– Нет, – повторил маг. – Останови.
Взгляд Вика метнулся от глаз Брентона вперед, туда, где шли передовые бойцы отряда. Лашан, сразу за ним Грег и чуть поодаль Гедон.
Шаг Лашана замедлился, как будто он услышал тихий, почти неслышный хрип мага. Брентон, смотрящий теперь в ту же сторону, что и маг, лишь почувствовал, а не увидел, как бессильно разжались пальцы мага и тот рухнул обратно на землю.
– Стойте! – крикнул Гном, пытаясь исполнить волю мага.
Первым из тройки остановился Гедон. Потом встал Грег, встал и обернулся на крик. Тревожные нотки в крике Брентона заставили весь отряд насторожиться и взяться за оружие. Все стояли неподвижно и смотрели в разные стороны, выискивая опасность в этом пустом ущелье.
Не остановился лишь Лашан. Хоть и пошел медленнее, словно натолкнувшись на препятствие. Но не остановился. Движения воина стали чуть более угловатыми, чуть более резкими, чем обычно. С отчетливым лязгом железа Лашан зачем-то вытащил меч из ножен. Развернулся в сторону Грега, который все еще смотрел назад, на кричащего Гнома. И занес меч для удара.
– Лашан! – теперь уже кричал не один Брентон, а весь отряд.
Глаза мечника стали стеклянными, неживыми. Ни одной мысли, ни одной эмоции не отражалось на лице их друга. И никаких раздумий ему не понадобилось, чтобы ударить Шатуна, который еще только начал поворачиваться обратно, чтобы понять, почему все начали выкрикивать имя Лашана.
Грег, по прозвищу Шатун, умер мгновенно, разрубленный наискосок от плеча почти до живота.
Гедон разомкнул клинки. Он еще не понимал, что происходит, но тут действовали инстинкты. Он был следующим в передовой тройке и сейчас стал ближайшим к потерявшему рассудок другу.
Лашан бесстрастно перешагнул через труп Шатуна, постаравшись не испачкать в крови сапоги. Каким бы безумным он ни был, но все видели, что навыки лучшего мечника в их отряде оставались при нем. Устойчивость во время схватки всегда важна, поэтому одно из немногих знаний, которое каждый из них получил в реальных схватках и мог получить только в них, – не стоит измазывать в крови врагов сапоги, ладони и глаза. Устойчивость, способность крепко держать в руках меч и ясный взор.
Навыки мечника не затронуло безумие. Все это видели, и Гедон тоже. Все, на что он мог рассчитывать, – это затянуть поединок. Может быть, Лашан придет в себя. Может быть, наваждение спадет. Может быть, все это лишь наваждение его самого, Гедона, и это он бредит, так и не выйдя из пещер. Поверить в это было намного легче, чем в то, что он увидел мгновениями раньше.
Лашан сделал еще один шаг вперед и оказался на расстоянии атаки.
Так же, как и первый, этот удар был рассчитан на моментальное убийство – короткий, эффективный и беспощадный. И это показало Гедону, что рассчитывать на то, что безумие вот-вот рассеется, не приходится. Гедон кое-как уклонился, отбил один за другим несколько коротких яростных выпадов, с каждым парированием отступая все ближе к друзьям.
Лашан не потерял ничего из своих навыков. Он видел и использовал даже то, что Гедон старался только обороняться, пытаясь не причинить вред другу, все еще веря, что наваждение пройдет. Даже это пошло в ход, и Лашан бросился в очередную атаку, практически полностью пренебрегая защитой, как будто понимая, что последнее, на что решится Гедон, – это убийство своего соратника.
В какой-то момент обороняющийся все же потерял ритм атаки, что было неудивительно. Несмотря на то что два длинных меча в руках Гедона были невероятно грозным оружием, Лашан оставался лучшим мечником в отряде. Гедон пропустил скользящий удар по левой руке, внешне не очень страшный, но рука тут же опустилась как плеть, и все увидели, что левый меч больше не будет участвовать в схватке. И тут же, пока Гедон осознавал боль чуть выше локтя, Лашан нанес глубокий удар по бедру левой ноги, лишь слегка остановленный ослабленным мечом. Нога Гедона оказалась почти перерублена, и меч безумца ударил в кость.
Ким выдернул стилеты. Как бы то ни было, но что-то нужно было предпринимать и делать это как можно быстрее. Надежда на то, что Лашан придет в себя, таяла с каждым его новым ударом.
Гедон сумел отступить еще на шаг и уйти за спину Мугры. Лишь после этого его левая нога подвернулась, и воин свалился на землю.
У Мугры был хоть какой-то шанс поиграть с Лашаном, затянуть схватку. Он был одним из самых юрких в отряде, отставая по скорости, быть может, лишь от Молнии. Но ему не пришлось воспользоваться своей скоростью.
Лашан сделал еще один шаг, приближаясь к новому противнику. В какой-то момент, на долю мгновения, в его глазах мелькнул проблеск разума. Совсем ненадолго, но даже этого мгновения хватило воину, чтобы успеть.
Лашан перехватил свой меч прямо за лезвие, крепко сжал его в руке, так крепко, что между пальцами начала сочиться кровь. Приставил острие меча к груди и, подпрыгнув, бросился на собственный меч. Когда рукоять меча ударилась о скальное основание ущелья, меч смотрел практически в зенит.
Великолепные легкие доспехи из долины мастеров слегка сдержали удар, но и меч ковался там же, поэтому, прежде чем окончательно застрять в доспехах, острие оружия пронзило сердце Лашана и вышло, совсем ненамного, со спины.
Воин завалился набок, всего в трех шагах от убитого им же друга, и умер, почти моментально, закрыв глаза, что-то шепча на прощание и не отпуская лезвие своего меча, как будто стараясь еще глубже вонзить его в свое собственное сердце.
Следующим звуком, который лишь через несколько мгновений услышали все, стал хрип Виктора, переходящий в подвывание. Маг уже снова терял сознание, но даже в бессознательном состоянии он продолжал хрипеть, произнося что-то совсем неразборчивое, как будто в унисон погибшему, словно передавая весточку из потустороннего мира от погибших оставшимся в живых, воя заупокойную уходящим, что совсем недолго наслаждались солнцем. Скорбя о том, что всем им, и мертвым, и живым, еще предстоит пройти. Молясь, чтобы им всем не пришлось еще завидовать быстрой смерти Грега.
Рем сидел, прислонившись к отвесной стене ущелья.
Весь отряд суетился вокруг Гедона, останавливая кровь из огромной раны на ноге, пытаясь хоть как-то перевязать разрубленную и сломанную руку.
Покойники остались на Реме. Тело Лашана лежало справа, кто-то, воин не успел заметить кто, накрыл его голову курткой и положил рядом тот самый меч, который только что унес жизни двух членов их отряда и искалечил еще одного.
Слева лежал Грег. Его тоже накрыли и тоже положили рядом оружие, но руки его остались лежать вдоль разрубленного тела, поэтому сейчас Рем смотрел на раскрытую ладонь мертвого друга.
Только что все они были безумно рады, что наконец-то, через столько дней, проведенных в темноте, вновь увидели солнце. Этой радости суждено было длиться так недолго, что сейчас Рем был готов отдать многое, чтобы не выходить из этих пещер. Остаться там, бродить в темноте, но не сидеть при этом между двумя мертвыми друзьями.
Рем потянулся и взял Грега за руку. За еще теплую руку, ничем не отличающуюся от живой, вот только совершенно безвольную, уже неспособную пожать ладонь друга в ответ.
Он потянулся в другую сторону, снял руку с груди Лашана и тоже крепко сжал ее.
Рем сидел так еще долго, пока суета не улеглась и не подошли все остальные. Сидел, сжимая ладони двух мертвых товарищей, под палящим из зенита солнцем, в полной безмятежности ущелья, которую не сумела развеять даже только что случившаяся беда.
Маг пришел в себя через два часа. Жизнь Гедона за это время оказалась вне опасности, кровь остановили. Но всем было совершенно ясно, что Гедону пора, как и многим до него, искать уютную деревню в провинции Вайю, возможно даже, где-то неподалеку от старых друзей, и подбирать себе жену. Увечья были не из тех, с которыми можно продолжать исполнять личные поручения короля.
Проблема была только в том, что до Вайю еще надо было добраться. Отправлять его в обратный путь под гору было бы неразумно, но и брать с собой, в глубь Сунары, тоже не было выходом.
Сейчас вообще никто не понимал, что делать дальше, потому что двигаться вперед – туда, где друзей превращают во врагов за мгновение, было нельзя. Возвращаться и искать другой выход на поверхность тоже казалось безумием – никто не мог сказать, не ждут ли их сюрпризы в любом месте. Никто не мог сказать, выдержат ли они еще один подземный переход.
Поэтому то, что Виктор очнулся, для всех стало просто благословением. Наконец-то они могли отвечать за сталь, оставив проблемы, против которых оружие было бессильным, тому, кто хоть что-то в них смыслил.
Вик присел и молча сглотнул. Ким тут же дал ему фляжку с водой, даже не дал, а напоил с трудом приходящего в себя мага из своих рук.
Виктор пил долго, пока не поперхнулся вливаемой в горло водой. Откашлявшись, он огляделся. Увидел два накрытых тела, осмотрел остальных, все еще не вставая. И снова ничего не сказал, хотя было видно, что он понял, чьих лиц не видит.
Говорить он начал лишь через несколько долгих минут.
– Это была ловушка, – тихо начал он, как будто оправдываясь. – Такая грязная и ужасная ловушка, такая черная магия, что мне стало плохо даже в моем бреду. Человек, попадая в нее, теряет контроль и начинает атаковать всех подряд. Всех вокруг, не разделяя их на врагов и друзей. Нам просто сильно повезло, что в нее попал только один, иначе бы мы тут друг друга поубивали, так и не придя в себя.
– Ловушка, – продолжил Вик, – не такая уж и сильная. Чары держатся четверть часа, не больше. Но вы понимаете, что и этого достаточно.
– Как она здесь оказалась? – вяло спросил Брентон. Он тоже говорил тихо, словно неохотно, как будто не желая рассуждать на тему того, что только что исключило из их отряда троих бойцов.
– Ну, можно только догадываться. То ли у них сотни некромантов, которые разбрасывают ловушки по всей стране. То ли нынешний король лично прибыл сюда, чтобы закупорить потенциальный проход под горами, как он сделал с перешейками, завалив их снегом. Но я лично думаю, что его здесь не было. Мне так кажется, даже сказал бы, мне так чувствуется. Мне кажется, что он просто приказал привезти сюда нечто вроде зародыша ловушки, зерна, такого же, как активировал я тогда, на болотах, когда мы держали орков у прохода. И все. Может, это единственная ловушка в месте, где у них сбежала целая деревня, чтобы потом несколько человек из нее появились на нашей стороне. А может быть, такие ловушки разбросаны по всей границе.
– Скоро мы это узнаем, хотя я бы предпочел первое, – ответил Брентон. – Лучше бы нам оказаться вне слишком пристального внимания человека, общающегося со столь черной магией.
– Лишь два вопроса. – Мугра встал со своего места и начал ходить поперек ущелья, от одной стены к другой. – Первый: работает ли еще эта ловушка? И второй: сумеешь ли ты справиться со столь сильным магом, Вик?
– "Нет" на оба, – не думая, ответил Виктор. – Ловушка одноразовая, так что пока мы можем идти. Я не знаю, что подземный демон оставил внутри меня, уходя из нашего мира, но это я чувствую наверняка. Раньше, возможно, и не почувствовал бы, теперь – точно. Хотя может оказаться, что эта ловушка была не единственной. Но скоро мы это узнаем. Я почувствую ее заранее, не волнуйтесь.
– А-а-а?..
– Нет, в драке один на один, магия на магию, с некромантом я не справлюсь. Да и не подпустит он меня к себе даже близко. Вы же видите – обращение живых, взятие под контроль воинов врага, наверняка охрана из мертвецов. У него не может быть много боевых заклинаний, как и у любого мага. Не быстрых. Поэтому, как и нормальный маг, он будет вылавливать опасность на подходах.
– И что нам делать? – спросил Мугра, развернувшись у одной стены и зашагав к другой, благо, что расстояние между ними было невелико.
– Ну, мы же не собираемся брать его с наскоку. Да и не было у нас задания убить некроманта. Мы должны были разведать ситуацию, понять, что здесь происходит, доложить королю…
– Теперь есть, – обрезал Мугра.
Маг лишь молча кивнул.
Они несли мертвых друзей на себе. Это было тяжело, потому что в голом ущелье не было ни одной ветки, чтобы сделать носилки, и приходилось тащить мертвые тела, обхватывая вокруг туловища и ног. С Гедоном было проще, он прыгал сам на одной ноге и мог двигаться вперед, обхватив за шею кого-нибудь из отряда. Если было бы из чего сделать костыль, то, наверное, он смог бы передвигаться и сам.
Им нужно было найти хворост. Достаточно хвороста для большого костра, такого, чтобы не оставить ни одного куска своих товарищей на растерзание стервятникам и падальщикам. О церемониальном обряде речи не шло, но минимальную дань уважения своим друзьям они обязаны были отдать.
Никто из них не думал об этом как об обязательстве. Ни у кого из них даже не возникло вопроса, стоит ли тащить трупы, не бросить ли их прямо там, у входа в пещеру. Там, в миле позади.
Ущелье расширялось, но очень медленно. Они все еще были в горах, и до равнины предстояло дойти. Отряду просто повезло выйти на это ущелье, в противном случае они могли плутать в подземельях недели.
Фантом шел чуть впереди, не выходя из зоны видимости остальных. Сразу за ним, что было внове для отряда, шел маг. Времена менялись, и могло оказаться, что всего чутья рейнджера окажется недостаточно, чтобы не попасть в ту ловушку, какую могли оставить на их пути. Это была война, к которой они не привыкли. В этом месте и в этой стране, возможно, сталь не решала почти ничего.
Поэтому сразу за рейнджером шел маг.
Остальные несли тела Лашана и Грега, и кто-то по очереди помогал Гедону. Казалось, сейчас их можно было брать голыми руками. Они были подавлены потерями, голодны, расстроены, да еще и находились в чужой стране на чужой территории, где правила игры устанавливал враг.
Но это было не так.
Ущелье чуть уходило влево, совсем немного, видимость сокращалась до пары сотен локтей. Поэтому когда Фантом резко остановился, прильнул к левой стене, а потом начал плавно отступать, отпихивая назад Виктора, остальная часть отряда еще ничего не видела впереди.
Но это не помешало им аккуратно положить тела и взять луки и арбалеты на изготовку. Всем, включая Гедона.
Видимо, Фантому не удалось укрыться, потому что он перестал прятаться, развернулся и побежал назад, к остальным, по-прежнему подталкивая перед собой мага.
Появившийся из-за изгиба ущелья враг только подтвердил их опасения в том, что воевать на севере им придется по совершенно новым правилам. На них выскочили не люди, а скелеты.
Это не было ни видением, ни иллюзией. В полутора-двух сотнях локтей было видно достаточно хорошо, что можно было сразу понять, что это настоящие скелеты живших когда-то людей. Которые почему-то, по чьей-то злой воле, вновь встали на ноги и взяли в мертвые пальцы оружие.
Два десятка выкопанных из могил, судя по слишком темным костям, поднятых к действию мертвецов. На некоторых плоть еще не до конца сгнила и отслоилась, и ошметки от нее так и развевались на бегу, создавая какое-то ужасающее подобие одежды. Но большинство уже были абсолютно чистые, умершие слишком давно, чтобы иметь что-то общее с этим миром, даже в виде гниющей плоти.
Не долженствующие находиться в этом мире, но тем не менее бегущие прямо на отряд, с поднятыми мечами и секирами, даже с каким-то оскалом на лицевой части черепов, очень похожим на гнев, злость и ярость. Эмоциями, которые невозможно изобразить, когда нет лица.
Команды не было. Они разрядили оружие все одновременно, и никто не промахнулся. Три стрелы и три арбалетных болта, каждая и каждый нашли свою цель. Больше всего повезло стреле Рема – она воткнулась в деревянный щит, которым размахивал один из скелетов, и была единственной, что оставила хоть какой-то заметный след на волне нападавших.
И вновь это не смутило отряд. Луки и арбалеты были тут же отброшены, и воины взялись за мечи. Рем посмотрел на Брентона, на его двойную гномью секиру, перевел взгляд на набегающую волну скелетов и вытащил вместо меча молот погибшего Грега. Пусть это оружие и было для него непривычным, но сейчас оно казалось значительно лучшим вариантом, чем меч.
Большая часть скелетов двигались относительно медленно. И хотя движения каждого в отдельности были резки, но как-то нескоординированны, неуклюжи. Поэтому Даниэль и Виктор вполне могли бы успеть добежать до своих друзей. Но среди нападавших выделялся один – выше всех остальных, почти в полном доспехе, с металлическим щитом и огромным мечом. На шлеме у него даже развевалось какое-то красное перо, видимо, означающее, что это командир патруля из скелетов. И двигался он значительно быстрее остальных, несмотря на вес железа и стали, что ему приходилось нести.
Он вырвался вперед так сильно, что умудрился почти догнать Даниэля и Виктора. В какой-то момент маг, уловивший слишком близкое движение позади, остановился, позволяя Даниэлю пробежать мимо. Остановился, развернулся к лидеру скелетов и протянул вперед сведенные вместе меч и посох, произнося короткое заклинание. Между деревом и сталью проскочила белая искра, вырвалась искрящимся снопом из острия меча и ударила по скелету.
Даниэль остановился сразу за магом и уже готовился принять удар лидера на себя, в последний момент оттолкнув мага в сторону. Но делать этого не пришлось. Искра сожгла приближающегося врага в одно мгновение. Полностью, без остатка, только серый прах медленно закружился в воздухе, в том месте, где только что на них надвигался скелет, и на землю повалились доспехи и оружие, оставшиеся нетронутыми магией.
Прах долетел до мага и рейнджера, и Даниэль чихнул.
– Теперь назад, – приказал маг и снова побежал.
Они оказались под прикрытием остального отряда через мгновения.
Скелеты, оставшиеся без предводителя, вроде как потеряли инициативу и двигались уже не так уверенно, как раньше. Но они были слишком близко. Видимо, при пробуждении в них была заложена тяга к убийству, действующая всегда, вне зависимости, есть у них команда убивать или нет. Но только лидер обладал чем-то вроде разума, позволяющего ему командовать остальными и принимать решения, как лучше исполнить волю их господина, какой бы она ни была.
Быстрее всего разделываться со скелетами получилось у Брентона и Рема. Грег мог бы использовать свой молот лучше, но он был мертв и лежал совсем недалеко от места схватки, так что Рем старался, как мог. Молот крушил, дробя кости мертвых, разламывал черепа, вминал сухие, совсем непрочные ребра до самого позвоночника. Скелеты были неуклюжи, действовали каждый по отдельности, и главное было не попасть под случайный шальной взмах их оружия.
Отрубленная мечом рука "умирала", но сам скелет продолжал нападать. То же самое было и с ногами. Раздробленная грудная клетка, похоже, слегка замедляла ее обладателя, но он продолжал двигаться. Оставшись без всех конечностей, скелеты превращались в нечто бесполезное, но все еще двигающееся, клацающее челюстями, пугающее.
После того как отряд достаточно быстро передробил почти десяток скелетов на мелкие кости, стал понятен наилучший способ их окончательного упокоения. Разбитый череп или перерубленный позвоночник полностью отправляли то, что управляло скелетами, обратно из этого мира.