- Не очень понятно, - сказал Ши.
- Все это неважно сейчас, - опять резко ответил Алланон, давая тем самым понять, что эта темы исчерпана. - Ну, хорошо, если хотите… Фигура, с которой я разговаривал, это Тень Бремена, Друида, который не раз сражался против лорда Уорлока. Я поведал ему о Мече Шаннара, о нашем походе в замок Паранор и о всех участниках похода. От него я узнал немногое. К примеру то, что события ближайшего времени не решат нашей судьбы и лишь события весьма отдаленные определят судьбу каждого из нас.
- Что ты имеешь в виду? - нетерпеливо спросил Ши. Алланон не спеша поднялся, осмотрел долину, будто желая еще раз убедиться, что видения пропали и дух Бремена исчез, и лишь после этого повернулся и, посмотрев в наполненные тревогой глаза путников, тихо сказал:
- Мне нелегко говорить об этом, но вы все столько пережили и подошли чуть ли не к концу нашего похода. Я не имею права скрывать от вас. Тень Бремена сделала два пророчества относительно будущего нашего отряда. Он заверил, что через двое суток мы завладеем Мечом Шаннара. Однако он также заметил, что один из участников похода не сможет благополучно пройти Драконьи Зубы.
- Снова я что-то не совсем понимаю, - растерянно произнес Ши. - Мы уже потеряли Генделя. Должно быть, речь шла именно о нем.
- Нет, ты ошибаешься, мой юный друг, - мягко сказал Алланон. - Делая второе пророчество, Тень Бремена указала на одного из вас четверых, стоявших у другого края озера. Одному из вас не суждено дойти до замка Паранор!
Меньон Леа в полном молчании затаился в укрытии между огромными валунами, зорко наблюдая за тропой, ведущей в Сланцевую Долину. Напротив него за скалистыми выступами засел в засаде принц Каллахорна; его большой фамильный меч сверкал в темноте ночи. Однако вокруг было тихо. Они подождали еще часа полтора, и вновь - вопреки предчувствиям Дурина - ничего не произошло. Внезапно Меньону пришла в голову ужасная мысль. А что, если это существо, которое неслышно преследовало их, взлетело в воздух подобно Носителю Черепа, с которым столкнулись Ши и Флик и настигло остальных? Меньон весь похолодел от этой мысли и уже был готов сообщить об этой догадке Балинору, как вдруг их внимание привлек явный шум. Оба заняли оборонительную позицию и, затаив дыхание, смотрели на тропу.
Издали послышались шаги, крайне насторожившие Меньона и Балинора хотя бы потому, что это существо или человек - кто бы он ни был - демонстративно не желало скрывать сам факт своего приближения. Осторожно выглянув из укрытия, к своему великому изумлению Меньон увидел приближающуюся коренастую фигуру, как две капли воды похожую на карлика Генделя. На лбу у Меньона выступил пот. "Боже, неужели ты сохранил ему жизнь?" - подумал он и уже смелее выглянул из укрытия, тем не менее, крепко сжимая в руках огромный меч. Они разработали план нападения: Меньон перекроет идущему продвижение вперед, а Балинор исключит тому возможность отступления.
Спустя несколько мгновений Меньон, выхватив меч, стремительно выскочил и преградил дорогу идущему. В мгновение ока их мечи скрестились, глаза встретились и… рука Меньона разжалась, меч упал на землю, и из широкой груди Меньона Леа вырвался ликующий крик:
- Гендель!
Тотчас же с радостным воплем выскочил из укрытия Балинор и крепко обнял карлика, не в силах до конца поверить в случившееся. Балинор и Меньон спрятали свои мечи и смущенно улыбались, испытывая легкую досаду от того, что слишком рано поверили в гибель смелого Генделя. Впервые у Меньона возникло чувство уверенности в успехе всего похода в замок Паранор.
Глава 14
Тусклый рассвет медленно разгорался над острыми вершинами серых скал. Раннее холодное утро не предвещало радостного и счастливого дня. Живительная теплота утреннего светила, о которой можно было лишь догадываться, не могла пробиться сквозь тяжелую пелену серых мрачных облаков, закрывавших весь небосвод. Горы окутывал густой туман, скрывавший вершины скалистых пиков, что придавало всему окружающему пейзажу фантастически зловещий вид. Свирепый ветер завывал между скалами. Его порывы со страшной силой вырывались из извилистых каньонов, с воем проносились по лабиринтам ущелий. Было что-то жуткое и яростно-звериное в этих могучих порывах ветра, буквально сотрясавших огромные каменные скалы. Временами шум ветра усиливался настолько, что напоминал грохот океанского прибоя; иногда ветер стихал, и тогда казалось, что он прячется в расщелинах скал. В эти редкие минуты безветрия в горах воцарялась мертвая тишина. Все было пронизано мрачным ощущением надвигающейся беды. Через короткие промежутки времени ветер опять достигал такой неистовой силы, что редкие птицы, вылетавшие из гнезд, с трудом поднимались в воздух и с жалобными или отчаянными криками исчезали, унесенные ветром. Среди этих безжизненных скал каким-то чудом сохранились горные козы и небольшие летучие мыши, последние гнездились в многочисленных расщелинах скал. Дикие порывы ветра приносили с собой дыхание холода. На большой высоте вершины гор были покрыты снегом, и смена времен года мало что значила для этих мест, где отсутствовало тепло лета.
В это мрачное холодное утро безлюдные горы, казалось, застыли в странном ожидании; это неприятное чувство возможной опасности с самого утра подтачивало путников. На душе было тяжело, их мучили безрадостные предчувствия. И восемь членов отряда обреченно брели по скалам навстречу колючему, холодному ветру в царство мрака, холода и роковых опасностей. Их не покидало ощущение того, что в этих скалах кто-то сосредоточенно и хитро наблюдает за каждым их шагом, видит, как текут по лицам слезы от дикого встречного ветра, который пронизывает их до нитки и заставляет дрожать от жестокого холода. Каменные уступы были влажные и скользкие, и ноги путников то и дело предательски разъезжались в стороны. Каждый шаг давался с большим трудом.
Чем дальше шли путешественники, тем больше их обуревали мрачные мысли, которые подобно фантомам мучили, терзали их сознание. Разобщенные в этой холодной неистовой стихии, они временами теряли ощущение реальности и шли вперед, гонимые жестоким ветром, не имея возможности поговорить или приободрить друг друга. Чувство обреченности наполняло их души. В этой ситуации лишь один Гендель сохранял полное спокойствие духа и был совершенно невозмутим. Его молчаливая, привыкшая к одиночеству и дальним путешествиям натура, а также последнее столкновение с обезумевшими гномами в Нефритовом Ущелье сделали его почти нечувствительным к уколам судьбы и тем более лишили его страха перед опасностью. Много раз Гендель стоял лицом к лицу со смертью, не раз был на волоске от гибели и теперь ни один мускул не дрогнул на его лице. Он вспомнил разъяренные лица гномов, отчаянно-безнадежную ситуацию перед входом в Нефритовое Ущелье, когда уже не было выбора и перед ним неотвратимо стояла смерть от рук взбешенных гномов… Быстро и ловко, неслышно и молниеносно Гендель пробрался к ликующей толпе гномов, сильным ударом оглушил стоящего с краю охотника гномов, накинул на него свой плащ и издал истошный крик о помощи. Ничего не подозревавшие гномы со звериным ревом бросились искать неприятеля и на мелкие куски растерзали собрата, в пылу гнева, ненависти и свирепой жажды мести не успев разобраться в скрытом замысле. Между тем Гендель затаился в расщелине и спокойно выбрался из нее на другой день, когда разъяренные гномы рассредоточились по лесу в поисках путешественников, после чего отправился вслед ушедшим вперед друзьям. И на сей раз смелому карлику удалось выжить.
В отличие от Генделя оба жителя Долины и братья-эльфы отнюдь не могли похвастаться самообладанием перед лицом столь необычной опасности. Их продолжала неотвратимо преследовать Тень Бремена, его ошеломляющие слова о том, что одному из них не суждено будет дойти до конца. Эти мрачные слова подхватывал ветер, и они, смешиваясь с дикой пляской и завыванием ветра, как эхо звучали над бедными путниками, вызывая у них непроходящее чувство безысходности. Они находились перед лицом смертельной опасности, от которой нельзя ни уйти, ни скрыться. Оставалось надеяться только на чудо.
Впереди отряда навстречу диким порывам ветра шел Алланон. Ветер слепил глаза и пронизывал насквозь, и высокая, огромная фигура Алланона напоминала скалу, которая медленно, но неуклонно продвигалась вперед, борясь с коварными происками разбушевавшейся стихии. В который раз великий путешественник мысленно окидывал взором события, происшедшие со времени его появления в Тенистой Долине, анализировал свои действия и возможные пути достижения цели без жизненно важных потерь. В сотый раз ломал он голову над странной встречей с Тенью Бремена, который был обречен на полуживое-полусмертное существование, пока оставался жив дух лорда Уорлока или он сам. Опять Алланон испытал минутное сожаление о том, что не может полностью раскрыть перед друзьями правду слов, которые изрекла Тень Бремена, как не может рассказать им всю правду о легендарном Мече Шаннара. Да простит его Бог! Бывают в жизни такие периоды, когда правда может помешать осуществлению важной цели!
Между тем после мрачного холодного рассвета наступило серое тяжелое утро, а затем полдень. Путники по-прежнему шли вперед. Продрогшие от холода и сырого ветра, они осторожно, то и дело подскальзываясь, шли вперед по обманчиво ровной, мокрой поверхности скал. Путь казался бесконечным. Справа и слева беспорядочно громоздились уродливые скалистые пики, и казалось, они навсегда останутся в объятиях этих холодных каменных громад. Внезапно ветер прекратился. В воздухе прокатился тонкий звон, и все погрузилось в мрачное оцепенение. Удивлению путников не было предела, когда каменистая тропа на глазах стала расширяться, открывая широкий и удобный подход к Залу Королей. Это случилось так неожиданно, что все члены отряда потеряли дар речи. Во всей внезапности случившегося было поистине что-то мистическое, пугающее, непонятное. Взору путешественников предстали две исполинские каменные статуи, у которых не было основания. Они поднимались прямо из скалистой поверхности, производя тем самым устрашающее впечатление. В этих гигантских каменных изваяниях было легко узнать воинов-стражников, с ног до головы закованных в броню, устремивших свой зоркий взгляд в окружающий мрак. На лице воинов застыло выражение крайней решимости не подпустить близко никого, кто без ведома свыше отважился бы проникнуть под своды Зала Королей; их руки в боевой готовности покоились на рукоятках мечей. Было такое впечатление, что лица этих статуй светились громадной жизненной силой: усталые и изможденные, они несли на себе следы вековых температурных воздействий; глаза, как живые, были четко направлены на прибывших путников и внимательно изучали их. Невозможно было долго терпеть взгляд этих странных каменно-живых глаз, и мороз пробежал по коже всех участников похода; они чувствовали, что на них направлена мощная сверхъестественная сила.
Алланон дал знак путникам подойти поближе к нему и тихо заговорил:
- Много веков назад, еще до Первой Войны Рас, существовала обособленная группа людей - следы их происхождения затерялись в веках - которые, являясь священниками, избрали особый способ поклонения - поклонение богам смерти. В этих пещерах они хоронили монархов из всех четырех земель, включая их семьи, слуг и окружающие их любимые предметы. Под этими сводами скрываются большие богатства. Легенда гласит о том, что лишь мертвые могут "существовать" здесь и только мертвым дано право попасть под своды Зала Королей. Никто больше не видел тех живых смельчаков, которые осмеливались переступить порог этого зала. Сейчас этих священников уже нет, но отголоски этого культового обряда до сих пор живут здесь.
На какое-то мгновение Алланон замолчал, видя, как в глазах слушателей застыл немой вопрос.
- Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Да, один раз я уже прошел через Зал Королей; я - один, и теперь вы. Мы единственные, кто рискнул сделать это в нынешний век. Друзья мои, я - последний Друид, который ходит по этой грешной земле. Подобно Бремену, а до него этим занимался Брона, я вплотную изучал черную магию и имею некоторые навыки и способности совершать сверхъестественные вещи. Я не обладаю столь мощной силой, которая отличает Лорда Тьмы - лорда Уорлока, - однако я могу благополучно переправить вас через эти пещеры на другой конец Драконьих Зубов.
- А потом? - прозвучал в туманном воздухе вопрос Балинора.
- Мы выйдем на узкую, скалистую площадку под названием Драконья Складка и по ней спустимся с гор. И вскоре перед нашим взором предстанет замок Паранор.
Воцарилось тяжелое долгое молчание. Алланон догадывался, о чем думают путешественники, и, не дожидаясь вопросов, продолжал:
- Помимо этого входа, здесь есть целый ряд пещер и камер, а также есть лабиринт, из которого выбраться простому смертному практически невозможно. Есть очень опасные проходы и камеры, есть менее… - Алланон внезапно замолчал, уйдя в себя, и лишь через минуту снова зазвучал его голос:
- Как только мы минуем вход, мы неизбежно попадем в тоннель Сфинксов, где стоят громадные статуи, подобные этим. Отличие в том, что эти изваяния - в полный рост, а в тоннеле Сфинксов нас встретят изваяния-бюсты. Всякий, кто осмелится посмотреть в глаза этим Сфинксам, немедленно превращается в камень. Поэтому мы должны завязать глаза. Вы должны всецело довериться мне, сосредоточить свои мысли на мне, думать только обо мне и ни о чем больше. Сфинксы будут пытаться воздействовать на вашу волю, всячески склоняя вас снять повязку с глаз и посмотреть им прямо в глаза.
Путники переглянулись. В их глазах застыл ужас.
- Пройдя тоннель Сфинксов, мы должны будем пройти ряд относительно безопасных пещер, ведущих к коридору Ветров, который населяют невидимые существа под названием Банши - знаменитые астральные духи. Это не более чем голоса, однако они способны свести с ума любого человека. Если вы дорожите своим рассудком и не хотите, чтобы он помутился, вы должны смотреть на меня и слушать только меня, мой голос. Для вас ничто не должно больше существовать. Вы должны только слушать меня, а я постараюсь блокировать губительную силу этих голосов. Повторяю: вы должны расслабиться и слушать только мой голос! Вы поняли? Вы меня хорошо поняли? Тогда двигаемся дальше. Из коридора Ветров мы попадаем в Гробницу Королей. И там нам придется встретиться…
Внезапно он замолчал и с тревогой посмотрел на вход в Зал Королей. Через несколько мгновений он дал знак молча следовать за ним. Путники вплотную подошли к гигантским каменным изваяниям, которые холодно и отчужденно взирали на отважных пришельцев. У подножия статуй клубился густой белый туман, а за ними зиял черный зловещий вход, похожий на распахнутую пасть жуткого чудовища. Алланон достал белые широкие повязки для глаз и раздал их путникам. Завязав глаза, они достали длинную веревку и крепко привязались друг к другу. Первым шел Гендель, а замыкал процессию принц Каллахорна. Положив руки на плечи впереди находящемуся, с тугими повязками на глазах, связанные одной веревкой, друзья медленно двинулись вперед, образуя единую неразрывную цепь.
Все замерло вокруг. Пещеры, сам воздух, каменные своды - все было погружено в оцепенение и неподвижность, лишь шаги путников гулким эхом отдавались в тревожной тишине. Каменный пол туннеля был поразительно гладким и ровным, но от него исходил такой нестерпимый холод, что через несколько мгновений путешественники стали дрожать от странного охлаждения и от нервного ожидания последующих событий. Истинным ведущим был, несомненно, Алланон. Он шел впереди Генделя и всех остальных членов отряда, осторожно ступая и оглядываясь по сторонам.
Они медленно дошли до каменного выступа и остановились. В их сознание стал проникать негромкий властный голос Алланона: "Вы должны помнить о моем предостережении. Вы совершенно расслаблены и слышите только мой голос. Ваши мысли целиком сконцентрированы на мне. Все другое не имеет для вас никакого значения. Вы слышите только мой голос". И в следующее мгновение все разом буквально физически ощутили, что перед ними находится что-то такое, что молча, терпеливо поджидает их. Минуты казались вечностью. Каждый шаг давался с трудом и был сопряжен с огромным риском. Внезапно они вздрогнули, будто от удара током, и остановились. Прямо перед ними возвышались большие неподвижные каменные изваяния с живыми лицами. Это были Сфинксы. Они знали, что стоит лишь человеку взглянуть на них, как его разум тотчас помутится и окажется в полной их власти. Концентрируя всю свою неистовую энергию и твердую, как камень, из которого они были созданы, волю, эти каменные монстры направили в сознание путников такой мощный заряд биотоков, что они сразу явственно ощутили это страшное воздействие на их мозг. Чудовищные потусторонние силы всячески пытались заставить их сорвать с глаз повязку и посмотреть на Сфинксов. Искушение было очень велико, потому что сила таинственного воздействия Сфинксов на мозг, волю и сознание путников оказалась огромна. Они изнывали от ощущения свинцовой тяжести, которая разливалась в голове, руках и ногах. Тело стало чужим, сознание затуманилось. То и дело появлялось отчаянное желание сорвать повязку и уйти от этого мучительного дурмана. И как раз в тот момент, когда путники, будучи не в силах больше терпеть эту молчаливую пытку, были готовы сорвать повязки с глаз, подчинившись чужой воле, в их сознание с остротой ножа - властно и пронзительно - проник повелительный голос Алланона: "Вы слышите только мой голос. Вы думаете только обо мне. Все остальное не имеет для вас никакого значения". Что-то мгновенно переменилось в их сознании, вернулась прежняя ясность мышления, исчезло убийственное желание сорвать повязку. Невидимая дуэль между Алланоном и Сфинксами продолжалась, а путники стояли ровным строем и невидящим взглядом смотрели вперед. По их лицам катился пот, голова раскалывалась от чрезмерного перенапряжения, нервы были истощены до крайности, по всему телу разлилась тяжесть, которая тянула их вниз. Однако никто из них ни разу не разжал рук. Они стояли, крепко держась друг за друга, пытаясь выстоять в этом тяжелом бессловесном сражении. Их мысли были направлены к Алланону, который осторожно и неуклонно вел их сквозь ряды Сфинксов, пытающихся подчинить сознание путников своей воле. Постепенно на лицах каменных изваяний появилось застывшее, безжизненное выражение, и через некоторое время Сфинксы исчезли совсем. Путники сразу испытали облегчение.