Но нет, на него смотрели горящие поверх масклина человеческие глаза, и тень приняла знакомые очертания. Плащ раздулся, хлопнул и опустился на плечи.
- Перрил, - с облегчением выдохнул Тилар.
Он опасался, что юноша угодил в побоище на площади. Вдалеке снова зазвучал рог, ему вторили крики. Приближалась стража из кастильона.
Юный рыцарь оглядел площадь.
- Что вы натворили? - выпалил он.
Тилар нахмурился:
- Что ты имеешь в виду?
И тут он наконец сообразил, что весь вымазан в крови Мирин. На груди отпечаток ее ладони прожег рубашку, под которой кожа стала такой же черной, как и обгоревшие края ткани. Он потрогал грудь - ожога не было, только черное пятно.
Его пометили.
Тилар вытянул руку:
- Ты же не думаешь, что я…
- Но я видел вас вечером.
- И я тебя видел, так что с того?
Перрил оглядел его с головы до пят:
- Да посмотрите на себя!
Ответ замер у Тилара на губах, когда он наконец понял, что имеет в виду юноша. Он только сейчас ощутил перемены в самом себе: спина его выпрямилась, плечи расправились, а в руки и ноги вернулась былая сила.
- Вы исцелились!
Прежде чем Тилар смог что-либо сказать, на площадь вылетела вооруженная копьями и длинными мечами стража.
Отряд тотчас окружил тело Мирин и стал теснить Тилара, наставив на него мечи.
- Молчите! - приказал ему Перрил. Юноша остался стоять рядом с ним.
Тилар, оценив направленные на него клинки, повиновался.
- Она мертва! - закричал один из стражников.
Другой, отмеченный дубовой ветвью целителя, выбрался из толпы. Его лицо было бледным, а в широко распахнутых глазах стоял ужас:
- Ее сердце… Сердца нет… Его вырвали!
Тилар понимал, как выглядит со стороны: весь покрытый кровью Мирин, а на груди отпечаток ее ладони, словно богиня пыталась его оттолкнуть.
Перрил встал перед Тиларом лицом к стражникам:
- По правилам ордена этот человек - мой пленник!
Его слова встретили сердитые выкрики.
- Никто не причинит ему вреда, пока не будет проведено следствие!
Капитан стражников сделал шаг вперед и плюнул в сторону Тилара. Он процедил лишь одно слово, сразу и проклятие, и обвинение:
- Богоубийца!
Глава 2
Дарт и Щен
Она терпеть не могла вареную капусту.
За полмира от Летних островов Дарт уставилась в тарелку. Она поворошила пальцами кучу капустных листьев, выискивая морковку или, если повезет, кусочек вороньего яйца. Она почему-то верила, что, если съесть много яиц, обостренные чувства воздушных охотниц перейдут к ней.
Дарт склонила голову, чтобы заглянуть под самый большой лист, и тут что-то ударило ее по затылку, да так, что она ткнулась носом в тарелку и вскрикнула от неожиданности.
- Хватит! - визгливо выкрикнула матрона. Ее голос заставил вспомнить обитателей птичника на чердаке башни. - Ешь, а не то к следующему обеду я сварю тебя!
Дарт выпрямилась, вытирая с носа содержимое тарелки.
- Да, мэм…
Сидящие за обоими столами трапезной третьего этажа девочки захихикали, прикрываясь ладонями.
Дарт не поднимала глаз. Она была моложе всех на третьем этаже, едва успела встретить тринадцатый день рождения, но уже возвышалась на голову над старшей из девочек. Ее и назвали Дарт в честь сорняка, что вырастает между камней мостовой так быстро, что можно следить за его ростом, и всегда поворачивает желтую, как у Дарт, голову к солнцу. И, подобно ее растительному тезке, девочку рассматривали как неприятность, которая вечно некстати попадается на глаза и которую лучше бы вытоптать.
Конклав в Чризмферри считался одной из самых солидных школ, готовящих девочек и мальчиков к служению при дворе бога. Лучшие фамилии Девяти земель боролись, давали взятки и молились, чтобы кому-нибудь из их отпрысков было даровано право поступить в эту школу.
А Дарт попала сюда совершенно случайно. Предыдущая директриса школы нашла ее во окраинных землях - дикой и неспокойной стране, где обитают бродячие боги. Новорожденную Дарт собирались принести в жертву одному из них. Но директриса, сильная и сострадательная женщина, отняла ее, забрала с собой и поселила в Конклаве. И хотя через три года она умерла, из уважения к ее памяти Дарт позволили остаться.
Увы, всеобщая любовь к умершей не перенеслась на ее питомицу.
- Заканчивайте завтрак побыстрее! - приказала матрона, направляясь к выходу из трапезной. - Когда я вернусь, ваши тарелки должны быть пустыми. Все меня слышали?
Вслед ей понеслось согласное бормотание.
Дарт приподняла двумя пальцами вялый капустный лист и обреченно уставилась на него. Затем со вздохом она заглянула под стол, где у ее ног свернулся клубком Щен.
- Не хочешь мне помочь?
Щен зашевелился и вопросительно наклонил голову.
Девочка нахмурилась, понимая, что помощи от него ждать нечего. Она закинула холодный мокрый лист в рот и попыталась прожевать его, не дыша. Каждая клетка ее тела протестовала, но Дарт наконец одолела отвращение и проглотила склизкий комок.
С героической самоотверженностью она приступила к содержимому своей тарелки. Когда осталось уже совсем немного, она разочарованно вздохнула:
"Ни кусочка яйца".
Неожиданное движение привлекло ее внимание к сидящим напротив нее Сиссап и Дженин. Они подвинулись, и между ними оказалась Лаурелла, старшая из девочек с третьего этажа. Она потянулась через стол и вывалила свою порцию капусты на тарелку Дарт.
- Что ты делаешь? - запротестовала та.
Лаурелла выпрямилась:
- Кто-нибудь что-нибудь видел? По-моему, ничего не произошло.
Сидящие рядом девочки ответили громким смехом.
Лаурелла перекинула через плечо прядь длинных черных волос и бросила игривый взгляд на Дарт:
- Кушай. Может, хоть немного округлишься, а то выглядишь совсем мальчишкой.
Лаурелла оперлась руками на стол и выпятила грудь, как женщина легкого поведения.
В свои четырнадцать она уже превращалась в женщину. Мальчишки ходили за ней по пятам, добиваясь малейшего знака внимания. Все девочки буквально боготворили ее. Лаурелла происходила из богатого семейства. Вместе с ней в школу приехала целая свита служанок. Она одаривала своих подруг медовыми кексами и тряпичными куклами. Но что гораздо важнее, по школе ходили слухи, что Лауреллу, без сомнения, изберут на церемонии, которая ожидалась через восемь дней.
Все мечтали о подобной чести - быть избранными в прислужники одного из сотни богов Мириллии. Лучшее, на что следовало надеяться остальным, - это получить скромную должность при божественном дворе и греться в отраженном сиянии лучей Милости. В худшем случае их отошлют обратно домой. Этого боялись все без исключения. И особенно Дарт - ей было некуда и не к кому возвращаться. Единственный член ее семьи лежал, свернувшись калачиком, у ее ног.
Из Конклава вышло больше личных слуг, чем из любой другой школы. Учителя не упускали случая напомнить об этом, оправдывая суровую дисциплину. Матроны и мастера гордились своей школой: при ее закладке четыре тысячи лет назад первый камень благословил сам Чризм.
Лаурелла выпрямилась и снова перекинула волосы через плечо. До Дарт донесся аромат сладких масел. Она опять почувствовала себя сорняком на клумбе с роскошными цветками.
И вдруг Лаурелла вскрикнула.
- Что случилось? - обеспокоенно спросила Сиссап. Дженин без слов вскочила на ноги.
Лаурелла приподняла подол юбки, обнажив лодыжку в белом чулке. На кружеве расплывалось красное пятно.
- Я оцарапалась!
Сиссап упала на колени, заглянула под стол.
- Может, гвоздь?
- Или щепка! - предположила Дженин. - Эти скамейки давно пора отправить на дрова!
Дарт прекрасно знала, что произошло. Хотя никто, кроме нее, не видел Щена, она жестом подозвала своего тайного друга. Девочка пригнулась, делая вид, что ищет гвоздь.
- Плохой пес, - прошептала девочка.
Щен склонил голову, сморщился и бросил взгляд на окровавленную лодыжку. Затем поднялся и спрятался под юбку Дарт, словно призрак просочившись сквозь ткань. После него осталось ощущение легкого холодка. Вскоре на подоле показалась его морда. Щен смотрел на хозяйку горестным пристыженным взглядом.
Дарт почувствовала себя виноватой за то, что выругала беднягу: он и без того обижен судьбой. Он выглядел ужасно: сплошь чеканная бронза с длинными стальными шипами, которые образовывали вокруг морды гриву. Пасть наполняли острые кинжалы, из-за них вываливался язык пламени, над которым горели глаза из драгоценных камней. Тело, приземистое и мощное, состояло из пластин доспехов и кольчужных звеньев, четыре толстые лапы заканчивались стальными когтями. Шкура сверкала охрой, а контуры тела постоянно менялись, переливаясь завихрениями, так что каждый миг он выглядел немного иначе, чем прежде. Щен казался только что отлитой из еще полужидкого металла статуэткой.
Дарт потянулась погладить его, но, как обычно, пальцы ничего не нащупали. Щен был ненастоящим. Девочка снова глянула на лодыжку Лауреллы, она точно знала, что ее куснул Щен. Уже случалось, что его действия отражались в реальном мире, хотя она не понимала, как такое возможно. Если подумать, она даже не знала, что он из себя представляет. Насколько она помнила, он всегда был с ней, но Дарт давно отказалась от попыток убедить остальных в его существовании. Его видела только она, а потрогать не мог и вообще никто.
- Какая глубокая царапина, - сокрушенно заключила Маргарита.
Она поспешила на помощь своей лучшей подруге. Хотя семья Маргариты жила в противоположном конце Девяти земель, девочка выглядела двойником Лауреллы: такой же каскад гладких черных волос, белоснежная кожа и пухлые губки. Как и Лаурелла, она носила платье голубого бархата и белые чулки.
- Надо позвать лекаря Палтри.
Щеки Лауреллы раскраснелись, а глаза налились слезами, но она пренебрежительно отмахнулась от предложения:
- Я не малявка с первого этажа.
Лаурелла нагнулась и оторвала полоску кружева от чулка, чем заслужила восхищенный возглас от Сиссап, чья семья была не особо состоятельна. Лаурелла перетянула ранку, которая и без того уже перестала кровоточить. Царапина оказалась не такой уж и глубокой, Щен едва зацепил обидчицу хозяйки.
Лаурелла осмотрела свою работу, довольно кивнула и выпрямилась.
- Она такая смелая, - прошептала Дженин, обращаясь к Дарт.
Лаурелла с подругой направились к выходу из трапезной, и "розыгрыш", учиненный над Дарт, уже позабылся. Почти.
Матрона Граннис возникла в дверях и потрясла небольшим колокольчиком.
- Пора в класс, юные дамы! Не задерживайтесь. Не заставляйте учителей ждать!
Она пошла между рядами столов.
- Шарин, когда поднимаешься по лестнице, смотри за тем, чтобы юбка закрывала ноги полностью. Белла, если ты снова испачкаешь юбку чернилами, я определю тебя и Хесси в прачки…
Девочки одна за другой вставали и торопились из трапезной, чтобы поспеть к утренним урокам.
Дарт затаила дыхание и уставилась на свою тарелку.
Матрона Граннис учащенно задышала за ее плечом. Хотя Дарт не оборачивалась, она затылком ощущала недовольный взгляд.
- Почему ты всегда упрямишься и своевольничаешь?
Из-под насупленных бровей Дарт бросила взгляд на дверь и стоящую там Лауреллу, которая неотрывно смотрела на нее. Рядом с ней Маргарита помахала ей рукой и усмехнулась.
- Отвечай, - рявкнула Граннис.
Дарт встретилась глазами с Лауреллой и промямлила:
- Я не знаю, мэм.
- И почему ты всегда разговариваешь, как будто у тебя рот полон орехов?
- Простите, мэм.
Дарт увидела, как Лаурелла кивнула ей и вышла из трапезной вместе с Маргаритой. Дарт показалось, что она заметила проблеск какого-то непонятного чувства в глазах красавицы. Оно не походило на удовлетворение или стыд. Дарт не могла понять, что же это было. Она всюду оставалась чужой и, наверное, поэтому научилась читать мельчайшие нюансы в мимике окружающих, будь то прищуренные глаза, поджатые губы или всплеск цвета на щеках. Но выражения на лице Лауреллы она не могла определить. Неужели та завидовала ей, Дарт?
Матрона Граннис прервала ее размышления:
- Кажется, существует только один способ сбить с тебя спесь.
- Мэм?
- Тебя ждет птичник! Возможно, если ты проведешь утро за уборкой помета, отскребая полы и разбрасывая сено, то немного образумишься.
- А как же уроки? - Дарт выпрямилась на скамье. - Мы должны готовиться к церемонии!
Граннис раздраженно выдохнула.
- Можешь готовиться вместе с воронами. - Она ухватила девочку за ухо и силком поставила на ноги. - Ты знаешь, надеюсь, где ведра и метлы. Отправляйся.
Дарт поспешила прочь из трапезной. Она проводила взглядом последнюю группку девочек, которые с хихиканьем спускались по лестнице, прижимая к груди книги. Это были девочки с пятого и шестого этажей; некоторые направлялись во внутренний дворик, а другие спешили на урок в ближайшей башне. Она переждала, пока ученицы исчезнут из виду, и повернулась к винтовой лестнице, ведущей наверх.
- Ко мне, Щен, - прошептала Дарт и начала подъем к птичнику на чердаке башни.
Верный друг затрусил на несколько ступенек впереди. Переливы на его расплавленном теле выдавали возбуждение. Щена явно радовало неожиданное приключение.
Они поднялись на четвертый этаж, на пятый, затем миновали этажи, где жили матроны и учительницы, и больничное крыло. Наконец перед Дарт оказалась дверь, которая вела на чердак, в птичник.
Щен ткнулся носом в крепкое сквалловое дерево и прошел сквозь него. Ему не поддавался только камень.
Дарт потянула за щеколду. Ей пришлось навалиться плечом, чтобы побороть тяжесть дверного полотна и сопротивление несмазанных петель. Дверь со скрипом отворилась, и сотни ворон на насестах захлопали крыльями. По похожему на пещеру помещению понеслось скрипучее карканье.
Дарт нырнула внутрь и прикрыла дверь, оставив узкую щелку, чтобы сюда проникал свет факела на лестничной площадке. Дальний конец помещения тонул в полумраке. Большие круглые глаза, в которых отражался скудный свет, уставились на девочку. Пернатым почтальонам не нравилось, когда их беспокоили понапрасну.
Девочка сморщила нос, ибо пахло в птичнике не особо приятно, и направилась к чулану у дальней стены, где хранились ведра, щетки и метлы.
Она подвязала юбку и принялась сметать в кучу старое сено и сухой помет.
Щен гонял по полу выпавшие из метлы прутья, игриво кусал их, причем его острые как бритва зубы безвредно проходили сквозь них. Его упорные усилия вызвали у Дарт улыбку.
- Глупый пес, - пробормотала она.
* * *
Теперь ей предстояло вымыть пол, а потом, разворошив один из приготовленных стожков, разбросать свежее сено. Ей эта работа была далеко не в новинку.
Утерев пот со лба, девочка подошла к ручному насосу в углу и нажала на рычаг. Качать воду из расположенной на средних этажах цистерны было тяжеловато; пока Дарт трудилась, что-то теплое и влажное капнуло ей на щеку. Она с гримасой отвращения смахнула каплю вороньего помета.
Дарт глянула вверх, на стропила.
- Спасибо за благословение, лорд Ворон.
Она наклонила голову и снова принялась качать воду. По спине заструился пот. Утро плавно перетекало в полдень, и становилось жарко.
Девочка представила себе одноклассниц, которые сейчас репетируют поклоны и приседания или твердят текст литании Девяти Милостей. В такт работе она начала петь, называя каждую из Милостей при поднятии рукояти насоса и ее свойства при нажатии на рычаг.
"Кровь - чтоб открыть путь, семя и менструальная кровь - чтобы благословить, пот - чтобы наполнить, слезы - чтобы взрастить, слюна - чтобы ослабить, мокрота - чтобы высвободить, желтая желчь - чтобы одарить, и черная желчь - чтобы все отнять".
Стоило ей закончить, и вода потекла из крана в подставленное ведро. Дарт не останавливалась, пока жидкость не хлынула через край. Чтобы вымыть пол, понадобится полное ведро.
Потянув последний раз за рычаг, девочка выпрямилась. Взмокшая от усилий, она ухватила переносную лестницу и подтащила ее к одному из стрельчатых окон под самой крышей.
"Немного проветрюсь и тогда продолжу".
Она поднялась по лестнице и высунула голову в окно. Только сейчас Дарт заметила, что в глазах и носу пощипывает от запаха помета. Она жадно глотала свежий воздух.
Перед ней раскинулся Чризмферри. Стены, крыши и каналы города тянулись до самого горизонта. Река Тигре, сверкая на солнце серебром, делила его пополам. Говорили, что город так велик, что понадобится десять дней ходу, чтобы пересечь его из конца в конец. Недаром о Чризмферри говорили: "Мир - это город, а город - это мир".
Глядя на город из окна, Дарт лишний раз убедилась, сколь справедливы эти слова.
Чризмферри, как драгоценный камень, украшал корону Первой из Девяти земель, был своеобразной осью, вокруг которой вращался мир.
В самом центре города высился кастильон старшего из богов, Чризма. Дарт, положив подбородок на руки, рассматривала устремленные в небо башни и могучие стены крепости. В южной ее части раскинулся огромный, на тысячи акров, сад. Он так зарос, что казался скорее лесом, вполне подобающим богу земли.
Подобно самому лорду Чризму, его кастильон отличался одновременно благородством и сдержанностью. Стены замка были выложены из толстых плит белого неотесанного гранита, благо каменоломни располагались неподалеку. Цитадель возвели на месте древней переправы через Тигре. Центральные залы покоились на огромных опорах-быках древнего моста. Даже девять башен, каменные Милости, разделяли между собой реку. Четыре башни замка высились на северном берегу реки, четыре на южном, а самая высокая возносилась прямо над водами Тигре. Башни тоже сияли простым белым камнем. Единственной роскошью были резные серебряные ворота кастильона, на них изображались сцены Великого Размежевания: времен, когда королевство богов распалось и боги поселились на землях Мириллии.
Дарт вздохнула; она замечталась, что однажды войдет в серебряные ворота. Но покуда ее ожидал требующий мытья пол.
Девочка уже отворачивалась от окна, когда ее испугал скрип двери, такой громкий в тишине птичника. Вороны зашевелились и возмущенно закаркали.
Дарт испуганно соскочила с лестницы, чтобы ее не застали за бездельем. Ни с того ни с сего полутьма птичника показалась ей давящей, страшной. Дверь стояла приоткрытой, но Дарт никого не увидела.
- Добрый день! - произнесла она. - Сюда кто-то вошел?
Ответа не последовало. Постепенно глаза снова привыкли к темноте. Тени отступили в углы.
"Должно быть, дверь открыл сквозняк", - подумала она с облегчением.
Дарт повернулась, чтобы взять ведро и щетку, но стоило ей нагнуться, как дверь с грохотом захлопнулась.
Вороны закричали, а некоторые снялись с насестов и запрыгали по жердям.
Более не отгоняемые светом факела на площадке, тени заполонили птичник и со всех сторон потянулись к девочке.
- Кто здесь? - дрожащим голосом переспросила Дарт. Вопрос получился еле слышным, поскольку горло свело от страха. - Пожалуйста…
В ответ она услышала шаги, и они приближались.