Пироги не только пахли одурительно, они - пышные да сдобные - еще и таяли во рту. Чистая амброзия! Благо мой желудок всегда спокойно относился к соседству рыбы с напитками животного происхождения, поэтому запивала я сладкое парным молоком. Вкус знакомый по детству в деревне!
Домашние Дорины, пусть и избалованные стряпней хозяйки, тоже лопали с аппетитом, однако успевали еще и вопросы задавать. Переварив парочку моих ответов насчет незримого помощника, Полунка спросила, поерзав на скамье:
- А какой он, ваш спутник?
Я подавила проказливое желание пошутить, брякнув: "большой и толстый, потому как в еде меры не знает", такого предательства самолюбивый мотылек бы мне точно не простил, и важно изрекла:
- Он сияющий, изящный, очень красивый.
- Полуника, нам нельзя такие вопросы задавать! - строго промолвила Дорина, и попросила меня, почти загнав дочь, а заодно и шустрого сына, под стол суровым взглядом: - Вы уж простите ее, магева Оса, несмышленую, совсем ума лишилась о волшбе расспрашивать стала!
Я только кивнула, принимая извинения, сама же слушала Фаля, гордо напыжившегося после моего комплимента. Мотылек воспарил к моему лицу и гордо затарахтел, трепеща радужными крылышками:
- Кто красивый, изящный и сияющий? Я? Да, я такой! Я самый красивый, изящный и сияющий из всех сильфов! Тебе магева Оса очень повезло!
Видно было, что Фалю безумно приятно слышать о себе такие слова. Прежде чем вернуться к пирогу с вишней, он даже потерся крылышками о мою щеку.
Все хорошее, а тем более вкусное, рано или поздно заканчивается. Эту аксиому я усвоила с детства, а потому не слишком огорчилась, когда не без усердной помощи сильфа ягодные пироги кончились скорее рано, чем поздно, и обед подошел к концу. Дорина осталась убирать со стола вместе с Олесем, а Торин и Полунка, именуемая Полуникой, лишь в минуты материнского недовольства, провели меня в комнату девчушки. Из горницы дверь вела в небольшой коридорчик с тремя дверьми. В просторном доме Торина нашлось место и для родительской комнаты и для отдельных комнат пареньку и девушкам. На широкую ногу жили здешние селяне.
Я не стала корчить из себя всемогущую избалованную стерву и вежливо убедила гостеприимных хозяев, что прекрасно умещусь в одной комнате с Полункой, ведь мы обе, скажем прямо не такие уж и толстые. Может, моему имиджу всемогущей чародейки это и повредило, зато я чувствовала, что поступаю правильно. Мне всегда было наплевать на то, что подумает кто-то, самым главным я считала собственное удобство, не комфорт (хотя он тоже приветствуется, я ведь не аскетка какая-то), а именно внутреннее удобство, которое совсем не всегда совпадало с внешним. Вот такая я бракованная, но и пусть, зато так жить куда веселее, чем поступать по правилам, писанным и неписаным, в полном соответствии с ожиданиями публики!
Торин смущенно крякнул, но спорить со мной не стал. Зато Полунка едва не лопнула от восторга: шутка ли - ей доведется ночевать вместе с магевой. Оставив хозяина за порогом, мы с девчушкой вошли в комнату. Весьма миленькую, между прочим. Две кровати сработанные как похвасталась моя соседка отцом, пара добротных ларей с одеждой, украшенных нехитрой резьбой, лавка у окошка составляли основную меблировку помещения. Имелось даже нечто вроде туалетного столика со всякой всячиной типа гребешков да простеньких бус и - о чудо! - натертым до блеска медным диском в котором, если вглядываться старательно, можно было различить смутные и весьма отличные от оригинала очертания собственной физиономии.
Я бросила куртку на ларь, прежде принадлежавший сестре Полунки и попробовала рукой кровать - а ничего, матрац вполне мягкий. Конечно, не перина, скорее всего конский волос, а вот подушка перьевая. Деревом и травами здесь тоже пахнет, спать на новом месте, если вдруг после перемещения из мира в мир мои привычки кардинально не изменились, буду как убитая. Но это позже, а пока белый день на дворе следует по селу прогуляться, на местный люд поглазеть, а он пусть на меня любуется, не жалко. Джинсы последнего фасончика - неширокий клеш, пояс аккурат на талии натуральная кожа с крупной пряжкой, серая футболка с волчьей мордой в темноте светящейся, когда еще здешние такую красоту узреть смогут?
Я уже собиралась отчалить, когда Полунка, набравшись храбрости, спросила:
- Почтенная магева, а вы приворожить парня можете?
- Пожалуй, - прикинув имеющиеся в моем распоряжении обретенные силы и набор рун, кивнула я, - только зачем? Магией любви добиваться унизительно, надо на свои силы рассчитывать! Тем паче таким красавицам, как мы с тобой!
Оставив девчушку размышлять над моим великим изречением и отказавшись от напрашивающегося в сопровождавшие Олеся, я отправилась на прогулку людей посмотреть и себя показать. Фаль поехал со мной, точнее на мне.
Я покосилась на плечо и в очередной раз задумалась над загадочным сильфовым метаболизмом. Мотылек сожрал побольше моего, что при его росте и комплекции было бы совершенно невозможно, если только…. Стало быть, у него процесс обмена веществ устроен волшебным образом. Вся еда мгновенно, минуя традиционную стадию расщепления на белки, жиры и углеводы, преобразуется в иной вид энергии, занимающий куда меньше места, чем поглощенные продукты. Надеюсь, физических отходов этот процесс тоже не предусматривает, а то обгадит мне Фаль футболку, не долетев до ближайшего сортира, - вот сраму почтенной магеве будет. Представив такой поворот дела, я не удержалась и захихикала. Сильф встрепенулся, но объяснять ему причину веселья я не стала.
Послеобеденный променад по селу Большие Кочки мы с Фалем начали с улицы, на которой стоял дом Торина, она же по совместительству была чем-то вроде здешнего Бродвея, во всяком случает все ветки, отходящие от центрального проспекта на улочки поменьше, были уже и менее многолюдны. Но в целом, как мне удалось выяснить минут за пятнадцать прогулки, дома в селе были вполне приличны с виду, заборы ровны, видневшиеся из-за них палисадники и огороды ухожены, даже живность здешняя казалась отъевшейся и безмятежной. Гулять тут было приятно, народ хоть и пялился на меня, однако с глупыми вопросами не приставал и общества своего приезжей магеве не навязывал. Однако, вся эта сугубо мирная обстановка вполне обыденной деревенской жизни: бабы идущие по воду, подправляющие забор мужики, судачащие кумушки у околицы, играющие босоногие ребятишки казались подозрительно сытыми и довольными.
Прямо-таки почти идеальное село для демонстрации туристам, не то что убожество наших деревушек, где мне бывать и жить доводилось, а вот любоваться чем-то, кроме живописных природных окрестностей, нет. Кстати, до этих самых окрестностей сначала следовало добраться по деревенским улицам через вековые глубокие, как болота, лужи жидкой грязищи, почему-то не пересыхающие даже в самую жаркую пору, и бомбы навоза, щедро оброненные козами да коровами. Типичным же деревенским нарядом сельчан были бесформенные кофты с замусоленными юбками у баб, безвкусно-яркие платья девиц и вытертые треники, провисшие на коленях, у мужиков. Тут народ, опять же, рядился с куда большим вкусом, в одежды пусть и менее ярких цветов, но гораздо более опрятные.
Наконец, в моей душе назрел закономерный вопрос касательно вопиющего несоответствия "отсталой" деревни и наших бывших передовых колхозов.
- Какие все тут спокойные да довольные, неужто так живется привольно, давно ни податей, ни налогов в три шкуры не дерут, на барщину не гоняют? - вслух задумалась я, припоминая отрывочные сведения о бессовестной эксплуатации трудящихся в дремучую эпоху средневековья.
- А кому драть-то? - лениво болтая ногами, отозвался Фаль, интуитивно уяснив общую суть моего высказывания. - Село, почитай, у самой границы Лиомастрии, эльфийского княжества, или в нем самом, это как поглядеть. Земли до сих пор спорные, от пролитой крови за полтысячелетия не отмывшиеся. Людей сюда тем и заманивали, что свободу от податей давали на сто лет, только б селились, а потом обещали лишку не брать. Поначалу переселенцы и нос в лес боялись сунуть, потом осмелели, но далеко по-прежнему не заходят, чтоб со стрелой в глазу на какой-нибудь поляне навсегда не остаться.
- Похвальная осведомленность, приятель, - удивилась я, остановившись у изгороди, густо оплетенной крупными желтыми вьюнками. - Откуда бы у лесного создания столь глубокие знания политической ситуации в ее историческом аспекте?
- Я летаю везде, слышал, что люди болтают, нет, не местные, а те, что в трактире останавливаются, - раскрыл карты сильф, - да и видел, как оно было…
- Сколько ж тебе лет, дружок? - как бы между делом полюбопытствовала я, нюхая золотистые шарики соцветий.
- Я еще молод, - почему-то смутился Фаль, - если по-вашему счету мерить, едва за шестую сотню лет перевалило.
- Совсем мальчик, - пошутила я, мотылек же принял мои слова за чистую монету и нехотя согласился, недовольно подмахнув крыльями:
- Ну да…
- Не переживай, - вспомнив собственные детсадовские обиды, я указательным пальцем очень аккуратно коснулась кончика тонкого и удивительно теплого крылышка навязавшегося мне в напарники сильфа, - этот недостаток единственный, про который можно сказать наверняка - с возрастом пройдет.
- И верно, - Фаль приободрился и совершил в зарослях цветов несколько столь сумасшедших пируэтов, что наши ассы-летчики непременно стесали бы зубы под корень от черной зависти.
Насладившись медовым запахом соцветий чем-то смутно похожих внешне на золотой шар, я продолжила свою неспешную прогулку. На душе было легко и спокойно, удивительно легко для той необычной ситуации, в которой меня угораздило очутиться. А может быть, именно потому я и не парилась слишком усердно. Когда попадаешь в какую-то знакомую хотя бы теоретически ситуацию, мозги и нервы тут же начинают наперегонки накручивать друг друга, стремясь довести владельцев до нервного срыва и предлагают сценарии дальнейшего развития событий один хуже другого. Это я уже не по детсадовским, а по школьным годам помню распрекрасно, из-за каждого урока, бывало, переживала, пока, наконец, не научилась давать достойный отпор собственным страхам, одной простенькой фразочкой: "А ну и пусть! Это еще не катастрофа!" А перемещение из мира в мир совершенно выбило из-под ног даже у тех ужасов подсознания, какие еще ютились в моей черепушке. Знакомых страхов типа нерешенной задачки или измывающейся над невинным ребенком училки под рукой не было, а стихийных бедствий, несчастных случаев, маньяков и тому подобных форс-мажорных обстоятельств я сроду не боялась, скорее наоборот, было жутко интересно: а какое оно все это? Да еще ощущение абсолютной правильности бытия - пардон за возвышенное выражение - как нахлынуло на меня во время "свинских" разборок так и не думало исчезать
Увлеченная попытками получить первый свой летний загар вместо суррогатного из солярия и попутно слегка, нечего сильно голову грузить, проанализировать свое безмятежное настроение я не сразу услышала довольно визгливый и нарастающий с каждой секундой заунывный крик-причитание. То ли баньши, так, по-моему, где-то в Ирландии призраков предсказывающих смерть прозывают, то ли вполне реальная кладбищенская плакальщица, отрабатывающая свои гроши на деревне.
Прямо на меня из-за поворота надвигалась бьющаяся в истерике крупногабаритная бабенка отнюдь не в траурном одеянии: широченной юбке, расшитой алыми маками по подолу и ярко-красном блузоне, обтягивающем прямо-таки богатырские прелести. "Хорошо, что я не бык! - мелькнула вполне отчетливая мысль - с такой тореро драться упаришься".
Баба между тем осознала - ее заметили - и завыла пуще прежнего, привлекая внимание всех сельчан, любопытствующих насчет моих магевских делишек:
- Магева, благодетельница, не дай пропасть. Сгинуть зореньке моей распрекрасной, красавице ненаглядной! Прогони ее хворь злополучную! У-у-у!…
Кажется, у женщины в семье неприятности, а я ведь не доктор, никакого медицинского образования и в помине нет, всего-то знаний - какую таблетку, когда в рот сунуть следует. Да еще и неизвестно, чем тут люди болеют. Одна надежда на руны, а отказаться от "вызова на дом" нельзя, какая же я после этого магева буду, если тетку пошлю на три веселых буквы при всем честном народе.
- Пойдем, поглядим на болящую, - решительно объявила я клиентке свое решение. - А пока объясни толком, кто и чем болен, как давно, приметы какие особые у болезни есть?
Крестьянка моментально уняла истерику и уже почти деловито заговорила, шустро устремляясь в сторону соседней улочки, к своему дому, пока магеву не отбил кто-нибудь из соседей, с жадным и опасливым интересом поглядывающих из-за заборов:
- Милана моя занедужила, уж почитай три луны дневного молока нет! Мы уж ее и похлебой теплой поили и Катрику-травницу звали, и на луга самые сочные отдельно от стада деревенского выводили, а все без толку…
- Стоп! - я потрясла головой и воздела руку, - так ты о корове говоришь?
- О ней, родимой, - уже завлекая меня через калитку во двор перед весьма опрятным просторным домом с симпатичными белыми наличниками, поддакнула женщина. Шуганув неспешно бродящих по двору, лезущих под самые ноги пестрых кур и гусей, бросила недоуменный взгляд на непонятливую волшебницу. - О ком же еще!?
"Так, приехали, - растерянно подумала я, - если человеческий доктор из меня хреновый, то ветеринар и вовсе никакой".
Почуяв мою оторопь, Фаль молча слушавший все причитания клиентки, подлетел к самому моему ушку и зазвенел:
- Оса, соглашайся! Ты эту корову вылечишь!
"Мне б твою уверенность в моих силах, ну да ладно, не попробовав от ворот поворачивать стыдно, а вдруг и правда получится животину подлечить. Руны-то они средство универсальное, если на магическое создание действуют, то и на корову смогут", - попыталась убедить я сама себя, пока хозяйка Миланы конвоировала меня в хлев. У охапки свежескошенной травы в единственном занятом стойле, среди полудюжины свободных, стояла больная и, кося на нас большими печальными глазами с длинными ресницами, меланхолично жевала жвачку. В такт движениям челюстей задумчиво покачивался хвост, отгонявший досужих мух. Пятнистая рыже-черная корова на вид была совершенно здорова, но как провести обследование и выявить причину падения надоев я не могла и ума приложить. Что же, коль позориться, то только перед Фалем и самой собой. Вежливо, но твердо я попросила клиентку покинуть хлев, временно ставший смотровым кабинетом. Бросив на Милану ласковый взгляд, крестьянка пробормотала животине что-то утешительно, почесала лоб меж рогов и выплыла:
- Если что понадобиться, я туточки, только крикните, почтенная магева!
- Ну? - едва за бабой закрылась дверь, обратилась я к Фалю. - Будь добр, объясни, с чего ты так во мне уверен, приятель?
- Милана здорова, - чуть смущенно, впрочем, не без веселья, пояснил сильф, вспархивая на правый коровий рог, - а молоко у нее вкуснее, чем у любой коровы в деревне: жирное, сладкое, ароматное! - Фаль даже облизнулся и прижмурил глаза. - Вот я и лакомился, как не следили за коровой, а я все равно свою долю получал. Теперь же с тобой ухожу, поэтому все молоко хозяева сами доить будут.
- Понятно, - я ухмыльнулась пройдохе и, подумав, послюнявила палец нарисовала на лбу смирной Миланы руну ФЕХУ, покровительствующую увеличению стад и достатку. Удивительно, но знак, прорисованный мною на рыжей шерсти, на секунду просиял оранжево-золотым и как бы втянулся в животное.
Фаль, почуяв магию, вихрем слетел с рога, сделал пируэт и, приземлившись мне на плечо, заискивающе уточнил:
- А на что ты колдовала, о Оса?
- Раз корова здорова, хозяйка сейчас благодарить будет, а не люблю я, когда ни на что хвалят, вот и пометила Милану, чтоб и дальше с ней все ладно было: здоровье, удои, хороший приплод, - пожала я плечами и вышла из хлева баба так и приплясывала у самой двери, ожидая вестей.
- Не тревожься женщина, - объявила я с порога, - здорова твоя корова!
- Родимая, спасительница! - обрадовано запричитала баба, не зная, что ей больше хочется, то ли кинуться мне в ноги, то ли обнять дорогую корову, но любовь к собственности победила. Обхватил рыжуху за шею, хозяйка счастливо зашмыгала носом, корова покосилась на нее карим глазом, вздохнула и продолжила жевать.
Ухмыльнувшись, я вышла из калитки, собираясь продолжить прогулку, ан нет, не успела отойти и нескольких шагов от подворья тайно эксплуатируемой Фалем коровы, как сзади послышалось уже знакомое завывание, от которого ломило зубы:
- Магева!…
"Ну что у нее еще, неужто у какой любимой козы запор или петушок лапку подвернул?" - пробурчала я больше для порядка и обернулась к раскрасневшейся под цвет своего блузона крестьянке.
- Благодарствую, магева, благодарствую! - запыхавшаяся баба отвесила мне низкий поклон и пробормотав скороговоркой: - Не побрезгуй, матушка, прими! - всучила мне три потертых квадратика какого-то металла.
"Матушка?" - я оскорблено нахмурившись посмотрела на местный вариант ходящих в обращении денег - свою первую магевскую зарплату, решая, не стоит ли вернуть эти монетки тетке и послать ее, эдакую бабушку, подальше, но Фаль, видно почуяв мои сомнения пропел на ухо:
- Бери, Оса, нельзя отказываться, если магева отплату предложенную не возьмет, человеку счастья не будет.
- О как круто! - мстительно хмыкнула я и сделав вид, что размышляю, помялась с минуту, но затем все-таки сунула монетки в карман джинсов. Тетка облегченно выдохнула и расплылась в улыбке. Значит, все сделано правильно, Фаль не обманул.
Улыбнувшись крестьянке в ответ и слегка кивнув, я продолжила свою прогулку, на ходу расспрашивая сильфа:
- Значит, человек обязан магу заплатить за услугу? И каковы тарифы, то есть люди всегда знают, сколько они должны заплатить магу или волшебник сам цену называет?
- Мага в вольном странствии людская благодарность за искусство волшебное кормит, - прощебетал Фаль. - Сколько может человек, столько и заплатит магу или магеве, но если ей что нужно, то и объявить об этом не грех.
- Стало быть, оплата - вопрос личной щедрости клиента, уравновешенный опасением кары свыше за жмотство, - довольно резюмировала я, пнув мелкий камешек в сторону густой травы у чьего-то забора. - Значит, голодная смерть мне тут не грозит.
Фаль решил, что я шучу, и залился довольным смехом. По-видимому, странствующие маги в этой местности были довольно большой редкостью и ценились весьма высоко.
- Почтенная магева? - меня окликнула сухощавая и высокая женщина средних лет в неброском зеленом платье.
Над повязанным на талии серым фартуком явно поглумился какой-то свихнувшийся дизайнер, приделав к нему множество разномастных карманов. Однако, спокойное достоинство и опыт, отражающийся в светлых не то голубых, не то зеленых глазах шедшей ко мне женщины говорили о ее относительной (кто знает, как у них тут в Кочках с психическим здоровьем в общем и целом?) адекватности. У чокнутых таких спокойно-вдумчивых глаз никогда не бывает, сумасшедшие обыкновенно либо по агрессивному буйны, либо чисты и безмятежны, как одуванчики и так же лишены разумных с нашей точки зрения мыслей.