"Любимая" - он впервые назвал меня так, сердце на секунду замерло и с силой бухнуло в груди. Любимая - это звучало так красиво, куда приятнее всяких солнышек, лапочек, деток и прочих прозвищ, щедро сыплющихся из парней моего мира. Никогда терпеть этой дури не могла и сразу просила, чтоб называли по имени или прозвищу.
- Доброй ночи, - отозвалась я, но ответное слово застряло у меня в горле и так и не смогло показаться наружу. - До завтра!
Лакс ушел, я закрыла дверь и заползла на кровать, от всей души жалея, что не сказала того, что хочу, ведь он мог бы остаться. Легкое, на грани слышимости сопение Фаля и зеленый проблеск его помаргивающих во тьме глаз мало-помалу успокоили мое разгоряченное воображение, а обезболивающая таблетка подействовала лучше всякого снотворного. Я отключилась почти мгновенно, только снилась мне опять какая-то дрянь. Мы стояли с Лаксом на берегу реки, только я на одном, а он на другом и пытались докинуть друг до друга веревки, именуемые ковбоями лассо. Ни хрена у нас не получалось. Я была даже рада проснуться оттого, что меня тормошил Фаль, позванивая на ухо:
- Оса! Оса! Ты спишь? А то там Нория так на Ханта ругается, кричит, будто он чего-то украл! Жуть!
- Значит, надо обращаться в детскую комнату милиции или участкового звать, - зевнула я, но глаза продрала и села на кровати, вспоминая. - Участковых в здешних краях не сыщешь, впрочем, как и в моих, так что разницы в принципе никакой, тут даже получше будет, поскольку никто на их появление и не надеется. Только вот здесь я магева и право не только помогать, но и судить, мне даровано или навязано, это уж с какой стороны глядеть, свыше. Так что надо вставать и идти разбираться. Итак, подъем! Чип и Дейл спешат на помощь, спасатели вперед.
Я воспользовалась чистыми тряпочками, выданными трактирщицей, натянула джинсы, в них мне удобнее всего в такие деньки бывало, и, поплескав на лицо водой, направилась на звук скандала. Фаль летел впереди, указывал дорогу. Личная комната Нории находилась в самом конце коридора, из-за плотно закрытой двери грозное громыхание голоса женщины слышалось все более отчетливо. Она кричала что-то о неблагодарности и глупых шутках столь оглушительно, что в проводнике вовсе не было нужды.
- Утро доброе, что за шум, а драки нету? - спросила я, заглядывая в комнату, одномоментно со звуком пощечины и всхлипом Ханта.
Рядом с лакированным темно-вишневым комодом и массивной кроватью на ножках, годившихся в цирковые подпорки даже слону, нависнув над съежившимся от ужаса сыном, метала громы и молнии раскрасневшаяся от негодования хозяйка трактира. Кажется, назревала ситуация а ля Ваня Грозный и его проштрафившийся сынок. Хорошо хоть посоха, чтоб съездить чадо по балде у Нории под руками не было, но такая женщина вполне могла открутить башку и голыми руками. Фаль испуганно пискнул и зарылся мне в волосы, как в гнездо. Мое появление заставило мать чуть отпрянуть от парня, чем Хант и воспользовался, выпалив торопливо:
- Мамка серьгу любимую потеряла, а кричит, будто я ее спер! Ничего слушать не хочет! А у меня уж от затрещин башка пухнет!
- Ты и магеве врать будешь, пащенок!? - взвилась как торнадо в Калифорнии Нория.
- Да не брал я ничего, Гарнагом клянусь! - завопил Хант и в голосе его было столько неподдельного возмущения пополам с удивлением, что я поверила. Если парнишки и тягал чего у мамки, то не сейчас и не эту злополучную сережку. И вообще, молодежь нынче практичная пошла, если б детка решил обчистить родительницу, то выкрал не одну разьединую вещицу, а всю коллекцию побрякушек и сделал ноги.
- Стоп, стоп! Тайм-аут! Продолжите драку после! Нория, почему ты решила, что вещь украл твой сын? - умиротворяюще вскинув руки, поинтересовалась я, становясь между матерью и сыном и от всей души надеясь, что магевский авторитет спасет меня от оплеухи, предназначенной Ханту.
- Комнату я свою на ключ запираю, кроме как ему ни кому ходу сюда нет, да и мало ли Хант пацаном сопливым у меня побрякушек тягал играться? - прогудела возмущенная женщина, подбоченившись.
- Да когда это было, маманя, - прогундосил парень, пятясь за мою спину. - Я большой уже, да и зачем мне одна твоя сережка, коль девке какой на забаву тащить, так я бы две спер! И полоумным быть надо, чтоб твои любимые с красными камушками, от прабабушки доставшиеся, стырить!
- Когда ты сережки в последний раз видела? - отвлекая материнское внимание от маневров отпрыска, с достоинством всеведущей колдуньи уточнила я, соображая по ходу дела, что речь идет об украшениях, в которых Нория рисовалась вчера.
- Ввечеру их сняла, торопилась, потому в шкатулку не стала класть, комнату закрыла, да и ушла, а утром глядь, нет серьги! - женщина обошла вниманием факт своего местонахождения ночью в иной спальне, но, полагаю, Кейр мог бы обеспечить ее алиби.
Указующий перст Нории уперся в одинокую сережку на комоде, я машинально глянула вниз - красно-коричневый ковер в рыбках и кувшинках, хоть и малость потертый, застилал пол почти до самых ножек кровати, а дальше шли широкие доски, впрочем, щели между ними тоже узкими не были. Я подошла к комоду, провела пальцем по крышке - гладкий лак, никакой шероховатости, поелозила сережкой по темной доске. Вещица скользила хорошо, как лезвие конька на катке. Замолкшая Нория и притихший Хант наблюдали за моими манипуляциями как паства за жрецом, готовящимся погадать на чьих-то внутренностях.
- Внимание! Всем оставаться на своих местах! Следственный эксперимент, - объявила я, схватила со стула разложенное платье Нории и махнула в стремительном развороте к двери его рукавом по комоду.
Тяжелая сережка, продемонстрировав отличные аэродинамические характеристики, сорвалась с места, как ракета, и звякнула далеко под кроватью. Я оставила в покое платье и полезла следом за лишившимся пары украшением. Разумеется, второй серьги на том же месте не было, но, сотворив свет наскоро написанной в воздухе руной Кано, я внимательно обследовала все щели. Хорошо еще хоть пыли тут не было, пусть Нория и отличалась вспыльчивостью нрава, но пыл и пыль слова не однокоренные, за ее аккуратность и чистоплотность можно было ставить десять балов по десятибалльной шкале. В нежном, совсем не похожем на неистовый жар истинного пламени, свете руны я уловила легкий проблеск коварного металла в злополучной щели между досками.
- Ага! - я довольно улыбнулась и вылезла, зажимая украшение в руке. - Держи! - протянула я вещицу хозяйке.
- Но она же одна, - неуверенно, будто сомневалась в достоверности зрительной информации, заметила Нория.
- Точно, - подтвердила я, почти насильно вкладывая сережку в ладонь женщины. - А за второй полезете сами, она в щель между четвертой и третьей от стены досками провалилась глубоко, просто так не выцарапаешь. Наверное, доску отдирать придется, чтобы достать! Золото на магнит не потянет…
- Спасибо, почтенная магева, - покраснела как помидор хозяйка трактира, не отрывая глаз от серьги. - И благодарить-то вас как, даже не знаю!
- Перед сыном извинись, вот и вся благодарность. Я же магию для поиска твоего наследства не использовала, так что ты мне ничего ужасного не задолжала, - пожала я плечами и, не дожидаясь ответа, вышла.
Но то, как, виновато моргая, Нория крепко прижимает к себе Ханта, заметить все-таки успела, и довольство разлилось в душе. Я даже простила сильфу бесцеремонную побудку в стиле вызова на пожар.
- Хорошо все устроилось, - выбравшись из засады в волосах, в такт моим мыслям умиротворенно констатировал Фаль, не мешавший мне в процессе следствия ни словом, ни действием. То ли доверял абсолютно, то ли боялся, что разбушевавшаяся не на шутку трактирщица может ненароком задеть хрупкое на вид сильфово тельце. Хотя, я уже успела убедиться, мотылек невесом и уязвим был только на вид. Из всех приключений, свалившихся на наши, выразимся не по-американски, души, Фаль умудрился выйти абсолютно невредимым, если не считать огроменного фингала, приобретенного им в качестве входного билета в куб друзей магевы, но с другой стороны, Лаксу-то пришлось заплатить подороже, располосованной рукой, а Кейру и вовсе попрыгать голиком из окон борделя на острые черепки.
- Эгей! Вот ты где, Оса! - весело, как ни бывало неловкого молчания в темноте у дверей, приветствовал меня вор, шустро взбегая по лестнице с первого этажа. - А там тебя вовсю ищут!
- Кто? - жалобно поинтересовалась я, прощаясь с надеждой на спокойный завтрак.
- Кажется, шмотки твои привезли, - объяснил рыжий и я, издав радостный вопль кяманчей, помчалась вниз, опережая приятеля на три корпуса. Фаль, чтоб не упасть, вцепился мне в рубашку всеми конечностями и визжал от восторга, заимев столь шустро галопирующую "лошадь".
В зале, ближе к дверям наружу, и правда топталось с двумя кофрами наперевес трое мужчин посыльного вида. Не в том плане, что не подходи, обложат небоскребом, а просто было в их внешности нечто сосредоточенно отстраненное, в краткой телеграммной форме прозвучавшее бы "я тут ненадолго, отпустите быстрее, еще тысяча дел в других местах". Мое стремительное появление заставило их опасливо скосить глаза в сторону окна, прощупывая пути отступления пред гневом обезумевшей магевы. А чего она, если в своем уме, с гиканьем по трактирам носится?
- Привет! Где вещи? - затормозив в паре шагов от носильщиков - эльфийские туфли классно скользили по доскам - требовательно вопросила я, пытаясь сходу определить, какой из двух чемоданов сокровищ мой.
- Маэстро Гирцено шлет вам свои наилучшие пожелания и сии туалеты, почтенная магева, - люди торопливо выставили кофры перед собой, будто отгораживались ими от безобидной меня.
Надо же, а портному понравилось экзотичное словечко, в обиход вводит, вместо дворянского титула, мимоходом подметила я и заявила:
- Перешлите маэстро от меня громадное спасибо, если поднимите! Кстати, сколько я должна за доставку?
- Непременно! А что до денег, так хозяин сказал, за все уплачено, - отказываясь даже от чаевых, заверил меня самый храбрый из носильщиков, еще остававшийся в трактире, пара его приятелей предпочла дождаться коллегу за порогом. Причем вышли они задом наперед, предпочтя не поворачиваться к магеве тылом. Уж не знаю, мне на это стоило обидеться или счесть за честь? Как, однако, просто заработать репутацию грозной колдуньи, достаточно всего лишь пробежаться по лестнице. Или они каких-то сплетен обо мне нахватались? Но где? Я в Мидане ничего глобального натворить не успела. А впрочем, желания гадать о причинах опаски посыльных у меня не было ни малейшей, куда больше этих осторожных типов меня интересовало содержимое кофров.
- Здорово! Лакс, поможешь отнести? Я мерить буду! - попросила я рыжего, наблюдавшего за моим диалогом с рабочим классом с широкой ухмылкой собачника, спустившего московскую сторожевую с поводка на пьяных грубиянов.
Подсобить с переноской тяжестей рыжий не отказался. Вдвоем, я больше держалась, чем держала, мы утащили кофры наверх, в мою комнату. Оставшись одна, я раскрыла их и начала медленно, со смаком доставать каждую вещь, разглядывать и раскладывать на кровати. Гирцено прислал мне не только пяток разноцветных рубашек самого шикарного свойства, но и кое-чего еще для комплекта. Узкие штанишки, более похожие на лосины, жилет, расшитый золотой нитью и что-то типа укороченного камзола. Фаль, обожавший все яркое и пышное, ворошил кружева, ленты, вышивку золотой нитью и бисером, терся о гладкую или ворсистую ткань, как котенок. Я как раз собиралась примерить приталенную рубашку нежно-золотистого, тонкого, как шелк, материала и укороченные бархатные штанишки к ней, когда в дверь просунулся Кейр и со странной ухмылкой заявил:
- Там тебя внизу ждут.
- Опять? Мне привезли следующую партию туалетов от Гирцено? - наивно понадеялась я.
- Сомневаюсь, - хмыкнул Кейр, - Уж больно на посыльных от портного народ не похож. Тебе лучше увидеть все самой.
- Уболтал, чертяка языкастый, - кисло улыбнулась я и поплелась к двери. Доставив новость, телохранитель исчез, зато я едва не столкнулась в проеме с вооруженным тяжело груженым подносом Хантом.
- А это куда, я же завтракать в зале собиралась? - я удивленно осмотрела блюдо со свежей сдобой, тарелку с сыром и мясом и кувшинчик с дымящимся чаем.
- Это мамка прислала, - на одном дыхании выпалил парнишка, - а если вы мне оставить поднос не разрешите, опять орать будет. Мамашка у меня хорошая, но как что не по ее, лучше вообще на глаза не попадаться. А тут она так о вашем удобстве, почтенная магева, беспокоится, так хочет порадовать!
- Хорошая женщина, - облизываясь в предвкушении первой из череды дневных трапез, констатировал Фаль и тут же с тревогой покосился на меня. А ну как Оса возьмет и отошлет вкусную еду назад на кухню?
- Так что, нашлась сережка? - пропуская Ханта в комнату и кивая в сторону стола, уточнила я.
- Еще бы, - расплылся в улыбке паренек. - И не только сережка. Да вы же, магева, сами знаете, раз место указали!..
Я многозначительно промолчала, не соглашаясь с обвинением, но и не отвергая его, дабы не разрушать имидж другим колдуньям. Скажу что нет - все равно не поверит, а молчание не всегда знак согласия, часто молчит тот, кто против или вообще не знает, что сказать. Хант же счел мое безмолвие за разрешение потрепаться, бухнул поднос на стол и продолжал изливать восхищенное признание:
- Бабушкин браслет, тот самый, что думали дед пропил, под полом нашли, дядька Ванир отогнул доску, а потом и сережка сыскалась. Мамка аж всплакнула! Меня на кухню погнала. Вы уж откушайте, хоть малость…
Избавившись от востроглазого пытливого вьюноши, все крутившегося под ногами и, похоже, выжидающего, не сотворю ли я какого-нибудь чуда эксклюзивно для него, я закрыла дверь и пошла в очередной раз вниз по лестнице, жуя на ходу кусочек нежного, похожего на брынзу сыра. Хорошо, впрочем, что я успела прожевать его до того, как увидела зал. А то "Резвые рыбы" могли обрести печальную славу места, где не только останавливалась магева, дабы помочь в розыске пропавших ювелирных изделий, но и где она нашла свой бесславный конец, подавившись куском сыра.
Полагаю, любопытство есть истинная движущая сила прогресса. Именно она, а не нежданная склонность к труду, заставила первую обезьяну взять в руки палку и спуститься с дерева, дабы проверить, чего твориться на земле, вдали от лиан, крикливых попугаев и бананов. Вот и я, подобно той первой мартышке спустилась вниз, чтобы на мгновение потерять дар речи перед потрясающей по своему эмоциональному воздействию картине, бьющей наотмашь по зрительным рецепторам.
Немногочисленные с утра посетители трактира тоже, впрочем, либо пялились откровенно и ухмылялись, либо поглядывали искоса на группу людей от зрело-цветущего до откровенно пожилого возраста, чинно рассевшихся рядком за самым большим из столов. Яркая ткань, обилие разноцветных бусин, масса нашитых на одежду броских, пусть и не слишком дорогих камешков и висюлек придавала сборищу невероятно пышный и вкупе с серьезными, как для похорон или вручения почетных грамот, физиономиями почти торжественный вид. Герг, просиявший при виде меня и принявшийся интенсивно семафорить руками, казался на фоне своих спутников белой вороной, хоть и принарядился, подпоясавшись поверх бывшей Лаксовой рубашки красным кушаком.
Судя по всему, народ пришел сюда не затем, чтобы выпить и закусить. Удивительно насколько официально, не смотря на колоритные наряды, выглядели гости. Надеюсь, эта делегация квинтэссенции балаганщиков не собиралась портить мне лицо за вчерашнее представление у ворот. Впрочем, в драку они сразу не бросились, наверное, по причине солидного возраста и чина. "Стая товарищей" не спешила даже с предъявлением ноты протеста. Изучали меня сосредоточенно, напряженно, почти подозрительно, но за этой маской проглядывало выражение сдержанного ожидания. Будто не они приперлись ко мне незваными гостями, оторвав от примерки, а я за каким-то лядом вызвала их на оперативное совещание.
Старушенция, самая пожилая из публики, закутанная по меньшей мере в несколько дюжин юбок, блузонов и платков, дорогого, если б не столь замызганного, вида, впилась в меня взглядом отнюдь не подслеповатых глаз. Как лазером резанула, джедайка на пенсии, и тут же расплылась в довольной лягушачьей улыбке. Заиграла каждая складочка на сморщенной мордашке. Сухонький пальчик, едва видный под нанизанными на него колечками и перстенечками, поднялся в воздух, и бабуля решительно прокаркала:
- Это она!
- Кто она? - поспешила я уточнить загадочную характеристику, озираясь по сторонам, вдруг рядом со мной еще кто-нибудь затесался. Но тщетно, Кейр, Лакс и Фаль (малыша старушка, могу поспорить, увидела) под местоимение "она" никак подходить не могли. Матриархиня балаганщиков имела в виду именно мою скромную персону, ничего не ведавшую ни о каком "этом", во всяком случае, ведавшем куда меньше Елены Ханги.
- Та, кого мы ждали, - вставая, как школьник при ответе, объяснил вместо исполнившей свой долг опознания и заткнувшейся бабульки поджарый мужчина с длиннющими усами. Балаганщик, наряженный в сравнении со своими коллегами почти скромно, всего лишь в ярко-синий блузон и изумрудные узкие штаны, заправленный в эльфийские, между прочим, сапоги, смотрел на меня открыто и выжидательно.
- Зачем? - моргнула я, почти уверившись, что бить меня сегодня не будут, зато будут о чем-то просить. Уж если "ждали", так, скорее всего, объявлять о миссии, каковую мне надлежит исполнить совершенно бесплатно. По опыту чтения художественной литературы я знала, те, "кого ждали", как правило, работают за идею.
- Матиасса видела, как ты изожгла дух из куклы вещуньи, - ответил мужчина, кивнув в сторону бдительной старушки. - Некоторым из нас даровано ощущать недобрые силы, входящие в наши игрушки, но до сих пор не было среди нас того, кто мог принести избавление. Мы ждали немало…
- А маги? К ним обращались? - я подкорректировала ход разговора, дабы он не перерос в рамки неторопливо-былинного сказания в литовском стиле.
- К чему? - коротко отмахнулся оратор, даже за ус себя дернул с досады. - Они даже не видели теней, а как можно изгнать то, что незримо? Но ты - иное дело.
- Я увидела эту тварь и выжгла ее огнем, - подтвердила я, понимая, что отрицать бесполезно.
- Да! - кивнул балаганщик. - А Герг указал, где мы можем найти тебя, магева. Само небо свело нас!
- Где-то я это уже слышала, кажется не далее как вчера, - поморщилась я и, вздохнув, объявила: - Ладно, я все поняла и попробую разобраться с вашими куклами, но позже. Сегодня днем мне предстоит другая срочная операция. Подождете до вечера?
- Мы чтим твой долг, магева, - уважительно закивали балаганщики и облегченно заулыбались. Они чего же, не верили, что я возьмусь за эту халтурку? Так может, стоило отказаться или поторговаться? Впрочем, уже поздно пить боржоми, почки отлетели.
Один за другим члены делегации выходили из трактира, последний, тот самый усач, поклонился и оставил на столе тугой на вид кошель. Герг не пошел вслед за трюкачами. Кейр и Лакс из любопытства вышли следом, поглядеть, как балаганщики будут отчаливать. Поэт удивленно фыркнул и проговорил, машинально ероша волосы:
- Ты умеешь торговаться с балаганщиками, магева.
- А я торговалась? - удивилась я.
- Ну конечно, ты ни слова не сказала о плате, значит, их долгом было заплатить тебе самую большую цену. Так принято, - ответил поэт, и тут же его осенило: - Или ты и правда не знала?