И вдруг прямо на его глазах удобная гладкая тропа, поросшая шелковистой травой, стала меняться и постепенно превратилась в едва заметную линию на грубой, неровной поверхности земли, что требовало гораздо большей осторожности от путника, следовавшего по этой тропе. Меньон вынужденно замедлил шаг, внимательно изучая причину этого резкого изменения. Однако тропа проглядывалась лишь на расстоянии очень близком от него. Он тяжелой походкой, как бы нехотя, медленно ступал по земле, теперь уже сомневаясь в правильности выбранного им самим маршрута. Он осторожно осматривался по сторонам, и внезапно его острый слух уловил звук человеческого голоса. Он остановился, прислушался. Вокруг стояла тишина. Приписав этот послышавшийся звук своему расстроенному воображению, Меньон решительно пошел дальше. Но звук возник вновь. И после минутного молчания повторился опять и опять. Теперь Меньон совершенно отчетливо слышал звучание женского голоса, тихого и печального. И странным было то, что где-то впереди него женский голос пел какую-то мелодию или песню. Он пошел еще быстрее, не веря своим ушам, но с каждой минутой женский голос усиливался. Тихая песня наполняла все его существо уверенностью и радостью. Это было незнакомое чувство, не испытанное им до сих пор. Казалось, этот женский голос лился отовсюду, он был в воздухе, в шелесте травы и листвы. Он увлекал, обволакивал, с поразительной настойчивостью проникал в потаенные уголки души принца Леа, вызывая у него ощущение невероятной легкости. Несмотря на внутреннюю тревогу, Меньон шел, широко улыбаясь и посмеиваясь над забавными образами счастливой песни. Где-то в глубине рассудка мелькнула мысль о том, что может делать женщина в этих глухих, диких местах, на многие сотни миль удаленных от цивилизации, однако, песня снова унесла все тревожные догадки и рассеяла сомнения. Голос был такой ласковый, искренний, сердечный, что трудно было не подчиниться ему.
Некоторое время Меньон шел, и душа его пела вместе с этим чудесным голосом. И вдруг он остановился. Прямо перед ним под сенью раскидистого дерева сидела обладательница чудесного голоса. Это была юная прекрасная девушка. Она так мило и естественно смотрелась на фоне диких кустов и больших деревьев, что казалось, она провела здесь целую вечность и каждая травинка, каждый лист приветливо склоняли перед ней свои зеленые головки. Меньон не стал скрывать своего появления и направился прямо к девушке, не в силах устоять перед ее свежестью и красотой. Юная прелестная дева ничуть не смутилась, не испугалась; она продолжала самозабвенно петь и звала Меньон подойти поближе. Приглашающий жест красавицы отчасти насторожил его, и Меньон остановился на расстоянии нескольких футов от нее. Каким-то шестым чувством, неожиданно возникшим в глубине души, Меньон понял, что здесь что-то не так, не стоит подходить вплотную к этой красавице. Почему эта лесная фея совсем не испугалась и зовет совершенно незнакомого ей человека подойти поближе? Кроме интуитивного предубеждения, в Меньоне говорила привычная осторожность охотника и заповедь бывалого путешественника: быть осторожным с вещами и явлениями, которые не вписываются в привычный ход событий. Все это вместе взятое побудило Леа остановиться. В эту минуту девушка исчезла, ее ангельский голос точно растаял в тумане, а Меньон остался стоять перед необычным, странным деревом, которое непонятно откуда возникло перед ним.
Какое-то мгновение Меньон стоял в совершенной растерянности, отказываясь поверить в происходящее, затем встрепенулся, тряхнул головой, потопал ногами, пытаясь сбросить наваждение. И в этот самый момент земля у него под ногами разверзлась, и из глубины показались многочисленные крючковатые корни. Эти большие крепкие корни цепко обхватили ноги Меньона и не выпускали его из своих древесных тисков. Меньон делал отчаянные усилия, пытаясь высвободить ноги. Но корни, подобно диким лианам, оплели его ноги и пригвоздили его к земле. Ужас ситуации усугубляла полная неподвижность Меньона, лишь в руках ощущалась еще некоторая сила. И тут странное дерево внезапно сдвинулось с места и медленно направилось прямо на него. Ветки сами тянулись к Меньону, они пугающе раскрывали свои объятия; на концах веток он успел разглядеть небольшие, но, видимо, смертоносные иглы. Мобилизовав все внутренние силы, Меньон резким движением сбросил сумку и колчан со стрелами наземь, выхватил меч и принялся яростно размахивать им вокруг себя, не давая приблизиться чудовищному дереву. Теперь он ясно осознал, что юная красавица нарочно заманила его своей песней в эти колдовские сети. Меньон стал неистово рубить корни вокруг себя, однако вскоре понял, что не сможет полностью вырваться из этих дьявольских пут, потому что корни так плотно обвили его ступни, икры ног, что рубить мечом эти сучковатые корни было крайне опасно: можно было повредить собственные ноги. Меньона охватило жуткое паническое состояние, он обреченно подумал, что уже не успеет освободить полностью ноги и вступить в схватку с деревом, пока то не приблизилось к нему вплотную. Но уже через минуту, обуздав собственный ужас и страх, Меньон принялся яростно кричать на движущееся дерево, стараясь не подпустить его ближе. Размахнувшись, он одним ударом срубил несколько веток, и тело его содрогнулось от страшной боли. Казалось, он сам себе полоснул острым кинжалом по всем нервам. Несколько минут бедный юноша корчился в муках. Лицо было искажено болью, с его губ срывалось невнятное бормотание. В страшном напряжении, наперекор судьбе Меньон пытался противостоять кошмару, спрятаться от которого было некуда. Его вдруг обуяла холодная ярость. Он опять поднял меч и… Но у странного дерева были свои зловещие намерения: втянув в себя иглы, оно с шумом выбросило их. И в следующее мгновение на Меньона обрушился целый каскад дьявольских иголок. Часть из них упала на землю, часть запуталась в полах дорожного плаща, застряла в волосах, но даже та малая часть, которая успела соприкоснуться с кожей, уже успела нанести молниеносные ядовитые уколы, боль от которых была невыносимой. Меньону показалось, что ему разом обнажили все нервы. В глазах потемнело, к горлу подступила дурнота, а все его тело, воля и разум, казалось, стали неметь.
Полуживой от боли, Меньон понял, что в иголках содержалось какое-то вещество, парализующее человеческий разум. Он раскачивался из стороны в сторону, не давая наркотику поработить свою волю. Несколько минут длился неравный поединок. Обессилев от неистовых, но напрасных усилий, Меньон в изнеможении опустился на колени и отчаянно зарыдал, сознавая, что проклятое дерево победило.
Однако у дерева было другое мнение на этот счет. Оно явно хотело продолжить поединок и полностью изничтожить противника. Дерево отступило на несколько дюймов, вобрало в себя ветки с иголками и уже снова намеревалось обрушить их на обезумевшего от боли и отчаяния Меньона, как вдруг за его спиной раздались медленные тяжелые шаги. Меньон хотел было повернуть голову, чтобы посмотреть, кто это, но в тот же момент низкий, басовитый голос велел ему не вертеться и не предпринимать никаких действий. Дерево заняло выжидательную позицию, как бы накапливая силы для нового удара, однако, прежде чем оно успело выпустить ветки с ядовитыми иглами, оно было сражено под самый корень огромным тяжелым жезлом, который пролетел над самым плечом пригнувшегося Меньона. От страшного удара дерево сразу повалилось. Тем не менее, его ветки не поникли, они все еще тянулись своими устрашающими иглами к Меньону. Пораженный всем происходящим, он замер и через мгновение услышал свист пролетающих мимо него острых стрел, которые одна за другой смертельно поражали ветки дерева. И неожиданно железная хватка, с которой корни держали ноги Меньона, стала ослабевать; корни отпали и ушли в расщелину, а погибающее дерево яростно сражалось с врагом. Оно в бессильном отчаянии трясло своими ветками, со свистом рассекая воздух и растопыривая во все стороны ужасные иглы. Еще мгновение продолжалась агония этого дьявольского дерева, и, наконец, оно, корчась и извиваясь, внезапно замерло и вытянулось на земле.
Все еще находясь под тяжким воздействием ядовитых игл, морщась от боли и не до конца веря в свое спасение, Меньон осторожно поднял глаза и увидел перед собой коренастого сильного человека, похожего на Карлика. Да, это был карлик необычно крупного телосложения, одетый в привычный для этого народа лесничий зеленовато-коричневый костюм. Он был довольно высокого роста, около пяти футов, и носил за спиной целый арсенал разного оружия.
- Ты, должно быть, впервые в этих местах, - укоризненно произнес карлик глухим низким голосом. - Никому другому не пришло бы в голову приближаться к Сиренам.
- Я из королевства Леа… на западе, - с трудом проговорил Меньон и испугался своего голоса.
- Житель высокогорья - мне это известно, - коротко усмехнулся карлик. - Через несколько дней с тобой будет все в порядке. Не бойся, ты не погибнешь от этого ядовитого вещества в иглах, ведь дерева уже нет. Однако ты некоторое время будешь не в себе. - Он насмешливо улыбнулся и поднял с земли свой жезл. Меньон, собирая по крупицам оставшиеся силы, схватился рукой за полы его кафтана.
- Я должен дойти… до Аннарских лесов… Кульхавен, - еле выговорил он. - Отведи меня к Балинору…
Карлик удивленно посмотрел на него, но Меньон уже потерял сознание и упал на землю. Принявшись бормотать что-то себе под нос, карлик взвалил крупное тело Меньона на свои широкие плечи, несколько раз встряхнул его, пытаясь найти более удобное положение для этой тяжелой ноши, и медленно направился по направлению к Аннарскому лесу.
Глава 8
Флик Омсфорд в задумчивости сидел на длинной каменной скамье, располагавшейся под сенью прекрасных и знаменитых Медовых Садов в общине Карликов, которая называлась Кульхавен. Его глазам открывалось волшебное зрелище. На необозримое расстояние простирались величественные и благоухающие сады, которые были симметрично разделены на участки, окаймленные прохладными каменными плитами. Каждый участок представлял собой ухоженную плантацию, совершенную по форме и красоте. Возведение дивных садов на этих некогда бесплодных землях было само по себе чудом. Ценой невероятных усилий сюда была привезена плодородная земля, и теперь разросшееся великолепие цветов, кустарников, плодовых деревьев поражало каждого, кто попадал сюда. Круглый год в условиях мягкого благодатного климата прекрасные цветы струили вокруг сладостные ароматы. Золотые и душистые как мед, розовые и красные как рубин, голубые как чистая небесная лазурь - они жарко пылали на солнце, расточая вокруг пьянящие ароматы и нежное благоухание. Цветы поражали таким обилием и богатством красок, что цвета радуги меркли по сравнению с мириадами тончайших и редких оттенков этой живописной палитры. Тщетно пытался Флик сосчитать представшие перед его восхищенным взором цвета и оттенки великолепных соцветий; невозможно было охватить человеческим глазам это буйство красок, и можно было лишь постепенно погружаться в чарующий мир этой волшебной цветовой симфонии. Флик с любопытством наблюдал за карликами, которые деловито мелькали среди деревьев. На их лицах не было и тени праздности, лени или того приятного томления, которое вызывали сладостные ароматы этих цветущих садов. Карлики все были заняты своим делом. Это был чрезвычайно интересный народ, очень трудолюбивый, расчетливый, пунктуальный, привыкший к твердому жизненному распорядку. При этом люди были искренни, дружелюбны и всегда готовы прийти на помощь. Последнее качество, присущее Карликам, особенно пришлось по душе жителям Долины, которым так много пришлось перенести за последнее время.
Прошло уже два дня с тех пор, как Ши и Флик появились в Кульхавене. И до сих пор оба брата оставались в полном неведении, что же случилось с ними, кому именно они обязаны своим спасением, почему они здесь и как долго им еще предстоит пробыть в этой странной красивой стране. Еще более странно повел себя Балинор, не проливший свет на события последних дней. Братья до сих пор ломали голову над его туманной фразой о том, что они все узнают в надлежащее для них время. Ничего также не было слышно об Алланоне после его стремительного исчезновения из Тенистой Долины. И, что было хуже всего, они ничего не знали о пропавшем Меньоне. Тем страшнее было для них покинуть этот временный островок спасения, этот оазис покоя, красоты и благополучия.
Флик резко поднялся, намереваясь поискать брата, но сразу заметил встрепенувшуюся фигурку карлика, который постоянно вел за ними наблюдение. Поначалу это страшно раздражало Ши, и Флику приходилось успокаивать брата, потом они стали постепенно привыкать к одинокой молчаливой фигурке, всюду незаметно следовавшей за ними. Тем более, что Балинор одобрял эту меру предосторожности на случай неожиданного появления коварных северных пришельцев, носящих на себе злосчастное изображение Черепа. Флик вновь смутно ощутил предчувствие, что судьба готовила им с братом новые тревоги и изощренные мучения. И ему становилось жутко при одной мысли о встрече с дьявольским созданием, которое охотится за ними.
Тем временем из-за кустов появился Ши. На его лице была печать озабоченности и тревоги.
- Ну, что? Ничего не выяснил? - с тяжелым сердцем спросил Флик, увидев расстроенное лицо Ши.
- Абсолютно ничего, - печально ответил юноша.
Обоих братьев не покидало странное ощущение смутной тревоги среди разлитого вокруг великолепия. Пережив необычную одиссею - свое загадочное появление здесь, в Кульхавене, и все прошлые события, - они оба ясно чувствовали, что находятся накануне большой перемены или важного перелома в их жизни. И все вокруг, казалось, были погружены в молчаливое ожидание какого-то важного события. Никто не сказал братьям ни слова о прошлом или о будущем. Все ждали, включая даже Балинора. Но чего? Может быть, прихода пропавшего бог знает куда Алланона? Несмотря на отчаянные попытки Ши и Флика прояснить ситуацию, Балинор мягко, но решительно отказался дать им какие-либо разъяснения по поводу того, как они попали сюда. Привлеченный загадочным светом блуждающего огонька, Балинор нашел братьев лежащими на берегу Серебряной Реки два дня назад и доставил их сюда. Он ничего не знал о том старце, который повстречался им на пути, и на предположение братьев о том, что этот старец мог оказаться Королем Серебряной Реки, отвечал также туманно и невразумительно. Братьев не покидало ощущение, что от них скрывают большую и важную тайну. Горечь все больше терзала их дух.
- Что же все-таки с Меньоном? Ты ничего не узнал о нем? - с беспокойством снова спросил Флик.
- Известно только то, что сейчас его ищут Карлики. Это, вероятно, займет некоторое время, - услышал он тихий голос Ши.
Братья находились в верхней части Медовых Садов, и сверху им было хорошо видно, как на нижних цветущих склонах неожиданно появилась высокая гордая фигура Балинора и его мгновенно плотным кольцом окружили коренастые карлики. Все собравшиеся долго и озабоченно о чем-то переговаривались. Временами Балинор поднимал голову и устремлял свой орлиный взор вдаль, погружаясь на несколько минут в глубокое раздумье. Братья располагали очень скудной информацией о принце Каллахорна, но этот человек с самого начала внушал им уважение, да и карлики, судя по всему, высоко почитали этого гордого и благородного великана. Немаловажным было и то, что Меньон очень хорошо отзывался о Балиноре. Судя по всему, этому человеку можно было доверять. Его родиной было пограничное королевство на Южных землях. Королевство населяли преимущественно представители человеческой расы; однако это не мешало им вступать в многочисленные контакты с другими народами. Политика изоляции отнюдь не была свойственна для этого королевства. Специально созданный и весьма почитаемый Пограничный Легион, выполняющий роль профессиональной армии, возглавлял Руль Бакханнах, король Каллахорна и отец Балинора. Исторически это южное пограничное королевство не раз принимало на себя удары иноземных захватчиков, предоставляя остальным народам, населяющим отдаленные от границы земли, возможность и время подготовиться к схватке с врагом. Созданный полвека назад, Пограничный Легион выходил уверенным победителем во всех военных столкновениях.
Наконец взгляд Балинора остановился на скамье, где сидели Ши и Флик. Улыбнувшись, Балинор издали поприветствовал братьев и медленно пошел им навстречу. Все трое сели на скамью и некоторое время хранили полное молчание. Оба брата, очевидно, ждали новых сообщений из уст Балинора, а тот, в свою очередь, был смущен, что не смог ответить на многие поставленные вопросы.
- Я понимаю. Вам, должно быть, очень тяжело, - услышали они тихий и осторожный голос Балинора. - Поверьте мне, я организовал тщательные поиски Меньона. Карлики днем и ночью ищут вашего пропавшего друга. И, если только они найдут его или нападут на след, они постараются немедленно доставить его сюда.
Оба брата благодарно кивнули.
- Вы, скорее всего, не знаете, что сейчас для этого народа наступило очень тревожное время. Вряд ли Алланон успел рассказать вам об этом. Они стоят перед угрозой нападения со стороны Гномов через Аннарские леса. В приграничных районах уже были стычки и нападения, а за Равнинами Стрелехайма громадная армия Гномов уже готовит массированный удар по этому мирному процветающему королевству. Как вы уже догадались, все это неспроста и тесно связано с амбициозными притязаниями лорда Уорлока.
- Значит, это южное королевство тоже находится в опасности? - встревоженно спросил Флик.
- В этом нет сомнения, - кивнул Балинор. - Это одна из причин, побудивших меня немедленно прибыть сюда. Моя задача - выработать координированную оборонительную стратегию для Карликов в случае нападения со стороны Гномов.
- Скажи нам, Балинор, где все-таки находится Алланон? - не унимался Ши. - Намерен ли он прибыть сюда и помочь нам? И какое отношение ко всему этому имеет Меч Шаннара?
Взглянув на озабоченные лица братьев, Балинор медленно покачал в ответ головой.
- Должен честно сознаться, что не могу ответить на большую часть поставленных вопросов. Алланон - загадочный, хотя и очень мудрый человек. Я очень давно не видел его. Мы условились встретиться в Аннарских горах. Он опаздывает уже на три дня, и я не располагаю никакими сведениями о нем.
Его голос дрогнул и смолк, а взор вновь устремился к величественным дубам Аннарского леса. Балинор застыл, вслушиваясь в далекий шум леса, в низкие, басовитые голоса карликов, которые неустанно трудились на этой благодатной земле. И в это самое мгновение его острый слух уловил крик, который мог принадлежать только карлику. Звук возник где-то у самого подножия склонов, где начинались сады. И тотчас же к этому крику присоединилось множество других характерных голосов. Сомнений не было. Там, внизу, что-то случилось. Смутное чувство тревоги охватило Балинора. Он резко встал, выпрямился, рука инстинктивно сжала рукоятку широкого меча, тщательно укрытого в широких полах охотничьего плаща. Через минуту все трое - Балинор, Ши и Флик увидели, как один из карликов в страшном волнении, задыхаясь, бежит по направлению к ним.
- Они нашли, они нашли его! - едва переводя дыхание, прокричал взволнованный карлик.
Флик и Ши в изумлении переглянулись. В их сердцах опять появилась надежда. Только бы Меньон был жив!
Балинор уверенным движением положил руку на плечо карлика.