Неодобрительно покосившись на третьего сына почтенного главы артели, Осипов словно нехотя коснулся и его фамильным оружием.
– Ран… Ранбарт из рода Гербартов.
Над толпой пронесся вздох изумления, и тут же с разных сторон раздалось еле слышное бормотание, впрочем, очень быстро перешедшее в полноценные крики:
– Внебрачный сын!
– Долго скрывал. Но от короля ничего не утаишь!
– А я всегда знал, что здесь дело нечистое.
– Все видели, как этот парень в дом Эрикбарта каждый день бегал.
– Да и похожи они как две капли воды. Одно лицо, почитай. И наряды паренек носил не по чину. Весь в золоте и мехах…
– Да уж. А Гербарт, Гербарт-то каков!
– Мужики гутарят, что и Гербарт тоже приемный сын. А они зря брехать не будут…
Поначалу растерявшийся от закончившейся столь неожиданным образом церемонии, Николай все же смог взять себя в руки и свирепо рявкнул:
– Молчать! Гербарт, подойди ко мне, – и добавил более спокойным голосом, обращаясь к новоиспеченным воинам первой волны: – Можете встать с колен.
На этот раз толпа расступилась быстро, и перед королем предстал полный сил гном весьма представительной наружности. Осипов сразу его узнал. Именно его разглядывал в толпе Николай и еще подумал, что это наверняка глава рода. Старейшина обалдело переводил взгляд с короля на своего родича и беспрестанно чесал в затылке. Весь его вид в полной мере выражал известную фразу: "Да, дела".
В довершение всех бед Осипов точно знал, что совсем недавно слышал имя почтенного гнома. И с этим именем связано какое-то очень важное и незавершенное дело. Но как ни старался инженер вспомнить подробности, ничего у него не получилось.
В ухо инженеру громко засопел Эрикбарт, а два его сына потрясенно уставились на отца. На молодого рудокопа они деликатно старались не смотреть. Сам же Эрикбарт попеременно то бледнел, то краснел. На лбу почтенного сановника выступили крупные капли пота, а руки весьма заметно затряслись.
Неожиданно к королю протиснулся хранитель традиций и торжественно встал по левую руку. Весь его вид словно говорил, что он имеет полное право здесь находиться, и более того, в данных обстоятельствах без него никак не обойтись.
Николай внезапно почувствовал, что ситуация самым решительным образом выходит из-под контроля. Ведь он хотел всего-навсего спросить, кто захватил замок. И что по этому поводу думают предпринять воевода с магом. А теперь он, словно герой мексиканского сериала, стоит, ничего не понимая, посреди толпы, при этом изображая из себя то ли престарелого и недалекого главу многочисленного семейства, то ли вообще не пойми кого.
Как ни странно, но как только инженер осознал этот весьма неприятный, но бесспорный факт, ему удивительным образом стало легче. Словно кто-то большой, добрый и невероятно неуклюжий наконец-то слез с плеч Николая. Мысли перестали метаться, как ошпаренная лавой слизь, в голове прояснилось, и пришло отстраненное спокойствие.
"Вот, значит, как? – мысленно произнес Николай. – Уже и разрешения не спрашиваем? Лезем куда не надо?"
"Прости, – после небольшой паузы отозвался Шлюксбарт тоненьким детским голоском. – Я нечаянно. Оно само по себе так получилось".
"Прекрати издеваться", – строго, но беззлобно пробурчал в ответ инженер. Уж очень трогательно Шлюксбарт подделывал голос ребенка.
"А я не издеваюсь! Вообще героям не положено ни над кем издеваться!" – важно сообщил Шлюксбарт. У него не получалось толком выговорить звук "эр", и он очень мило грассировал.
"Это каким таким героям?"
"Как каким? Самым что ни есть настоящим! Ведь только настоящие герои могут победить самого страшного магического голема! А я смог".
После столь восхитительной в своей непосредственности речи короля Осипов сильно забеспокоился сперва за его душевное равновесие, а через мгновение и за свое. Ведь если толстяк от перенесенных потрясений сошел с ума, то и Николай долго не протянет. Действительно, как тут протянуть, если один из постояльцев общего тела и разума – безумец? Да никак.
"Слушай, ты бы это… – замялся Осипов. – Может, пойдешь и поспишь? Отдохнешь немного?"
"А и пойду, – неожиданно легко согласился Шлюксбарт и звонко засмеялся. – Только спать мне некогда. Мне уже грибов наварили, обедать зовут".
И король, оставив после себя запутанный и пахнущий беспросветной тоской шлейф воспоминаний, начисто исчез из сознания Николая, словно его там никогда и не было.
Сколько продолжалась беседа с неожиданно впавшим в детство Его Величеством, Осипов не ощутил, но, посмотрев по сторонам, понял, что недолго. Так как вокруг инженера ничего не изменилось. Рядом продолжал натужно сипеть Эрикбарт с таким красно-белым лицом, что фанаты "Спартака", увидев такое дело, немедленно приняли бы почтенного гнома в свои ряды. И все так же таращились на отца его сыновья, и неподвижно продолжал стоять старейшина со вселенским недоумением на лице.
При взгляде на окружающую обстановку Николаю многое отчетливо стало понятно.
Не замутненный присутствием Шлюксбарта мозг инженера сразу отметил, что на стене, окружающей замок, находятся его дружинники. Николай услышал, как в левой башне крепостных ворот десятник распекает своего подчиненного, а тот басовито оправдывается, что никаких щитов никто не приносил и он вообще не понимает, почему именно его отчитывает десятник. Из этих фактов Николай логично заключил, что наружная крепостная стена вместе с воротами полностью находится под контролем верных ему войск. А заговорщики сидят в замке и оттуда даже кончик бороды не высовывают. Также Осипов отчетливо понял, что никакой Ранбарт не внебрачный сын, а просто обычный недотепа-проходчик. Ему просто не повезло оказаться на пути великана, и тот, даже не заметив помехи, буквально втащил бедолагу вместе со своим братом в первую волну штурма. Несчастный старейшина попытался сообщить об ошибке, но сам Николай не дал ему это сделать. Мда… Это, конечно, все хорошо, но что теперь прикажете предпринять? Произошла немыслимая по накалу идиотизма путаница, впрочем, весьма органично вписывающаяся в окружающий инженера мир. А еще Осипов вспомнил, где и при каких обстоятельствах он сегодня впервые услышал про род Гербарта. И сразу же перед глазами инженера возникло мертвое лицо отравленного рудокопа, а в ушах раскатистым эхом зазвучали слова клятвы, произнесенной над телом проходчика.
Николай сжал зубы и несколько раз глубоко вздохнул. Свое слово он обязательно сдержит. Ладно. Пора приступать к ликвидации последствий столь вопиющего недоразумения. Хорошо. Раз ничего подобного никогда ранее не происходило, то надо действовать по обстановке. Но не идти напролом, а действовать тонко, при этом сохраняя королевское достоинство.
– Признаешь ли ты, Эрикбарт, рудокопа Ранбарта своим сыном? – пророкотал Осипов и устрашающе повертел чекан в руках.
Несчастный придворный, мелко тряся остатками бороды и обильно истекая потом, еле-еле нашел в себе силы слабо пискнуть:
– А какого он родился и как зовут его мать?
Так как Николай не имел об этом ни малейшего представления, то не смог сразу ответить. Но стоявший рядом Дильбарт незаметно тронул короля за рукав и скосил глаза на молодого проходчика. Осипов тут же грозно насупился и направил чекан на юношу.
– Матушку мою звали Тринна, а родился я в двадцать седьмом году, – достаточно спокойным голосом ответил Ранбарт и украдкой взглянул на своего старейшину.
Инженер моментально подсчитал, что юноше исполнилось всего восемнадцать лет, и оторопело осознал, что в Рудном летосчисление ведется от момента вступления нового короля на престол. И что сейчас идет тридцать седьмой год его правления, а самому Осипову летом исполнится пятьдесят пять лет. А потом Николай едва не закричал от радости и охватившего его восторга. Так как, наконец, осознал, сколько же живут гномы.
Тем временем сановник, высунув от усердия язык и громко сопя, лихорадочно загибал пальцы на левой руке. Несколько раз повторив данную процедуру, Эрикбарт облегченно вздохнул и радостно выпалил:
– Государь, в обласканных любовью Владыки двадцать шестом и двадцать седьмом годах вашего наимудрейшего и в высшей степени милостивого правления я находился в кубковой неволе у наших добрых соседей орков. То есть меня в королевстве вообще не было, и поэтому я никак не могу признать этого юношу своим сыном.
Николай мысленно отметил, что ничего не знает о том, что Эрикбарт когда-то находился в плену, причем не простом, а в каком-то загадочном "кубковом". С этим надо тщательно разобраться и выяснить все обстоятельства дела. Но не сейчас, а чуть попозже. К примеру, после того, как гнусное отребье будет вышвырнуто из замка. Осипов кашлянул для солидности, направил острие чекана на бывшего невольника и грозно прорычал:
– Не признаешь?
– Не признаю, – твердо ответил сановник, устремил взгляд вверх и тихо прошептал: – Спасибо, Владыка, отвел от беды.
И тут Николай с досадой понял, что просто не знает, что делать дальше. Как же найти выход из этой до крайности нелепой ситуации? Мрак его знает. Но что-то все равно делать нужно. Впрочем, сейчас все само собой прояснится. Осипов повернулся к хранителю традиций и вопросительно приподнял бровь. К его огромному удивлению, вместо того чтобы подробно рассказать, как решить эту неприятную ситуацию, почтенный Дильбарт пожал плечами и произнес спокойным тоном:
– При Владыке такого никогда не случалось.
Инженер потерянно обвел вокруг себя взглядом. Гномы с большим интересом смотрели на своего сюзерена и украдкой что-то обсуждали. Осипов вдруг вспомнил, как на первом курсе института в общаге перед началом сессии его инструктировали старшие товарищи. Мол, даже если ничего ответить по билету не можешь, все равно хоть что-то да говори преподавателю. Молчанием даже на троечку не заработаешь.
– Жители Рудного королевства! – официальным тоном произнес Николай. – Клятва, данная мне родом Эрикбарта и примкнувшим к нему гномом Ранбартом, не может быть нарушена!
Толпа радостно загудела, затопала ногами. Раздались одобрительные крики. Естественно, на этот раз громче всех вопил почтенный хранитель традиций. Народу явно пришлись по душе как слова короля, так и реакция хранителя. Оно и понятно. Раз клятву дали, то назад уже не переиграть. Иначе и быть не может.
– Но неожиданно выяснилось, что почтенный Эрикбарт не является отцом этого юноши, – Осипов ткнул указательным пальцем в проходчика, и взгляды присутствующих устремились на Ранбарта. Тот явно засмущался столь повышенным вниманием к своей скромной персоне и густо покраснел. Николай замолчал и задумчиво погладил бороду. Пока все идет хорошо, народ ловит каждое слово короля и в нужных местах подает голос. Словом, не безмолвствует. Внезапно Николая озарила весьма необычная идея. Он перехватил поудобнее чекан и начал говорить слегка нудным голосом:
– На первый взгляд, решения этой проблемы не существует. С одной стороны, клятва, с другой стороны, нет никакого кровного родства между родами Эрикбартов и Гербартов.
Народ согласно затряс бородами и приготовился внимать дальше. Осипов повысил голос, грозно сверкнул глазами и резко вытянул вперед руку:
– На самом деле возникшее затруднение можно решить двумя способами. Все, принесшие сейчас клятву, должны пройти очищение огнем. Для этого нужно всего лишь спуститься на нижние уровни и прыгнуть в ближайшее лавовое озеро.
Вокруг стало так тихо, что стало слышно, как где-то в глубине захваченного замка дробно топочат сапоги, гремят доспехи и надрывается злой, отчаянный голос: "Быстрей, быстрей! Сейчас мы им устроим!"
– Государь, мудрость ваша и величие милосердное не поддаются нашему скудному разуму, – почтительно сказал Эрикбарт, стараясь не смотреть на растерянные лица своих сыновей. – Но внимательно впитывая в себя ваши речи, полные достоинства и благородства, я услышал, что имеется и второй способ. Не осмеливаюсь и спросить, в чем именно он заключается.
Николаю очень не понравились непонятные движения противника в замке. Он настороженно крутил по сторонам головой, анализировал обстановку и поэтому не сразу ответил сановнику:
– Как в чем? Это же очевидно. Для того чтобы не использовать первый способ решения столь неожиданно возникшей проблемы, необходимо сделать Ранбарта твоим родственником, – наставительно произнес Осипов и внезапно спросил: – Дочери на выданье есть?
– Нет, – хрипло ответил Эрикбарт и с неподдельной горечью посмотрел на сыновей.
– Отец, мать живы? – терзаемый самыми плохими предчувствиям, инженер спешил как можно быстрее закончить формальности, пока не началось. Что именно должно начаться, Николай не знал, но отчетливо чувствовал, что это вот-вот начнется.
– Увы, Государь, – совсем печально отозвался придворный. – Отец мой умер еще до того, как ваш батюшка, да будет он вечно сидеть по правую руку Владыки…
– Не у тебя спрашиваю, – поморщился Николай. – Ранбарт! Что молчишь? Отвечай.
От неожиданности юноша едва не подпрыгнул на месте и нервно стиснул видавшую виды рукоятку кирки:
– Государь. С раннего детства родителей мне заменил мой род.
Осипов еле удержался от того, чтобы не заорать во все горло: "Отлично", но вовремя сообразил, что в данной ситуации это не совсем уместно. Поэтому нейтрально повертел перед собой руками и обратился к Гербарту:
– Что скажет род?
Старейшина провел несколько раз ладонью по бороде, глубоко вздохнул и степенно поклонился королю.
У Осипова от нервного напряжения заныло в груди, но он нашел в себе силы широко улыбнуться, подошел к придворному и торжественно произнес:
– От всей души поздравляю тебя, почтенный Эрикбарт, и всех твоих родичей!
– С чем, Государь? – опешил царедворец. По его лицу было видно, что он действительно ничего не понимает.
– С обретенным только что приемным сыном, – ласково произнес Николай и подозрительно спросил: – Или лавовое озеро кажется тебе лучшим решением?
Эрикбарт отчаянно замахал руками и оглушительно заорал:
– У меня появился приемный сын! Слава мудрейшему королю Шлюксбарту Пятому! Слава!
Хранитель традиций вознес вверх руки и торжественно выкрикнул:
– Воля Владыки свершилась! Да будет так!
Народ немедленно и с большим удовольствием подхватил его крик, да так при этом увлекся, что Осипов из-за поднявшегося оглушительного рева не услышал, как воины на стене заколотили в щиты топорами и разразились дикими воплями: "Тревога!"
Глава восьмая
И только лишь увидев, как дружинники засуетились на стене, Николай понял, что предчувствие его не обмануло. Народ тоже заметил беготню на крепостных укреплениях и мгновенно притих.
– Готовимся, готовимся! – донесся сверху раскатистый голос. – Да уйди с прохода, ошметок слизи! Мешаешь! А ты куда высунулся? Лезь обратно!
– Что там происходит! – приложив ладони ко рту, крикнул Осипов.
– Мятежники вылазку делают! Из замка выбежали и к воротам бегут! – весело ответил тот же голос и неожиданно гаркнул. – Третий десяток! Копья готовь! Кидай!
За стеной глухо забахало, раздались крики, и уже вражеский командир, отчаянно ругаясь, начал отдавать команды своим бойцам. Бряцали доспехи, топали по брусчатке сапоги, со всех сторон раздавались воинственные крики. Николай не видел, что происходит по ту сторону стены, и ориентировался лишь по грохоту битвы. Несколько секунд он, воинственно размахивая чеканом, ловил каждый звук сражения. Наконец до инженера дошло, что если он останется стоять на этом месте, то, естественно, ничего рассмотреть не сможет и самым позорным образом пропустит первый в своей жизни бой. Поэтому надо немедленно что-то предпринять для исправления столь печальной ситуации. Для начала найти место, откуда будет хорошо видно сражение.
Николай резко развернулся и чувствительно впечатался головой в грудь великана. Хелфбарт посмотрел на короля преданным взглядом, стукнул себя огромным кулаком в плечо и громко заорал:
– Приказывай. Государь!
Вот тут-то Осипову и поплохело. Причем весьма основательно.
Нельзя сказать, что у инженера отдела вентиляции и техники безопасности не было никакого опыта командования войсками. Наоборот, такой опыт у него имелся, причем имелся в весьма приличном объеме. Осипов не одну сотню раз водил свои армии победным маршем во имя Римской империи по всей Европе. Его непобедимые легионы разбивали в пух и прах грязных варваров, причем как на юге, так и на севере. Бесчисленные тумены Чингисхана рассыпались в пыль от ударов закованной в латы тяжелой конницы. На Бородинском поле крестьянское ополчение под мудрым управлением Николая вилами и косами размалывало старую гвардию Наполеона. А от молодой отмахивалось, словно от надоедливой мухи.
Через три недели после начала Первой мировой войны войска Его Императорского Величества Николая II торжественно входили в Берлин, а еще через неделю донские казаки уже поили коней из колодцев Вестминстерского дворца.
И вот надо же случиться такой неприятности, что когда понадобилось применить свои полководческие таланты, так сказать, на практике, то у Осипова не возникло ни одной мысли по этому поводу. Действительно, здесь мышкой ни в кого ткнуть не получится, да и сохранять игру через каждые тридцать секунд невозможно. Собственно говоря, и игры никакой нет. А есть бой, кипящий под стеной, и сотни глаз, преданно смотрящих на короля в ожидании его мудрейших приказов.
С последними дело обстояло из рук вон плохо. Не то что мудрейшие, но и самые простые и обыденные приказы никак не могли вырваться из уст Николая. В голове у него, несмотря на все старания, крутилась только одна мысль: "Построить три лесопилки, две каменоломни, рудник и казарму лучников".
С трудом отогнав столь неуместную в данных обстоятельствах идею, Николай пристально посмотрел на окружающую его толпу. Гномы вздымали вверх бороды, заинтересованно таращились на воинов, кидающих во врага короткие копья и метательные топоры. Словом, вели себя абсолютно естественно и привычно. Но при взгляде на это сборище народа инженеру стало понятно, что этот хаос необходимо как можно быстрее привести в надлежащий вид. И наконец-то нужные команды мощным потоком начали вырываться из горла Его Величества:
– Старший из присутствующих здесь воинов – ко мне! Старейшинам собрать своих гномов и отходить к обменному проходу. Эрикбарт, оставайся с сыновьями рядом со мной.
Не успел король закончить последнюю фразу, а толпа уже пришла в движение, забурлила и начала рассыпаться в разные стороны. К королю пробивались дружинники, причем во время своего движения они не стеснялись отвешивать тумаки и подзатыльники стоявшим на их пути рудокопам. Раздались зычные крики старейшин, и вот уже первая артель с присущей гномам обстоятельностью, прихватив свои инструменты, побежала со всех ног через площадь.
Запыхавшийся воин, очень маленького роста, с весьма куцей бороденкой, подбежал к королю, присел на одно колено и бодро отрапортовал:
– Государь! Десятник Фестбарт пришел на ваш зов!
Осипов поморщился, словно от зубной боли. Ему настолько не понравилось архаичное и высокопарное обращение воина, что, не раздумывая ни секунды, он мгновенно выпалил: