* * *
И вот теперь она сидела перед дверьми лекаря в ожидании конца. Ее разденут и разложат на скамье; опытные пальцы обнаружат ее позор, поймут, что она осквернена и не пригодна к служению, слишком испорчена, чтобы ходить по коридорам Конклава. Ее выпорют и, презираемую всеми, выкинут на улицу.
На полу птичника мастер Виллет отнял не только ее невинность. Его похоть разрушила каменные стены, что хранили ее, превратила ее дом в руины. Знал ли это он сам? Добавляло ли это знание ему удовольствия?
Исчезновение мастера Виллета не прошло незамеченным. Очень скоро по Конклаву заходили пересуды: говорили, что на подходе к школе он столкнулся с лихими людьми и его тело бросили в реку; что он женился на местной шлюхе и сбежал из Первой земли; что он связался с темными Милостями и его навсегда унесло в наэфир. Менее склонные к фантазиям полагали, что он просто нашел более выгодную работу и покинул Конклав прежде, чем истек срок договора. И только трое знали, что случилось на самом деле: Дарт, Щен и тот, кто подговорил учителя напасть на девочку.
Личность третьего оставалась для Дарт загадкой. Никто не отвел ее в сторонку с расспросами, никто не обвинил в содеянном. Но кто-то знал.
Взгляд Дарт опустился к каменному полу. Там лежал свернувшийся калачиком Щен; от его тела поднимался легкий пар, медная шкура ярко разгоралась с каждым вдохом и чуть тускнела на выдохе, когда изо рта вылетал язык пламени. В редкие свободные минуты, когда Дарт оставалась одна, она пробовала на нем различные гуморы, чтобы увидеть, позволит ли ей что-то помимо крови снова прикоснуться к нему. Но ни слюна, ни желчь, ни даже слезы не подействовали. Только кровь.
В темноте девочка придумывала страшную месть тому, кто послал мастера Виллета в птичник. Но теперь ясно: ее выгонят прежде, чем удастся осуществить эту месть.
Дверь отворилась снова. Из нее появилась Лаурелла с высоко поднятой головой и сверкающими глазами. Даже не глядя на ее лоб с синим крестом, можно было понять, что девочка успешно прошла осмотр.
- Маргарита! - позвала матрона Граннис из дверей. Все девочки непроизвольно вздрогнули. - Не тяни время, дитя! Иди!
Маргарита торопливо шмыгнула в дверь, а Дарт сделала два шага и заняла ее опустевший стул. Он хранил тепло всех девочек, что сидели здесь до нее.
Дверь закрылась.
Лаурелла остановилась посреди коридора, наслаждаясь завистью одноклассниц.
- Ничего страшного, - утешала она их. - Не страшнее, чем ежегодные осмотры. Только более тщательная проверка, вот и все.
Она произнесла все это с авторитетностью мастера, который поучает неопытных новичков, и прижала ладонь ко лбу.
- Я никогда еще не чувствовала себя настолько уверенной в своей непорочности и готовности занять место доверенной служанки.
По ряду сидящих девочек пронесся шепоток одобрения и заверений, что Лауреллу непременно выберут.
Слова Лауреллы пробудили в сердце Дарт новую волну страха. Она не отрывала глаз от закрытой двери, взглядом обводя переплетение узора из дубовых листьев и желудей. Знак символизировал искусство целительства: смягчающие мази, успокаивающие чаи - все мягкие Милости для облегчения страданий тела. Но в данную минуту узор приобрел в глазах девочки новый смысл: за этой дверью лежал конец ее жизни.
Прикосновение к плечу оказалось настолько неожиданным, что Дарт подскочила. Она повернулась и увидела стоящую рядом Лауреллу. Одноклассницы с интересом ожидали, какую шалость учинит она над сиротой на сей раз.
По шкуре Щена тут же пошли волны жара, и он вскочил на ноги, пройдя подол обидчицы насквозь.
- Я знаю твою тайну, - прошептала Лаурелла так тихо, что никто из остальных не услышал ни слова. - Я знаю про кровь.
У Дарт потемнело в глазах.
- Я нечаянно услышала ваш разговор с матроной Граннис, - продолжала Лаурелла. - Когда приходит первая менструация, всегда страшновато, но пережить ее за несколько дней до церемонии полной луны… - Ее пальцы нашли руку Дарт, ласково сжали и отпустили. - Все будет хорошо.
Неожиданное проявление доброты застало Дарт врасплох. Лаурелла выпрямилась со словами:
- Все равно тебя ни за что не выберут.
В коридоре раздались смешки. Но девочка оставалась глуха к веселью подружек; в ее глазах мелькнуло затравленное выражение, и она отвернулась, но Дарт снова успела заметить проблеск зависти.
Не сводя глаз с Лауреллы, Дарт наблюдала, как та пытается придать лицу уверенное выражение. Дарт всегда считала себя чуть ли не невидимкой и всюду держалась в тени; иногда ей казалось, что они со Щеном оба призраки. Впервые она задумалась о том, как нелегко все время быть на виду.
Лаурелла направилась по коридору вдоль ряда девочек, на ходу подбадривая и нахваливая подружек. Но Дарт видела, что ее плечи чуть заметно подрагивают, как будто под тяжестью возложенных на нее ожиданий. Ожиданий, которые возложила на нее не только школа, но и семья.
Пронзительный скрип петель снова приковал все взгляды к двери. На пороге появилась Маргарита с высоко поднятой головой, чтобы лучше был виден ярко-синий крест на лбу.
- Маргарита! - Лаурелла бросилась к подруге.
Девочки со смехом затанцевали в объятии.
Матрона Граннис шикнула на них и прогнала от дверей.
- Дарт, ты следующая. Не заставляй лекаря ждать.
Дарт поднялась со стула, но чуть не упала на первом же шаге. Колени обмякли, а ноги налились свинцом. От падения она удержалась только тем, что вовремя оперлась о стену.
- Тебя не на виселицу тащат, - проворчала матрона, подхватила девочку под локоть и почти волоком повела ее к дверям.
- Не понимаю, зачем матрона так старается, - заявила Маргарита. - Кто выберет сорняк, когда вокруг столько цветов?
Граннис захлопнула дверь, и Дарт перестала слышать одноклассниц. В голове у нее мелькнула мысль, увидит ли она их снова.
Щен трусцой прошел сквозь дверь следом за хозяйкой и встал рядом. Комнату ярко освещали свечи и наполнял дым тлеющих трав. От запаха ведьмова дерева и шиповника у Дарт закружилась голова.
- Пошли, дитя. - Матрона провела ее через тесную переднюю в глубь осветилища.
Осветилищем называли круглый зал с выстроенными вдоль стен койками, и больше всего оно напоминало солнечные часы. Обычно несколько коек занимали больные ученики, но сегодня, по случаю торжественного дня, все постели стояли пустыми. Для того чтобы хорошо осмотреть будущих слуг богов, требуется уединение.
Посреди комнаты находилась скамья в форме лежащего человека с раскинутыми в стороны руками и ногами. Дарт не доводилось ее видеть, но она слышала о ней. А также о четырех осветильниках, что ее окружают.
Над скамьей сияли большие, размером с кулак, шары канделябра. В стеклянных шарах хранились крохотные капли гумора одного из огненных богов. Под скамьей стояла хрустальная чаша, до краев наполненная водой; ее поверхность осенила слеза бога воды, и теперь она вертелась в постоянном водовороте. По каждую сторону скамьи были помещены еще два осветильника: маленькие стеклянные ящички, в одном из которых рос миниатюрный дуб с желудями не крупнее булавочной головки, а в другом невидимый ветер гонял по кругу небольшое грозовое облако. Чтобы судить о чистоте тех, кто готовится посвятить себя богам, требовалось присутствие всех четырех стихий.
Дарт обреченно замерла на пороге. Даже если ей удастся скрыть свой позор от людских глаз, осветильники обязательно разоблачат ее.
- Раздевайся, - со скучливым нетерпением приказала матрона Граннис. - Положи одежду на ту кровать и укладывайся на скамью.
Дрожащими пальцами девочка расстегивала пуговицы.
- Госпожа… - начала она. Она решила, что лучше будет признаться во всем, не откладывая.
- Тихо, сейчас не время для разговоров. Лекарь уже здесь.
Глава врачевателей при Конклаве возник в проеме боковой двери. Для церемонии он оделся в мантию из синего шелка с узором из дубовых листьев на воротнике. Лекарь был невысок для мужчины - почти одного роста с Дарт. Его глаза отливали глубокой синевой, а волосы до плеч соперничали чернотой с вороновым пером. Он прожил немногим больше тридцати лет, но его искусство славилось по всей Мириллии. Поговаривали, что его приглашают в кастильон к самому Чризму. А в школе находилось немало девочек, которые были готовы притвориться, что у них жар или желудочные колики, только чтобы побыть наедине со знаменитым лекарем.
Даже матрона Граннис при виде его заправила за ухо непослушную прядь.
Хотя Палтри выглядел очень занятым, он одарил Дарт усталой улыбкой.
- Рад тебя видеть, дитя. Тебе нечего бояться.
Несмотря на сжимающий сердце ужас, девочка послушно кивнула и стянула с себя верхнюю одежду. После краткого промедления она разделась догола и даже скинула с ног потрепанные комнатные туфли. У нее не имелось причин стесняться лекаря Палтри. Дважды в год он осматривал девочек, проверял их девственность, причем его теплые руки неизменно оставались ласковыми, а слова - легкими и дразнящими.
- А теперь ложись на скамью, дитя, - подтолкнула ее матрона.
Дарт замерла на месте, не в силах сделать и шагу.
- Госпожа…
Палтри приподнял ей подбородок.
- Мы закончим очень быстро.
Его прикосновение немного успокоило девочку, и она кое-как доковыляла до скамьи. Следуя ласковым указаниям, она легла на спину и раскинула руки и ноги, повторяя очертания ложа. Ее ладони почти касались осветильников земли и воздуха. Над головой ярко горели огненные шары, а снизу Дарт чувствовала невидимое вращение водоворота.
Вот и конец.
Палтри наклонился над ней, держа в руках четыре крохотные, длиной и шириной с большой палец, баночки.
- Эти мази замешаны на крови четырех богов. Будет немного щипаться, и, если бог тебя принимает, его осветильник загорится ярче. Тебе нужно пройти одобрение всех четырех. Поняла?
- Д-да. - Дарт крепко зажмурила веки. В ушах стояли вороньи крики.
Девочка почувствовала прикосновение пальца ко лбу четырежды: вверху, снизу, справа и слева. Оконечности креста. Если она пройдет испытание, точки соединятся синими линиями - знак чистоты и невинности.
Дарт затрясло: она-то знала, что ни за что не пройдет испытание.
Когда четвертая точка осенила ее лоб, Палтри наклонился к самому ее уху и произнес:
- А теперь, чтобы рассудить о чистоте твоего духа и…
Со звоном и треском стекло взорвалось. Дарт вскрикнула и сжалась в комок. Сверху посыпались осколки осветильников, а скамья под ней заходила ходуном от колыханий в чаше. Осколки резали спину, руки и ноги, как разозленные пчелы.
Матрона Граннис с криком отпрянула в сторону. Щен с горящими глазами носился кругами и подпрыгивал, он перепугался не меньше людей.
Палтри стоял как вкопанный, даже не пытаясь утереть кровь из порезов на лице, и не отрывал от Дарт округлившихся глаз.
- Во имя всех богов… - выругался он себе под нос. Тем временем свет осветильников быстро затухал. - Никогда не видел ничего подобного.
- Что случилось? - В голосе матроны звучало обвинение, и она не спускала глаз с Дарт.
- Я ничего не делала… я ничего… - шептала та. - Простите.
Палтри смахнул с лица осколки и утерся, а потом проделал то же самое с девочкой.
- Она ни в чем не виновата. Обычно осветильники разгораются чуть светлее, но порой мне доводилось наблюдать и довольно яркие вспышки. Правда, никогда настолько яркие. Сила и чистота ее духа не оставляют никаких сомнений. - Лекарь закончил обтирать лицо Дарт и повернулся к Граннис. - Я не вижу необходимости проводить осмотр.
Дарт почувствовала прилив надежды. Без физического осмотра ее постыдная тайна останется скрытой. Хотя бы на полгода, до следующего осмотра.
Но всякую надежду тут же погасил ответ матроны Граннис:
- Вы обязаны ее осмотреть. Предстающий перед оракулами должен быть чист не только духом, но и телом.
Палтри задержался взглядом на испорченных осветильниках.
- Да, вы правы. Но давайте поторопимся. Я должен подробно изучить, что здесь только что произошло.
Взмахом руки он приказал Дарт лечь обратно на скамью и осмотрел ее тщательно, но быстро, без обычной деликатности.
Дарт дрожала под его руками, пока он проверял ее тело от головы до пят. Напоследок лекарь присел между ее раскинутыми ногами, а его пальцы ощупали ноющие чресла и добрались до корня ее позора.
- Она недавно кровоточила, - заметил он.
- Первая менструация, - со сложенными на груди руками объяснила Граннис.
По щекам Дарт текли слезы. Она ожидала, что вот-вот ее миру придет конец.
Палтри прочистил горло и поднялся на ноги.
- Все в порядке. - Он потрепал девочку по бедру. - Она может присутствовать на вечерней церемонии.
Дарт задохнулась и не смогла произнести ни слова.
- Поднимайся, дитя, - сказала матрона. - Одевайся.
Дарт переводила взгляд с полной коренастой женщины на лекаря, пока тот выводил на ее лбу синий крест.
- Я… я прошла испытание?
Она не могла сдержать удивление. Неужели она излечилась? Или нападение в птичнике на самом деле было лишь кошмаром? Она почти поверила в это, хотела поверить. В прошедшие дни ей иногда чудилось, что все было дурным сном. А может, ее тайно благословила некая Милость и вернула ей невинность?
- Я чиста, - вслух произнесла Дарт. В глубине души эти слова означали для нее семью и дом.
- Да, да, - недовольно отозвалась матрона. - Вот уж воистину случилось чудо. А теперь одевайся. До восхода луны тебе еще многое предстоит сделать. - Граннис повернулась к лекарю. - А что делать с остальными девочками? В коридоре еще многие ожидают осмотра.
Палтри покачал головой.
- Я больше не смогу сегодня проводить испытаний. Чтобы достать новые осветильники, потребуется несколько дней. Так что остальные не смогут присутствовать на церемонии.
Граннис накинулась на Дарт:
- Смотри, что ты наделала! Ты испортила праздник почти всем своим одноклассницам!
- Но я не хотела…
- Она правда ни в чем не виновата, - выступил в ее защиту Палтри.
Дарт ожесточенно закивала и поспешно натянула одежду. Она очень хорошо представляла себе досаду оставшихся в коридоре девочек. Другой церемонии выбора не предвиделось до середины зимы.
С хмурым выражением на лице матрона Граннис направилась к дверям. Дарт прыгала за ней на одной ноге, по дороге пытаясь засунуть ногу в туфлю. Щен решил, что с ним играют, прыгал вокруг и кусал за пятку, но девочка тут же отогнала его.
Граннис потянула на себя дверь. Дарт наконец справилась с туфлей и догнала ее, поэтому успела услышать объявление матроны и потрясенную реакцию на него. Девочка сморщилась и спряталась за широкой спиной Граннис.
Лекарь успокаивающим жестом положил ей руку на плечо, наклонился к уху и проговорил тихо, но твердо:
- Уж не знаю, что ты сотворила с мастером Виллетом, но можешь быть уверена: я обязательно это выясню.
Дарт задохнулась. Она сразу все поняла: по дороге к птичнику она проходила мимо больничных покоев на седьмом этаже. Стены коридора вокруг нее наклонились, и в глазах у девочки потемнело. Виллета направил к ней Палтри, а минуту назад лекарь солгал о ее невинности. Она вспомнила, как его пальцы трогали ее… внутри… возможно, с интересом ощупывая работу сообщника.
Девочку затрясло. Ее как будто осквернили заново, а на мгновение воспрянувшая надежда рассыпалась в прах; Дарт охватил ужас, она почувствовала себя в западне.
- Я буду следить за тобой. - Голос лекаря звучал, по обыкновению, мягко, но пальцы с угрозой, до боли впились в плечо. - Но пока что у нас обоих есть секреты, которые лучше никому не открывать.
Матрона Граннис повысила голос, чтобы перекрыть потрясенный говор в коридоре:
- Пойдем, Дарт. Ночь тебя ждать не будет.
Задавленно вскрикнув, Дарт вырвалась. Сорок пар глаз уставились на нее с упреком. Никто не поздравил ее с синим крестом на лбу. Девочку одолевало желание скрыться в ближайшей уборной и соскоблить с себя знак чистоты, но сейчас только он и отделял ее от немедленного изгнания.
Дарт без оглядки зашагала по коридору. Ей удалось выиграть короткую отсрочку - но стоит ли она того?
В конце коридора ее встретили Лаурелла и Маргарита. Они смотрели на нее, как будто ее только что вытащили с грязного дна Тигре.
- Что там случилось? - спросила Лаурелла.
Дарт в ответ лишь покачала головой. Ей предстояло найти ответ на более важный вопрос: что теперь делать?