Весной на озеро Туони прилетают птицы - гуси и утки. День за днем бесчисленные стаи рушатся в озеро. Туны лениво летают среди них, выбирая себе добычу пожирнее, но птиц так много, что охота не приносит стаям никакого ущерба. Впрочем, для тунов птичье мясо - весеннее лакомство. Туны рода Ловьятар традиционно предпочитают морскую рыбу…
Это летом. А зимой озеро замерзает, и там не остается ничего, кроме снега, льда и голых острых скал. Всё черное и белое. И долгая, безнадежная тьма полярной ночи…
Лоухи стояла у окна и глядела на озеро. Был пасмурный осенний день, без надежды на скорое прояснение. В высоком сером небе тянулись к югу косяки птичьих стай. Последние птицы покидали Похъёлу. Цветы давно отцвели. Даже мхи поблекли.
В сотнях локтей внизу, под стеной замка, тускло мерцала серая вода озера. Каменистые берега, бурые мхи, мрачные скалы… По весне здесь днем и ночью стоит невероятный птичий гвалт. Но птиц больше нет, и теперь тишина давит на уши. Озеро Туони готовится к зиме.
"Вот и птицы улетели, - думала Лоухи. - Как же мы тут перезимуем? Чем будем питаться, когда озеро замерзнет?"
Хозяйка Похъёлы вспомнила о Луотоле, и перья у нее на плечах встопорщились, словно сзади подул холодный ветер.
"Зима совсем близко! У меня очень мало времени, чтобы разобраться с сампо. Мы сами себя загнали в ловушку!"
Да, Луотола, зимнее гнездовье и лучшая гавань Похъёлы, была потеряна для клана Ловьятар. Сампо, чудесная мельница, исполняющая желания, обернулась проклятием. Внезапно она обрела собственную волю, перестала подчиняться Лоухи и отобрала у нее всё, что даровала прежде. Власть Лоухи над похъёльскими кланами пошатнулась. А как ей не пошатнуться, если проклятое сампо лишило ее род пристанища и главного источника дохода? Раньше Луотола была единственной гаванью, через которую у тунов шла торговля с людьми. А теперь она - поистине адское место. Как будто Врата Хорна приоткрылись, и наружу полезла такая мерзость…
Лоухи с содроганием вспомнила, как выглядела Луотола в середине осени, когда они с дочерью осмелились туда слетать. Надеялись, что вулканы уснут, - какое там! Пустынные черные утесы, освещенные багровыми всполохами, судороги земли, обвалы, оползни, бурлящая лава и вдобавок - страшные существа, ползающие по черным скалам. Именно они теперь истинные хозяева ее родового гнезда!
Когда сампо начало меняться, все люди, конечно, тут же удрали из Луотолы - и обратно пока не торопились. Хотя шпионы Лоухи докладывали, что летом полосатые паруса варгов несколько раз появлялись в заливе, но никто так и не решился высадиться на берег. Пока они боятся; к тому же надеются, что Лоухи наведет порядок и Луотола станет прежней. Но Лоухи уже знала: они всё равно вернутся следующей весной - жадность варгов сильнее страха, - но обратятся уже не к ней, а к ее вечным соперникам - клану Кивутар, что селится вдоль западного берега залива. Там плохой берег, много мелей и шхер - но варгов это не остановит. Вскоре будет построена новая гавань, возобновится торговля… И кто же после этого назовет себя Хозяйкой Похъёлы?
А тут еще новая забота - эти северяне, когтистые охотники на тюленей из клана Этелетар! Что им не сидится на своих ледяных торосах? Почему они всё чаще появляются в окрестностях Туони, зачем шастают вокруг отравленной Луотолы? Лоухи вспомнился их вожак, что прилетал к ней в середине лета - якобы в гости. Могучий тун, неприятно напомнивший ей Белого Карху. Такой же тяжелый и медлительный - и как только летает? - но моложе ее, белоголовый и белокрылый. И кажется еще огромнее из-за толстого слоя пуха под перьями. Иначе на Вечных Льдах не выжить. Его речи были вежливы и почтительны, но глаза - как бездонные воды ледяного моря Руйян-мери, похожие на жидкий металл. Он наверняка что-то разузнал про сампо… Лоухи бы охотно пустила его в Луотолу, чтобы он там подох, - но вдруг у него получится добраться до мельницы? Это будет конец всего…
- Мама…
Лоухи обернулась:
- Что?
- Я его не вижу.
Ильма стояла в центре круглого светлого зала. Вдоль его стен были рядами расставлены лари, которые под страхом смерти запрещалось открывать кому-либо, кроме Лоухи и ее дочки. Пол в этом зале выглядел так, словно его создала сама скала: повинуясь магическому приказу, сморщилась и свилась в сходящуюся спираль. Между гребнями спирали, в неглубоких канавках, камень порос зелеными и бурыми пятнами лишайников, и каждая из этих канавок вела в середину, к небольшому круглому колодцу с прозрачной водой. Весь зал был устроен так, что казался зеленым, с красными прожилками, глазом, а колодец - его зрачком. В это оконце - зрячую гадательную чашу рода Ловьятар - и заглядывала Ильма.
- Ильмаринена нигде нет, - в голосе девушки прозвучала легкая растерянность. - Вода не показывает его!
- Дался тебе этот Ильмаринен, - досадливо проворчала Лоухи.
Лоухи со всеми своими новыми бедами почти забыла про предсказание и парня из рода Калева, который якобы отберет у нее сампо. Слишком ясно теперь ей стало, что предсказание было ложным. Даже туны не смогли совладать с сампо - куда уж жалким бескрылым людям? Она бы и вовсе выкинула из головы карьяльского "героя", если бы не одно обстоятельство - именно он убил ее сына Рауни. Кипя ненавистью, она призвала на его голову гибель, и сампо посоветовало ей обратиться за помощью к Белому Карху. Так она и поступила и на этом сочла дело законченным.
Но Ильма так не считала.
- Ну что там у тебя?
Лоухи подошла, следуя вдоль спирали, и заглянула в чашу. Нагнулась, пригляделась внимательнее.
- В самом деле, - пробормотала она. - Непонятно. Не далее как позавчера один из пограничных стражей послал сигнал, что граница нарушена… Может, ошибка? Идол там стоит не первое столетие, мог обветшать… И с чего ты взяла, Ильма, что это был именно тот карьяла? Он что, безумец - лезть в Похъёлу сразу после того, как убил нашего Рауни? Небось отсиживается под крылышком у старого Вяйно, чтоб им обоим пусто было…
- А я уверена, что это он, - упрямо сказала Ильма. - Предсказание гласило…
- Да забудь ты про это предсказание! Не до него!
Девушка задумалась, накручивая на палец прядку иссиня-черных волос.
- Ну ладно, - словно одолев сомнения, сказала она. - Сейчас я тебе докажу.
Она подошла к одному из ларей и вытащила веретено. На белой пуховой пряже четко виднелись грязные отпечатки.
- Это еще что?
- Мое веретено, - кратко ответила Ильма. - Ильмаринен взялся за него рукой. А рука-то была в крови - его перед тем крепко избили. Сейчас попробуем поискать на кровь - ошибки не будет.
- Когда это он брался рукой за твое веретено? - с подозрением спросила Лоухи. - Вы что, знакомы?
На губах Ильмы мелькнула усмешка. Она промолчала. Лоухи не стала ее выспрашивать - это было ниже ее достоинства.
Последнее время дочка начала ее удивлять. Дети вообще оказались совсем не так просты, как она полагала. Сначала Рауни за ее спиной заключил какой-то договор с Карху. Теперь Ильма… Казалось бы, никаких козней против нее дочь пока не плела. Или плела, но очень тонко - что, безусловно, заслуживало похвалы. Но в одном Лоухи была уверена: дочь гораздо лучше смыслила в ворожбе, чем стремилась это показать. Кое в чем - особенно в том, что касалось добычи сведений или путешествий по Изнанке, - Ильма, похоже, уже обскакала мать. "Значит, скрывала свои умения, пока был жив Рауни, - подумала Лоухи. - Он бы не потерпел, будь сестра в чём-то искуснее его. Умница! Надо быть с ней поосторожнее…"
Ильма отщипнула клочок запачканной кровью пряжи и бросила в воду. Обе женщины склонились над чашей. Клочок пропитался водой и медленно опустился на дно. Но поверхность оконца оставалась неподвижной и прозрачной.
"Кто же там прошел? - думала Лоухи. - Снова полезли какие-нибудь райдены? Помнится, лет пятьдесят назад они появлялись у границы каждое лето. Но сейчас осень…"
- Ты уведомила Хиттавайнена? - спросила Ильма, вглядываясь в воду.
- Его не надо уведомлять, - недобро хмыкнула Лоухи. - Если там в самом деле прошли какие-то люди, он и сам их найдет. И помогай им тогда все их южные боги!
Ильма оторвала взгляд от воды, с любопытством покосилась на мать и задала вопрос, который давно вертелся у нее на языке:
- Мама, ты никогда не думала о том, что поступила с Хиттавайненом довольно… подло? Ведь, я слышала, вы с ним были…
- "Мы с ним были"! - передразнила Лоухи. - Сплетница!
Она была недовольна. Дочка опять разнюхала вещи, о которых ей знать не полагалось. Не то чтобы это была важная тайна, но способность дочери выведывать чужие секреты ей не нравилась всё сильнее.
- Во-первых, тебя это не касается. А во-вторых, поверь, милая: Хиттавайнен получил именно то, что заслужил. Просто я привела его внешний облик в соответствие с его внутренней сущностью, хе-хе…
- Нет, ты его обманула. Он хотел гораздо большего, он мечтал о власти, а ты превратила его в пса на цепи… И он тебе этого никогда не простит. Ни тебе, ни всему нашему роду. Знаешь, мам… не хотела бы я встретиться с Хиттавайненом на узкой дорожке.
- Я бы тоже, - ухмыльнулась Лоухи. - Думаешь, почему я никогда не летаю в предгорья? Не только из-за старого Карху. Но Хиттавайнен связан заклятием Калмы. Хочет он или не хочет, а будет мне служить.
Лоухи прищурилась, словно о чем-то вспомнив.
- Вообще, ты рано заговорила о нем. Я не думаю, что эти люди, кем бы они ни были, вообще до него дойдут. Кстати, вот тебе и объяснение, почему пропал сигнал.
- Что ты имеешь в виду? - резко спросила Ильма.
- Болото.
Ильма нахмурилась.
- Да, в самом деле… Они как раз сейчас должны его проходить.
- Это единственный прямой путь к Пасти, - добавила Лоухи. - Что ж, болото - даже лучше, чем Хиттавайнен. Когда он голоден, то убивает слишком быстро. На болотах же они вдоволь помучаются перед смертью.
Ильма ничего не ответила. В отличие от матери она-то была практически уверена, что в Похъёлу направляются не какие-то случайные охотники, а именно Ильмаринен. А герой, появление которого предсказано самой Калмой, едва ли позволит себя запросто утопить. Но почему же вода в чаше по-прежнему прозрачна? "Он наверняка нашел какой-то способ ускользнуть от поиска, - утешила себя Ильма. - Это было бы славно. Хотя я не представляю, как он это устроил. Единственный способ укрыться от поиска по крови - выпустить ее из жил целиком".
Она рассеянно глянула в оконце, уже не надеясь на успех, и вдруг воскликнула:
- Вижу! Мама, смотри!
Лоухи нагнулась над чашей.
- Неужели все-таки твой проклятый карьяла? Ну и где он?
- Совсем слабый сигнал, - проговорила Ильма, вглядываясь в воду… и добавила упавшим голосом: - Из земель карьяла. Из Калева.
- А что тебя удивляет? Я же сразу сказала, что он сидит дома!
- Нет, нет! Я не могла ошибиться! Это что-то совсем другое… Неужели он мог вернуться так быстро?
- Еще один потомок богов появился? - пробормотала Лоухи.
Дочь и мать переглянулись.
- Я должна отправиться туда и всё разузнать, - твердо сказала Ильма.
- Нет уж, сиди дома, - тут же возразила Лоухи. - Разведаю я. И не через Изнанку, где тебя немедленно перехватит Вяйнемейнен…
- А как?
Теперь пришел черед Лоухи загадочно ухмыляться.
- Есть иные пути. С возрастом ты их узнаешь. Ильма, ты у меня теперь единственное дитя, тебя надо беречь. Что будет со мной и с нашим родом, если у меня не останется наследников?
Настоящая причина, конечно, была другая. Проверить источник слабого звоночка - дело быстрое и несложное. Но где уверенность, что потом дочь расскажет ей правду?
Глава 3
Через болото
Прошло уже несколько дней с того дня, как отряд вступил на земли Похъёлы. На севере за лесом все четче виднелись горы - два острых белых пика выше облаков и далекая зубчатая гряда, опоясавшая край неба. Но пока местность становилась всё более сырой. Чаще попадались мелкие заболоченные озера с топкими берегами, сплошь заросшие камышом. Над мхами и осокой то и дело вздымались ледниковые валуны в человеческий рост, похожие на серые выбитые клыки какого-нибудь древнего чудовища. Ильмо как-то спросил Йокахайнена, не сейды ли это, но тот только покачал головой:
- Саами в эти места никогда не забирались. Тут больная, мертвая земля. Под этими мхами и грязью Вечный Лед - на много локтей вглубь. Неужели ты не чувствуешь, как он дышит холодом?
- Ничего! - воскликнул Ахти. - Недолго нам осталось тут мочить ноги. Вон они, горы, - он махнул рукой на север. - Видите, и деревья стали реже. Сейчас поднимемся на ту горушку - и глянем, далеко ли осталось…
Но когда они поднялись на пологий холм, перед ними открылась обширная равнина, почти до горизонта поросшая редкими полусгнившими деревьями, покрытая пятнами ярко-зеленых и бурых мхов, ползучим кустарником. Тускло блестела вода, в воздухе стоял звон комаров и разноголосое чириканье множества птиц. Над равниной стояла сизая дымка, где-то в тумане маячил красный диск солнца.
- Проклятие! Да это же болото!
- Трясина, - уточнил Ильмо.
Несколько мгновений они молча стояли на краю огромной топи. Калли измерил взглядом болото, скинул с плеч лыковый короб и растянулся на траве. Остальные один за другим последовали его примеру.
- Интересно, а обойти его никак нельзя? - задумчиво спросил Аке.
Ильмо молча покачал головой. Болото выглядело бескрайним.
- Ох как мне не хочется туда идти! - сказал Йокахайнен в сердцах. - Наплачемся мы в этом болоте, попомните мои слова!
- Ладно тебе каркать, - бодро отозвался Ильмо. - И не через такие топи лазали. Сейчас уже вечереет. Переночуем здесь, а завтра на заре выступим. Кто, кроме меня, умеет ходить по болоту?
Никто не ответил.
- Ничего, я вас научу. Надо будет изготовить длинные шесты - и идти след в след. Главное, правильно выбирать дорогу - это я возьму на себя. Не впервой.
Впрочем, Ильмо слукавил: в подобное место он по доброй воле никогда бы не сунулся. Но сейчас другого пути не было.
Малиновый круг солнца уже коснулся гор, когда путешественники разбили лагерь на том самом лесистом взгорке, с которого увидели заболоченную равнину. Аке развел костер, Калли занялся готовкой. Йокахайнен от участия в хозяйственных хлопотах, как всегда, уклонился - он бродил вокруг холма, что-то бормоча себе под нос. Время от времени он наклонялся и связывал вместе травинку с травинкой - плел невидимую ловчую сеть из заговоренных узелков. Ильмо прошелся по окрестностям с луком, но вернулся без добычи, так что пришлось довольствоваться ржаными сухарями и кусками жареной утки, недоеденной накануне.
- Еда готова! - громко сказал Калли.
Ахти, давно уже болтавшийся возле костра, первым схватил кусок темного мяса и засунул его в рот. В тот же миг, переменившись в лице, он полез пальцами в рот и вытащил длинную зазубренную кость. Калли заботливо похлопал его по спине.
- Ты что, смерти моей хочешь? - прохрипел Ахти.
- Ну извини, - нахально ответил Калли. - Недосмотрел. И откуда в такой маленькой птичке столько костей? Зачем они ей?
- Тебя бы в лесу поселить, одного. На цепи. Что ты за человек такой вырос, милостью богов оставленный? Куда твои родичи смотрели?
- Родичи-то меня и продали, - печально произнес Калли. - После того как дядюшка мой в одночасье помер.
- Небось утицей его угостил, как меня?
- Нет, - серьезно ответил Калли. - Он это… рыбачить пошел, да и утоп вместе с лодкой. Я не нарочно, просто лодка была уже старая, он сказал - законопать, засмоли, ну я и сделал что он велел. А лодка, как была негодная, так и осталась. Там смоли - не смоли, плыть нечему…
- Так что ж ты его не предупредил? - сквозь смех спросил Ильмо.
- Так он не спрашивал.
Ахти криво ухмыльнулся, выбрал другой кусок, придирчиво осмотрел его на предмет наличия костей, признал годным и откусил сразу половину. Во рту что-то хрустнуло. Ахти замычал и схватился за челюсть.
- А в детстве со мной произошел такой случай, - продолжал раб, не обращая внимания на мычание Ахти. - Послали меня в лес - коров пасти. Эти паскуды тут же разбежались кто куда, я замаялся, пока их собирал. Только было присел дух перевести, на опушку вылезает медведь. А при мне только палка да нож. Мне бы бежать - а я стою, рот раскрыв, и смотрю, как он на меня идет. Так что вы думаете? Медведь подошел, посмотрел на меня этак задумчиво - да и ушел обратно в лес, даже ни одной коровы не задрал.
- Лесной хозяин - зверь мудрый, связываться с тобой, бесталанным, не захотел, - предположил Ильмо. - А то бы подавился твоей тощей ляжкой и издох.
Тем временем Ахти выплюнул на ладонь кусочек кости.
- Повезло тебе, сопля. Если бы это был зуб, я бы тебе такую выволочку устроил!
- Ты-то? Кишка тонка, - хладнокровно ответил Калли.
- А ну, иди сюда, головастик…
- Эй, хватит, - встрял Ильмо. - Калли, не дерзи. Ахти, плюнь ты на него. Дайте поесть спокойно.
Ахти пожал плечами и отвернулся от холопа.
- Сейчас бы пивка, после такого "угощения", - мрачно сказал он. - Аке, признавайся, что там у тебя булькает во фляжке?
- "Морозная настойка", - ответил варг. - Вкус у нее не очень, зато она намного крепче пива и сразу шибает в голову. Прочищает мысли, придает сил, убивает страх… Только варги из южного Норье знают секрет ее приготовления…
- Вкус, говоришь, не очень? Дай-ка, попробую!
- Это на крайний случай, - хладнокровно ответил Аке, убирая подальше фляжку.
- А у меня как раз крайний!
- Вот сломал бы зуб - тогда бы дал глотнуть разок.
- До чего же гнусное здесь место, - с досадой сказал Ахти, поняв, что отведать волшебного напитка ему не суждено. - Пива нет, холоп накормил костями… Да еще этот нойда бродит вокруг с кислой рожей. Эй, Йокахайнен! Ты что там делаешь?
Йокахайнен и впрямь чудил. Закончив плести незримую сеть, спустился к самому подножию холма и теперь, зажмурив глаза, опустился на колени и принюхивался.
- Плохое тут место, - ворчливо ответил он после очередного окрика. - Проклятое.
- Ну вот, а я о чем говорю! Не просто так я чуть зуб не сломал!
- Проклятое? Этот взгорок? - встревожился Ильмо.
Йокахайнен развел руками:
- Нет, - везде. А хуже всего - там, - и указал на север, на топь за деревьями.
К ночи болото совсем заволокло туманом. Сизые сумерки обернулись непроглядной тьмой, только далеко в небе еще горела тонкая красная полоса заката - словно кровавая рана на черной медвежьей шкуре.
- Надо бы сегодня часовых поставить, - сказал Аке.
- Боишься, что оттуда полезут? - спросил Ахти, зевая и потягиваясь. - А на чары надежды нет?
- Чары надежны, - сказал Йокахайнен. - Если кто-нибудь сюда полезет, узелки разбудят меня и Ильмо. Давайте лучше выспимся как следует перед завтрашним переходом. Но в одном варг прав - лучше перестраховаться, чем не проснуться. Умереть в таком месте… Очень плохо, знаете ли, будет после смерти тем, кто останется лежать в этой грязи.