- Ну, о том, что ты из благородных, особого труда догадаться не составляет, - дружеским тоном поясняет Соня, а затем повелительно показывает пареньку на стул напротив кровати. - Извини, что не могу предложить тебе вина, но кое-чем другим, пожалуй, попотчую…
Он не успевает даже уловить движение… но в руке воительницы, а точнее, в обеих ее руках возникают два кинжала, - непонятно даже откуда она их берет… Короткий замах, взблеск в воздухе, тонкий свист… и два глухих удара, один за другим.
Оба кинжала втыкаются в стену, пролетев справа и слева от головы Мерцилия… и на обоих прибитой к стене остается прядь его волос, срезанная с поистине сверхъестественной точностью, которая не зря служит предметом восхищения среди бывалых наемников, знакомых с Рыжей Соней. Сравняться с ней по мастерству метания кинжалов не удавалось еще никому.
- Это то, что я могу предложить тебе вместо угощения, - все тем же дружелюбным тоном объясняет Соня. - Если ты парень умный, то оценишь урок. Уверяю тебя, он дорогого стоит…
Но Мерцилий лишь таращится на нее испуганными глазами, время от времени оборачиваясь к стене. Торчащие из деревянной обшивки кинжалы только-только прекратили подрагивать, и теперь его белоснежные волосы опадают на пол один за другим, покидая срезавшие их лезвия.
Так что Соня понимает что придется дать некоторые объяснения:
- Видишь ли, Мерцилий, я наемница. Воин. Я не берусь колдовать. Если бы я хотела с тобой сразиться, то последнее, что пришло бы мне в голову, это наводить на тебя чары или применять какое-то иное чернокнижие. Согласись, с моей стороны это было бы самонадеянно, и я поплатилась бы за эту глупость. - На лице паренька наконец начинает отражаться понимание, и он медленно кивает. - Вот так то, - продолжает Соня. - Именно поэтому ты допустил глупость, когда вздумал преследовать меня, вторую глупость, когда решил вломиться ко мне в комнату… И третью, которая могла бы стать для тебя роковой, если бы я прежде не догадалась, с кем имею дело, и не была бы уверена, что ты не желаешь причинить мне настоящего вреда, - это когда ты наставил на меня нож. Небом клянусь, если бы я пожелала, мои кинжалы нашли бы твое сердце, едва лишь ты приоткрыл дверь в эту комнату.
Слепая ненависть постепенно уходит из голубых глаз магика, и, как ни странно, приходит на смену ей нечто похожее на уважение.
- Да, я понимаю, госпожа, я был глуп и самонадеян, мне казалось, что чары невидимости должны надежно защитить меня… Но, если это не секрет, как вам удалось обнаружить меня?
Теперь, когда первоначальный испуг прошел и появилась уверенность, что и Соня, в свою очередь, не желает ему зла, пареньком овладевает любопытство. Должно быть, это основная его черта - он жаден до знаний, и Соне это даже импонирует. Пожалуй, зря она первоначально с таким презрением отнеслась к этому мальчишке, он не так уж и глуп… а наивность - ну что ж, это болезнь преходящая. От нее излечиваются очень быстро.
- Я не смогу тебе объяснить, как я это делаю. Скажу только, что никакой магии в этом нет. - произносит она с легкой улыбкой. Затем, поднявшись, подходит к стене и, с силой дернув, вырывает ножи из деревянной панели. Оба кинжала исчезают столь стремительно, что хотя Мерцилий и наблюдает за воительницей во все глаза, он вновь не успевает понять, где же та прячет свое смертоносное оружие.
- Полагаю, дело в том, что воины, настоящие воины, наделены шестым чувством, которое сродни колдовству. Поэтому я и смогла заметить тебя. - Она вновь усаживается на кровать и устремляет пристальный взор на своего ночного гостя. - Ладно, ближе к делу. Ты ведь не просто явился полюбоваться на меня, или пожелать доброй ночи…
Молодой маг смущенно багровеет:
- Боюсь, намерения мои были далеки от идеалов куртуазии, госпожа. Но поверьте, мне очень нужна эта книга. Я грезил о том, чтобы заполучить "Магические арканы", многие годы. Там сокрыта мудрость, которая… - он обречено машет рукой. - Впрочем, что говорить!.. Вы едва ли сможете это понять, и уж тем более едва ли, в ваших глазах, я заслуживаю теперь снисхождения, поэтому даже не посмею просить…
- Ладно, помолчи, - грубовато перебивает беднягу воительница.
Нет, она определенно недооценила мальчишку. Если уж человек настолько стремиться к вожделенной цели, что ради этого даже готов на поступки, несвойственные его природе, из такого может выйти толк. А сейчас ей это на руку. Ради заветной книжицы парень сделает для нее все, что угодно. А у нее как раз такая нужда в послушном колдуне…
- Думаю, мы сможем договориться.
- Договориться? Но… - паренек вскидывает голову, и в глазах загорается надежда.
Соня разводит руками.
- Мы могли бы поговорить об этом, если бы книга была у меня. Увы, ты зря потратил время, когда следил за мной. И напрасно рисковал жизнью, явившись сюда. Книги у меня нет. Она осталась у Раззака.
- Он отказался продавать? - лицо мага озаряется надеждой, он уже готов сорваться и бежать к дому купца, в надежде перекупить заветный том. Соня едва успевает удержать его на месте повелительным жестом.
- Сиди спокойно и не мечись, как подраненная перепелка, - усмешливо приказывает она. Мерцилий покорно оседает на стуле. - Тебе он книжку уж точно не продаст, в этом можешь уж не сомневаться. Я его достаточно запугала, и на этот раз законы гильдии уже на моей стороне.
Но для чего-то я вам нужен? - проявляет маг несвойственную ему прежде смекалку. Соня кивает:
- Да. Потому что цена за книгу изменилась. Теперь им нужно не золото.
- Но что же?
- Услуга. Отыскать одного человека. Девчонку. Пропала по пути сюда из Заморы. То ли сбежала, то ли похищена. Раззак не пожелал сообщить мне ничего больше. Но он дал мне одну вещь, которая раньше ей принадлежала. - Соня аккуратно, двумя пальцами достает из-под подушки шелковый платок. - Вот, возьми и скажи, сумеешь ли ты с помощью своих чар отыскать хозяйку? Если ты скажешь мне, где девчонка, я отправлюсь за ней, привезу в Келадис и верну Раззаку. Он отдаст мне книгу.
- Но я?.. Я-то что от этого выиграю?! - возмущенно вскидывается Мерцилий. - Если я верно понимаю, этот фолиант нужен вам не для себя. Вы работаете на какого-то заказчика, верно? А это означает, что мне нечего и надеяться получить "Арканы"…
- Как сказать, - Соня пожимает плечами. - Если тебя устроит получить их в свое владение на… скажем, на три дня, то я соглашусь задержаться в Келадисе на этот срок.
По напряженному лицу мага видно, как он судорожно что-то подсчитывает в уме, - должно быть, прикидывает, успеет ли он скопировать то основное, что нужно ему в этой книге. Затем, решившись, наконец обречено машет рукой.
- Три дня - это жалкие крохи, но торговаться я не стану. Понятно, что это лучшее, на что я могу рассчитывать в такой ситуации. Я согласен, госпожа. Кстати, вы-то знаете мое имя, могу ли я узнать ваше?
Соня с легким поклоном представляется ему, и они скрепляют свой союз рукопожатием.
- Сколько тебе понадобиться времени, - деловым тоном спрашивает Соня, наблюдая за тем, как Мерцилий бережно сворачивает и прячет на груди заветный платок.
Тот потирает двумя пальцами переносицу:
- Как пойдет. Вообще, это не слишком сложное заклинание. Возможно даже, что уже к утру будут, какие-то результаты. Но все зависит от того, насколько далеко от города находится владелица. Если дальше, чем за сотню лиг, то мне понадобится отыскать дополнительный источник силы или установить точку прерывистого равновесия для опорного прыжка… А вот на это уйдет много времени.
Нетерпеливым взмахом руки, Соня прерывает эти бесполезные для нее объяснения:
- Тогда ступай. Нечего здесь прохлаждаться. Я зайду к тебе утром, чтобы узнать как дела. Там и расскажешь мне про свои силы и прочую магическую белиберду… но надеюсь, что ты справишься побыстрее. У нас ведь всего семь дней впереди, а ты заинтересован в успехе не менее моего.
Мерцилий покорно поднимается с места и, не прощаясь, направляется к дверям. Когда шаги его затихают в коридоре, Соня как есть, не раздеваясь, валится на постель и мгновенно засыпает. До рассвета остается еще несколько часов, и она намерена выжать из них все, что только возможно. Кто знает, когда ей в следующий раз удастся как следует отдохнуть…
Глава 5
Но наутро лукавая старуха удача, видно еще не до конца пробудившись, как ни странно, продолжает улыбаться Соне. Той не приходится даже отправляться на розыски Мерцилия. Маг заявляется на постоялый двор сам, в тот момент, когда девушка только приступает к завтраку.
Молодой человек изумленным взглядом окидывает стол, на котором стоит кувшин парного молока, мед и теплые лепешки - излюбленный завтрак Сони, вызывавший в свое время немало беззлобных насмешек у ее товарищей по оружию, - но опасливо воздерживается от комментариев. Хотя видно, что от столь грозной воительницы как Рыжая Соня паренек скорее ожидал бы, что на завтрак она вкушает теплую кровь младенцев или, по крайней мере, наслаждается куском сырого мяса.
Дружески кивнув Мерцилию, Соня машет рукой хозяину постоялого двора, чтобы тот принес еще кружку. Но магик столь взволнован, что от угощения отказывается. Вместо этого, расчистив место на столе, он разворачивает перед Соней небрежно начертанную на пергаменте карту. Приглядевшись, Соня узнает Келадис, еще пару окрестных городов, и грубо обозначенные дороги между ними.
- Это что еще за чудеса? Если ты вознамерился из магиков перейти в гильдию картографов, у тебя нет никаких шансов!
Но Мерцилий на насмешку не обращает никакого внимания и пальцем тычет в какую-то едва приметную точку на плане. Соня послушно пялится туда же… но ничего достойного внимания не замечает. Если масштаб карты соблюден сколько-нибудь верно, место это должно находиться лигах в пятидесяти от Келадиса. Но это все, что она может сказать.
- А, погодите, совсем забыл - спохватывается Мерцилий. Достав из кармана пообтрепавшийся розовый шарф, он набрасывает его поверх карты, а затем сдергивается торжествующим жестом фокусника, который готовится поразить зрителей каким-то особо удачным трюком.
Соня наблюдает за его манипуляциями, гадая, рассмеяться ей или отнестись к этому серьезно. Очевидно, что сам магик вполне уверен в себе, и потому воительница пока тоже воздерживается от насмешек.
Тем более, что прямо на пергаменте откуда ни возьмись вдруг возникает огненные искорка. Соня тянется к ней, чтобы погасить тлеющий уголек, который, похоже, непонятным образом попал сюда из очага, с другого конца обеденной залы… но Мерцилий перехватывает ее руку.
- Нет, нет, постойте, это она.
- Какая еще она? - недоуменно переспрашивает Соня и по торжествующему взгляду колдуна понимает, что вид у нее, должно быть, столь же озадаченный, какой был у него самого вчера, когда воительница демонстрировала свое владение кинжалами. Ну что ж, теперь они квиты… - Объясни толком.
- Все просто! - Магик не скрывает торжества. - Эта точка на карте указывает место, где сейчас находится девочка, которой раньше принадлежал платок…
С этими словами, он указывает на жалкую розовую тряпку. Интересно, что нужно было делать с накидкой, чтобы за полночи довести ее до столь отвратного состояния?..
Впрочем, это все пустое. Мгновенно осознав, что предлагает ей Мерцилий, Соня в уме производит нехитрые расчеты.
- Это означает, что если двигаться на юг от Келадиса… Я правильно понимаю что здесь полсотни лиг?..
- Да нет, побольше, - смущенно отзывается колдун. - Вы правы, я не слишком силен в картографии. Это недалеко от местечка которое именуется Саскис.
Название не кажется Соне знакомым, но это и не важно.
- Что-то еще ты можешь мне о ней сказать? К примеру, находится ли она там по доброй воле, или ее удерживают силой? Кто сейчас рядом с ней?
- Увы, - Мерцилий разводит руками. - Конечно, если бы времени было побольше, я сумел бы что-нибудь еще определить, но насколько я понимаю, сроки критичны. А пятьдесят лиг - не столь уж малое расстояние.
- Это верно. Но что мне делать, если к тому времени, как я доберусь до этого самого Саскиса, девчонка сбежит?
И вновь лицо магика озаряется торжествующей улыбкой.
- Искорка будет двигаться следом, достаточно лишь на несколько мгновений накрыть карту платком, и она проявится там, где девочка находится в этот момент. Вы никогда ее не потеряете.
Соня с восхищением взирает на Мерцилия. Пожалуй, мальчишке, и вправду, удалось удивить ее, - а она-то считала его шарлатаном или, в лучшем случае, полным бездарем в магии, который просто ищет себе утешение, изучая мудреные колдовские книжки… Но, похоже, парень и впрямь что-то умеет. Верно оценив ее взгляд, Мерцилий смущенно покраснев, сознается:
- Да, кое-какой талант у меня имеется. Все наставники отмечали это. Беда лишь в том, что проявляется он как-то странно. Его, видите ли, невозможно развивать как обычный магический дар, он может проявиться одномоментно, причем в самый непредсказуемый миг. И тогда я способен исполнить какое-то заклятье очень хорошо, наравне с самыми искусными магами, но потом… - он с досадой хлопает ладонью по столу. - Потом вдруг все исчезает. Я ничего не могу улучшить, не могу пойти вверх от достигнутого. Такое впечатление, что передо мной - огромное грязное зеркало. Протираешь какие-то кусочки от пыли, что-то поблескивает… а потом вновь темнота! Именно поэтому мне необходимы "Арканы", там вроде бы есть особые заклинания для таких, как я…
Соня не слишком хорошо смыслит в делах магических, но ей от души жаль паренька. Самое худшее, что может приключиться с человеком, это когда он всей душой тянется к чему-то, но сознает, что данного богами таланта недостаточно, чтобы достичь в избранном деле хоть каких-то высот. И бьется всю жизнь, как муха об стекло, сознавая собственную беспомощность…
- Ладно, - ободряющее произносит она, потрепав Мерцилия по запястью. - До сих пор, то что я видела, было вполне впечатляюще, так что может ты зря на себя наговариваешь. Может статься, что тебе попросту не попался пока подходящий учитель? Это ведь тоже очень важно, знаешь ли. - Порывшись в памяти она извлекает подходящий пример, который, возможно, приободрит паренька. - Знаешь, когда я только начинала учиться военному делу, мой наставник, самый первый, твердил что из меня толку не будет. Под конец даже отказался учить меня. Но вся беда была лишь в том, что он обучал владению двуручным мечом, а женщине это совершенно не под силу… Но потом я нашла другого наставника. Он был мастером по стрельбе из лука, ну и по метанию ножей, конечно… - Она мечтательно улыбается, припоминая счастливые былые деньки. Продолжения не требуется. Что касается ножей, то в ее искусстве Мерцилий уже имел возможность убедиться…
- Вот так и ты, - заключает она наконец, - Тебе просто нужен подходящий учитель. Не отчаивайся.
В глазах паренька искренняя благодарность и почти что благоговение.
- Спасибо вам, госпожа Соня. Еще ни от кого я не слышал подобных слов. Вы дали мне надежду… Нет, - поправляется он, - вы вернули мне уверенность в своих силах, а я-то думал, что давно ее лишился.
Ну вот, не хватало только теперь, чтобы он тут раскис и принялся в порыве благодарности целовать ей руки… Соня морщится, допивает остатки молока с медом и деловитыми движениями начинает сворачивать карту и платок, пресекая тем самым дальнейшие излияния.
- Ладно, без соплей, - ворчливым тоном произносит она. Ибо больше всего на свете ненавидит всяческие выражения чувств и еще пуще того - разговоры об этом. - Возвращайся к себе и постарайся никуда не уходить надолго. Для через три я вернусь… будем надеяться, что с девчонкой. А как только книга будет у меня, сразу приду к тебе.
Она выжидающе смотрит на Мерцилия, гадая, попросит ли он не обманывать его, или все же, как подобает мужчине, сумеет удержать при себе сомнения в искренности новой союзницы. Мерцилий молчит, - и тем самым зарабатывает в глазах Сони еще одно очко. Затем, запинаясь, желает ей удачи и, не оглядываясь, устремляется к выходу из таверны. Соня смотрит ему вслед, затем возвращается к себе в комнату.
Пора собираться в дорогу…
Но прежде, чем ей покинуть Келадис, Соня понимает, что необходимо сделать еще одну вещь. Поскольку, разумеется, она прекрасно может добраться до того места, где находится сейчас маленькая беглянка, - но что потом? Она по-прежнему не знает ни имени девочки, ни ее примет. Бегать по городу, размахивая розовым шарфом, и кричать: "Не вы ли потеряли эту замечательную вещицу?", надеясь что та откликнется, - ничего более нелепого Соня и представить не может. Она, как огня, избегает ситуаций, в которых может выглядеть нелепо или недостойно.
По счастью, всегда любезный и обязательный Мириадес с легкостью соглашается помочь старой подруге. Его люди сноровисты и расторопны. Воительница и торговец не успевают прикончить даже полкувшина вина, очень добротного, но вполне обычного, без изысков, в отличие от того, которым потчевал ее Раззак, как Мириадесу уже спешат доложить: вендиец по имени Ньялмар обитает на постоялом дворе "У трех корон", что рядом с лошадиным рынком. Сейчас он у себя, и наблюдать за ним оставили мальчишку, которому велено бежать за заморским гостем, куда бы тот ни направился…
От души поблагодарив Мириадеса и пообещав непременно заглянуть к нему перед отъездом, Соня устремляется к лошадиному рынку. Здесь шумно, весело, пахнет кожей и навозом, слышно лошадиное ржание, ругань продавцов и покупателей… Словом, все те милые сердцу любого воина запахи и звуки, от которых так млеет сердце.
Соня с радостью бы задержалась, тем более, что краем глаза она замечает пару отменных гирканских жеребцов, которых, должно быть, привезли сюда на продажу из самой Великой Степи, но увы, удовольствие придется отложить. Дело прежде всего!
У дверей "Трех корон" востроглазый патлатый мальчуган, заговорщическим шепотом сообщает воительнице, что "клиент никуда не выходил", и Соня поднимается сразу на второй этаж. На осторожный стук никто не спешит отозваться, и она стучит более настойчиво, уже прикидывая, сумеет ли одним ударом выбить эту проклятую дверь, или лучше сначала поковыряться отмычкой в замке?..
Но по ту сторону двери наконец раздаются шаркающие шаги, и слышится брюзгливый недовольный голос, с заметным восточным акцентом:
- Кого там принесли демоны? Кто смеет тревожить мой покой?!
Соня молчит. На такое дерзкое обращение отвечать она не намерена. Если вендийский князек не откроет, дверь она выломает все равно. Так что пусть лучше поторопится!
Словно прочитав ее мысли, вендиец наконец распахивает дверь, - и Соня едва удерживается от смеха. Обладатель грозного голоса оказывается ростом с десятилетнего мальчишку, тощий и - действительно, прав был Мириадес! - сморщенный, словно лимон, месяц полежавший на солнце. На голове у него огромный тюрбан, правда, не белый, а пронзительно-алый, украшенный изумрудным павлиньим пером, и от тяжести этой голова вендийца слегка кренится набок. Кроме того, на нем шаровары и шелковая куртка все того же странного алого цвета, который, по мнению Сони, куда больше подошел бы одной из обитательниц туранского гарема, нежели мужчине и князю. Впрочем, спорить о модах она не собирается