- Не беспокойся, не забуду, - хмыкнул Ставрас, поняв, что даже на пару с Веровеком им Шельма не переговорить. - Готовься давай, я жду.
- А коня моего ты, где оставил? - спросил так никуда и не ушедший Веровек.
- В кузне, - отозвался шут, извлекая из кулона свой необычный меч. - Его приведут к вечеру.
- Угу, - кивнул Веровек и неожиданно спохватился. - А ты что же, не поевши сражаться собрался?
- Ну, во-первых, не сражаться, а спарринговаться. В реальном сражении Ставрас меня на один раз по двору аки блин раскатает, - покосившись на улыбающегося лекаря, менторским тоном протянул шут. - А, во-вторых, ну, кто же на полный желудок с мечом прыгать будет?
- Да, понял я, понял, что дурак, - самоуничижительно бросил Веровек и пошел к крыльцу, на одном из ступенек которого и устроился.
К нему тут же присоединился притихший Мик, до этого восседавший на заборе. И оба выжидательно уставились на лекаря с шутом, что мерились какими-то непонятными обоим взглядами. Долго мерились, Веровек даже волноваться начал, чего это они? А потом оба неожиданно отмерли и плавно начали кружить по двору, отчего-то не спеша нанести первый удар. На самом деле они просто продолжали беззвучный разговор, после того как шут передал лекарю все, что ему удалось узнать.
"То есть, ты настаиваешь, чтобы я с ними обоими пообщался?", допытывался Ставрас.
"Я ни на чем не настаиваю, всего лишь говорю, что они показались мне интересными. К тому же, меня заинтриговала эта фраза кузнеца про то, как они с ним за драконом ходили. А тебя что, нет?".
"И меня", не стал лукавить Ставрас.
"Вот я и думаю, что кому, как не тебе их об этом спрашивать".
"А как я этому Гиацинту скажу, откуда узнал про него?"
"Так и скажешь, что от меня. И даже про двойственность моих масок можешь сказать".
"С чего это такая щедрость и откровенность с каким-то посторонним мужиком, а?".
"Ревнуешь, милый?", восторженно вопросил в мыслях шут и коварно нанес молниеносный удар. Ставрас, сменивший обоюдоострый двуручный меч на свои излюбленные парные клинки, легко парировал.
"Конечно, ревную, дорогой", откликнулся он ему в тон и ударил сам.
Клинки скрестились на миг, но когда Ригулти замахнулся тем, что был во второй руке, шут легко ускользнул от удара, отпрыгнув в сторону. "Шустрый!", отметил про себя лекарь.
"Спасибо за комплемент, любимый", пропел в мыслях неугомонный Шельм.
"Да, не за что. Вот как сейчас уши надеру, за любимого-то!"
"Как ты жесток, любимый. И кому я буду нужен, такой весь вислоухий?"
"Мне. Причем со всеми потрохами!"
"О! Чего это тебя на ливер потянуло? Плохо накормили или былые деньки вспомнить решил, а?"
Еще несколько молниеносных обменов ударами. Искры, скользнувшие по лезвиям клинков, и сальто назад шута, когда одному из клинков лекаря почти удалось настичь верткого мальчишку. Ставрас улыбнулся, легко встречая шальной взгляд бирюзовых глаз.
"Ни то, ни другое. Может, и вправду влюбиться в тебя? А то столько дней в одном седле, столько ночей в одной постели, и никаких непристойностей. Беспредел".
"О, неужели, старого, немощного дракончика потянуло на молоденьких мальчиков?"
Еще удары, снова искры, прыжки, увертывания, диковинный танец стали и двух разгоряченных схваткой тел.
"На мальчиков не уверен, а на тебя конкретно, однозначно", припечатал Ставрас, и именно в этот момент на крыльцо выскочила Маришка.
- Обедать пора! - еще толком не осознав, чем заняты гости, прокричала она и испуганно прикрыла рот ладонью, потому что Шельм отвлекся на нее и пропустил удар, который, по мнению Ставраса, легко бы мог отразить.
Для лекаря резко запахло кровью. В глазах на миг стало темно.
- Мальчишка! - взвыл он так, что в окнах первого этажа зазвенели стекла.
Но Шельм даже не сразу понял, что это он ему. Он стоял и с какой-то детской, невинной растерянностью смотрел на ладонь окрасившуюся кровью, когда он автоматически провел ею по левому боку, на котором ткань рубашки ужасающе быстро меняла цвет, мешая свой исходный синий с цветом крови. И только когда на плечи легли сильные руки, он поднял на него взгляд.
Ставрас был в бешенстве, в его желтых глазах не осталось ничего человеческого, пронзительно яркая радужка и тонкий, вертикальный зрачок. Шельму даже показалось, что у него удлинились клыки на верхней челюсти, такого он еще никогда не видел. Поэтому медленно моргнул, и только снова взглянув на доведенного до предела мужчину, осознал, что надо с этим что-то делать и быстро.
Он улыбнулся тепло и нежно, как, возможно, улыбался бы когда-нибудь возлюбленной, если бы влюбился. Ставрас, хотевший уже заняться его раной, да и вообще сгрести в охапку и внести в дом на руках, замер, подавившись вздохом. Шельм протянул руку и, как когда-то в пещере в момент запечатления, провел окровавленными пальцами по его щеке.
- Обними меня, пожалуйста, - попросил он одними губами.
Ставрас хотел возмутиться, отказаться, послать его по известному адресу, но вместо этого осторожно соскользнул руками с плеч на талию, и так и замер.
- Ближе, - так же почти беззвучно попросил шут.
Лекарь покорно шагнул к нему вплотную и прижал к груди, слыша глухие удары мальчишечьего сердца. Шельм медленно склонил голову ему на плечо, упершись в него лбом, глубоко вздохнул и Ставрас вздрогнул, ощутив, как внутри него родилась магия. Нечеловеческая, чуждая этому миру. Природная магия масочников.
- Если Михей недолюбливает Гиацинта, значит, он знает, кто он. Но не спешит убивать, значит, и меня не убьет, - прошептал шут, не спеша отстраняться. Темное пятно на боку перестало разрастаться. Похоже, там, под тканью, порез уже затянулся.
- Даже если дело вовсе не в этом. Тебя он не тронет, - убежденно, но отчего-то хриплым голосом произнес Ставрас. Его руки на талии шута сжались чуть сильнее.
- Ты зря так переживаешь, я сам виноват.
- Я знаю, что сам. Но именно за это мне и хочется тебя прибить.
- Так за чем же дело стало? - криво усмехнулся шут, поднимая голову с его плеча.
- За малым, - лекарь, снова ставший человеком, не спешил вернуть ему усмешку.
Шельм изогнул бровь в немом вопросе.
- За обедом, - пояснил Ставрас без тени улыбки, взял его за руку и провел в дом мимо Мика, Веровека и Маришки, растерянно смотревших на них.
В сенях их встретил Михей. Хмурый, но без меча в руке. Шельм глянул на него, и неожиданно, как для самого деда, так и для Ставраса, виновато потупился.
- Меня нельзя вылечить обычным целительством, только собственным, врожденным. Или травками знахарскими, но в этот раз они бы вряд ли помогли, - признался он, не глядя ни на кого.
Ставрас нахмурился еще больше, чем до этого кардинал, который теперь смотрел на голубоволосого мальчишку с каким-то странным выражением в глазах.
- А сказать ты мне об этом раньше не мог?
- Ты не спрашивал.
- А что бы было, если бы я как-нибудь к тебе целителя притащил, а?
- Ничего бы не было. Его сила просто не подействовала бы, вот и все.
- И ты скончался бы у меня на руках, пока мы с ним на пару соображали, что к чему?
- Слушай, не надо драматизма, - резко повернулся к нему Шельм, возмущенно сверкнув глазами.
- Драматизма? - холодно переспросил Ставрас и в глазах его снова проступили вертикальные зрачки.
- Вы жрать, вообще, собираетесь или так и будете своей любовью маяться, а? - неожиданно вмешался в их поединок взглядов, до возмущения капризный, барский голос.
Все присутствующие замерли и медленно повернули головы к входной двери. А там, как ни в чем не бывало, стоял Веровек и мерил всех возмущенным королевским взглядом. При этом становилось ясно, что делает он это намеренно, чтобы разрядить обстановку. Ставрас тяжело вздохнул и отпустил руку шута, которую все еще стискивал.
- Будем, не сомневайся.
Шельм от его слов тоже ощутимо расслабился. И зря.
- А с тобой, любимый, - растягивая последнее слово, произнес лекарь, - мы еще поговорим.
- Буду ждать, любовь моя, - пропел шут, чмокнул его в щеку, чем вверг в ступор не только Стараса, у которого после всего нервы уже сдавали, не смотря на весь многовековой опыт, но и кардинала с Веровеком, и даже подоспевших Мика с Маришкой. И быстро сбежал в дом, справедливо опасаясь, что его сейчас будут убивать.
Не убили, зато накормили до отвала. Правда, под конец, расхваливая стряпню бабы Надиньи, жены деда Михея, шут ныл о том, что лучше бы все же убили. Даже закалка королевскими зваными обедами с тринадцатью переменами блюд, не помогала. Уж больно хлебосольна была баба Надя.
14.
- Прекрати дуться, - первое, что сказал Шельм, когда под строгим взглядом Михея, после сытного обеда их со Ставрасом оставили в горнице одних.
Лекарь демонстративно не смотрел на него, глядя в окно, словно пустой двор был самым интересным и захватывающим пейзажем, когда-либо виденным им в этой жизни.
- Я не дуюсь, - наконец обронил он. - Я злюсь.
- Послушай… - попытался еще раз начать Шельм, который всегда просто ненавидел оправдываться. Но тот ему не дал.
- Знаешь, почему драконы исчезают, когда умирает их человек? - повернувшись к нему, очень тихо и ровно спросил он.
Шельм, хотевший уже начать возмущаться, замер и весь превратился в слух.
- Потому что после его смерти жить уже не хочется, но приходится. Если умрет дракон, умрет и память о его человеке, а это самое страшное предательство, которое может быть в моем племени. Умереть, зная, что мог бы еще жить и помнить. А потом, через некоторое время, для вас это, как правило, несколько поколений, дракон возвращается вновь, если, конечно, найдет в себе силы. И самым великим счастьем для него, и самым страшным проклятием, становится то, что он среди потомков своего человека неожиданно находит еще одного, другого, но тоже своего. От этого нельзя отказаться, если уже увидел его, если мир уже запечатлил его для тебя. И все повторяется вновь.
Рассказывая об этом, Ставрас не думал давить на жалость. Просто хотел прояснить свою позицию вздорному мальчишке, так легкомысленно относящемуся к собственной жизни, так глупо рискующему и не устающему играть в гордость и позерство даже перед друзьями, даже перед ним, тем, кто надеялся стать больше, чем просто другом, и даже уже стал таковым, приблизив его и приблизившись сам.
Но он понимал, что вряд ли гордый шут его услышит, а у того по щекам поползли слезы. Он улыбался, все равно улыбался, а они ползли и ползли, скапливались на подбородке и стекали по шее за воротник. На это невозможно было реагировать адекватно, невозможно рассуждать здраво и что-то просчитывать, мальчишка кинулся к нему и уткнулся лицом в грудь, шмыгая носом и обжигая шею слезами.
- Я не жалею вас, - обманчиво ровным голосом выдохнул он ему куда-то в область ключиц. - Не думай.
- Я не думаю, я знаю, - прижимая его к себе обеими руками, прошептал лекарь.
- Мне просто так же больно, как и тебе. Почему ты не сказал, что связь не односторонняя. Почему?
- Потому что думал, что это очевидно. Я заставил тебя раскрыться передо мной, как я мог не отплатить тебе тем же?
- Я злился на тебя за это все время. Думал ты просто хочешь так извращенно привязать к себе посильней.
- Ты глупый, взбалмошный мальчишка, - хладнокровно констатировал факт Ставрас, но сердце его в этот момент было полно совсем других, теплых, волнующих чувств.
- Угу. А еще как последняя девчонка, ревущий у тебя на груди.
- Ага. И сидящий на коленях. Просто блеск, всегда мечтал тебя "втихую", как ты выразился, потискать.
Шельм фыркнул ему в шею. Боль дракона, разделенная на двоих, отпустила.
- Так тискай, чего же ты тушуешься?
- Да вот все думаю, с чего бы начать, - усмехнулся ему в волосы Ставрас, но, разумеется, никаких активных действий предпринимать не стал.
- Слушай, - не спеша вставать на ноги, произнес шут, не поднимая головы.
- М? - расслабленно откинувшись на угол между стенами, в котором сидел, невнятно отозвался Ставрас, которого такое совместное положение явно вполне устраивало.
- Мне тут и Михей, и Маришка эта, про взгляды какие-то намекали. Ты не знаешь, о чем это они?
- Понятия не имею, - искренне признался лекарь. - А что за взгляды?
- Ну, дескать, ты вчера за ужином как-то на меня необычно смотрел, что они с легкостью поверили, когда я говорил им, что мы любовники.
- Сколько мне еще повторять тебе, что мы не любовники. И все эти твои "и хочется, и колется" я даже слышать больше не хочу?
- Но…
- Шельм, с такими вещами не шутят, тем более с любовью, когда ты это поймешь?
- Но я же шучу лишь со своею. Моя любовь, что хочу, то и делаю!
- И моя. С моей ты тоже шутишь.
- Ты же меня не любишь!
- Но могу полюбить. И хватит об этом.
- Ты пошутил?
- Нет.
- Плохо.
- Вот и я думаю, что ничего хорошего.
- Так что там со взглядами?
- Да, глупости они там себе нафантазировали.
- А конкретнее?
- Вы мне с Веровеком душу растравили тем разговором про принцесс, вот я и примерялся.
- К чему? - Шельм все же повернул голову и заглянул ему в глаза.
Лекарь тяжко вздохнул. Перехватился поудобнее и коротко ответил:
- К тебе.
- А чего ко мне примеряться-то?
- Да, вот все думал, хотелось бы мне тебя съесть вместо куриной ножки с жареной картошечкой, к примеру.
- И как?
- Съесть - точно нет. Все остальное - не знаю.
- А все остальное, это что?
- Облизать тебя в некоторых местах я бы не отказался, - с какой-то совсем не шуточной задумчивостью во взгляде отозвался Ставрас.
- Будем считать, что ты пошутил. Ха-ха.
- Ну, если тебе так спокойнее будет…
- Ставрас!
- Что - Ставрас? Не все же тебе меня до нервных колик доводить.
- Ах, вот как?! Ну, держись, я буду мстить!
- Ага-ага, и мстя твоя будет страшна. Ладно, а если серьезно, то я сказал тебе все так, как и почувствовал. Понимаю, что глупо, но я же все же зверь, как-никак, пусть и частично.
- Знаешь, никудышный из тебя зверь, доложу я тебе. Кстати, раз сам драконов со зверьми сравниваешь, чего же ты тогда у меня поцелуй вытребовал?
- Ну, считай, что мне просто хотелось целоваться.
- А сейчас уже не хочется?
- Это тебе не хочется, любимый, - промурлыкал лекарь нарочито провокационно. - А мне, как дракону, все эти ваши человеческие премудрости никакого удовольствия не доставляют.
- Уверен?
- Что уверен?
- Ты пробовал с людьми целоваться?
- С людьми нет, но с драконами в людском обличии, да.
- Ну, это же совсем не то! - отчего-то с жаром запротестовал Шельм.
- Почему?
- Люди… ну, они же другие.
- Можно подумать, что ты сравнивал, - насмешливо глянул на него лекарь.
- Нет, но… - замялся поначалу Шельм, а потом неожиданно встрепенулся, скользнул лукавым взглядом по лицу лекаря, намеренно задержавшись на губах, и объявил: - Но не прочь сравнить.
- Хм, ну и где тогда чистота эксперимента? - полюбопытствовал Ставрас, состроив серьезную мину.
- Ты о чем?
- Чтобы было с чем сравнивать, ты должен знать, каково это целоваться с мужчиной. Не с девичьими же ты мой поцелуй сравнивать будешь.
Шут затих. Ставрас усмехнулся и хотел уже ссадить его со своих коленей, но не успел.
- Я целовался с мужчиной. Давно. Один раз. И очень сильно ненавидел его в тот момент, и сейчас ненавижу. Но поцелуй, это всего лишь соприкосновение губ. Я знаю, чем отличаются мужские губы от девичьих.
- И все еще хочешь попробовать? - спросил Ставрас так ровно, как только смог. Хотя на самом деле куда больше его сейчас интересовали совсем другие вопросы. С кем? Когда? Почему?
- Да, - утвердительно кивнул Шельм.
- Хорошо. Я не против.
- Только…
- Да?
- Здесь нет Веровека.
- А он здесь причем?
- Ну, помнишь, наше, точнее, твое условие, чтобы он смотрел, когда я тебя целовать буду?
- Значит, это будет репетицией. При нем как-нибудь в следующий раз. Как ты на это смотришь?
Но шут на слова уже никак не смотрел, он тянулся к губам. Медленно, в глаза лекаря неотрывно. Ставрас не торопил его. Не шевелился и тоже не отрывал от него взгляда, уже не мог оторвать. Соприкосновение было таким робким, несмелым, что оба, замерев, не сразу осознали, что оно уже произошло. А потом их прервали.
- Эй, хозяева, принимайте работу! - раздался со двора окрик Гиацинта.
Шельм резко отдернулся и соскочил с его коленей на пол, правда, глядел при этом все так же неотрывно. Ставрас подавил в себе неизвестно откуда взявшийся разочарованный вздох и тоже поднялся.
- Иди в спальню, а я пока сам с ними побеседую.
- А если Михей…
- Не волнуйся. Я разберусь, - еще тверже, с нажимом, произнес лекарь.
Шут пожал плечами, кивнул и скрылся за дверью, а Ставрас не спеша вышел в сени, где столкнулся с приметившим непрошенных гостям Михеем, коротко переговорил с ним и вышел во двор уже один. Весь дом затаился, приготовившись к осаде, а, может быть, это только казалось.
Ставрас медленно спустился с высокого крыльца, давая возможность пришедшим рассмотреть себя, а сам смотрел на них. "Интересная пара", отметил он про себя и тут же услышал ответ от шута, которого теперь, похоже, уже не так угнетала их связь друг с другом, как до того.
"Еще бы! Ты повнимательнее к кузнецу присмотрись!".
"Вижу", лаконично отозвался Ставрас. И, подойдя к настороженно за следящим мельником с кузнецом, произнес уже в слух:
- Зайдете?
- Зачем? - не отпуская его взгляд, уточнил Гиацинт.
- Поговорим.
- Нам есть о чем говорить?
- Да. О многом.
- Например?
- Три дня назад мы проезжали Дабен-Дабен…
- Цыганский город?
- И имели возможность достаточно близко пообщаться с Дидлемом Лютиком Шлимом. Знакомое имя Филлактет Шлим?
Мельник отшатнулся, но Ставрас успел схватить его за руку чуть выше запястья и не отпустил от себя. Муравьед, стоявший чуть в стороне, резко отпустил поводья коня, и словно бы присел немного, сразу став похожим на зверя, готовящегося к смертельному для жертвы прыжку. Ставрас видел это краем глаза, но руки мельника так и не отпустил.
- Хотите уйти, держать не буду. Заплачу за коня столько, сколько скажете. Но вы уверены, что хотите уйти?
- Как вам удалось уйти от Лютика?
- Поверишь, если скажу, что легко?
- Нет. Но, видно, придется, - отозвался Гиацинт, кивнул, словно сам себе, и вытащил руку из хватки Ставраса. Тот удерживать не стал, как и обещал. - Мы зайдем, - решился мельник.
- Гиня! - возмутился Мур, но тот лишь головой покачал.
- Мне кажется это важно Мур. Идем.