- Нет, просто пройдет лет триста-пятьсот, а о вашем короле и вас самих, быть может, будут вспоминать только потому, что вы преследовали этого Герга Птицу. Историю обожает переворачивать все с ног на голову! - честно сказала я то, о чем размышляла, основываясь на кое-как вбитой еще в школьные годы информации и вовсе не думая, придутся мои слова по вкусу людям или нет.
- Это предсказание? - склонил голову на бок и прищурился сыскарь.
- Не магическое, исключительно интуиция и опыт, - пояснила я, почесав нос и поерзав в мокром седле. Пожалуй, придется переодевать всю одежду, включая нижнее белье. А нос между прочим чесался так усердно, словно меня вот-вот должны были бы споить вусмерть. Хорошо еще в здешних краях об Алане Писе никто слыхом не слыхивал, а то я рисковала прослыть вруньей.
- Тем не менее, я обязан исполнить свой долг, - Дерг мне вежливо поклонился, чавкая ногами по размокшей от растаявшего града и дождя дороге.
- Разве я мешаю? - ответила я пожатием плеч. - Гоняйте своего поэта на здоровье.
- Вы, разумеется, не окажете Ланцу помощь в определении укрытия преступника колдовскими методами? - на всякий случай уточнил Кейсар, многозначительно коснувшись весьма увесистого кошеля на поясе. - Наша признательность была вы чрезвычайно глубока!
- Не окажу, - согласилась я, - не хочу вляпаться в историю подобно вам, Кейсар Дерг.
- Что-то мне подсказывает, почтенная магева уже и так по уши в… - мужчина сделал едва уловимую паузу, - истории, хочет она того или нет. Выбор сделан!
- Каждый выбирает по себе женщину, религию, дорогу, дьяволу служить или пророку - каждый выбирает по себе. Каждый выбирает для себя щит и латы, посох и заплаты, меру окончательно расплаты каждый выбирает по себе, - вольно процитировала я одну из своих любимы песен, и Кейсар неожиданно вздрогнул всем телом, будто кто потоптался по его могиле, и впился острым взглядом в мое лицо. - Каждый выбирает и историю, в каковую намерен вляпаться, совершено самостоятельно, а у нас с вами они разные, - закончила я и словно что понимал, неожиданно взвыл пес, стоящий рядом с Дергом.
Очнувшись от резкого звука, сыскарь неловко отступил и пробормотал:
- Что ж, был счастлив знакомству, магева.
- Взаимно, - совершенно искренне заверила я Дерга. - Но не смею более отвлекать государственного человека от исполнения долга служения так, как он его понимает.
- Почему мне кажется, что, говоря эти правильные слова, вы имеете в виду совсем другое? - пробормотал Кейсар, хватаясь за уздечку коня, как за последнюю опору.
- Потому что вы далеко не глупый человек, Дерг, - почти ласково объяснила я.
- А что бы вы, магева, сделали на моем месте? - неожиданно спросил он очень тихо.
- Не знаю, - так же тихо шепнула я, пожала плечами и снова почесала нос. - Если ваш король не последний идиот, пусть даже с весьма уязвимым к насмешкам самолюбием, и умеет пользоваться чужими мозгами, а вы искренне любите Ланц, то осталась бы при нем. Если нет, то дезертировала бы, не мешкая, вон хотя бы к эльфам, они охотно принимают сведущих в политике особ. Выход есть из любой ситуации!
Кейсар внимательно посмотрел мне в глаза, кивнул так, будто нашел там список нужных ответов, и, отвернувшись, властно скомандовал своим людям трогаться в путь. Через несколько минут лишь следы копыт, сапог и лап на грязной дороге, да примятая трава говорили о том, что здесь был отряд из Ланца.
- Черт, еще чуть-чуть, и ты уговорила бы этого парня бросить службу и присоединиться к нашей компании, - восхищенно выдохнул Лакс.
- Я над этим думала, но решила, что не стоит сразу ставить Дерга в неловкую ситуацию нравственной борьбы и выбором между новой позицией и старым долгом, - согласилась я, соскочила с коня и позвала, снимая маскирующую руну:
- Эй, Птица, вылезай! Они уехали!
Зашуршала мокрая трава, кусты и на дорогу выбрался наш перемазанный и мокрый как мышь, пытавшая утопиться в унитазе, беглец. Он все еще не верил до конца своему спасению и опасливо зыркал на дорогу с таким видом, будто ждал в любую секунду возвращения Кейсара Дерга и всей его команды, включая очаровательных собачек. Не обнаружив непосредственной угрозы, бедолага поэт испустил грандиозный вздох облегчения, вылупился на меня словно на божество и, часто моргая, пылко зачастил:
- Магева! Я не знаю, чем измерить благодарность! Вы спасли мою жизнь, рискую своею и своими людьми!…
- Ну с благодарностью мы что-нибудь придумаем, Гриша, - небрежно отозвалась я, переиначивая имя мужчины на удобный манер. - А за риск мне еще от "своих людей" головомойка будет. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Пока же предлагаю всем переодеться во что-нибудь, не пропитавшееся водой насквозь. Кейр, Лакс, у нас никакой запасной одежонки для поэта не сыщется? Уж больно он оборванный и ободранный, любому обывателю ясно - подозрительный тип.
- Найдем, - Кейр все еще пытался быть неприступно суровым, но я прекрасно видел за его каменной мордой сочувствие. Думаю, не встань я на защиту жертвы монаршего произвола, воин с двумя мечами вполне мог бы выйти против всей погони. Не факт, что победил, но попытался бы, могу спорить. Кажется, телохранитель прочел это знание на моем лице и отложил нравоучительные нотации до лучших времен, занявшись ревизией седельной сумки.
Лакс направился к своей, а Фаль, единственный из нас сухой, поскольку пересидел всю грозу за пазухой у вора, расправил крылышки и принялся виться над нами. Ладно хоть не давал ценных советов. Я же удалилась за кустики, дабы, как подобает приличной девушке, переодеться в гордом одиночестве, ну и задержалась чуток, напоровшись на кое-что интересное. Терпкие, сладкие, ярко синие, блестящие на солнце россыпью сапфиров ягоды тальника, распробованные мною совсем недавно, так и просились в рот. К тому времени, когда я вернулась к коллективу, Герг, переодетый в рубашку Лакса и штаны Кейра, восседал на одной из седельных сумок. Парень жадно откусывал и заглатывал почти нежеваными, будто удав, здоровенные куски хлеба и ветчины. Время от времени он ойкал, когда Лакс промывал какую-нибудь особенно глубокую ссадину крепким красным вином из фляги. Кейр наблюдал за поэтом с таким же умилением, как старушка за бродячим котенком, принесенным в дом с помойки.
- Не вставай, ешь, - пресекла я попытку поэта вскочить, - только жуй тщательнее и не торопись, а то вырвет.
- Прошу простить мои манеры, магева, - виновато понурился Герг, и стал жевать медленно, откусывая совсем крохотные кусочки. - Последний раз я ел позавчера, а потом только пил воду и перехватил немного ягод. Я человек городской, плохо разбираюсь в растениях, да и погоня была слишком близко.
- Я слышал о Кейрусе Дерге, его называют Ланцским Псом, - промолвил Кейр, проверяя упряжь или только делая вид, будто поглощен этим занятием. - О его хватке и чутье много говорят…
- Дерг неумолим и безжалостен, - задрожал всем телом Птица и сжал хлеб, как спасательный круг. - Он всегда настигает цель.
- И все-таки Осе удалось от него отделаться, - удивленно заметил Лакс, смачивая тряпицу очередной порцией спиртного и прикладывая к разбитой скуле поэта. - Неужто заколдовала?
- Любой пес рано или поздно нуждается в роздыхе, любой человек, если он не тупица, а Дерг, разумеется, не из таких, рано или поздно задумывается о том, что и во имя чего творит. Я просто озвучила его тайные мысли, пробудила сомнения и, возможно, не берусь предсказать, заставила его понять, что настала пора сменить дорогу, - ответила я, в очередной раз подивившись тому, как взрослый мужчина не послал занимающуюся нравоучениями сопливую девчонку далеко по матушке.
- Возможно, - промолвил Кейр, а Герг, воспользовавшись образовавшейся в разговоре паузой, проглотил последний кусочек и, обратив на меня кристально-чистый взор голубых глаз, патетично (может страсть к патетике - профессиональная болезнь творческих натур?) взмолился:
- Не будет ли слишком дерзким с моей стороны спросить, куда следует почтенная магева?
- Вообще-то мы собирались в Мадрид, нет…, в Медину, нет, это уже что-то из сакрального…. - я попыталась припомнить пункт нашего назначения. Ну что поделаешь, не держатся у меня в голове географические названия, зато с именами и цифрами полный порядок. И вообще, у идеальной девушки просто обязан быть какой-нибудь крошечный недостаток.
- В Мидан, - закончил за меня Кейр.
- Ага, точно, в Мидан, - согласилась я.
- Я взываю к милости почтенной магевы, - схватив меня за руку, обратился Герг с такой мольбой в глазах, каковую я видала раньше только у выпрашивающих деликатесный кусочек собак и кошек. Не думала, что люди способны довести степень выразительности взгляда до такой степени совершенства, ан нет, оказалось, возможно. - Позвольте мне присоединиться к вашему отряду, боюсь, в одиночестве я не смогу выжить.
- Я не против, - отозвалась я, испытывая некоторое чувство неловкости, - но у моих друзей может быть собственное мнение.
- Пусть едет, - легко согласился Лакс, завершив, наконец, обработку многочисленных царапин Герга, красочно располосовавших его конечности.
- Я согласен, - весело проголосовал сильф, подпрыгивая на голове вора так энергично, что внимательному наблюдателю, не способному к магии, показалось бы, будто волосы мужчины шевелятся в неком загадочном танце.
- Хорошо, но только до Мидана, - пытаясь прикрыть строгостью собственную жалость, сдержанно промолвил Кейр.
- У меня нет при себе средств, чтобы отплатить за вашу доброту, но в Мидане у меня есть знакомые, почитатели таланта, - всхлипнул Герг Птица, запечатлев на моей руке пылкий благодарственный поцелуй, - они…
- Не переживай, Гриша, - ухмыльнулась я, перебивая расчувствовавшегося поэта, и впрямь похожего на пернатое со встопорщенными перышками, не то щегла, не то кенаря, - я уже знаю, чем ты будешь расплачиваться!
- Да? - в благодарном голосе появилась готовность к великому самопожертвованию с легкой примесью страха. А вдруг магева потребует пару пинт крови или чего столь же интимного для колдовских процедур?
- Почитаешь нам дорогой стишки, которые тебя на эшафот завели, и мы в расчете, - рассмеялась я, бережно потрепав Птицу по худой спине. Если в Ланце он пользовался хотя бы определенной известностью, достаточной, чтобы иметь если не покровителей, то ценителей в других странах, то значит, парень был из таких, кто может лопать в три горла, а все одно оставаться худым, как трость. Однако, воля к жизни оказалась сильнее субтильной конституции Герга, если он, городской парень, мог уходить от серьезной погони по крайней мере несколько суток. Уже за один этот подвиг мужества нам следовало бы ему подсобить.
- Сочту за честь, - поэт низко поклонился, светлые, начавшие высыхать волосы блеснули соломой, на подвижном лице промелькнул отсвет радости. Видно, парень в Ланце привык к свету славы и восхищению поклонников, пребывать в образе всеми гонимой жертвы ему было тяжеловато. Мои слова стали истинным бальзамом на свежие раны самолюбия.
- Вот и прекрасно, а теперь доедай и тронемся в путь, - заключила я, потрогав густую гриву Дэлькора и убедившись, что мой конь больше не похож на мифического озерного жеребца-людоеда, с которого потоками стекает вода.
Кейр с Лаксом принялись перемещать наши вещи, чтобы освободить для нового спутника запасную лошадь. Белке опять предстояла работа по перевозке живого груза. Трудолюбивая лошадка, впрочем, не возражала. Когда Герг воздвиг свою тощую задницу на спину животного и рефлекторно ухватился не только за поводья, но и за седло и шею коняшки сразу, я мысленно не без скрытого чувства удовлетворения отметила: есть в здешних краях люди, сидящие в седле хуже меня, и гордо приосанилась. Злорадство плохое чувство, но иногда нам чем-то необходимо подкрепить самолюбие.
Ради измученного поэта, да и потому, что особенно торопиться нам было некуда, от погони проще спрятаться, чем скрыться с таким-то наездником, мы неспешно ехали по тракту. Запущенная дорога целиком и полностью оказалась в нашем распоряжении, поэтому Гергу было позволено выписывать на Белке самые замысловатые зигзаги. Почуяв неопытного седока, лошадь не пыталась его скинуть, но везла так, как хотелось ей, направляясь к интересующим ее объектам, впрочем, от основной кавалькады не отставала, знала, с кого получит на стоянке пригоршню зерна.
Лакс тут же попытался разговорить нового компаньона, отвлекая его от нервического слежения за мерно колышущейся под копытами Белки землей:
- Эй, Герг, я вот все думаю, коли ты такой знаменитый, почему я о тебе раньше не слыхал?
Белобрысый стихотворец перевел взгляд на вора и, ничуть не обижаясь, доброжелательно промолвил:
- Герг Птица - мое настоящее имя, а стихи свои я всегда подписывал как "Щегол".
- Неужто тот самый? - веселое восхищение рыжего стало искренним, он обернулся к спутнику всем корпусом.
- Другие поэты, творящие под сим прозвищем, мне неведомы, - изо всех сил цепляясь за поводья, скромно признался Герг, а на его щеках среди бледной зелени проступила пара розовых пятен румянца.
- Ла-а-акс!?? - капризно позвала я, и вор, тут же сообразив, чего мне хочется, с энтузиазмом отозвался:
- Мы его песенки и в трактире слыхали, ну хоть ту, про волшебную кружку, и в веселом квартале. Помнишь, рыжая девка пела о чудных ножках Алиссон?
В памяти действительно всплыла пошлая, но заводная, озорная мелодия, под которую так и тянуло пуститься в пляс. Я улыбнулась, Кейр, видать тоже слыхавший про Алиссон, хмыкнул. Находчивый Фаль же сходу взял и заголосил песенку. Впрочем, если честно, пел сильф вполне прилично. Его звонкий голос походил на нежную флейту, что придавало скабрезной песенке оттенок невинной шалости. Про мотылька Гергу мы рассказывать не стали, решив придержать Фаля в качестве секретного оружия на случай непредвиденных осложнений. Сильф, кстати, совершенно не обиделся, приняв наше решение, как занимательную игру.
"Значит, мы спасли от эшафота знаменитость, - лукаво подумала я, - автограф что ли попросить? Нет, пока все-таки воздержусь, а то начнет писать и чего доброго с лошади навернется, сломает шею, и тогда уж точно я влипну в историю, как магева, спасшая Щегла, только для того, чтобы самолично прикончить его менее жестоким способом!"
- Герг, так за что тебя невзлюбил король? - полюбопытствовала я, подъезжая поближе к новенькому.
- Всего за несколько строчек, - пожал плечами поэт.
Исполняя обещание, Щегол прочел нам опус. Ну что сказать? Мне, не знакомой с политической ситуацией на мировой арене, оценить его по достоинству оказалось сложно, но Лакс и Кейр хохотали во все горло, распугав всю окрестную живность. Только птицы, решив, что люди вздумали конкурировать с ними в исполнении брачных или каких-то других песен, принялись разоряться пуще прежнего, я аж забоялась, что лопнут бедняки, как птаха из "Шрека".
А вы, читатели, не ждите стихов, я их просто не запомнила (с одного раза стихи никогда запоминать не пыталась) настолько хорошо, чтоб воспроизвести, а записать как-то не догадалась. Щегол на Пушкина, солнце русской поэзии, разумеется, не тянул, однако, ритм ямба соблюдал и рифмы подбирал яркие, стиль же его, из знакомых мне авторов, более всего походил на Роберта Бернса. Небольшое, всего четыре строфы стихотворение хлестко высмеивало короля Ланца, сравнивая его вес с политическим могуществом не в пользу последнего. Я читала в жизни немало гениальных эпиграмм и не могла не признать, что Птица очень неплохой стихотворец.
- Признаться, не ожидал, что он взбесится настолько, что пошлет за мной Пса, - закончив чтение, жалобно прибавил Герг.
- Никогда не следует недооценивать собственного дарования, - наставительно заметила я, и автор несмело улыбнулся.
При всей неуклюжести нашего нового спутника, я не могла не отдать должное его мужеству и терпению, он ни разу не просил передышки и не пожаловался на отбитый зад за всю дорогу до обеденного привала. А потом так же безропотно вновь забрался в седло, неумолимо натиравшее непривычные к верховой езде части тела, о которых в другой ситуации даже вспоминать неприлично. Уж я то знала, как все это болит, свежая память организма услужливо воспроизвела весь спектр мучений, стоило мне только глянуть на скособочившегося в седле поэта.
Впрочем, Гергу определенно повезло, на привале Кейр проинспектировал наши запасы и удивленно выругался не столько по злобе душевной, сколько в оторопи. Снедь, уложенная в сумки трактирщиками из расчета на троих едоков, неумолимо подходила к концу. Нет, Влариса и Самсур нисколько не пожадничали, просто в душевной щедрости своей они не учли наличия в компании трех людей одного маленького сильфа с хорошим аппетитом и уж никак не могли предполагать, что вскоре к нам присоединиться еще один изрядно оголодавший человек.
- Придется на первый же хутор заехать за припасами, - поделился с нами телохранитель своими практичными соображениями.
Герг тут же принялся путано извиняться за сам факт своего существования, но я небрежно перебила его:
- Хватит, Гриша, мы и не рассчитывали до самого Мидана перебиваться сухомяткой. Так что, кто бы не помог в уничтожении припасов, я ему благодарна.
Фаль расплылся в улыбке, выражая готовность помогать нам и дальше, и сунул в рот очередной кусок ветчины.
- Хорошо бы заодно место для ночлега найти. Не дело магеве без нужды по лесам в темноте рыскать, - кивнул Кейр, упрямо придерживаясь своей телохранительской линии. - Если мне не изменяет память, ближе к вечеру как раз доберемся до хорошего местечка.
Ближе к вечеру означало, что Гергу пришлось еще пять часов упражняться в навыках верховой езды, да и нам всем заодно, разумеется, кроме сильфа, перемежавшего поездки с полетами. В конце концов, Птица так измаялся, что при очередной повороте дороги не справился с управлением. Он соскользнул с крупа Белки прямо в пыль рядом с густыми зарослями незнакомых мне кустов с мелкими кожистыми листиками, пышными бледно-розовыми кистями цветков и столь же мелкими частыми иголками на ветках. Я соскочила с седла, чтобы помочь бедолаге подняться.
- Оса, стой! Герг не двигайся! - истошно завопил подъезжающий Лакс.
- Ты чего? - ошалев от вопля, я встала как вкопанная рядом с замершим по команде Дэлькором.
- Осторожнее, рядом с вами тмариз, - объяснил вор.
- Кто? - опасливо поглядывая по сторонам, переспросили мы с поэтом, пытаясь сообразить, идет ли речь о каком-нибудь насекомом, змее, птице или более крупном и кровожадном объекте, реагирующем на движение. Впрочем, для засады тиранозавра рекса кустики казались маловаты.
- Куст с ядовитыми шипами, - объяснил вернувшийся из разведки Кейр, - не заденьте его веток, отходите аккуратно.
- Очень ядовитый? - отползая под копыта Белки, жалобно помаргивая, уточнил Герг.
- Да, - коротко отозвался Кейр с каменной мордой, однако, взгляд его оставался тревожен и помягчел, лишь когда я, пятясь задом, удалилась от опасного растения на расстояние нескольких метров, а Герг встал с четверенек и отвел Белку следом. Дэлькор занюхнул цветочки тмариза, громко фыркнул, выражая недовольство, признал несъедобным и брезгливо отвернулся.
- Раньше его вырубали, по крайней мере, на тракте, - укоризненно цокнул языком воин, оценивая размеры зарослей ядовитого растения, а соответственно и масштабы запустения.