– Она сильно пострадала, – сказал Эдред. – Нужно дать ей воды.
Джехан сам принес воды в кувшине и помог Эдреду напоить спасенную. Она по-прежнему оставалась без сознания – хотя, впрочем, на миг все-таки вернулась к действительности и проглотила немного воды.
– Надо было разбавить вином, это придало бы ей сил, – заметил Эдред.
– Вряд ли, – отозвался Джехан, рассматривая девушку с каким-то странным, напряженным выражением, появившимся па его обычно спокойном лице.
– Поверь мне, вино всегда ставит человека на ноги, – настаивал Эдред.
Джехан двинул бровью, но ничего не ответил. Неожиданно Эдред подумал: "Уж не припоминает ли Джехан все эти сплетни о том, где и как я провел первые годы моей жизни? Наверняка он презирает меня за то, что прежде я был трактирным слугой!"
Откуда взялась эта мысль, Эдред не знал. Она сама каким-то образом взяла да и заползла в его голову. И это – при том, что уж Эдреду-то отлично было известно: Джехан никогда никого не презирал, если только человек не совершал подлости по собственному почину. И уж меньше всего морской человек склонен был свысока относиться к тому, кого судьба забросила в притон и кто сумел оттуда вырваться.
Тем не менее Эдред покосился на Джехана неприязненно.
– Мне кажется, мы не о том говорим, – сказал Эдред. – Я считаю, что вино было бы сейчас уместнее, нежели вода. Эта бедная девушка и без того нагляделась на волу – так что для того, чтобы привести ее в чувство, потребовалось бы нечто иное…
– Ты стал мудрено выражаться, – заметил Джехан спокойно. (Это спокойствие взбесило Эдреда еще больше). – Ты ведь не любишь жрецов?
– При чем тут жрецы?
Эдред закипал все сильнее.
Джехан отозвался:
– Прости, я не хотел тебя обидеть. Скажи мне, почему, по-твоему, она так дурно одета?
– На ней то платье, которое дали ей хозяева, я полагаю, – буркнул Эдред.
Джехан сел рядом с девушкой на корточки, заглянул в ее лицо.
– Она красива, – сказал он.
– Разумеется! – ответил Эдред. – Разве могут быть сомнения? Взгляни на эту округлую линию подбородка, на эти скулы! А глаза! Уверен, очень выразительные. И брови, чуть изогнутые, гладкие – атласные. У нее гладкая молодая кожа. И плечи… А грудь! Очаровательной формы. И бедра чуть полноваты – в самый раз, чтобы…
– Ты говоришь, как работорговец! – удивился Джехан, поднимая взгляд на друга. – Это странно. Ведь ты не собираешься продавать ее?
– Разумеется, нет! – Эдред проглотил слюну. Он вдруг понял, что при виде этой юной красавицы его переполняет желание.
Она была совсем не такой, как эти податливые красотки на берегу. В ней присутствовала хрупкость юности, какая-то изумительная чистота. Счастливец, должно быть, тот, кто прикоснется к этой чистоте! Ни одна, даже самая добросердечная, шлюха из тех, что ожидают "морячков" в порту, не в состоянии дать подобного восхитительного ощущения!
Эдред поймал на себе взгляд Джехана. Тог смотрел на друга едва ли не с состраданием. Казалось, Джехан понимает все, что происходит в душе у Эдреда Удачливого, и осуждает его.
– В чем дело? – резко спросил его Эдред.
– Подари мне ее, – попросил Джехан неожиданно.
– Тебе? – Эдред деланно рассмеялся. – На что тебе рабыня?
– Мне не нужна рабыня, – ответил Джехан. – Я не признаю рабства. Наш народ, каким бы малочисленным он ни был, чтит те традиции, которые у нас еще остались. Все живые существа приходят в мир свободными и покидают его свободными. Никто не может принадлежать другому. Это противоестественно.
– Так что же ты собираешься с ней делать? – еще больше удивился Эдред.
– Почему я должен что-то с ней "делать"? – в свою очередь изумился Джехан. – Я помогу ей поправиться, куплю ей одежду и отпущу на свободу. То, что должен сделать любой человек, если к нему в руки попадает подобная красота.
– Но ты… – начал было Эдред.
Джехан перебил его, мягко положив руку ему на плечо.
– Я не сомневаюсь в том, что и ты намеревался поступить с ней точно так же, как и я. Я прошу лишь о том, чтобы это удовольствие было подарено мне.
– Удовольствие? – прошипел Эдред, не веря собственным ушам.
Джехан кивнул.
– Именно это я и имел в виду. Разве ты не получил бы наслаждение, балуя ее? Покупая для нее одежду? Гуляя с ней по улицам? И потом, найдя для нее подходящее пристанище, – проститься с ней и пожелать ей счастья… Да это огромное удовольствие, Эдред, и я умоляю тебя – я заклинаю тебя – подарить его мне! Вспомни, что я спас твою жизнь. В обмен на это я прошу о такой малости… – Он улыбнулся с обезоруживающей искренностью. – О такой огромной малости!
Эдред покачал головой.
– Я просто не верю собственным ушам, Джехан! Да мы только что выловили из моря настоящее сокровище! Мне даже подумать страшно о том, сколько может стоить подобная рабыня на рынках Аграпура! Нежная, красивая, наверняка девственная… За нее отвалят целый мешок золота.
– Я сам подарю тебе мешок золота, – сказал Джехан. В его голосе зазвучали жесткие потки.
– У тебя есть мешок золота? Не знал, – покривился Эдред.
– Я достану для тебя мешок золота, – уточнил Джехан. – Можешь во мне не сомневаться, я никогда не обманываю. Отдай мне эту девушку. Сдается мне, ты не на волю хочешь отпустить ее…
– Я хочу… – Эдред облизал пересохшие губы и опять взглянул на девушку. – Я хочу ее! – выпалил он. – Я хочу обладать ею! И, поскольку я хозяин корабля, и я вытащил ее из воды, то она принадлежит мне.
– Из воды вытащил ее я, – напомнил Джехан. – И заметил ее в море тоже я. Если бы меня не было рядом, ты проплыл бы мимо и предоставил ей умирать в море. Ты попросту не заметил бы ее!
– Ну а коль скоро этого не случилось, и она находится на моем корабле, то она – моя!
– Ты хочешь владеть ею? – продолжал удивляться Джехан. Он попытался взять Эдреда за руку, но тот с силой выдернул свою ладонь из пальцев друга. – Улыбнись же, Эдред, скажи, что ты пошутил! Ты не можешь испытывать столь низменное желание!
Я хочу обладать ею, – сквозь зубы повторил Эдред.
– Ты сможешь обладать ею, если она полюбит тебя, – возразил Джехан. – Полюбит свободно, добровольно. Если она увидит в тебе своего спасителя… Она будет благодарна тебе! И, быть может, боги вложат ей в душу чувство более нежное и глубокое, нежели обычная благодарность.
– А если этого не случится?
Джехан не ответил.
Эдред схватил его за плечи и сильно встряхнул.
– Скажи, ведь этого не случится! Ведь это для себя ты оставляешь роль спасителя и благодетеля! Ты выпрашиваешь ее для себя потому, что желаешь сам оказать ей все благодеяния, которые только что расписывал! Это в тебя она влюбится, когда окончательно сознает все случившееся…
Джехан попытался освободиться.
– Отпусти, ты делаешь мне больно… Нет, Эдред, ты ошибаешься. Я прошу ее для себя потому, что хочу испытать удовольствие, которое всегда приносят добрые дела – что бы там ни говорили циничные люди. А что касается любви… Это чувство непредсказуемо. Никто не силах предвидеть, как раскроется человеческое сердце.
– Откуда тебе-то это известно? – рассердился Эдред. – Разве ты человек? Что ты можешь знать о людях?
– Почти все, – спокойно отозвался Джехан. – И кого полюбит эта девушка, мы с тобой предсказать не в состоянии. Это тайна, и ни один смертный не смеет заглядывать в нее.
– Я скажу тебе, что произойдет с этой девушкой! – вне себя закричал Эдред. – Она будет принадлежать мне, захочет она того или нет! Она будет подавать мне вино, чтобы я освежился, и воду для умывания, и одежду, чтобы я оделся! Она будет снимать с меня грязные сапоги, если я этого потребую! Она будет услаждать меня в постели в любой миг, когда только мне этого захочется. И ни слова наперекор мне она не скажет – никогда, иначе отведает хлыста!
– Ты не сделаешь этого, – сказал Джехан. – Я просто не верю… Это говоришь не ты! Это говорит какой-то демон, вселившийся в моего друга!
– Демон? – вне себя закричал Эдред. – Демон? Ты не смеешь… не смеешь стоять у меня на пути, ты, грязный полукровка, порождение развратной рыбачки и какого-нибудь речного божка, из тех, что ползают в вонючей тине!
Джехан смотрел на Эдреда молча и, как показалось взбешенному капитану, с состраданием. Так глядят на истекающую пеной собаку, которую придется пристрелить, чтобы она не покусала остальных.
Эдред размахнулся. Слишком поздно Джехан понял, что в руке у капитана блеснул нож. Если бы Джехан хотя бы подозревал своего друга в том, что он способен на такое, он успел бы увернуться. Но Эдред застал его врасплох.
С ножом между глаз, морской человек опрокинулся на спину. Мгновение он еще смотрел в глаза своему бывшему другу, а затем взор его потускнел, зрачки затянуло пленкой – последний вздох замер на губах Джехана, и он застыл навеки.
Эдред мгновение смотрел на него, кривясь, а затем ударом ноги выбросил труп за борт.
Девушка по-прежнему оставалась без сознания. Эдред опустился рядом с ней на колени и похлопал ее по щекам.
– Очнись, милая, – сказал он с грубоватой лаской. – Все дурное позади. Ты теперь в безопасности.
* * *
Утро пришло совсем не таким, как ожидал его увидеть Эдред. Небо затянуло густыми серыми тучами. Рассвета не было вовсе. Будничные серые волны плескали за бортом галеры. Корабль молча бежал под парусами на юг.
Девушка пришла в себя в капитанской каюте. Она лежала на кровати, совершенно обнаженная и закутанная в теплое меховое одеяло. Эдред стоял рядом с ней и грустно глядел на нее сверху вниз.
Она пошевелилась и вдруг распахнула глаза. Встретилась с ним испуганным взглядом.
– Тебе лучше? – спросил Эдред. – Я принес тебе поесть.
– Кто вы? – прошептала она тихо.
– Я капитан этого корабля. Ты в безопасности.
Она взяла из его рук лепешку черствого хлеба и осторожно отломила кусочек. Положила в рот, но глотать медлила.
– Ты ведь голодна, – сказал Эдред, улыбаясь, – ешь без страха. Это не отравлено.
Она даже не сделала попытки улыбнуться в ответ на эту неуклюжую шутку. Вместо этого девушка спросила:
– Что произошло? Вам известно, что со мной случилось?
– Я нашел тебя в море, – сказал Эдред. – Ты была привязана к доске и оставлена на волю волн.
– Да, – она содрогнулась при этом воспоминании. – Наш корабль затонул. Не помню, кто помог мне привязаться. Наверное, кто-то из матросов.
– Я увидел тебя с палубы, – продолжал Эдред, – и, рискуя собой, доплыл до тебя. Впрочем, расстояние было не таким уж и большим. Труднее всего оказалось втащить тебя на борт.
– Ты же мог позвать кого-нибудь из своих людей, господин, – сказала девушка. – Не было смысла подвергать себя такой опасности…
– Вся моя команда спала, за исключением рулевого, а мне нельзя было терять времени – я мог потерять тебя из виду в любое мгновение, – объяснил Эдред. – Я едва различал тебя в волнах, если уж говорить честно. А если бы ты скрылась из виду навсегда, я никогда не простил бы себе такой оплошности.
– Благодарю, – со вздохом прошептала она. – Мне сквозь сон чудилось, будто кто-то меня спасает… Вытаскивает из воды. Только он… не обижайся, мой господин, он не был похож на тебя. Он был черноглазый, с такой вот черной бородкой. – Слабым движением руки она обвела вокруг своего подбородка, показывая, какой была борода у ее спасителя.
Эдред вздрогнул и поскорее отвел глаза. Он надеялся, что девушка ничего не заметила.
– Тебе просто почудилось в бреду, дитя мое, – мягко проговорил он. – Наверное, человека с похожей внешностью ты встречала и раньше. Впрочем, у меня на борту половина команды подходит под твое описание. Скоро ты и сама во всем убедишься.
Казалось, она легко поверила этому объяснению, потому что прекратила все расспросы.
Эдред сказал, чтобы не возникало никаких недоразумений:
– Поскольку это мой корабль и я вытащил тебя из воды, ты по праву принадлежишь теперь мне. Мне нравится, как ты называешь меня – "господин". Гак и продолжай. Я оставлю тебя у себя, не стану продавать, поэтому привыкай к моему обществу. Ты очень красива, и я не обижу тебя, если ты будешь послушной. Как тебя зовут?
– Ксана, – ответила девушка.
– Красивое имя. Никогда прежде такого не слышал.
Она опустила глаза и не ответила, а Эдред вышел из каюты.
Вся команда уже собралась на палубе и ожидала капитана. Эдред ожидал увидеть нечто подобное и все же, столкнувшись с этим въяве, поневоле испытал ужас. Похожие друг на друга, одинаково рослые и красивые, морские люди стояли плечом к плечу и молча взирали на Эдреда. Затем один из них вышел вперед и заговорил:
– Мы все утро сегодня разыскиваем Джехана, но его, похоже, нет на корабле. Никто из нас не знает, что могло случиться. А ты? Ты знаешь?
Эдред молчал. Наконец он очень естественным – как ему самому казалось – тоном отозвался:
– Джехана нет на корабле? Но как такое могло случиться?
– Мы хотели бы услышать твои предположения, – наступал морской человек.
– У меня нет никаких предположений. – Эдред пожал плечами. – Мало ли куда он мог отлучиться…
– Посреди моря?
– Но ведь он – проклятье, вы все! – вы же морские люди! Вы сами хвастались, что в состоянии провести до получаса под водой! Что живете в море, и что море – ваша стихия! Разве он не мог ощутить вдруг непреодолимого желания прогуляться по волнам?
– Если бы такое и произошло, он предупредил бы одного из нас, – был ответ. – Но никто не слыхал от Джехана о подобном его намерении.
– Вероятно, вы все спали, когда он уходил, – Эдред решил не сдаваться и ни за что не сознаваться в совершенном.
Он не знал, какие наказания приняты у морских людей за убийство, но не сомневался в том, что это будет нечто ужасное. Сейчас он уже не понимал, как прежде мог считать этих людей красивыми. Их круглые блестящие черные глаза казались ему глазами животных, а их гладкие лица внушали ему отвращение.
– Если вы считаете, что я в чем-то виновен, – медленно произнес он, – то скажите об этом прямо. Я сумею оправдаться, клянусь Митрой!
Тот из морских людей, кто взял на себя труд вести переговоры с капитаном (прочие молча смотрели на него немигающим взглядом), поднял руку.
– Молчи! Не оскверняй себя еще и клятвопреступлением!
– Вы считаете, что я лгу? – с надменным видом осведомился Эдред.
– Мы не можем этого доказать, – прозвучал негромкий ответ, – но море говорит нам об этом. – Морской человек показал рукой на волны. – Кровь никогда не молчит, а недавно пролитая кровь кричит, наполняя своим голосом вселенную, и беда многих людей – лишь в том, что они не слышат этого.
– И о чем же кричит эта кровь? – прищурился Эдред. Он усиленно делал вид, будто не понимает и половины из сказанного.
Но с морскими людьми эта игра не приносила ни малейшего успеха.
– Мы думаем, что ты убил Джехана, – сказал его собеседник.
– Если я убил его, покажите мне тело, – выкрикнул Эдред.
Он вдруг потерял терпение, и самообладание оставило его. "Дурной знак, – подумал он, пытаясь взять себя в руки. – Я не должен горячиться. Эти вспышки выдают меня с головой".
Он посмотрел на свою команду со страхом. Их было одиннадцать человек. Им ничего не стоит наброситься сейчас на того, кого они считают виновным, и покарать. Их никто не остановит, никто не вступится за капитана – и потом, когда галера придет в порт, никто не станет задавать вопросов. "Эдред погиб", – бесстрастно доложат они деловым партнерам своего бывшего командира. "Ах, какая жалость! Но что поделаешь, море таит в себе немало опасностей…" – только и ответят те, а затем начнут вести дела с преемником Эдреда. Такое уже было – когда сам Эдред занял место прежнего капитана. Такое может и повториться.
Но произошло нечто иное.
– Мы не имеем права поднять на тебя руку, – сказали ему морские люди. – Наши боги прогневаются, если по нашей вине в море выльется человеческая кровь. Наши боги не любят, когда в море выливается человеческая кровь, потому что она кричит слишком громко. Громче, чем кровь животных.
– Вот как? – чуть осмелел Эдред.
– Да. Только кровь китов и дельфинов сопоставима с человеческой… Но ты нам больше не капитан. Мы не можем находиться рядом с тобой на твоем корабле. Ты нам отвратителен. Прощай, Эдред, мы уходим и забираем с собой твою удачу. Отныне ты будешь Эдредом Плачевным – если только люди успеют дать тебе это прозвище.
Один за другим они подходили к борту и бросаюсь в море. Эдред стоял, онемев, не в силах шевельнуться, и смотрел, как его команда – лучшая команда на всем Море Запада! – исчезает в пучине.
Волны принимали моряков так естественно и с такой лаской, что на миг Эдреду показалось, будто те уходят домой. Впрочем, вероятно, так оно и было. Эдред ничего не знал об истинном образе жизни этого народа. Какое-то время они жили бок о бок, затем расстались – вот и все.
"Никто никому ничего не должен", – подумал Эдред, скаля зубы. Ему вдруг пришло на ум, что теперь, если он благополучно доведет галеру до места назначения, ему не придется выплачивать команде ни жалованье, ни долю от выручки.
Осталось одно: молить богов о попутном ветре. Потому что если ветер стихнет, галера встанет намертво. Оставшись в одиночестве, Эдред не сможет вести корабль на веслах.