- Да ничего он мне не сказал, идиот, - махнул я рукой. - Вытаращился на меня как баран на новые ворота и спросил, сколько мне лет… Вот и все…
- Ты понимаешь, - Дима покачал головой, - у меня тоже… В смысле все допытывался, сколько тебе лет… И он еще все спрашивал у меня, что такое… Сейчас, погоди, я записал даже. - Димка торопливо достал из кармана блокнотик и принялся его листать. - Вот! Про какой-то Лаоэрт спрашивал! Что это такое, а?
- Не знаю, - пожал я плечами. - Придурок какой-то он, а не экстрасенс, вот и все!
- Точно, - подтвердил Дима. - И чего это нас к нему понесло?!
Я не стал ему возражать, что понесло к нему не НАС, а ЕГО и что именно Димка потащил меня к этому колдуну. К тому же я вдруг понял, что само это слово - "Лаоэрт" - кажется мне не таким уж и незнакомым. И слово это почему-то вызвало в моей душе целый каскад очень неприятных эмоций, граничащих с самой настоящей ненавистью. И тут же в памяти всплыло совсем уже непонятное, но еще более неприятное мне слово - "инксы". И словно поток холодной воды окатил меня с головы до ног. Без сомнения, я уже неоднократно слышал эти слова. Вот только никак не могу вспомнить, при каких обстоятельствах и что вообще они обозначают.
Но зато я отчетливо вспомнил, как именно звучал вопрос того колдуна насчет моего возраста. Ведь он, если уж быть до конца точным, спросил не сколько мне лет, а сколько мне ВЕКОВ…
2
Одной из привлекательных особенностей моей работы с полным основанием можно было назвать халявное посещение ресторанов после сдачи клиенту очередного заказа. Клиенты (во всяком случае, большинство из них) считали своим долгом обмыть готовый проект со своим дизайнером, и я этой практике совершенно не сопротивлялся. Скорее наоборот.
Кроме того, я считал своим долгом пожрать и выпить на ту сумму, которую они мне, как правило, путем каких-то сложных и одним им понятных махинаций недоплачивали за работу. Поэтому я старался посещать данные мероприятия не один, а в компании со своей очередной симпатичной подружкой. Правда, полностью компенсировать "недоплату" удавалось далеко не всегда, но - дело здесь уже не в деньгах, а в принципе!
И когда после окончания моего очередного проекта последовало ожидаемое приглашение посидеть в ресторане, я, естественно, отказываться не стал. Дабы не баловать богатых и сытых мира сего (ничего, не обеднеют…) и не сеять о себе бесполезную (и очень вредную!) славу бессребреника и скромника.
К тому же мне просто хотелось похвастаться перед своей новой девочкой тем, какой я гениальный и непревзойденный дизайнер. А оформление кабака, куда нас пригласили, тоже было сделано по моему проекту, так что - сами понимать должны…
Наш обед в ресторане уже подходил к своей завершающей фазе - то есть когда вид еды и выпивки начинает уже вызывать неумолимую тоску - и пора было отчаливать домой. Но тут к моей Танюшке подваливает какой-то изрядно поддавший хмырь и начинает делать настойчивые попытки пригласить ее на танец. Таня, естественно, отшивает его, но весьма неудачно - то ли хмырь этот оказался чересчур пьяным и уже не в состоянии был разобрать, что именно ему говорят; то ли предел его наглости был выше достигнутого им же предела опьянения. Видя такой базар, я, понятное дело, включаюсь в игру, но пока еще не переходя границ приличия. То есть разговариваю вежливо и без мата.
Когда же неудачливый "танцор" пытается мне возразить, я повышаю голос и зову официанта. После чего хмырь делает вид, что протрезвел и линяет от нас.
- Давай уйдем, - шепотом предлагает мне Таня.
- Почему это?! - удивляюсь я, хотя удивление мое недостаточно искреннее. Я уже и сам догадываюсь, почему нам неплохо было бы сваливать отсюда.
- Он не один, - говорит мне Таня, подтверждая мои самые наихудшие подозрения, и в голосе ее чувствуется некоторое напряжение.
Я оборачиваюсь, начинаю искать взглядом пьяного "танцора" и вижу, что этот козел сидит через два столика от нас в компании еще пятерых здоровенных приятелей. Тоже, наверное, козлов. Таких же, как и он сам, но гораздо трезвее, что наводит на вполне определенные (нехорошие) мысли.
Один из этих его приятелей уставился прямо мне в глаза и с кривоватой улыбкой на физиономии неодобрительно кивает головой. Таня тоже обернулась, увидела его взгляд и испуганно сжала мою ладонь.
- Костя, пойдем отсюда, а? - жалобно попросила она.
Как объяснить следующие свои действия, я не знаю. Ведь ясно же было, что один против шестерых здоровых мордоворотов я не проживу и минуты. Так какого же хрена тогда было лезть на рожон?! Ну, тихонечко вышли бы через черный ход, сели бы в такси и отвалили домой. Может быть, все обошлось бы тихо и спокойно.
Не могу сказать, что мне захотелось вдруг покрасоваться перед Танькой. Нет, хотелось, конечно. В глубине души хотелось и покрасоваться, но не в гробу. Черт меня знает, почему я вдруг высвободил свою ладонь из Таниных дрожащих пальцев, сжал ее в кулак и, выставив вверх средний палец, резким жестом выбросил данную конструкцию по направлению к столику, где сидела вся эта компания.
Я услышал, как испуганно охнула Таня, и увидел, как удивленно вытягиваются лица всех приятелей "танцора".
Когда не можешь найти объяснения какому-либо своему поступку, начинаешь чувствовать себя полнейшим мудаком. А чувствовать себя таковым мне абсолютно не хотелось. Так что объяснение своему жесту я все-таки нашел. То есть не объяснение даже, а оправдание. Этакая своеобразная защитная реакция организма - попытка оправдать свой идиотский поступок.
Только сформулировать это оправдание мне в тот момент не удалось. Потому что оно лежало где-то за границей обычной логики. Оно основывалось на ощущениях и знании того, что ощущения эти верны.
Помните, как я возмутился тем, что тот гипнотизер осмелился задавать мне вопросы? Я и сам не понимал тогда, что, собственно говоря, меня взбесило. Но в одном я был уверен твердо: никто не имеет права так со мной разговаривать! Потому что я…
Я… Я не такой, как все… Я чем-то отличаюсь от остальных людей. И это отличие давало мне право ставить себя выше всего остального человечества. Но это все не мои слова… Это слова тех, кто… такой же, как и я… Тех, кто обладает тем же самым преимуществом перед остальными людьми…
Я обернулся к Тане и внезапно почувствовал растерянность. Мне на миг показалось, что рядом со мной находится (должна была находиться!..) совсем другая женщина. И слова эти должны принадлежать именно ей. Это ее жизненная позиция, лейтмотив всех ее поступков.
Но рядом со мной сидела Таня - испуганная и встревоженная. Таня, а не какая-то иная, неизвестная мне (позабытая мной?..) женщина. И моя Таня была до смерти напугана всем происходящим.
Таня понимала, что мой жест более чем способен послужить откровенной провокацией к драке. Она стиснула ладонью мое колено, и я почувствовал, как дрожит ее рука.
- Пойдем отсюда, - снова шепчет она.
Я киваю головой, не отводя взгляда от компании "танцора". Они о чем-то совещаются, даже не глядя в мою сторону. Потом вдруг подзывают официанта, расплачиваются с ним и не спеша направляются к выходу.
- У вас проблемы?
Я поворачиваюсь и вижу рядом с собой учтиво склонившегося метрдотеля ресторана - своего старого и хорошего знакомого.
- Нет, что вы! - широко улыбаюсь я. - Все в порядке!
- Возле второго выхода - через кухню - стоит моя машина, - задумчиво говорит он, глядя вслед удаляющейся компании. - Если желаете… У меня сейчас как раз есть свободное время… Я мог бы…
- Спасибо, - продолжаю улыбаться я. - Не стоит утруждать себя. Мы превосходно доедем на такси.
Я понимаю причину его озабоченности. Ему не нужна драка в ресторане. Но будь я проклят, если понимаю, почему вдруг отказался от его предложения нас подвезти!
Мы встаем из-за столика и прощаемся с метрдотелем.
- Надеюсь, вам у нас все-таки понравилось! - с заметным облегчением произносит он.
- Конечно! - соглашаюсь я. - Особенно оформление зала!
Он смеется, делая вид, что оценил мою шутку, и мы с Таней покидаем это гостеприимное заведение.
На улице никого не было видно, но я понимал (или чувствовал), что мои новые "друзья" где-то поблизости. Плечи Тани испуганно вздрагивали под моей ладонью от вида каждой проезжающей мимо машины, что тоже не прибавляло мне уверенности в благополучном завершении похода в ресторан. Мы тормознули тачку и назвали адрес.
Когда наше такси завернуло за угол, Таня облегченно вздохнула. Она уже решила, что все закончилось, и теперь вспомнила, кто именно был виновником всех ее переживаний.
- И чего ты нарываешься на скандал? - спросила она. - Тебе это надо, что ли?
- Да ведь скандала-то не было, - попытался возразить я без особого, впрочем, воодушевления. Мысли мои были в этот момент далеко отсюда. Я превосходно понимал, что если эти типы так быстренько и тихо слиняли из кабака, то явно не затем, чтобы найти себе местечко поспокойнее.
- И слава богу, - сказала Таня. - Не делай так больше. Ладно? Это сегодня все обошлось, а в другой раз может быть и хуже…
Я промолчал. Я почему-то был уверен в том, что ничего еще не закончилось и вздыхать с облегчением пока еще рановато. И, как показали дальнейшие события, я оказался прав. Компания "танцора" решила не обрывать наше неожиданно завязавшееся знакомство. И первым заметил их водитель такси - две черные иномарки, следовавшие за нами по пятам.
- Чего им надо-то?! - недоумевающе пробормотал таксист.
- Это ОНИ? Да, Костя? - замирающим голосом прошептала Таня.
- Наверное, - только и ответил я.
- Ох! Быстрей бы до дома доехать!.. - простонала Таня.
А я живо представил себе, как мы подъезжаем к моему дому, выскакиваем из машины и несемся по плохо освещенной лестнице ко мне, на пятый этаж. А за нами - с топотом и злобным матом - несется давешний танцор со всей своей подтанцовкой. Весь шоу-балет, короче говоря…
Дверь-то они, может быть, и не выломают, но адресочек мой запомнят. Если, конечно, мы вообще успеем забежать в квартиру…
И что тогда? Кричать, звать соседей? Ага, как же! Вылезут они, хрен там! А вы бы сами вылезли? Вот, то-то и оно!
Или, может быть, в полицию звонить? Так ведь те приедут как раз на похороны. Констатировать летальный исход, так сказать…
И вдруг!..
Неожиданно в голове моей словно бы что-то щелкнуло. Весь хмель как ветром выдуло. Мысли стали холодными и ясными. Более того - я вдруг понял, что мне нужно делать. И я вдруг стал АБСОЛЮТНО уверен в том, что у меня все получится.
Может быть, уверенность эта проистекала от ощущения неожиданной силы, которая вдруг начала наполнять все мое тело. Словно миллиарды крошечных иголочек на одно мгновение слабо кольнули каждую частичку моей кожи. Словно холодный и свежий ветер продул все сознание, наполнив его небывалой ясностью и ощущением неописуемой власти.
- Притормози-ка на минутку, - попросил я водителя.
- Ты с ума сошел! - взвизгнула Таня. - Ты… - Она вдруг испуганно замолчала.
Нет, ничего особенного не произошло, просто я на нее посмотрел. И она, наверное, увидела в моих глазах нечто такое, от чего у нее мгновенно пропала всяческая охота спорить со мной.
Я шел по направлению к этой озверевшей компании. Надо сказать, что в своем поведении я был не оригинален - они тоже спешили сократить разделяющее нас расстояние. Совсем как тогда, в Гдане. Но в Гдане подобной мрази было в сотни раз больше. Хотя, и я тоже был не один…
И, как тогда, в Гдане (а до этого в крепостях Аспи и Крин), я вновь почувствовал "песню смерти" - миллиарды крошечных уколов на своей коже. И, как в Гдане, я уловил это ощущение и зафиксировал его. И "песня смерти" снова вдохнула в меня чувство могущества. Ибо, кто может сейчас сравниться со мной в силе, ловкости и реакции? Никто! Ведь сама СМЕРТЬ поет для меня - Бессмертного! Одного из клана Вечных!..
Все происходящее вокруг меня сильно замедлило свой ход. Словно бы само время стало подыгрывать мне. Впрочем, так оно, наверное, и было. Движения несущихся ко мне людей стали медлительными и плавными. И первого же из них, попавшего в пределы моей досягаемости, я вырубил одним сильным ударом в челюсть. Таким сильным, что почувствовал под костяшками своего кулака хруст треснувшей кости. Троих следующих пришлось уже некрасиво бить ногами, ибо они подоспели все одновременно. И тут же, как назло, сзади неспешно подгребли двое последних. Я присел и одновременно круто повернулся, выбросив перед собой правую руку. Моя ладонь чиркнула по их животам, после чего оба человека стали медленно наклоняться вперед, грозя в конечном итоге пробить своими лбами асфальт.
Я вскочил и отпрыгнул в сторону, машинально нащупывая рукоять своего меча. И волна страха окатила меня - меча не было! Черт возьми !Меч!!! Где оке меч?..
Куда он мог… Стоп! Какой еще меч?! Тьфу ты!.. Обалдел совсем! Ну откуда у меня сейчас мог взяться меч ? Я же не дома! И, кстати, неплохо было бы узнать, где именно я сейчас нахожусь.
Я прикоснулся к груди и вдруг понял, что рация тоже исчезла, как и меч. То есть меча-то и не было, а вот рация…
Ну, все! Кранты! Сливайте воду, тушите свет! Теперь уж Эска точно голову мне оторвет! Третью рацию посеял! Надо же, а?! А Вирон будет ехидно высказываться в пространство на тему того, что, мол, дикарю пользы от рации никакой… Потеряет…
Ну потерял! Ну и что? Подумаешь - рация! Дали бы нормальный чип в подкорку - не потерял бы! Сами виноваты, а потом…
Все… Все закончилось. Весь этот хоровод мыслей и событий длился, наверное, не больше нескольких секунд. Потому что я успел еще увидеть момент падения на асфальт неподвижных тел моего ресторанного шоу-балета, неприятно похожих на мешки, набитые тряпьем. Я окинул взглядом поле боя и пошел обратно к такси.
Таня сидела словно каменное изваяние. На ее лице можно было прочесть все что угодно, кроме понимания происходящего. Морда водителя выглядела не лучше.
- Десантник? - полуутвердительно спросил он, заводя мотор. - Или спецназовец?
- Дизайнер, - коротко ответил я.
Водитель понимающе кивнул.
3
Чего я особенно не люблю, так это выяснять отношения с девушкой на сон грядущий. Хорошо еще, что разговор не был достаточно длинным и нудным, чтобы отбить у меня охоту ко всему тому, ради чего, собственно, мы и собирались провести вместе этот вечер. В конце концов Таня просто хотела получить для себя хоть какое-то (пусть даже самое неправдоподобное) объяснение по поводу происшедшего. И небольшая порция фантазии с маленькой добавкой явной лжи вполне удовлетворила ее любопытство. Тем более что таксист уже подсказал ей примерный ход развития объяснений - спецназ или десантура. Так что мне оставалось только наплести еще немного об армии, и все - Таня оказалась вполне довольна услышанным. Она составила для себя примерный образ моего прошлого - тяжелого и мужественного, не лишенного опасности и героизма - и немного успокоилась.
Иначе обстояло дело со мной. Себе-то я ничего не мог наврать! И объяснить самому себе эти неожиданно проснувшиеся способности тоже не мог. Как ни старался.
Я лежал, ощущая своим боком тепло Таниного тела, и думал о том, что же все это могло значить. Все эти непонятные мысли и чувства, все эти необъяснимые чудеса. И постепенно я начал погружаться в сон. И во сне передо мной всплыло лицо Тани.
Но это была уже не совсем Таня. Черты ее лица начали неуловимо изменяться, стали более острыми. Серые глаза приобрели непонятный красноватый оттенок, который, несмотря на свой неестественный цвет, тем не менее очень подходил ей. Светлые волосы стали длиннее, легли волнами на плечи. Я вдруг понял, что передо мной не Таня, а совсем другая женщина. Женщина, которую я уже неоднократно видел в своей жизни. И ее лицо, ее фигура вызывали в душе какие-то тоскливо-приятные чувства. Что-то такое, от чего невозможно было просто отмахнуться и забыть.
Женщина стояла на холме, и за ее спиной - до самого горизонта, насколько хватал глаз - расстилалась ровная степь. На женщине была куртка без рукавов, мехом наружу. На талии, стянутой широким кожаным поясом, висел меч.
Порыв ветра всколыхнул светлые пряди ее волос, и женщина подняла правую руку, чтобы отбросить их со лба. На ее руке я увидел массивный браслет из белого металла, и, сам не знаю почему, именно его вид вызвал у меня в памяти одно непонятное слово - "Йорка". И через миг я вдруг понял, что это не просто слово, это имя. Ее имя…
* * *
Холодный ветер дул не переставая. Яркое зимнее солнце совершенно не согревало ни степь, ни лошадей, ни людей.
Я протянул ладони к пламени костра, едва заметного в лучах обманчивого солнца, и посмотрел в сторону лагеря. Люди отдыхали. Кто-то так же, как и мы, грелся у костров; кто-то уже поставил свои палатки и занимался лошадьми или приготовлением пищи. Дня три можно и отдохнуть, подумал я. Пусть люди наберутся сил.
- Ну, что скажешь? - спросила меня Йорка.
Я посмотрел на нее. Взгляд у Йорки был тяжелым и хмурым. Она очень не хотела, чтобы я уходил. Но она не понимала, что это может помочь мне. Она не понимала, что знания, полученные мной, помогут осуществиться моей мечте. Ведь без них даже мне, со всей моей армией, неприступные стены Лаоэрта не по зубам. Это ведь не Гдан, клубы дыма от развалин которого все еще поднимаются из-за леса.
- Ты уходишь? - снова спросила Йорка.
Я перевел взгляд на третьего человека возле нашего костра. Эска - золотоволосый парень, виденный мною во сне за раскалывающимся стеклом, - снисходительно улыбался. Его светлый комбинезон выглядел несколько неестественно на фоне одежд из звериных шкур.
- Ты уходишь? - повторила свой вопрос Йорка. Голос ее дрогнул. Она уже догадалась, каков будет мой ответ.
- Я еще ничего не решил, - попытался успокоить ее я.
- Ну, так решай быстрее! - воскликнула Йорка.
- Женщины уже командуют Бессмертными? - усмехнувшись спросил меня Эска.
Мне очень не понравилась эта фраза. Я посмотрел на Эску, и тот быстренько опустил глаза. Молодец, не нужно так со мной разговаривать при посторонних. Мы сейчас не одни, а в лагере наши разговоры вполне могут быть услышаны.
- Эта женщина, между прочим, также принадлежит к клану Вечных, - холодно произнес я. - Но никто не может командовать нами помимо нашей воли. Даже близкие нам люди.
- Прости меня, - сказала Йорка. - Я тоже не должна была так говорить…
Рация на груди у Эски запищала. Он поднялся с земли, отряхнул комбинезон и вопросительно посмотрел на меня.
- Когда Бессмертный даст ответ? - официальным голосом спросил Эска,
- Завтра. - Я тоже поднялся на ноги. - Завтра я тебе отвечу. Пойдем, я провожу тебя.
Йорка дернулась было пойти за нами следом, но я взглядом остановил ее. Лицо Йорки приобрело обреченное выражение покорности своей судьбе. Она уже не сомневалась в том, какой именно ответ я собираюсь завтра дать Йорке.
* * *
Когда мы вошли в лес, Эска обернулся и положил руку мне на плечо.
- Ну что, приятель? - улыбнулся он. - Тяжело расставаться?
- Да уж, - вздохнул я и прислонился спиной к стволу дерева. - Тяжело, и не говори…
- А может, возьмешь ее с собой? - спросил Эска.
- Йорка не захочет, - возразил я. - Она и дня не проживет без Степи.