Светка хотела понять, о чем они говорят. Она вслушалась, слух ее обострился, поймал несколько фраз… И тут она все поняла…
* * *
…Они загнали его. Загнали жестоко и насмерть. Подростки-маги, которым высокие покровители-педагоги поручили блюсти любой ценой "чистоту территорий". Колдовская зарница велась в лучших традициях военных игрищ. Игроки находили забредшую жертву, отслеживали ее, и отрезали ей все пути к отступлению. И гнали, гнали, гнали по лесным тропам, истощая жертву. Потом одним из отработанных приемчиков засылали "живой бумеранг", вырывавший у жертвы сердце на расстоянии. Тотчас устраивался веселый "перекус" для совместного поедания трепещущего сердца.
Это была охота младших магов, загонявших жертвы, попавшие в их земли. Это был еще один прием ведения войны против окружающих народов, придуманный преемником Стелбуурна, верховным магом Суунтором, для острастки народов и "приручения", дабы повиновались повсеместно. Маги готовили Мир к поклонению.
Светлана смотрела на резвящихся под преподавательским надзором и заходящихся визгливых смехом детей, слушала их хвастливые разговоры о том, как шел гон, как метался огреныш и пытался выскользнуть из цепких смертоносных рук практикующихся учеников - и в ней снова закипал гнев. Она ничего не могла поделать с собой. Хотелось подойти к каждому и, взяв пригоршню земли, ткнуть весельчакам в благополучные отъевшиеся морды. А величественного препода, внимающего подопечным и временами встревавшего в разговор, чтобы сделать поправки, пояснить "неточности" стратегического плана, она бы в землю втоптала. Вот этими своими ногами, обутыми в стоптанные кроссовки.
Гнев наполнял ее существо. Распирал, Светлана уже физически ощущала, как невероятная сила в руках и ногах наполняет ее, и если не дать ей выхода, наверное, просто взорвет ее изнутри. Она скрипнула зубами (понятно теперь, отчего некоторые обозленные граждане скрипят зубами - чтобы хоть немного дать выход раздражению) - не помогло. Тогда она ладонью приобняла ствол деревца, у которого стояла и крепко сжала его. Ствол переломился, как спичка, а браслет на запястье заполыхал кроваво-красным и, казалось, от него побежала та самая Сила, что переполнила Светланино существо до краев - гнев выплеснулся наружу. Девушка удивилась быстроте собственной реакции, наблюдай она себя со стороны. Схватив горсть земли из-под ног, она резко выбросила ее в направлении учащихся-магов. Сухая как пыль, земля собралась в шар среднего размера, напоминающий пушечное ядро и стремительно понеслась вперед. Комок равномерно осыпался на головы подростков, испугав их внезапностью. В то же мгновенье Светлана сделала гигантский прыжок. С момента начала нападения прошли доли секунды, но преподаватель, успев почувствовать опасность, развернулся в их сторону и выбросил вперед руку, устремив в их направлении извивающийся огненный хлыст. Благо, что маг не определил точного местонахождения, где скрывается враг и оружие, потрескивая искрами, взметая огненную пыль и сжигая в прах все на своем пути, не тронуло девушку. Едва успев увернуться от взмаха кончика горящего хвоста, Светлана взмыла в воздух и в прыжке нанесла магу удар в голову такой силы, что тот с выпученными глазами упал навзничь, лишь бессмысленно пошевеливая пальцами рук и хватая ртом воздух. Его ученики с криками метнулись врассыпную. Светлана снова подпрыгнула от избытка энергии, переполнявшей ее, отчего земля под ногами заметно дрогнула и отозвалась непонятным эхом. Маг с немой ненавистью наблюдал за ней, выкатив побелевшие глаза - он молча творил заклинание. Пальцы уже не дергались в нелепом танце, а чертили в воздухе непонятный рисунок. Воздух начинал дрожать и вибрировать, земля отзывалась тяжелым гулом, по ней пошли волны, как если бы провел борозды невидимый пахарь (так вот откуда взялись эти мини-овражки вокруг!). Поверхность земли прогнулась, пытаясь погрузить нападавшего в яму с ровными краями, воздух, собравшись в гигантский невидимый, но ощутимый Светланой кулак, метнулся ей навстречу, стремясь размазать по поверхности ямы так, как она хотела несколько мгновений назад сделать с самим магом. Поймав его безумный взгляд, девушка взревела, и в несколько взмахов, руками разорвала заклятые поверхность земли и воздуха - маг, дико вскрикнув, провалился куда-то под землю. Все замерло. В отдалении виднелись фигурки улепетывающих учеников. Девушка оглянулась.
Огненная змея, свистя и извиваясь, металась вокруг Боромана, делавшего красивые выпады, с хуканьем и неутомимой энергей пытавшимся порубить ее на кусочки. Меч вырубал в шипящей ленте дыры, мгновенно сраставшиеся и продолжавшие бесноваться. Гном метался в круге черной гари и пепла, вокруг него пылали деревья, и вспыхивала трава.
Неожиданно в Светкиной голове словно включился микрофон. "Тоорндондаа!" - появилась и погасла горящая надпись перед мысленным взором.
- Тоорн… дондаа? - повторила она, пытаясь постичь, что бы мог значить промелькнувший в сознании набор странных звуков. Лента, успешно поджегши буйному гному бороду, дрогнула, свилась в тугой комочек, и полетела к Светлане. Теплым клубком она уселась к ней, в инстинктивно протянутую ладонь - и исчезла, оставив после себя ощущение нежного тепла и дымящее пожарище в диаметре метров ста.
Пахло паленым рождественским поросенком, чью шкуру обжигают перед тем, как начать подготовку к разделке внутренностей. Гном, ругаясь, сбивал с себя остатки пламени, и обирал спекшиеся волоски с уцелевших кончиков бороды. Светка взглянула на него, и ее сложило пополам от безудержного смеха. Она закатывалась, глядя на его почерневшее от гари лицо, опускалась на землю в изнеможении и поднималась, чтобы снова увидеть следы недавнего огненного сражения и обессилеть от приступа хохота.
Похоже, с ней случилась истерика. Она осознавала ненормальность собственных реакций, но ничего не могла с собой поделать. Все еще хихикая, она посмотрела на собственные руки, которыми только что порвала на части тугой воздушный кулак и разодрала земную поверхность, готовую ее поглотить. Ни на левой, ни на правой, в которой только что исчез огненный шарик, не осталось никаких следов проявившейся невесть откуда силищи. "Осторожнее надо как-то себя вести, - подумала Светка, пожимая плечами. - А то так вот потянешься веточку сломать - и пол-леса сожжешь ненароком!"
Погоревший гном, (из уцелевших вещей на нем осталась лишь кольчуга, остальное висело клочьями) деловито оглядел себя и сообщил:
- Уходить надо. Мы нарушили закон, напав на магов в их собственных владеньях. Они такого не прощают.
- А то, что они жестоко убили ребенка - это как?! - возмутилась Светка. - Это же садисты! За такое судят и наказывают!
- Они на своих землях имеют на это право, - возразил Бороман. - Таков закон!
- Мне не нравятся ваши идиотские законы! Их переписывать надо, а не потакать фашистским наклонностям!
- Уходить надо, - упрямо повторил гном, в задумчивости разглядывая местами почерневший от гари меч, затем вырвал приличный пучок подвявшей травы и с силой провел им несколько раз по лезвию. Полюбовался блеском оружия, отведя его в сторону, и вложил в ножны. - И лучше прямо сейчас. Иначе идиотские законы тебе переписать не удастся.
Им пришлось возвращаться на тропу, где осталось захоронение маленького огра. Светка мысленно утешила покойного отмщением. Бороман с удивлением посмотрел на нее и промолчал.
На закате солнца они вышли к насыпи, тянущейся на многие километры влево и вправо - железная дорога.
- Здесь, - проговорил Бороман, махнув рукой вдоль насыпи, где виднелись невдалеке приземистые домишки, казалось, вросшие в землю или с трудом вырастающие, пробивающиеся сквозь нее. - Здесь нас могут принять.
Обогнув одиноко стоящий верстовой столб, по узкой песчаной двухколейке они вошли в поселок. Приземистые избы из толстенных бревен располагались не рядами, а россыпью: похоже, строились здесь, как Бог на душу положит, интуитивно, повинуясь скорее наитию и эмоциям, чем каким-либо расчетам.
- Огры, - поймав недоуменный Светкин взгляд, коротко пояснил Бороман.
И словно в подтверждение его слов, отворилась неимоверной толщины дверь, и оттуда выглянул гигант с землистым цветом кожи, из одежды на нем болтались лишь темные трусы из мешковины. Он внимательно оглядел прохожих и рявкнул, обращаясь к Бороману:
- Ну, чего надо?
- Помощи, - так же коротко и удивительно кротко ответил гном, приложив руку к груди.
Хозяин дома, исподлобья оглядев окрестности, сделал приглашающий жест, и они вошли внутрь. Там царил полумрак. В маленькие, узкие и грязные окошки, располагавшиеся прямо под потолком, как бойницы у средневековых башен, падал скудный свет, едва-едва освещая неубранное помещение с двумя широкими лавками, застеленными грязными простынями и темными валиками вместо подушек. Хозяин махнул рукой на одну из скамей, гости сели. И Бороман, опуская подробности появления Светланы в их Мире, рассказал утреннюю историю о погибшем мальчике и наказании магов. Огр недоверчиво смотрел на Светку, сложив огромные руки и засунув ладони под мышки. "Сила у нее", - непонятно заявил гном, указывая на сиреневатый Светкин браслет. Огр с особой тщательностью всмотрелся в украшение, кивнул, почесал лохматую светло-шатеновую голову со слипшимися прядями и произнес:
- Маги… чтоб их эльфы грызли! Наш это пацан. Два дня назад ушел к бабке на хутор и пропал. Вчера спохватились, что не вернулся. Наши все пошли его искать, а я деревню сторожить остался. - Он задумчиво почесал безволосую грудь, от которой пахло камнем, нагретым солнцем и пыльной землей. Покхекал. Прицелился и поразительно быстро для такого гиганта метнулся к полу, поймал крупного таракана, с аппетитным хрустом съел его. Проговорил, облизываясь и вновь складывая руки под мышками: - Помощь, говоришь… Ну, ночуй, пожалуй. Ночью маги не придут. Хотя они стали совать свой длинный нос во все расщелины. Так бы и прищемил! Вон, через два дома пустует жилье - гостевая. Там пока никого. Вещей на тебя не обещаю. Но поищу, может, занесу. Еда - вон, в подлеске бегает. Завтра в полшестого утра на станции будет поезд. Мой брат двоюродный там проводником. Я поговорю с ним. Возьмет.
Он все так же исподлобья, изучающее смотрел на Светку, и нависшие низко над глазами брови его в темноте казались вырезанными из скальной породы - совершенно каменные, нечеловеческие брови. Да и все лицо огра виделось ей вытесанным гигантским топором какого-то чудовищного скульптора. Не отражалось на нем ни тени эмоций. И лишь глаза сверкали и искрились, словно жили отдельной жизнью. "Интереснее они люди - огры, - подумала она как-то вскользь, но тут же поправила себя: Хотя, какие люди? Они же огры!" Посмеиваясь над собой, она вышла от гостеприимного деревенского сторожа и направилась к гостевому домику. Но тот выглянул следом, сонный, похожий на разбуженного медведя, спросил застенчиво: "Постой! А ты, правда, укротила огонь?" "Истинная правда, - ответил за нее Бороман. - На моих глазах было сражение, и победила дама Света. Ибо с ней Сила!" "А поглядеть бы…" "Попалить деревню хочешь?" - строго отрезал гном. Огр снова почесался, потряс головой, проворчал вслед: "А не сказать, чтоб…" - и снова скрылся в доме. Не моются они что ли? Чешется, чешется… Хотя, конечно, глушь несусветная, всего одна узкоколейка в поселок ведет, а из проезжих дорог и вовсе протоптана единственная тропка. Дичают они тут без общества. Вон, тараканов едят. Туземцы какие-то на грани выживания. А ведь горные тролли вроде бы - гордые и свободные существа! Откуда ж такой разор и деградация?
Она поплелась вслед за гномом, едва передвигая ноги. Хотелось просто упасть и заснуть. Ну, хотя бы просто свалиться и отдохнуть после всего, что обрушилось на них за этот сумасшедший день, начавшийся с самого раннего утра. И за что ей это геройство? Пусть бы кто-то другой бушевал тут с этими колдунами, сражаясь за правду! Правдолюбка…
Гном осторожно открыл тяжелую дощатую дверь, осторожно заглянул внутрь - никого. Зашел, сделал приглашающий жест. Она вошла и огляделась. Изба походила на только что оставленную ими, как сестра-близнец. Разве что лавки оказались незастеленными - обе постели грязной грудой валялись в центре комнаты, под топорно выделанным, не оструганным деревянным столом. Она машинально принялась выносить вещи на улицу и вытряхивать, вывешивая на временную просушку на расставленных кольях, размышляя обо всем увиденном. И этот яркий красочный мир с каждой минутой удивлял ее все больше. Кукольность и сказочность его стушевались перед заброшенностью и нарочитой неразвитостью, будто кто-то нарочно затормозил процессы развития мира, чтобы самому оказаться впереди, успеть, ухватить что-то важное, без чего жизнь тускла и невзрачна. Впрочем, может быть, просто сменился правитель?
Бороман оглянулся, разжигая камин из необработанного камня напротив окна::
- Давно сменился. Правду сказать, правитель был вытеснен другими, а те стали творить беззаконие. И некому противостоять, ибо ушли правители, а мы - мелочь, народ, не знающий тех великих мудростей, что прежде владетели знали, не понимаем, как и чем противостоять.
- А тролли, - продолжал Бороман, - троллей выжили с гор: маги начали разрабатывать породу для своих нужд и на продажу. У нас здесь в больших количествах залегает руда огромной энергетической силы - мэдерг. Никто еще не пытался мэдерг добывать - очень сложно, много народу гибнет, словно высосанные изнутри мрут - камень выбирает всю внутреннюю сущность, чтоб потом отдавать хозяину. Маги отправили туда порождения волшбы - големов, а те заполонили все, заставив троллей уйти в более спокойные местности. Они селятся у железной дороги, потому что здесь не останавливается больше никто из народов. Им спокойно здесь. Но без энергетической подпитки мэдерга огры и впрямь дичают, теряют силу.
Он снова буквально из ничего, из воздуха приготовил ужин - тушеные шампиньоны с ароматным хлебом, Светлана застелила лавки серыми, но теперь хотя бы просохшими на воздухе простынями, уложила сбоку комья подвялившихся подушек, и они легли,
Спать не хотелось совершенно. И виной тому была не новая "спальня" и даже не усталость, обычно укладывающая всех в постель, а новое чувство. Нечто похожее на предчувствие будущего необыкновенного события, счастливого и для нее, и для других. Наверное подобное испытывает невеста перед свадьбой, подумала Светлана Стало немного грустно и романтически отстраненно. Вспомнился плеер, оставленный в уютной однушке, не выключавшийся тюнер на работе, и Светка тихо-тихо запела:
Мне приснилось небо Лондона,
В нём приснился до-олгий поцелуй.
Мы летели вовсе не держась,
Кто же из нас первый упадет…
Она вспомнила Сашку с его вечными капризами…
Без таких вот звоночков
Я же звеpь-одиночка
Пpомахнyсь, веpнyсь ночью -
Не заметит никто.
…и поняла, что, наверное, никогда не любила его. А то, что было между ними, скорее всего временное помрачение рассудка, некая химическая реакция…
Мне приснилось небо Лондона,
В нём приснился долгий поцелуй.
Мы гуляли там по облакам,
Притворились лондонским дождем,
Моросили вместе на асфальт
…долженствовавшая быть в жизни двоих молодых разнополых и примерно одинаковых по уровню развития и интересам людей. Впрочем, кто сказал, что они одинаковые?
Утром.
Я узнаю утром,
Ты узнаешь позже-э,
Этих слов дороже
Ничего и нет, - допела она. На соседней лавке заворочался Бороман
- Это очень красивая и печальная песня, - почему-то шепотом проговорил он. - Я никогда не слышал ничего подобного. Здесь - боль, горечь и ожидание счастья.
Он сказал так созвучно ее ощущениям, что она почувствовала себя, словно лежит растянувшись плашмя на облаке, и ей стало спокойно и уютно, как тихим теплым вечером в своей родной однушке. Все же Бороман - не такой как Сашка, он - совершенно другой, тонкий, чувствующий ее настроения, умный мужчина и… смелый воин!
Он лежал так близко - каких-то полтора метра отделяло их друг от друга. Светка слышала его спокойное ровное дыхание, уверенная, что он и не собирается спать - он просто отдыхает, готовый в любой момент прийти ей на выручку. Он защитит и накормит, такой надежный, сильный, и… теплый… Она вспомнила его запах - запах разогретого солнцем камня и еще чуть-чуть примеси солоноватого морского песка - наверное, от пота. Такой приятный и какой-то здешний, свой… То есть… ее, Светкин? Внезапно накатило желание прижаться к нему, втянуться под бок, укрыться его широченной рукой и ощутить всю теплоту и нежность его движений, его ласку, почувствовать вкус его губ, спрятанных под усами и бородой…
Наверное, ее эмоции передались ему, потому что Бороман, кажется даже дышать перестал. И она подумала, что вот сейчас…
Она напряженно выпрямилась на своей лавке в ожидании чудесного прикосновения… Но тут же одернула себя - невозможно! Ужасно глупо! Гном и человеческая девушка!? У этого союза нет и не может быть будущего. К тому же у него в стане могут быть семья, дети… А она не сторонница глупости типа: "жена - не стена".
Дверь, потерявшая обличье в темноте нахлынувшей ночи, глухо бухнула. Гном беззвучно спрыгнул с постели с мечом наготове.
- Я, - раздался знакомый голос огра-охранника. - Шмотки принес. Тебе, - он прямо с порога ткнул свертком в руки Боромана. - Сын маленький был - прям как ты. Вырос уж. Большой. А этот, - он неопределенно мотнул головой, обрисованной ярким светом луны как темная всклокоченная масса, - пацаненок тот… Ясновидящий вроде был. Он не к бабке шел - кого-то встречать. Должен, грит, придти один… То ли помощник, то ли спасатель… Эххх.. - Дверь натужно крякнула, закрываясь, пару раз шаркнули тяжелые шаги, не услышанные прежде. Тишь надавила на барабанные перепонки. Где-то далеко вскрикнула незнакомая птица, раздался дальний визг - и снова ничего.
Романтическое настроение ушло.
- А почему они домашнюю птицу не держат, а? - спросила Светка в тишину. - Это же удобно. Не надо охотиться, в лесу бегать за зверушками.
- Они охотники, - ответил гном, наощупь пытаясь понять, что за одежду принес огр. - Кха… Дерюга… А охотникам без охоты никак нельзя. Ладно, не паленая… - Видно было, как он подсунул свернутые вещи под голову и снова растянулся на лавке. Постель оказалась удобной и просторной даже для широкоплечего Боромана. Светка же вполне могла лежать, раскинув руки - только кисти свешивались. Она перевернулась на бок, вздохнула, выбрасывая из головы ненужные мысли и глупые настроения, повторила шепотом: "Побежали летать", - и уснула.