьем, скрытым за широким кожаным ремешком часов, схватилась за тот же учебник, что и моя. Я резко вскинулась. На меня смотрели большие васильковые глаза под черными бровями, идеальное лицо молодого человека оказалось совершенно спокойным. Волосы в небрежной стрижке падали на лоб. В следующее мгновение в голове вспыхнула яркая четкая картинка:
"… Огромная спальня, смятые простыни, приглушенный свет, темные портьеры. Горячие руки, приоткрытые губы. Красивое напряженно лицо, и синие глаза полные нежности, ожидания, удивления…"
От неожиданности я отпрянула от молодого человека, неловко усевшись на асфальт. Меня затрясло и стало очень неудобно. Видение, буквально кричало о физической близости. Кажется, щеки побагровели, совсем как кумачи, если не ярче.
- Я помогу. - Предложил парень вкрадчиво, собирая учебники, и покосился мне за спину, когда снова раздался ехидный смешок.
- Извините. - Я боялась смотреть на него, чтобы случаем снова не пригрезилось нечто возмутительное, и поднялась, разглядывая носы потрепанных кед. Моя рыжая макушка как раз достала до подбородка молодого человека. - Я не грациознее слона в посудной лавке! Давайте договоримся, я оплачу замену стекла…
Даже без знания логики и высшей математики становилось понятно, что понадобится лет восемьдесят, чтобы накопить жалкую стипендию на запчасти к дорогой игрушке.
Не обращая внимания на мой лепет, парень разражено всучил мне стопку книг. У меня вышло только кивнуть в знак благодарности и поспешно подставить колено, когда башня из учебников угрожающе накренилась.
- Твой? - Молодой человек с искренним омерзением зажимал двумя пальцами разбитый мобильный телефон, у которого микросхема отвалилась от корпуса, и по асфальту рассыпались кнопки. Одна циферка чудным образом провалилась в дырочку на стекле автомобиля и одиноко лежала на черной "торпеде".
- Ээээ, был. - Смутилась я, запнувшись. - Новым.
Пока в моей голове складывался удобный предлог для побега, красавчик внимательно заглянул в мои бегающие от конфуза глаза, и неожиданно спросил:
- Тебя ведь Катя зовут?
- Что? - Опешила я, как если бы он вылил мне на голову ведро ледяной воды, а потом насмешливо хмыкнула, дернув уголком рта: - Ну, да. Катя.
Признаться, Пашка не нашел лучшего времени, чтобы вкатить на стоянку, едва выруливая в узком пространстве. Он остановился рядом с нами и опустил стекло у пассажирского сиденья. Из окна на меня смотрела его круглая улыбчивая физиономия, с порезанной при бритье щекой, и большим сломанным носом.
- Сашка, привет! Закидывай в машину свой гранит науки!
Я испуганно оглянулась на брюнета, от удивления у того изогнулась бровь.
- Это тоже. Твое. - Он поднял с помятого капота развалившийся на отдельные потрепанные листики том Бердяева и положил поверх стопки в моих руках.
- Да, спасибо. - Я поспешно отвернулась, вывалила учебники через окно в салон автомобиля приятеля и передала ему рюкзак. - Ладно, ты езжай, я через полчаса буду.
- Хорошо. Значит, через час жду. Ты красная, как пионерский галстук. - Весело подмигнул Пашка, измываясь.
Приятель искренне считал мой страх перед легковыми автомобилями легкой формой шизофрении, но лишний раз не спорил.
Я почти бежала к метро, обгоняя студентов, и шкурой ощущала внимательный взгляд, буравивший точку между лопаток.
К тому времени, когда я добралась до выставки, проходившей в старинном кирпичном здании, напоминавшем логово с привидениями из фильмов ужасов, то солнце окончательно спряталось, нагнав прохлады. На фасаде дома, бывшего прежде пивоваренным заводом, висел огромный плакат с изображением прекрасной полуобнаженной женщины на метле, за ее спиной скалилась полупрозрачная физиономия Бабы-Яги. Паша стоял, прислонившись к капоту седана и, кажется, сильно утомился ждать. Увидев меня, он просиял:
- Да, ты делаешь успехи, брат. Опоздала всего на двадцать пять минут!
В маленькую узкую улочку не торопились пешеходы, и двери в здание выглядели безжизненными. У меня появилась уверенность, что сегодняшним прохладным вечером мы стали единственными любителями потустороннего, желавшими пощекотать себе нервы.
- Ты чего такая задумчивая? - Пашка чмокнул меня в щеку, от него пахло сладким одеколоном и сигаретами.
- Гранит науки оказался тяжелее, что я могла предполагать. - Призналась я, приглаживая волосы. Как ни странно, сегодня рыжие пряди лежали аккуратно, а не торчали в разные стороны.
- В смысле?
Взявшись за руки, мы направились к стеклянным дверям, которые для нас гостеприимно открыла вполне живая мумия, замотанная в серые бинты. Фойе выглядело очень колоритно: в погруженном в полумрак помещении застыли подсвеченные восковые фигуры графа Дракулы и очаровательной вампирши, выставившей длиннющие клыки. С потолка в самом центре, где обычно висит люстра, болтался на веревке самоубийца. Я округлила глаза, похоже, развлечение окажется гораздо нелепее, чем представлялось вначале. Как раз в духе Паши, он любил подобные зрелища до дрожи в коленках.
- В смысле? - Задрав голову, я рассматривала вытаращенные глаза фигуры, изображавшей висельника. - Помнишь черное спортивное купе?
- Угу. - Хмыкнул в нетерпении приятель.
- Так вот я расколотила мобильный телефон. Он как-то очень неудачно упал и разбил ему лобовое стекло.
- Как разбил?
- Вот так, сама не понимаю как. Это же телефон, а не камень. Был.
- А я-то думал, что красавчик к тебе приставал. - Протянул приятель в притворном сожалении. - Как увидел, несся на всех парусах спасать подругу детства, а оказывается наоборот.
- Как ты думаешь, сколько стоит стекло у "Ауди"? - Я с надеждой покосилась на довольно улыбавшееся круглое лицо Паши.
- Тебе так понравилась его машина, что зависть взяла? - продолжал он ерничать.
- Не смешно.
Столкнувшись с мохнатыми лапами, незаметно и подло высовывавшимися, я отскочила и налетела на приятеля, испуганно охнув.
- Здорово, да? - радовался тот, впившись жаждущим взглядом в портрет полуобнаженной женщины.
- Надеюсь, что меня не заберут отсюда веселые парни в белых халатах. - Буркнула я себе под нос, оглядывая очередной темный зал с множеством картин на стенах.
Со всех сторон на нас смотрели прекрасные печальные ведьмы, одинокие и легкие. На полу светилась шестиконечная звезда, заключенная в круг, нарисованная специальной краской. Из динамиков лилась тревожная музыка, добавляя жути. Как ни странно посетители на необычной экспозиции имелись, и они, словно зомби, проходили от картины к картине, задумчиво разглядывая портреты, и перешептывались, делясь впечатлениями.
Незаметно кружа по залам, приятеля я потеряла, скорее всего, застывшего перед огромной панорамой во всю стену, изображавшей ведьмовской шабаш. Один из залов посвящался охоте на ведьм, и в центре стояло старинное пыточное устройство, на котором распинали несчастных, случайно названных колдуньями. "Дыба" - прочитала я объяснение на подставке.
Картина, рассказывающая о сожжении, повергла меня в легкую истерику. Перед глазами снова вспыхнули красноватые язычки пламени, облизывающие капот раздавленного автомобиля, и вид моих залитых кровью порезанных разбитым стеклом рук на нелепо смятом руле…
Не долго думая, я спаслась бегством, оказавшись в новом зале, где рассказывали о сказочных ведьмах. Тут же имелась и ступа Бабы-Яги с метлой.
Выставка начала меня утомлять, а ноги загудели. Я уже решила найти загулявшегося приятеля, как взгляд упал на одну из картин, и сердце пропустило удар. С портрета в зал бросала холодный и высокомерный взор прекрасная ведьма с большими глазами невероятного василькового цвета. "Аида Вестич. Семья клана воздуха" - значилось на надписи. Непроизвольно я сделал шаг к изображению в богатой раме, вспоминая очи блондина из кафе, и у хозяина испорченной машины глаза имели точно такой же необычный оттенок. В животе нехорошо кольнуло. Снова в памяти возник образ летящего камнем мобильного телефона и моя неуклюжесть, характерная для балерины со сломанной ногой…
- Красивая? - Донесся до меня низкий приятный голос.
Я подпрыгнула от неожиданности и отпрянула от портрета, резко оборачиваясь. Нахмурившись, рядом со мной стоял парень, автомобиль которого пострадал моими усилиями.
- Ну, в некотором роде. - Старательно избегая колючего взгляда, пробормотала я и снова покраснела, костеря себя.
- Что ты тут делаешь? - В его тоне прозвучало обвинение, будто он застал меня над корзиной с его грязным бельем.
- У меня друг любитель подобной чепухи. - Неопределенно махнула я рукой, изучая пуговку дорогой рубашки как раз под расстегнутым воротничком.
- Друг, значит? - Теперь в голосе слышалась насмешка.
- Ну, да. - Язык заплетался. - Я таких выставок не понимаю, мне больше фотографии… - Смутившись окончательно, я кашлянула. - Нравятся.
Парень недоверчиво изогнул бровь, разглядывая мою рыжую шевелюру так, будто она являлась ободранным лисьим хвостом на воротнике престарелой кокотки. Только усилием воли удалось подавить желание поправить непослушную копну.
- Сашка! - Паша как всегда появился очень вовремя и спас от позора. - Я потерял тебя! О! - Увидев парня, обрадовался он, как последний идиот. - Привет! Она сильно испортила машину? Да? - Приятель фонтанировал глупым юмором. - Она умеет.
Парень сморщился, вероятно, не оценив шутку.
- Павел. - Неохотно представила я, кивнув в сторону приятеля.
- Филипп. - Красавчик пожал дружелюбно протянутую ладонь, и отчего-то показалось, что сейчас он выйдет в туалет и помоет руку до локтя.
- Ну, нам пора. - Я улыбнулась, подталкивая Пашку вон из зала. Тот упрямиться не стал и быстро засеменил на выход.
- Филипп, вот ты где! - Услышала я за спиной девичий голосок, жеманно растягивающий слова, но не обернулась, хотя умирала от любопытства.
От оскорбительного тона короткой беседы в душе остался неприятный осадок.
Значит, Филипп… Глупое какоето имя.
Пашка повел себя, как настоящий рыцарь - оставил машину у музея, собрал мои учебники и потащился со мной в другой конец города на метро. Всю дорогу он выглядел задумчивым и помалкивал, похоже, собираясь воплотить в жизнь видение, внезапно переставшее меня веселить. Мысль о его неловком поцелуе заставляла содрогнуться. Словно проклятая, я вспоминала васильковые глаза, приглушенный свет и смятые простыни.
От подобного бреда мои демоны снова захохотали страшными голосами.
- Зайдешь? - Я запрокинула голову, проверяя окна, но свет не горел, похоже, родители еще не вернулись.
- Нет. - Паша передал мне книги, что я крякнула от тяжести. - Мне еще машину забирать.
- А? Ну, хорошо. - В моем голосе прозвучала бестактное облегчение.
Приятель галантно придержал подъездную дверь, а потом вдруг схватил меня за локоть, заставляя оглянуться.
- Саша…
И на его круглом знакомом лице со сломанным носом появилось то самое глупое испуганное выражение, означавшее решительность.
- Не надо, Паш. Правда. Не сегодня. Ладно? - Пробормотала я, сжимаясь, и прикусила язык от злости на собственные слова.
Павел потух, ссутулился, становясь как-то меньше ростом.
Глава 3
Гнев
"Анжела? Олеся? Рита?" - Филипп судорожно пытался прочитать имя блондинки на протяжении всего вечера, заглядывая в ее пустые глаза, но в голове у девушки варилась манная каша из воспоминаний. "О! Артем? Нет, - осекся парень, - Артем совсем из другой оперы".
Вспомнить самому не получилось, а потому Филипп называл девушку ласково и неоднозначно "Зайка" и с чистой совестью отвез домой, проводив до дверей квартиры.
- Зайдешь? - Томно прошептала она, цапкой рукой обнимая его за шею и заглядывая в очи. В ее подведенных глазах читался призыв, а в воспоминаниях крутилась спортивная машина и золотая кредитная карта, увиденная у Филиппа в ресторане.
Подобное находилось за гранью добра и зла. Сжалившись, он мазнул глупышку по накрашенным губам, изображая поцелуй, и поспешно подтолкнул внутрь квартиры. Зак назвал бы подобный поступок "позорным бегством", но общение с девицей, весь вечер болтавшей о какой-то сумочке из крокодильей кожи, сегодня было выше сил Филиппа. Он надеялся, что с его уходом бедняжка не заработала комплекса неполноценности.
Город застыл в пробках, но не для ведьмака. Парень ехал по улицам, и водители непроизвольно уступали ему дорогу. Он давно привык, что бурлившая в жилах сила позволяла ему не задумываться о житейских мелочах вроде заторов на дорогах или очередях в билетные кассы. Ему всегда и везде уступали - подсознательно люди чувствовали превосходство ведьмаков.