Пришлось принцу вспомнить все то, чему его учили в последние месяцы. Вот тогда-то и попомнишь добрым словом учителя, который гонял его, ничуть не жалея. До этого Фуара готовили лишь для тайных дел или как возможного главнокомандующего. Именно что с пригорка наблюдать и направлять.
Пыл битвы быстро проник в кровь Фуара, заставляя наравне со всеми ранить и убивать, а то и просто затаптывать копытами своего коня. Единственный страх, который остался - это что кто-то выбьет его из седла. В сутолоке битвы просто верная смерть.
Мятежники видели, что подоспевшее войско царя превосходит их числом, и попытались спастись бегством, но не вышло. Кажется, Деймос задался целью не упустить никого.
Что до Фуара, то ему было все труднее ориентироваться в происходящем. Суета, ржание и хрип лошадей, то и дело можно ожидать удара мечом с любой стороны. Свои от чужих уже отличались с большим трудом. Это-то, наверное, и стало одной из причин того, что случилось позже.
В битве как раз произошел переломный момент: враг взят в кольцо, осталось только все закончить. Самые отчаянные продолжали сражаться, причем Деймос, а, соответственно, и Фуар, оказались в самой гуще происходящего.
Принц пытался удержаться по левую руку от царя, почти за спиной, и как раз расправился с теснившем его противником, когда увидел еще одного. Увидел вскользь, и сначала решил, что это воин Деймоса - больно уверенно и нагло пробивался. Пробился. Довольно удачно.
Фуар все-таки заметил маневр мятежника, увидел, как сверкнул кинжал, ведь в такой сутолоке мечом уже было не замахнуться, и по траектории успел понять, кому предназначается удар. Теоретически он мог успеть отбить его, возможно, пожертвовав собой, уж очень стремительно все происходило. Но секундное замешательство, ведь Деймос враг, и все свершилось.
Кинжал достиг цели, по счастливой случайности попав в просвет между доспехами, и вонзился в грудь царя, который заметил этот маневр слишком поздно, хотя и успел прореагировать. Мятежник заплатил за свой успех жизнью, а Деймос так и остался сидеть в седле с кинжалом в груди.
К царю тут же подскочил Илус, перехватив коня за узду и воскликнув:
- Мой царь! Держитесь!
- Не беспокойся, - чуть дрогнувшим голосом ответил царь. - Закончите бой! Никто не должен уйти!
- Уже, мой царь! Мы победили, мятежники или убиты или сдались.
- Это хорошо.
- Застава снова наша. Прошу, поедем в крепость. Необходимо заняться твоими ранами.
- Да, ладно.
Илус все так же, под уздцы, повел царского коня вслед за собой. Фуар поплелся за ними следом. Куда еще? Пока ехали, он старался не смотреть по сторонам. Уж слишком много крови и трупов было вокруг. Слишком. Но если еще можно было не смотреть, то нос не заткнешь. Кажется, вся округа пропиталась запахом крови, внутренностей и конского пота, что все вместе вызывало немедленную тошноту.
Создавалось ощущение, что внутри заставы ждали только их. Правда, никаких церемоний не последовало, просто их стремительно проводили в покои капитана, приняв лошадей.
Из седла Деймос выбрался с явным трудом, но помощь отверг. И сейчас, и потом, когда Илус предложил опереться на его плечо.
Фуар шел за ним, так как ему никто не сказал, что нужно делать. Кажется, о нем просто забыли. А принц шел и гадал, как царь может так держаться с кинжалом в груди? Просто невероятно!
В комнате оказалось светло благодаря факелам и жарко натоплено. Похоже, слухи о ранении царя уже успели распространиться: кто-то заботливый принес таз, кувшин с водой и бинты, но остаться не рискнул. Собственно, в комнате они оказались втроем.
Усадив Деймоса на кровать, Илус убедился, что дверь тщательно закрыта, и, вернувшись к царю, принялся аккуратно снимать с него доспехи, стараясь не задеть кинжал. Кое-как снял нагрудник, заставил Деймоса лечь и разодрал рубашку. Фуар увидел, что она вся в крови. Немудрено.
- Ну что там? - хрипло поинтересовался царь.
- Кинжал вошел ровно в центр грудины. Не могу понять, задето сердце или нет.
- Так вынь его к демонам!
- Станет хуже.
- А там оставить, думаешь, лучше? - хмыкнул Деймос. - Вытаскивай, пока я с ним не сросся.
- Может, тебе выпить дать, мой царь? Чтобы не так больно…
- Не поможет. Тащи уже, пока я сам не дернул!
Видимо, Илус хотел предложить еще что-то, но под тяжелым взглядом царя покорно взялся за рукоять кинжала и резко дернул. Деймос охнул, подавшись вслед за ним, потом, тяжело дыша, рухнул обратно на кровать.
Из раны сразу же пошла кровь. Отбросив кинжал, Илус схватился за бинт и, смочив его водой, прижал к ране. Деймос зашипел, как рассерженный кот, но не дернулся, лишь поинтересовался:
- Глубокая?
- По рукоять. Странно, что насквозь не прошло.
- Коротковат для этого. Сердце задело?
- А не чувствуешь?
- Нет, боли слишком много.
- Ну, судя по всему, если и задето, то вскользь. Оно бьется, вон, кровь из раны толчками вытекает.
- Ясно. Бинт в ране не оставь, потом вырезать придется.
- Нет, конечно нет. Я вот только сверху прижму повязкой.
- Давай, сам подержу.
- Удержишь?
- Конечно! И мне лучше знать, когда снимать. Процесс уже пошел.
- Ты потерял много крови, - покачал головой Илус, справившись с повязкой и теперь споласкивающий руки от крови. И, словно опомнившись, добавил: - Мой царь.
- Знаю. Восполню. Не впервой.
- Прислать кого-нибудь?
- Нет. Только лишних свидетелей тут не хватало.
- Но ты слаб…
- Не тебе судить. Мне нужно прямо сейчас встать? Это ерунда.
- Ничего себе ерунда! - фыркнул воин. - Вон, мальчишка тут без дела околачивается.
Фуар понял, что говорят о нем, и еще сильнее сжался в своем углу, но на него так никто и не посмотрел. Царь лишь грозно прикрикнул:
- Илус!
- Как пожелает мой царь.
И, подхватив таз с почти красной водой, вышел. Деймос на это никак не прореагировал, а Фуар задумался, как ему лучше поступить. Прекрасный шанс, чтобы уйти, но стоило сделать лишь шаг к двери, как царь велел:
- Останься!
Такому тону не отказывают. Словно и не ранен вовсе. Повинуясь, принц подошел ближе к кровати и сел на единственный стул. Деймос это никак не отметил.
Царь все еще лежал поперек кровати в разодранной и окровавленной рубашке и еле дышал. Фуар подметил, что его грудь почти не поднимается при дыхании. Но жив. На умирающего не похож. Да и повязку придерживает крепко.
Так Фуар просидел какое-то время. Напряжение уже начало покидать, когда Деймос резко сорвал повязку с груди. От столь быстрого движения принц едва не подпрыгнул. Но никакого комментария не последовало. Царь остатками повязки стирал с груди кровь. Фуар невольно глянул на рану и обомлел. Такое ощущение, что ей неделя, не меньше. Кровь остановилась, а плоть почти полностью зажила. Конечно, резкое движение могло открыть рану вновь, но такое стремительное заживление походило на чудо.
- Челюсть подбери, - фыркнул Деймос, медленно садясь на кровати.
Наверное, стоило промолчать, но вопрос у Фуара вырвался сам собой:
- Как такое возможно?
- А вот так.
Царь был не склонен пускаться в объяснения, да и выглядел странно. Если бледность еще можно объяснить, то лихорадочный блеск в глазах, которые едва не светились! Фуар еще не замечал у него такого взгляда. Он заставлял вспомнить о ночном хищнике.
Деймос тоже пристально разглядывал парня, да еще, кажется, принюхивался. Принц вздрогнул, когда царь очень по-хищному облизнулся, и оба едва ли не одновременно посмотрели на закрытую дверь. Хорошо закрыта. Убедившись, Деймос велел:
- Подойди.
Это приказание, так как на просьбу никак не тянуло, не предвещало ничего хорошего, и все же Фуар не посмел ослушаться. Остановился у самой кровати, поеживаясь под взглядом Деймоса. Тот усмехнулся, так что принцу стало неловко за свою испачканную, в том числе и кровью, одежду, которую ему некогда было сменить после боя.
- Ты неплохо себя вел в бою, для новичка, - заметил царь.
От этих слов Фуар похолодел. Неужели царь тоже заметил его замешательство? И теперь…
Что "теперь", принц не успел додумать, так как ему на затылок легла тяжелая ладонь Деймоса, притягивая ближе, а властный голос велел:
- Смотри мне в глаза!
Стоило подчиниться, и Фуар ощутил, что пол уплывает у него из-под ног, а сам он проваливается в этот пронзительный, какой-то нечеловеческий взгляд.
Сколько это длилось? Минуту? Час? День? Принц не знал, словно время перестало существовать. Когда взгляд исчез, - он даже не заметил. Потом последовала боль, но осторожная, будто извиняющаяся. Странное чувство.
Потом… потом реальность окончательно утратила очертания, осталось лишь обжигающее, почти болезненное наслаждение. Весь мир взорвался ослепительным сиянием, унося последние силы.
Фуар приходил в себя, как наутро после попойки: в голове шум, тошнота подкатывает, да еще и слабость странная. На каждое движение в два раза больше усилий прикладывать приходится. Чуть полежав с закрытыми глазами и прислушиваясь к собственным ощущениям, Фуар все-таки решился посмотреть на мир.
Мир был сумрачен, но это даже хорошо. Яркого света он мог и не перенести. А так хорошо. С трудом оглядевшись, принц понял, что находится в той же комнате, что и накануне, только теперь на кровати лежит он сам, а не царь.
От этой мысли Фуар чуть не подпрыгнул - но с первого раза просто не получилось, а выполнять номер "на бис" как-то… Правда, его телодвижения все равно не остались незамеченными. Все тот же властный и, несомненно, окрепший голос царя велел:
- Не дергайся, - он уже стоял рядом полностью одетый.
- Хорошо.
- Ты помнишь, что вчера произошло? - странный и неожиданный вопрос из уст Деймоса, но принц постарался ответить:
- Битва. Тебя ранили, царь. Мы были в этой комнате, потом…
"Потом" началось самое интересное. Вернее, провал в памяти. Остались лишь обрывки ощущений, которые никак не хотели складываться в единое целое. Кажется, ему было хорошо… И все, больше память ничего не выдавала, о чем Фуар смущенно поведал царю. Тот усмехнулся, обронив:
- Тем лучше. На, пей.
И вручил парню чашу с приятно пахнущим содержимым. Бульон. Густой, с кусочками мяса и какими-то листиками приправы. Желудок заурчал, требуя свою долю, но Фуар еще не был уверен, что его не стошнит. Прислушался к себе, и все-таки решил рискнуть.
Один осторожный глоток, остановиться, прислушаться к себе. Вроде, нормально, даже мутить стало чуть меньше. Поэтому Фуар рискнул сделать еще один глоток, и еще один. Так, постепенно, чаша и опустела. Даже против мяса организм не взбунтовался.
После бульона стало значительно лучше. Только легкая слабость осталась. Поставив чашу на столик, принц посмотрел на Деймоса и попытался встать.
- Ехать верхом сможешь? - поинтересовался царь, проверяя ход меча в ножнах. Невероятно, но, кажется, он отлично себя чувствовал, а от ранения не осталось и следа.
- Наверное, - неуверенно протянул Фуар.
- Тогда можешь полчаса отдохнуть, потом собирайся и спускайся во двор. Через час выезжаем.
Голос царя оставался по-прежнему властным и холодным, только уж очень это похоже на заботу. И чем больше Фуар думал об этом, тем больше убеждался.
Выезжали обратно в город они в неполном составе: половина всадников осталась вместо почти уничтоженного гарнизона поддерживать заставу, пока не прибудут на смену постоянные войска.
Также Деймос увозил с собой пленных мятежников. Часть из них ожидала казнь, других - рабство. Фуар слышал, как царь велел продать их в самые дальние земли, а вырученные деньги передать семьям погибших на заставе воинов.
Когда они возвращались, Фуар, как обычно, ехал рядом с Деймосом и Илусом. Причем последний почти всю дорогу пристально разглядывал его. Странный взгляд. Неодобрения не было, скорее, наоборот. Понимание что ли? Вот только понимание чего?
Также по дороге Фуар все пытался вспомнить, что же случилось ночью. Кажется, никого не удивляло, что накануне царь получил кинжал в грудь, а сегодня скачет полностью здоровый и невредимый. Ведь еще вчера он видел рану своими глазами! Помнил, как Илус ее промывал, а вот потом… Последующие события в памяти словно туманом заволокло. Только почему-то сладко щемило внизу живота. Фуар даже покраснел. Единственное, что удалось вытащить из измученной памяти: как Деймос склоняется над ним. Странно, ведь до этого на кровати лежал он сам. И откуда эта слабость, которая только-только начала проходить? Ведь он не помнит, чтобы вообще что-то пил, не то чтобы напивался.
Со всем этим можно всю голову сломать, забыть о реальности, если бы не замечание царя:
- Грохнешься с лошади - костей не соберешь!
Оказывается, задумавшись, принц почти выпустил из рук поводья. Спасло лишь то, что он все-таки опытный наездник, а ехали размеренной рысью по ровному участку. Пришлось собраться.
Отвлекаясь от мыслей, Фуар принялся исподтишка разглядывать царя. Ничего нового он не заметил. Каждый день проводя рядом очень много времени, можно любого изучить до мелочей. Внешность царя казалась абсолютно неизменной. Если проскальзывало что-то новое, то в характере и поступках.
Фуар мотнул головой. Нет, он опять мысленно возвращается к этой ночи! Нет-нет! Больше сил нет думать об этом.
До города они добрались без происшествий, причем сразу по прибытии Деймос отправил Фуара в его каморку. Странно… Солнце еще только-только начало клониться к вечеру. Но задавать много вопросов не приветствовалось, поэтому принц послушно отправился к себе, где заснул прежде, чем успел вернуться к мучающим его мыслям.
Глава 9
Через два дня состоялась публичная казнь особо "отличившихся" мятежников, коих оказалось шестеро. Во время казни Фуар старался смотреть куда угодно, только не на сам процесс. Как назло, палач-искусник не стремился быстро покончить с приговоренными, дабы их участь стала устрашением для остальных.
И принцу вовсе не облегчало жизнь то, что два предыдущих дня он наблюдал, как Деймос возвращается к себе очень поздно и весь в крови, будто лично проводил дознание. На воображение Фуар не жаловался, и вполне представлял, что могло быть, и эти "представления" грозили вылиться в кошмары.
Вот и сейчас царь абсолютно равнодушно наблюдал за разворачивающимся буквально перед ним кровавым зрелищем. В такие минуты Фуар его ненавидел сильнее обычного. Нет, в повседневной жизни как-то не оставалось места для ненависти, принц сам для себя так решил, но тут… Еще и тошнота от происходящего…
Можно сколько угодно не смотреть, но это не отменяет ни запахов, ни звуков. А даже этого было достаточно для дурноты.
После казни Фуар милостивым жестом был отправлен к себе. И принц последовал приказу, невзирая на то, что его могут посчитать неженкой или слабаком. Плевать. Да и в свою каморку он пошел не сразу, а заглянул в отхожее место, где долго прощался с завтраком.
В очередной раз вспомнился сверток в сундуке, ждущий своего момента, который, похоже, приближался. Нет, Деймос вовсе не воспылал к нему огромным доверием, но после того похода что-то изменилось. Царь стал к нему относиться… чуть бережнее, что ли. И Фуар стал то и дело ловить на себе его пристальные взгляды. Не такие, как прежде, а более… изучающие. Что же произошло той ночью, которую он не помнит?
Принц уже начал подозревать некоторое вмешательство интимного свойства, но остались бы какие-нибудь признаки. Да и от секса память не отшибает. К тому же Деймос вовсе не выглядел удивленным тем фактом, что сам он ничего не помнит. Скорее наоборот. За это Фуар ненавидел царя еще больше. Но надо было ничего этого не показывать.
К сожалению или к удаче, но ночному эпизоду не суждено было остаться единственным. При той жизни, что вел Деймос, риск всегда шел по пятам. Ранения случались постоянно. Серьезные и не очень. На тренировках или "в работе". Царь относился к ним спокойно и стоически, к тому же на нем все заживало, как на собаке. Но изредка случались… происшествия, которые даже Деймоса укладывали в кровать.
К чести царя стоит отметить, что то, что укладывало его в кровать, большинство в ней оставило бы пожизненно.
Вот и в этот раз рана была страшной: меч прочертил глубокую полосу поперек груди, так что виднелись кости ребер - минимум одно разрублено, да и живот задет.
И снова не придворные целители суетились вокруг царя, а один Илус. Впрочем, на сей раз вояка вовсе не игнорировал присутствие Фуара, и просил (скорее приказывал) принести то бинты, то воду, то полотенца. И принц бегал.
Промывая рану, Илус ворчал:
- Поберег бы ты себя, мой царь.
- Ничего, заживет.
- Рана серьезная.
- Бывало и хуже.
- Много крови потерял.
- Думаешь, не знаю?
- Это уже ребячество.
- Илус!
- Что? - невозмутимо продолжая смывать кровь. Только ближний круг иногда позволял себе возражать царю. Вот и сейчас Илус ничуть не впечатлился, а даже попенял: - Не стоило так уж подставляться.
- Нечасто удается в самом деле испытать свои силы, - возразил Деймос. - Хотя, и в самом деле, в конце по-глупому открылся.
- Вот. И кровь до сих пор так и хлещет.
- Скоро перестанет, - ответил царь, все-таки поморщившись. - Ты все промыл?
- Да, мой царь.
- Никакого сора не осталось?
- Нет. Я свою работу знаю.
- Верю.
- О, начало затягиваться.
Фуар едва ли не раскрыв рот смотрел, как края страшной раны прямо на глазах уменьшаются, и сама она заживает, причем с такой скоростью, что это кажется невозможным. Принц даже сморгнул, чтобы убедиться, что это ему не мерещится. Нет, все так и есть.
Кажется, удивление Фуара осталось незамеченным. Илус занимался царем, а Деймос весь сосредоточился на собственном состоянии, даже глаза закрыл. Видимо, это все-таки было больно, но царь не позволял себе даже стона. О мучающей его боли можно было догадаться только по стиснутым челюстям.
Тем временем Илус закончил с раной, вернее, от него уже ничего более не требовалось: кровь остановилась, а сама рана почти затянулась, поэтому он забрал таз с грязной водой, окровавленную одежду и бинты, и направился к выходу, напоследок спросив:
- Мальчишку забрать?
- Нет, пусть остается, - прохрипел Деймос.
- Я понял.
Воин вышел, оставив Фуара наедине с царем. Интересно, зачем? Принц совершенно не понимал намерений обоих, так и застыл, не зная толком, что делать, пока Деймос не рявкнул:
- Сядь, не мельтеши.
Фуар послушно занял стул у кровати, не сводя с царя взгляда, чтобы ничего не упустить. Сам Деймос, кажется, потерял к нему интерес. На миг даже подумалось, что он заснул, но нет. Стоило пройти паре секунд, не больше, как царь открыл глаза, и не просто, а именно впился взглядом в Фуара. И сразу стало неуютно, холодок пробежал по спине.
Глаза Деймоса лихорадочно блестели. Такие яркие, как звезды на ясном ночном небосклоне, а зрачок будто пульсировал в такт биению сердца. Царь облизал губы кончиком языка, и от этого стало как-то совсем неуютно. Так, наверное, чувствую себя те, кого заперли в одну клетку с диким хищником. И почему-то появилось смутное ощущение, что такое уже было.