Крит. Эвкатион появляется с подкреплением
Жизнь деревни ангелов была мирной и лишенной ярких внешних событий. Однако, как рассказала Эйя, многочисленные исследования в разных областях знания составляли основное занятие жителей, и все страсти и эмоции кипели вокруг полученных ими научных результатов.
Среди тех успехов, которые упомянула Эйя, было выведение породы белых слонов, которые могли понимать человеческую речь, создание ландшафтов и контроль погоды через управление вероятностью событий.
После полудня Эйя предложила прогуляться на тех самых белых слонах.
- Хочу показать вам виды, которые нам удалось создать вокруг деревни.
Мы спустились вниз и, пройдя через колонный зал, вышли на улицу. В деревне ангелов царил послеполуденный зной. А в тени высоких деревьев стояли четыре белых слона, огромных, как облака. Они смотрели на нас умными глазами и слегка помахивали ушами, охлаждая бока, вздымающиеся в жарком воздухе.
Эйя, смеясь над моим удивлением, легко взлетела в удобное кресло на спине одного из них. У Моргульского это тоже не вызвало никаких проблем. А вот нам с Лаэрцием пришлось карабкаться по специальным лестницам, которые затем закрепили позади сидений на спинах животных.
- А как им управлять? - спросил я.
- Просто скажи, куда надо ехать, и он все поймет, - ответила Эйя.
- Следуй за Эйей, - сказал я, и слон послушно тронулся с места.
Деревня ангелов состояла, главным образом, из одноэтажных строений. То белое здание, в котором мы встретили Эйю, было единственным высоким. Как я понял, оно было одновременно и резиденцией моей сестры и местным философско-научным центром. В остальных домах жили ангелы.
Мы проехали через небольшую живописную рощу и оказались на берегу широкого ручья, который тек к морю. Чуть выше по течению располагались красивые водопады, над которыми сияла многоцветная радуга.
- Таких водопадов на этом ручье двести пятьдесят шесть, - сказала Эйя.
- Что? - встрепенулся Моргульский. - Двести пятьдесят шесть? А какой по счету этот?
- Я не помню, но там рядом должна быть табличка с номером. Подъедем поближе.
- А водопады посчитаны сверху вниз? - спросил Моргульский.
- Да, именно так, - ответила Эйя.
Когда табличка оказалась перед нами, Моргульский взмахнул крыльями и спустился вниз. Его как будто заворожили цифры, выбитые на большом оранжевом валуне: там было написано число 147.
Ни я, ни остальные спутники не видели в этом ничего заслуживающего внимания. Но Моргульский пристально смотрел на номер водопада и шевелил губами. Потом он начал летать над ручьем, подобно гигантской стрекозе, и я понял, что он тщательно изучает дно.
На дне был выложен сложный узор из маленьких цветных камней, причем он постепенно изменялся за счет того, что течение воды сдвигало камешки.
Вскоре Моргульский спикировал в воду и скрылся в ней с головой. Его не было довольно долго. Наконец он вынырнул, держа в руке какой-то прямоугольный предмет. Его намокшие крылья не позволяли ему взлететь, поэтому он выплыл на берег и, тяжело дыша, принялся изучать свою добычу.
Внутри найденной им коробки находились четыре прозрачные шахматные доски, которые с помощью специальных стержней могли крепиться друг над другом. Весь набор фигур был там же, внутри.
Моргульский быстро, с необычайной сноровкой собрал эту конструкцию и, взглянув на нас, произнес:
- Я исполнил задание Седьмых Врат. Это та самая игра, благодаря которой я попал в эту вселенную.
- Эту игру кто-то положил сюда? - спросила Эйя.
- Вряд ли. Скорее всего, она возникла сама благодаря структуре водопада. Моя вселенная была устроена как этот водопад. А подобное рождает подобное.
Я решил как-нибудь на досуге подробнее расспросить моего спутника об этой игре и о той вселенной, из которой он появился.
Эйя что-то прошептала на ухо своему слону и двинулась через ручей. Слоны перешли поток вброд, при этом вода поднялась им до самых спин, и мы вынуждены были приподнять ноги, чтобы не замочить обувь.
- А теперь оглянитесь, - сказала Эйя.
С этой стороны ручей и водопады как будто отсутствовали. Правда, был слышен звук льющейся воды, но сам ручей был полностью скрыт складками местности.
У меня возникло странное чувство: как будто я когда-то уже был в этом месте. И точно так же слышал шум невидимого водного потока. Да! И Эйя была рядом со мной.
- Ты вспомнил? - спросила она, подъезжая ко мне.
- Ты учила меня стрелять из лука в лесу у Священного Плоскогорья, - сказал я.
- Совершенно точно, мой сойкеро. Ты был одним из самых способных учеников.
Каждый сойкеро проходил сложную систему подготовки, обучаясь военным ремеслам у признанных мастеров. Стрелять из лука я учился у Эйи, а метать ножи научил меня Отец. Я вытащил из-за пояса кинжал, взятый у Эвкатиона. Такие клинки, на которых изображался Отец Смерти и Мать Ветров, были знаками власти, и не могли быть никем подделаны. Не потому, что они были слишком тонкой работы. А потому что свойства изменяющегося мира разрушали любые клинки, скопированные с этого. Таким образом, я, не зная этого, отнял у Эвкатиона символ его власти. Это значило, что он во что бы то ни стало постарается вернуть по крайней мере этот утраченный кинжал.
- Ты давно видела Мать? - спросил я Эйю.
- Больше сотни дней назад. Она приглашала всех на праздник урожая.
- Она по-прежнему приносит плоды?
- Конечно. И всегда разные. Ни одного похожего нет.
Я, кажется, еще не упоминал в своем рассказе, что Мать Ветров - это огромное дерево? На кинжале именно на ее корнях изображен Отец Смерти, который, по одной из легенд, вырос из ее первого плода.
Мы проехали через живописную долину, поросшую цветами всех возможных расцветок, и въехали в ущелье, стены которого были отвесными и гладкими настолько, что отражали нашу процессию, подобно двум умножающимся друг в друге зеркалам.
Изображения внутри скал были столь четкими, что каждый из нас, многократно отраженный, превратился в длинную шеренгу всадников.
Эйя дала нам знак остановиться.
- Слушайте, - сказала она.
Я услышал тихую музыку, которая становилась все громче, а потом на нее мягко наложился красивый женский голос. Он пел что-то на непонятном мне языке, излучая тоску и силу. Слезы потекли по моим щекам. И я заметил, что мои спутники также вытирают лицо. В этот миг отражения в скалах изменились. Они изображали уже не нас, а группу женщин в черных одеждах. Я узнал среди них демонессу Анфису, причем узнал с некоторым трудом. Она выглядела как сильный, готовый к опасности и борьбе воин. Лаэрций тоже увидел ее. Потом женщины в черном исчезли, а рядом с Анфисой появился Лаэрций. Он попытался схватить ее, но был отброшен эффектным боевым приемом, а потом буквально избит. Когда Анфиса извлекла меч и приставила его к горлу Лаэрция, он сделал умоляющий жест руками, но клинок вошел в его горло, и все было кончено.
Скалы снова отразили нас, сидящих на белых слонах. Лаэрций был мрачен и избегал наших взглядов. В его руках сиял огромный кроваво-красный кристалл. Седой демон недоуменно смотрел на него.
- Что это? - спросил он Эйю.
- Это дар ущелья Предсказаний, - сказала Эйя, подъезжая к нему. - Ты должен отпустить свою подругу, Лаэрций. Она больше не принадлежит тебе. Ущелье подарило тебе этот кристалл, чтобы ты помнил о том, что увидел.
Когда мы проехали Зеркальное Ущелье, то оказались на красивом невысоком плоскогорье. С него открывался вид на долину, покрытую лесами и озерами.
- Эта долина ниже уровня моря, - сказала Эйя. - От моря ее отделяет наша деревня. Попасть из долины к нам почти невозможно: скалы вертикальные и ровные. Но мы время от времени спускаемся туда, и местные жители обожествляют нас. Они простые люди, доверчивые и милые. Мы контролируем вероятность и в долине тоже. Но дальше наше влияние не распространяется.
- Ты выбрала очень красивое место, - сказал я. - Когда-нибудь, когда все закончится, и восстановится мир, я приеду к тебе надолго.
Стрела просвистевшая у моего уха, прервала вереницу обещаний.
- Это Эвкатион, - сказала Эйя. - Он осмелился вторгнуться на мою территорию!
- Один он бы не осмелился, - усмехнулся я. - Кто-то ему помогает.
Наши преследователи отрезали нас от Зеркального Ущелья и наступали, прижимая к обрыву.
- Есть другой путь? - спросил я.
- Нет. Нам придется спуститься в Долину.
- Или сразиться, наконец, с этим уродом, - проворчал я.
Отряд Эвкатиона на этот раз был очень большим. Кроме того, рядом с ним на лошади восседал мой брат Баргим. Он карлик, поэтому всегда ездит верхом.
- Вам не сбежать! - крикнул Эвкатион. - Отдай мне кинжал и пазиру, и мы оставим вас в живых.
Я извлек из ножен Адил и взмахнул им над головой.
- Отдай мне свою голову, Эвкатион. Потому что мой меч блокирует реинкарнаторы, - на самом деле, конечно, Адил был неспособен на это, но я любил вселять панику в сердца врагов. - Ты давно не виделся с Отцом Смерти? Я освобожу твое сознание и ускорю желанную встречу.
Эвкатион наклонился к Баргиму и что-то сказал. Тот кивнул, но никаких враждебных действий не предпринял. Напротив, сделал жест рукой, который между нами, сойкеро, означал: я не вмешиваюсь. Видимо, он хотел сообщить мне, что выступает всего лишь свидетелем происходящего и приглашен именно в этом качестве.
Эйя выпустила стрелу из своего изящного, но мощного лука. Стрела вонзилась в плечо Эвкатиону, но особого вреда не причинила - доспехи были слишком толстыми. Эвкатион закричал и жестом отдал приказ к наступлению.
Отряд, состоящий примерно из трех сотен существ, начал окружать нас кольцом.
- Держитесь за мной! - крикнул я своим спутникам, - И направил своего слона прямо в центр битвы.
Мой меч, Адил, обладал множеством полезных свойств. В частности, он мог создавать вокруг меня своеобразное защитное поле, сквозь которое не могли проникнуть удары холодного оружия и стрелы. Именно такое поле я и создал, включив в него всех моих спутников.
Мы продвигались сквозь толпу вооруженных демонов, людей и чудовищ, и они не могли причинить нам вреда, потому что Адил защищал нас.
- Моргульский, дунь на мою пазиру, - крикнул я, - протягивая ему ладонь.
Тот дунул, и образы танцующих серебряных зверей и иероглифов выплеснулись в окружающее пространство. Они захватили внимание нападающих, поскольку выглядели угрожающе. И те подумали, что я создал армию воинов из пустоты. Я сделал усилие, и танцующие серебряные объемные фигуры стали проникать в тела врагов, изменяя их внутренние характеристики. Вскоре все нападающие мирно спали, а на поле битвы остались только мы, Эвкатион и Баргим.
- Ты уже все понял? - спросил я Эвкатиона. - Я могу отнять твою жизнь, смеясь. Ты не можешь мне сопротивляться. А тебя, брат, я рад увидеть после стольких лет. Однако, я не понимаю, что ты делаешь рядом с этим уродцем.
- Он пригласил меня поговорить с тобой, но обставил все так, что я выглядел его союзником.
- Хитрый, коварный Эвкатион. Ты заслужил смерти, - сказал я, срывая шлем с демона вечности и нанося неотразимый удар, разрубивший тело Эвкатиона на две равные половины. Его сознание, маленькая злобная красная ящерица, испуганно уставилась в мои глаза, - Передай привет Отцу, скажи, что я иду к нему, - и я усилием воли отправил сознание Эвкатиона по длинной дуге, проходящей над всеми вратами, прямо к Отцу Смерти.
- Рад тебя видеть, Крит, - сказал Баргим.
Мы вернулись во дворец Эйи и провели остаток дня в длинных разговорах о прошлом и настоящем.
Баргим рассказал много интересного. В частности, он сообщил, что Отец перекрыл мой индивидуальный портал. Впрочем, я в тот же миг осознал, что мне это было известно, поскольку я ни разу не предпринял попытки им воспользоваться. Индивидуальный портал - это невидимая дверь, которую ты можешь открыть куда захочешь, если она у тебя есть. Эвкатион провел нас в Шестую Зону через свой собственный портал. Когда Баргим узнал об этом, он хохотал, как сумасшедший. Кусочки еды вылетали из его рта в разные стороны, а громовой хохот пугал ангелов.
- И этот тупица сам привел тебя в Шестую Зону, в свою пещеру? - переспросил он.
- Он просто не узнал меня. Честно сказать, я и сам себя узнал только вчера. Отец приказал мне забыть. И я забыл все.
- Я знаю об этом, - Баргим погрустнел. - Если ты помнишь, я навещал тебя на реке. По просьбе Отца. Я сказал ему, что ты ничего не помнишь, и он успокоился. Отец уверен, что глубинные воины сделали тебя проводником своей воли. Он полагает, что они помогли тебе создать пазиру, угрожающую изменяющемуся миру.
- Когда я создавал ее, я не вступал в отношения ни с кем. Я работал один.
- Мы, твои братья-сойкеро, верим тебе, - осторожно сказал Баргим. - Однако, он полагает, что тебя могли подтолкнуть к некоторым решениям незаметно для тебя. Неожиданно пришедшие в голову идеи, особые ингредиенты, необычная технология, - все это могло быть, по мнению Отца, вложено в твое сознание ими. Его убежденность основывается еще и на том, что когда ты исчез, огненные воины вышли из глубин и несколько жутких дней сдерживали наши атаки в Восьмой Зоне.
- Чего они хотели?
- Никто не знает. Мы восприняли это как агрессию, и стали нападать. Морталия со своими черными ведьмами снов попала к ним в плен. Но недавно ей удалось освободиться с помощью какой-то демонессы, идущей к Матери Ветров. Однако, мы тогда не смогли ни убить, ни ранить даже одного глубинного воина.
- Каким оружием вы пользовались?
- Всем арсеналом, который был в нашем распоряжении. Мы использовали магию, мы стреляли в них из арбалетов, рубили мечами, поливали водой, - но никто из них не получил заметных повреждений. Они так и оставались живым огнем в форме человека.
- Что еще Отец говорил обо мне?
- Упоминал, что ты освободил все сознания, которые отнял у живых существ. Зачем ты это сделал?
- Побочный эффект использования пазиры. Я вовсе не хотел этого.
- Отец так не считает. Он полагает, что это один из элементов разрушения нашего мира: когда мертвые сознания живут и действуют, это разрушает установленную гармонию. Он отправил нас всех на ловлю этих сознаний, и мы сотни дней охотились за ними, но нет никакой гарантии, что выловили всех.
- Это была моя ошибка. Надеюсь, Отец не думает, что это происки глубинных воинов?
- Нет, так он не думает, - сказал Баргим. - Он думает, что ты хочешь разрушить основы изменяющегося мира.
- А ты как думаешь?
- Честно признаться, я думаю так же. Но, в отличие от Отца, я не думаю, что кто-то сумеет тебя остановить. Во всяком случае, я даже пытаться не стану. И другие сойкеро тоже. Правда, и на нашу помощь тебе рассчитывать не стоит. Отец слишком строго следит за нами и угрожает самыми страшными карами, если заметит, что мы действуем с тобой заодно.
- А сейчас он знает, где ты находишься? - спросил я.
- Да, знает. Он просил меня поговорить с тобой, и я воспользовался приглашением Эвкатиона.
- Понимаю. Что мне делать, брат? Что бы ты делал на моем месте? - спросил я.
- Иди до конца. Что еще я могу тебе посоветовать? Пока не проживешь эту ситуацию, новая не начнется.
Баргим был мудрым сойкеро. Он знал, что единственное, чего мы не можем, - это остановиться на том пути, который нам предначертан судьбой.
Крит. Седьмые врата пропускают нас
Утром Баргим воспользовался своим индивидуальным порталом и исчез, а мы, попрощавшись с Эйей, оседлали коней и отправились к Седьмым Вратам.
Врата, единственные постоянные сущности в изменяющемся мире, незыблемый каркас вселенной, символ власти Отца и Матери. В одном из старых текстов было написано, что когда рухнут Врата, исчезнет вселенная. Весь наш мир покоится на этих девяти точках. И, честно сказать, я вовсе не осознавал в себе желания разрушить его.
- Вы задержались, - произнесли Врата, как только мы подъехали к ним.
- Я вспомнил, кто я. Так что не будем играть в игры, - ответил я. - Пропускай нас, Эйнакерос.
- Рада видеть тебя, сойкеро Крит. Пусть твой путь будет полон приятных неожиданностей. Я вижу, Адил теперь с тобой. Я хотела, чтобы ты забрал его из этой зоны. Это был очень беспокоящий предмет.
- Ты, как и прежде, любишь поговорить, - усмехнулся я. - Мои спутники тоже принесли тебе сюрпризы.
Моргульский достал и показал коробку с объемными шахматами. А Лаэрций извлек красный кристалл, хмуро глядя под ноги своей лошади.
- Каждый из вас нашел то, за чем я вас посылала. Проходите.
Я подъехал к пленке, закрывающей вход, спешился, распряг своего коня, хлопнул его по спине, и тот послушно отбежал в сторону, к сочной траве. Кони должны будут остаться у врат. И, может быть, пригодятся возвращающимся обратно путникам.
Знакомым усилием я продавил пленку и ощутил, как все мое тело перестраивается. Казалось, что атомы передвигаются внутри молекул, составляющих меня, а тело приобретает какие-то новые характеристики. Когда этот процесс завершился, я оказался с другой стороны. Теперь шестая зона стала воспоминанием.
Скоро рядом со мной появились Моргульский и Лаэрций. Они по-прежнему держали в руках шахматы и кристалл.
- Как-нибудь научи меня играть в эти странные шахматы, - сказал я Моргульскому.
- У нас впереди много времени, - ответил он, осматриваясь.
Впереди простиралась пустыня. Бесконечная, как все пустыни. С барханами, ужасным жаром небесного светила и вязким песком.
Я почувствовал, что это своеобразное послание от Отца. Ему-то отлично было известно, как я не люблю песчаные пустыни! А если кто-то и контролировал изменения в икс-зонах, так это Отец. Матери всегда было не до этого. Она просто рождала Ветер. Ветер был силой, способной изменять мир. Но именно Отец присоединял к Ветру форму, которая придавала измененному миру законченность художественного шедевра.
Сестра моя, ангел Эйя, управляла вероятностью, чтобы Ветер обходил стороной маленький кусочек шестой зоны, - деревню ангелов. Из всех моих знакомых только она умела делать это настолько искусно, чтобы изменения на контролируемой территории вообще не происходили. Я был одним из ее учеников. Как она говорила, наиболее талантливым. Я изобрел альтернативный способ порождения вероятностного ветра, который теперь воплощен в моей пазире.
Моргульский поднялся вверх на пару десятков метров и, опустившись к нам, сообщил:
- Только пустыня. Надо задействовать пазиру.
Я извлек ее из кармана и протянул Моргульскому.
- Твоя слюна, попутчик.
Потом мы шагнули сквозь открывшееся окно и снова оказались в пустыне.
- Похоже, Отец подготовил мне серию сюрпризов, - проворчал я.
И точно, через несколько секунд мы оказались во власти песчаной бури. Обычной бури, в которой ветер был всего лишь движением воздуха. Но этот ветер был настолько силен, что песчинки царапали лицо и руки до крови.
- Моргульский, еще раз!
Следующее наше перемещение привело нас к зыбучим пескам. Лаэрций начал тонуть, и мы схватили его за руки, не позволяя исчезнуть в душной пыльной бездне.