- Это же смешно, - прошипела Сенета. - У вас есть какие-нибудь доказательства?
- Сладкая моя, разве мы похожи на городскую стражу? - рассмеялся регорианин. - Если бы нам нужны были доказательства, городские ученые по-прежнему спорили бы о том, действительно ли Бог существует. Мы здесь, вы здесь, больше никаких доказательств нам не нужно.
Тем временем из таверны убралась большая часть посетителей, остальные же, казалось, только и ждали подходящего момента для того, чтобы броситься наутек. Краем глаза Сенета увидела, что Дорн поднялся, а пальцы его сжались на спинке стула.
- Убирайтесь лучше и позаботьтесь о тех, кто пытается очернить честных граждан. Именно эти люди попирают законы Регора.
Единственной причиной того, что четверо парней еще не обнажили свои мечи, было, наверное, то, что они считали, что имеют дело всего лишь с запуганным молодым человеком и беззащитной женщиной.
Главарь схватил Йонаса за шиворот и с силой наклонил его, так что тот едва не ударился головой об стол.
- Тебе нравится лицо твоего приятеля? - хрюкнул он, обращаясь к Сенете. - Мы могли бы его слегка подправить.
В этот миг о спину регорианина сломался стул. Сила удара заставила мужчину рухнуть на колени. От стула осталась лишь горстка обломков, а в руках у Дорна красовались всего лишь две палки от спинки стула. Наемник не стал терять времени и обрушил их на следующих противников. Первому он нанес сильный удар по предплечью, после чего тот потерял равновесие, упал, увлекая за собой Йонаса вместе со стулом. Второму палка угодила прямо в лицо, превратив нос в окровавленный комок. Регорианин опрокинулся навзничь, как подрубленное дерево, и больше не шелохнулся.
Дорн обернулся, чтобы отправить на пол последнего врага, но тот увернулся от удара, ловко отскочив назад. Одним-единственным плавным движением он расстегнул перевязь своего одноручного меча, вынул оружие из ножен и взмахнул им на уровне шеи Дорна, со свистом рассекая воздух. Острие меча прошло на волосок от цели.
Регорианин сделал выпад вперед, взмахнув клинком на том же уровне. Дорн успел в последний момент поднять обе палки и парировал удар. Тяжелый клинок разрубил обломки стула, но они спасли Дорна от смерти.
Двое уже поверженных регориан снова поднялись на ноги и потянулись за мечами. Дорн знал, что в битве против троих ему не выстоять. Обученные воины веры ни в чем не уступали ему, и их равноценный опыт делал их для него практически непобедимыми. Чтобы иметь хоть какой-то шанс, ему должно было удаться уровнять неравное соотношение сил, удерживая на полу хотя бы двоих или выбрав позицию, в которой все не могли колотить его одновременно.
Дорн отбросил один из столов в надежде задеть им нападающих. Но эта мебель однозначно оказалась слишком легкой. Стол упал столешницей вниз на каменные плиты двора в шаге от нападавших. Один из регориан схватил стол одной рукой за ножку и отшвырнул в сторону, отчего тот с грохотом развалился от удара о стену двора.
Попрятавшиеся люди только и ждали подходящего момента, когда можно будет осторожно убраться от драчунов. Худощавая женщина со сбившимися в пряди каштановыми волосами, присевшая за одним из столов, воспользовалась шансом и проскользнула через заднюю дверь, обратно в безопасный трактир. За ней в панике бросился полный мужчина.
Выбегающие люди скоро привлекут внимание городской стражи, которая вот-вот заглянет на шум. Дорн прекрасно представлял себе, на чью сторону они встанут.
Он отразил еще одну атаку противника. Короткие обломки спинки стула, оставшиеся у него в руках, ударились о клинок, и, сделав ловкое движение, он сумел обезоружить воина. Меч зазвенел на камнях. Двое остальных регориан пока не вмешивались. Казалось, они ждут подходящего момента, чтобы наброситься на Дорна.
Внезапно Сенета вскочила на край небольшого декоративного колодца, раскинув руки, со слегка затуманившимся взглядом. Это выражение лица было знакомо Дорну. Всякий раз, когда она пыталась сплести заклинание, она на миг словно исчезала из этого мира. Для того чтобы никто не воспользовался ее слабостью, и был нужен Дорн. Он надеялся, что заклинание Сенеты оправдает его риск.
Не задумываясь, он схватил стоявший неподалеку стул и швырнул его в мужчину, стоявшего ближе всех к Сенете. Регорианин повернулся, и стул угодил ему в плечо и спину. Мужчина пошатнулся и едва успел ухватиться за стол, чтобы не упасть.
Дорн хотел было обнажить свой короткий меч, когда почувствовал колющую боль в бедре. Клинок противника безо всяких усилий рассек ткань и плоть, в левой ноге появилась зияющая рана.
Дорн молниеносно обернулся и ударил мучителя. Короткий клинок на несколько пальцев не дотянулся до груди его противника, но этого удара оказалось достаточно, чтобы заставить того отступить на шаг.
- Oleum sublino solum, - звонкий голос Сенеты разнесся по всему двору.
Дорн был не единственным, кто понял, что здесь происходит. Слишком много боев было за плечами у регориан, чтобы не знать, как важно помешать магу сделать то, что он собирается сделать.
При звуках первого же слога окровавленное острие широкого меча главаря развернулось и указало на Сенету. Она по-прежнему была сосредоточена на заклинании, чтобы оно не лопнуло, словно мыльный пузырь.
Регорианин отшвырнул в сторону стол, стоявший между ним и Сенетой, и побежал к волшебнице, занося меч.
Дорн увернулся от очередного удара, поднырнув под руку противника. И прямо из приседа ринулся к воину, нацелившемуся на Сенету, перевернув при этом два стула, чтобы хотя бы на миг отвлечь возможных преследователей. Он как раз приготовился к прыжку, чтобы повалить на пол главаря регориан, когда увидел, что камни у него под ногами сначала стали матовыми, а секунду спустя заблестели. Прежде чем он успел отреагировать, ноги уже заскользили. Он растянулся во весь рост и проехался по полу, расшвыривая своим массивным телом в разные стороны столы и стулья. Что-то упало ему на голову, воина развернуло на месте. На миг он потерял ориентацию, а затем ударился о стену внутреннего дворика. Слегка оглушенный, он оттолкнулся от поросшей плющом стены. Перед глазами все плыло, но он увидел перед собой безжизненное тело - это был главарь отряда регориан, лежавший у него под ногами. Из его шеи торчал короткий меч Дорна, а вокруг головы растекалась лужа крови.
- Нет! - услышал он крик Сенеты.
Только теперь воин осознал, что происходит вокруг. Сенета по-прежнему стояла на краю колодца. Прямо перед ней в маленьком внутреннем дворике царил настоящий хаос. Оба оставшихся регорианина катались по полу, пытаясь подняться на ноги. Еще двое посетителей и трактирщик тоже не устояли на ногах. Беспомощные, словно перевернутые на спину жуки, они корчились на скользкой мостовой. И всякая попытка встать на ноги, опираясь на стулья или столы, была обречена на неудачу. У них снова и снова разъезжались ноги, мешая подняться. Один из регориан почти сумел привстать, держась за ножку опрокинутого стола. Он уже стоял на коленях, но, как только поставил ногу на пол, та скользнула в сторону, словно по льду. Он изо всех сил ударился животом об ножку стола и, застонав, рухнул на пол.
- Нужно убираться отсюда! - крикнула Сенета.
Оттолкнувшись от края колодца, она вцепилась в каменный забор высотой в человеческий рост и теперь пыталась подтянуться на нем.
Дорн глядел на землю. Мостовая под ногами снова стала матовой и пыльной. Заклинание, произнесенное Сенетой, если это было оно, расходилось кругами от центра внутреннего дворика и пощадило края и углы. Вплотную прижавшись к стене, Дорн перебрался к колодцу. Подхватив Сенету за бедра, он подсадил ее на стену.
- Давай скорее, - прохрипела она, устремив на него испуганный взгляд. - Нам нельзя терять времени, - и, соскочив с другой стороны стены, она скрылась из вида.
9 Нельф, Тисло и Ода
- Я всю жизнь гордился своими ногами, простонал Тисло, потянув за железное кольцо, закрепленное на лодыжке, - но что-то уже начинаю подозревать, что Цефея решила таким образом наказать нас за излишне веселый нрав. Ах нет, что-то я уже совсем запутался. Мы же оказались в цепях не из-за своего веселого нрава, а потому что наш братец Нельф, этот безмозглый бык, подговорил нас помочь гномам распрощаться с парой рубинов. Насчет которых он, кстати, говорил, что они размером с яблоко.
- Я говорил, гранаты. Они маленькие, - Нельф пытался оправдаться.
- Я знаю, какого размера гранаты, братишка. Размером не меньше яблока. Наверное, ты имел в виду их зернышки, - проворчал Тисло. - Я еще помню, как ты гордился, показывая мне эти крохотные осколки в своем зашморганном носовом платке, и пытался убедить меня, что они будут стоить гораздо дороже после шлифовки. Идиот! Как их можно отшлифовать? Нам пришлось бы склеить двадцать таких, чтобы их вообще можно было увидеть на кольце.
- Лиха беда начало, - заявил Нельф.
- Начало? Мы стали рабами гномов, сидим в шахте на глубине триста футов под землей. О каком таком начале ты говоришь? Я бы сказал, что нам конец.
- Тихо вы, петухи, они возвращаются, - прошипела Ода.
В узкой, освещенной слабым светом тупиковой штольне тут же воцарилась тишина, и только приближающееся позвякивание металла эхом разносилось по туннелям, говоря о том, что под землей еще есть жизнь. Несмотря на то что звон и постукивание были едва слышны и о том, что послужило источником, можно было только догадываться, ясно было одно: этот звук приближался, а с ним и те, кто его издавал.
Крохотный огарок свечи давал слишком мало света, чтобы осветить троих полуросликов, но когда в конце коридора появился светящийся шар, выдавая того, кто шумел, все придвинулись поближе друг к другу. Постепенно свет превратился в раскаленный шар. Из-за округлой формы туннеля и бурого камня он был похож на восходящее солнце - умирающее солнце, поскольку к нему, словно две опухоли, прилипли тени.
Тисло и Нельф протянули дрожащие руки к своей сестре Оде.
- Где тут наши воришки? - воскликнул низкий ворчливый голос, доносившийся из светящегося шара. - Поднимайте свои усталые косточки, для вас найдется работа.
Пленникам было неведомо, что хуже: вечное ожидание во влажной и холодной темноте или лишающая сил работа на бородачей. Полурослики твердо знали одно: нет ничего хуже, чем попасть гному под горячую руку. В Сером порубежье говорили: эльф остается эльфом, человек остается человеком, но гном будет гномом ровно столько, сколько ты не будешь его злить. И говорили так не ради того, лишь бы что-то сказать. Автор этой фразы когда-то прекрасно знал, о чем говорит, и можно было только пожелать ему, чтобы он был еще жив.
Когда светящийся шар добрался до конца штольни и окружил троих полуросликов, две черные тени превратились в гномов.
Люди из других королевств, которые почти не общались с этими бородачами или же имели дело только с бродячими торговцами или советниками-архитекторами из народа гномов, всегда считали истории о гномах Серого порубежья бабушкиными сказками. Поскольку они славились своими длинными, тянущимися на много миль штольнями, которые невысокий народец пробивал в чистейшем граните в поисках рубинов, опалов и руды. Славу за это стяжали архитекторы, по большей части пожилые толстобрюхие гномы, обожающие крепкое пиво. Но по-настоящему стоило быть признательными тем многим мужчинам из бородатого народа, которые день и ночь долбят скалу кирками и молотами, прокладывая штольни все дальше и дальше. Однако вместо блеска и славы они получали исключительно то, что жизнь всегда дает в награду за тяжкий труд: мозоли и мышцы. При виде мускулатуры гнома лоб любого стороннего наблюдателя покрывался холодным потом. Плечи, мышцы груди и шеи достигали таких размеров, которые в Рубежном оплоте можно было встретить только на картинках в большой библиотеке, если искать в книгах о демонических существах. А те двое гномов, от которых сейчас зависели судьбы Тисло, Нельфа и Оды, могли бы напугать любого демона. Одного из них звали Доримбур, второго Томдрин. Здесь, под землей, они были старшими рабочими и одновременно приглядывали за пленниками.
- Ну что, маленькие воришки, набрались сил? - проворчал Доримбур. - У нас есть для вас новая задачка, вам опять придется совершить небольшое путешествие.
- Как мы могли набраться сил? - возмутился Нельф. - Вы не дали нам ни еды, ни питья, и вы меня, конечно, простите, но спать в таком холоде на голом полу практически невозможно.
Доримбур молча бросил троим завязанный узелок и бурдюк с водой. Полурослики тут же пустили бурдюк по кругу, а Нельф как безумный принялся дергать за завязанную на узел веревку, которой был обмотан узелок. Торопливо запустив руку внутрь, он выудил несколько обгорелых сухарей. Осторожно принюхался.
- Полбяной хлеб, - простонал он, сморщив нос. - Да и то только обгоревшая корочка. Вы что, печете хлеб в кузнечном горне, рядом с мечами и топорами? Что вы сделали со всем остальным?
- Или это, или вообще ничего не получите, - проворчал Томдрин. - Мягкое и не подгоревшее для тех, кто работает.
Нельф заставил себя улыбнуться, протянул Оде выскобленную горбушку.
- Если не сможешь прожевать, используй как шлем, - усмехнулся он, выуживая из мешочка с рационом другие драгоценности.
- Точило, - восхищенно воскликнул он.
- Это краюха сыра, - пояснил Томдрин.
- О, - простонал Нельф, - дай-ка я угадаю, это древняя, передающаяся по наследству вещь, так сказать, фамильный сыр.
- Или ешь, или прекращай это, - только и сказали ему.
Оба гнома наблюдали за тем, как полурослики проглотили остатки горбушек, а затем попытались утолить жажду последним глотком воды.
- Ну что, идем? - поинтересовался Доримбур, когда ничего уже не осталось. - Нам еще предстоит долгий путь. Давайте, двигайте!
Трое полуросликов с трудом поднялись, разминая затекшие суставы, и последовали за своими надзирателями. Тупиковая штольня была короткой, а в ширину и высоту представляла собой лишь незначительную долю главного туннеля, по которому гномы поднимали на поверхность отработанный материал. В целом здесь, под землей, ежедневно работали около пяти тысяч гномов, а еще тысяча была занята тем, что валила деревья, охотилась или торговала. Если же еще посчитать женщин, детей и стариков, то получалось, что народ гномов Серого порубежья насчитывал десять тысяч голов. Это наверняка было бы не так, если бы гномы наткнулись в Сером хребте на одни только валуны. Но поскольку весь массив пронизывали серебряные жилы и друзы драгоценных камней, гномы устроили здесь настоящий бастион. Чтобы не отказываться от всех удовольствий своей родины, они приняли решение превращать пойманных воришек, браконьеров и неудачливых шпионов в своих рабов, пока те не искупят свою вину, что с учетом суровых законов гномов могло длиться довольно долго. Нельфа, Оду и Тисло совет гномов приговорил к шести годам принудительных работ, и наказание получилось таким мягким только потому, что, когда их поймали, они тут же отдали свою добычу.
Они быстро дошли до главного туннеля, а там их уже ждал пони с одноосной повозкой. Вместе с гномами они забрались в эту тарантайку, и началась бесконечная дорога под горой. Жесткая повозка подпрыгивала на камнях, и ехать в ней было едва ли не тяжелее, чем мерзнуть и голодать, лежа на твердом полу. Однако полурослики не были бы полуросликами, если бы позволили подобным неприятностям испортить себе настроение.
- А куда путь держим-то? - поинтересовался Нельф. - Не хочу проявлять излишнее любопытство, но было бы неплохо, если бы вы поделились информацией насчет того, что мне придется делать.
- Уходим из гор, едем на юг, - вырвалось у Томдрина, которого тут же пнул под коленку Доримбур.
- На юг - это хорошо, там я еще не был, - с притворной веселостью заявил Нельф, чтобы скрыть собственный страх. - Там случайно не Скрюченный лес находится? Я слышал, там водятся призраки. И еще есть куча монстров: лесные духи, альпы, дриады и тролли… ууу, у меня аж холодок по спине пробежал. Но к счастью, вы с нами, вы нас защитите.
Теперь факел Томдрина дрогнул, угрожающе приблизился к лицу Нельфа.
- Мы не защитники вам, а стражники. Вы наши пленники, - энергично напомнил гном.
- Тролли - тоже не лесные духи, - быстро вмешалась Ода, чтобы слегка отвлечь гнома.
Это у нее получилось лучше, чем ожидалось, поскольку Томдрин тут же махнул факелом в сторону Оды.
- Что ты знаешь о троллях?
- Ничего она об этом не знает, - тут же произнес Нельф, пытаясь помочь сестре выпутаться из затруднительного положения. - Все, что она знает, так это то, что где-то там прочитала. Она постоянно в каких-нибудь старых книжках возится. Настоящий книжный червь. Больше всего она любит книги с историями про гномов.
- Вот как, истории про гномов, - пропел Доримбур. - И что же это за истории?
- Это не истории, - ответила Ода. - Это исторические записи и описания народов.
- Хо-хо, та ты вроде как ученая. Ну, давай послушаем, что там пишут в книгах про гномов!
Нельф почувствовал, что они ступают на тонкий лед. Он предпочел бы снова отвлечь внимание на себя, но Ода опередила его:
- В книгах написано, что гномам не нужны факелы, чтобы видеть в темноте. Но судя по всему, это мнение обманчиво.
- Книги правы. Гномы видят в темноте, - произнес Доримбур. - Мы пользуемся факелами в основном когда строим туннели, где еще нет достаточной вентиляции. Если воздух слишком застаивается, то становится ядовитым. Если факелы гаснут, лучше задержать дыхание, пока не увидишь следующий горящий факел.
Нельф и Тисло заинтересованно кивали, надеясь, что Ода тоже удовлетворится подобным ответом. Но оба слишком хорошо знали свою сестру, чтобы по-настоящему верить в это.
- А еще для чего? - дерзко поинтересовалась Ода.
- Что еще для чего? - раздраженно отозвался Доримбур.
- Ты сказал, в основном вы используете факелы для этого. Так, а еще для чего они нужны?
Доримбур бросил на Томдрина загадочный взгляд. Затем оба улыбнулись.
У Оды не было шансов отреагировать. Томдрин прижал горящий факел к ее плечу, но тут же убрал его. Однако короткое прикосновение к горящей смоле было ужасно болезненным, и Ода вскрикнула.
- Обычно мы прогоняем ими крыс, - пояснил Доримбур. - Но, похоже, помогает и от других, излишне начитанных существ.
Ода потерла руку, пытаясь не расплакаться. Она всегда хотела быть сильной, как братья, и теперь у нее был шанс это доказать. Нельф обнял ее, Тисло тоже придвинулся ближе. Она оценила заботу братьев, но чтобы не выставить себя младшей сестренкой, которую нужно утешать, она с мрачным лицом принялась выковыривать обгоревшую ткань в том месте плаща, куда ткнулся факел. Светлая рубашка под ним пережила короткое соприкосновение с огнем, на ней осталась лишь парочка пятен от сажи.
Остаток пути полурослики не произнесли ни слова. На сегодня с них было достаточно гномской мудрости, все прочувствовали ее последствия.
Еще за четверть мили до того, как они добрались до конца главной штольни, сиял прямоугольник выхода, словно квадратная луна в ясную ночь.