- Не плачь, - ласково шептала я, стараясь, чтобы мои слова долетали и до героя, - сейчас этот геройский дяденька скинет свой портфель и приведет твою корову. Как ее зовут?
- Гнилу-у-ушка…
Как же я сразу не догадалась!
- Ему это раз плюнуть! - заверила я его. - Он с тремя демонами один справился, а уж корову-то твою поймать ему как…! - вспомнив, что говорю с ребенком, я осеклась.
Варлаф действительно плюнул, швырнул ранец на землю, и пошел к корове. Заметив его, Гнилушка исполнила зажигательную джигу, стуча всеми копытами разом, и, задрав хвост, поскакала прочь.
Варлаф выругался так, что я поняла только общий смысл, и припустил за ней.
- Во, во! - мальчик сразу успокоился, уютно прижался к моему боку и теперь тыкал растопыренными пальцами в суматошно движущиеся по полю фигурки. - Я вот так с самого утра за ней бегал! Гляди, как галопирует!
Гнилушка, весело подбрасывая рыжий зад, галопировала к дальнему краю поля. Конец веревки, повязанной ей на шею, волочился по земле. Его-то Варлаф и попытался схватить. Сделал длинный прыжок, упал животом на землю, придавливая веревку, но корова резво скакнула вперед, прибавила ходу и исчезла за деревьями на той стороне поля.
Затылок и плечи героя, поднявшегося с земли, были более чем выразительны!
- Тебя как зовут? - поинтересовалась я, следя, как деревья скрывают и его тоже.
- Санни, - сказал Санни, и, подумав, добавил, - Сол.
- Ты наверное голоден, Санни Сол, - скрывая очередную улыбку, вызванную чудным именем мальчика, сказала я, - Раз ты гонялся за коровой аж с утра?
Санни еще подумал, затем с достоинством маленького мужичка кивнул. Пошарил в кармане широких штанов и достал сверток. Развернул тряпицу - внутри оказалась краюха хлеба. Он аккуратно разломал ее на три части и одну протянул мне:
- Ешь, странница!
- Зови меня Виагрой! - едва не прослезившись от умиления, предложила я.
Кусок хлеба оказался смазанным медом. После долгой - с рассвета! - дороги, он показался мне вкуснее всех деликатесов мира! Подобрав последнюю крошку, я расстегнула свой ранец, и одарила моего кормильца лакомствами из онольгейновых запасов.
Слева, вдалеке за деревьями, мелькнул рыжий бок. Гнилушка не желала терять обретенную свободу! Я сыто улыбнулась и откинулась назад, опершись на руки. Санни ел за троих, отчего его щеки раздулись совершенно по-хомячьи. Слезинки его давно высохли, в глазах светился восторг маленького человечка, которому довелось не только поучаствовать в приключении, но и наесться от пуза.
Справа, в кустах снова мелькнуло рыжее пятно, теперь, совсем недалеко от нас. Странно. Только что я видела корову слева, почти у границы поля. Или Гнилушка галопирует с ускорением?
Слева вылетела какая-то птаха и суматошно понеслась через поле, вереща во весь голос.
Сытая одурь мгновенно слетела с меня. Я поднялась. Пока еще неторопливо, словно только лишь для того, чтобы размять ноги. Незаметно сдвинула полу камзола, приоткрывая ножны. Вытянув шею, заглянула за верхнюю линию придорожного кустарника, виднеющуюся в прогалине между деревьями.
На дороге, на том месте, где чуть раньше остановились мы, склонив темно-рыжую рогатую голову, принюхивался к следам на земле демон Ацуцы. Совершенно по-тигриному дернул круглым ухом и вдруг в одно мгновение перемахнул через кусты высотой в человеческий рост. Он то исчезал за деревьями, то появлялся и двигался, несомненно, в нашу сторону.
Кусты затрещали одновременно справа и слева от нас. Они взяли нас в клещи!
Санни перестал жевать и принялся испуганно озираться. В руке его крошился замечательный пирожок Онольгейна с грибной начинкой. Пятый по счету. Пирожка мне, конечно, жалко не было. Но вот что станется с ребенком, если демоны доберутся до нас? На меня надежда небольшая. Варлаф на другом конце поля - даже если заметит демонов, вряд ли успеет добежать. Я мысленно призвала своего Демона. Он был где-то рядом, но где, я не видела.
- Санни, - спокойно сказала я, хотя сердце мое было готово выскочить из груди. Только, кажется, застряло в горле! - Ты знаешь, что такое волшебство?
- Угу! - промычал тот - непрожеванный пирожок мешал говорить.
- Тогда закрой глаза и не открывай, пока я тебе не скажу. Что бы ты ни услышал! Ты мне веришь?
Санни скосил глаза на мой ранец, на всякий случай нащупал следующий пирожок, и послушно закрыл глаза.
Ментальный приказ к атаке уже достиг Демона. Он возник прямо под обрывом и метнулся направо. Шедший оттуда на нас демон Ацуцы уже не считал нужным скрываться - Санни вовремя закрыл глаза!
Мой Демон ударил чужака в грудь. Тот пошатнулся, но продолжал идти на нас, упрямо наклонив рогатую голову. Я отвернулась от них и спустилась с холма, вытащив кинжал из ножен. Из-за спины раздались: знакомый вой сирены 'скорой помощи', звуки отчаянной грызни, рев, полный боли и ярости.
Бежево-черная молния взлетела над головой Санни и сшибла в полете второго демона, бежавшего от дороги и намеревавшегося запрыгнуть на вершину нашего сомнительного убежища. Они выли и катались, сцепившись в клубок, всего в нескольких шагах от меня. Я не знала, успеет ли Демон разделаться со вторым, и потому приняла боевую стойку, которой учил меня Макс - расставила ноги, задняя чуть позади, бедро повернуто внутрь, колено передней ноги согнуто. Третий демон Ацуцы уже выскочил из кустов и подходил ко мне, поблескивая глазами. Он остановился в паре метров от меня. Раздумывает? Красуется? Пугает?
Макс учил меня судить о планах противника не по его действиям или выражению лица. 'Лицо может быть под маской, - как-то сказал он мне на тренировке, - а руки и ноги могут обмануть. Смотри противнику в глаза, ни на миг не отводи взгляда. Ты поймешь, когда он захочет ударить!'. В красных глазах демона Ацуцы не отражалось ничего… Он просто стоял, наклонив массивную голову с таким расчетом, чтобы глянцевые острия изгибающихся рогов приходились мне аккурат в центр грудной клетки. Понимая, что глаза этой твари для чтения намерений не подходят, я покосилась на Санни. Тот закрыл ручонками лицо и покачивался, словно читал молитву. Но что-то подсказывало мне, что пирожок он не выпустил.
Если уклониться от удара рыжего - мелькнула мысль - он ударит Санни в спину! Значит, уклоняться нельзя. Надо выстоять. Интересно, сколько он весит? Килограмм сто? Наверное, все сто пятьдесят!
Вой сирены, переходящий в рокочущий горловой звук, вновь прокатился над полем. Рыжий мотнул головой и, дробно топоча копытами, понесся на меня. Я, кажется, пискнула что-то вроде: 'Мамочка!' - и выставила кинжал перед собой.
Со мной, видимо от испуга, приключился странный случай частичной слепоты. Мир сузился. Я перестала различать его краски. Исчез и сам демон. Я видела только его рога - их черные острия приближались с бешеной скоростью, и вот уже оказались в каком-то миллиметре от моей груди. Острие моего кинжала царапнуло его крутой лоб, поросший кучерявой короткой шерстью. Неожиданно тварь подбросило в воздух - рога распороли мне рукав рубашки - и отшвырнуло далеко в сторону.
Я облегченно оглянулась на мальчика. Он сидел, вжав голову в плечи, и изо всех сил закрывал ладошками глаза. Весь его вид говорил о том, что будь у него еще пара рук, он зажал бы и уши.
- Потерпи еще немного, - ласково сказала я.
Мое тяжелое дыхание в сочетании с успокаивающим тоном, кажется, испугало его еще больше. Теперь он уткнулся лицом в колени.
Через мгновение все было кончено. Для того чтобы уничтожить последнего демона, коту понадобилось совсем немного времени. Видимо, он научился убивать себе подобных. Не скажу, чтобы очень обрадовалась этой мысли. Я подошла к демону Ацуцы, чье горло было вырвано. Мой спаситель застыл над телом, прижав уши и оскалившись.
- Притащи сюда остальных, - приказала я ему, - мы сожжем их тела.
Наверное, мой голос дрогнул. Но у любого другого он бы вообще пропал - ко мне обернулась измазанная кровью черная морда: слипшаяся шерсть, красные глаза, выражение которых одно - ярость… В эту минуту это был истинный демон - дитя хаоса. Я на мгновенье забыла о тех временах, когда он, маленький и легкий, скручивался калачиком на моих коленях, или укладывался на плечах, засунув мокрый нос мне в ухо. Я уговаривала себя не бояться, но уговоры были бесполезны. ЭТО существо не подчинялось мне, как и магия, ставшая недоступной в этом проклЯтом мире. Я могла сколько угодно лелеять надежду, что это мой кот, видоизменный перемещением между мирами - но это было не так! Порождение зла, по каким-то своим причинам подчинившееся мне, было столь же чуждо моему миру, сколь и его рыжие собратья, чьей кровью он удовлетворил свой голод. Мгновение Демон мерил меня взглядом, словно подумывая о новом прыжке. Я смотрела на него, не мигая. Будь он котом, я бы никогда так не сделала, ведь для кошки немигающий взгляд означает агрессию. Но этого зверя можно было усмирить только так. Тонкая перегородка, если таковая вообще существовала в его разуме, отделяла его сейчас от безумия дикости, от истинной свободы существа, не подчиняющегося никому и ничему, кроме собственного кровавого голода. Она вибрировала и истончалась, и я видела это в его глазах - ярость или сомнение, голод или признание чужой силы. Я смотрела на него, не отводя глаз, забыв о том, что нужно дышать, не шевелясь, ибо стоило только ему почувствовать мою слабость, неуверенность или страх, и эти двадцатисантиметровые клыки оказались бы в моей плоти. В моем хрупком горле…
Не бывать тому!
Я прищурилась и медленно двинулась вперед, протягивая руку, чтобы коснуться забрызганной кровью холки. Я не позволю чьей-то больной фантазии, породившей этот мир, заманившей меня сюда, отнять у меня друга и верного спутника!
Я коснулась рукой его загривка и сильно сжала. Демон сморгнул, и опустил голову, словно смутился. Затем боднул меня в живот, и изящным прыжком перемахнул через растерзанное тело противника. Скоро он уже тащил второго, сжав зубами одну из лап. А затем принес и третьего. Принес, и отошел в сторону, с интересом следя за мной. Я достала зажигалку и поднесла к клоку красно-бурой шерсти. Зашипело, запахло паленым. Огонек перескочил на соседние тела и загудел, поднимая к небу столб вонючего черного дыма.
Демон проследил за ним взглядом, тряхнул ушами и растворился в придорожных кустах. Наверное, пошел вылизывать шкуру.
Я поднялась на холмик. Через поле, держа вредную скотину за конец веревки, к нам бежал Варлаф. Мне показалось, или его всегда смуглое лицо побелело?
Я помахала ему рукой и повернулась к мальчишке.
- Все кончилось, - нарочито весело заговорила я, - открывай глаза и принимай свою пропажу!
- Что случилось? - закричал Варлаф с поля.
На губах несчастной коровы я разглядела желтую пену. Ай, как нехорошо!
- Что с коровой? - вопросом на вопрос ответила я.
- Белены объелась, - пояснил он, останавливаясь.
Могучая грудь героя тяжело вздымалась. Видно, Гнилушка заставила за собой побегать!
- Горит что? - отдышавшись, спросил он.
- Твои красные друзья, - я невольно передернула плечами, вспомнив их морды, - а ты был слишком далеко!
- Да, - задумчиво кивнул Варлаф, - слишком далеко!
И мы понимающе поглядели друг на друга.
- Эй, малец, - позвал он мальчишку, - прыгай сюда, хватай веревку и веди свою Гнилушку к местной знахарке, пока у нее опять не началось! Отравил кто-то твою корову!
Мы снова переглянулись. Этот кто-то знал, что мы идем этой дорогой. И был уверен, что мы остановимся, чтобы помочь мальчику. Адских посланцев не интересовал Варлаф. Они направились к тому, кто хранил волшебное зеркало. Кто не смог бы защитить себя, так, как это сделал бы герой! Ко мне. Вот только этот кто-то ничего не знал о моем Демоне.
Мальчишка, словно только этого и ждал, сиганул вниз. Низко кланяясь, он принял веревку из рук Варлафа, словно величайшую драгоценность, и, не теряя времени, побежал через поле к крышам деревеньки, виднеющейся за деревьями.
- Воняет-то как! - заметил Варлаф и, запрокинув голову, уставился на меня. - Цела?
Я кивнула и оглянулась на погребальный костер. Языки пламени пылали на удивление ярко и ровно - откуда же тогда этот черный дым? Клубы сместились, словно под дуновением ветра и мне показалось, я увидела длинный нос, прямые узкие губы, большие немигающие глаза…
- Передохнуть бы! - вздохнул Варлаф и, ругаясь, полез вверх по осыпи.
Через минуту он стоял рядом со мной, тоже глядя на дым. Я устало потерла глаза - привиделось что-то. Не удивительно! А когда вновь посмотрела на костер, неприятного лица уже не было. Только ощущение осталось в груди, тоже весьма неприятное - будто кто-то умер.
***
К вечеру мы добрались до Суммона. Солнце висело над горизонтом, готовясь упасть за край неведомой мне земли. Демон, блеснув глазами, красными как это небесное светило на закате, исчез в зарослях кустарника - пошел охотиться.
Дорога полого пошла вниз. Поля слева давно остались позади, уступив место каменистым грядам, становящимся все выше. Они выросли в скалистый утес, громоздящийся над дорогой, которая огибала его. За поворотом мы с Варлафом остановились, захваченные величественным зрелищем.
Под нами катил неспешные черные воды Улльс, давший свое имя всей этой местности. Дорога уходила налево и вниз, в приречную долину, где, на берегу, посверкивал яркими крышами то ли городок, то ли поселок. Ах, да! Поселок городского типа - сказал Варлаф. На той стороне реки до самого горизонта раскинулись дремучие леса. Словно заплатки на бобровой шубе его расцвечивали кое-где клинья полей, иногда поднимали голову из-за деревьев холмы с облысевшими верхушками, на которых я разглядела останки каких-то развалин. Чем ближе к горизонту, тем холмы становились выше, а развалины значительнее. Холмов было восемь. Казалось, это великаны спят, свернувшись калачиком на матери-земле и склонив головы на мягкую подушку лесного бархата.
Суммон раскидал свои домики до самой воды. Я разглядела причал, у которого покачивались две внушительного вида ладьи. Множество маленьких лодчонок, похожих на греческие каики, сновали вдоль берега. Чем дальше от воды, тем выше и богаче становились дома. Со стороны реки никаких защитных укреплений не было, а вот с других поселок окружал ощерившийся кольями земляной вал.
Я вопросительно взглянула на Варлафа.
- Орки! - пожал он плечами и, подумав, добавил, - Изредка.
Дальний берег продолжал притягивать мой взгляд. И хотя гораздо интереснее было смотреть на суету у въезда в поселок, я снова смотрела туда, где из воды торчал дощатый помост причала - пустой, хотя и крепкий. Пара покосившихся избушек, и белесая лента тракта, огибая их, вновь уходит под темные своды молчаливого непостижимого леса. Странно, что люди боятся вод! Океан, когда глядишь на него, не менее величественен и грозен. Но он живет - дышит, шевелится, меняет цвета. А эта темная масса деревьев не шелохнется, не откроет испод, в котором копошится тайная жизнь. Как там говорил Варлаф - волки-переростки, кикиморы, грымзы (а это еще кто такие?)?
Моя рука невольно нащупала рукоять эльфийского кинжала. Шершавая кожа и самоцветы, покрывающие его, дружески царапнули ладонь, вселяя подобие уверенности в успехе нашего предприятия. Увы, весьма сомнительного.
- Ты уже смотрелась в свое зеркало? - неожиданно спросил меня Варлаф.
Я вздрогнула. Надо же, совсем забыла об этом!
- Э-э… - промямлила я, не зная, что говорить.
- Послушай, чародейка, - продолжал он, - Едва мы войдем в Суммон, об этом станет известно Ацуце. И мне придется отвечать перед ней. Я должен знать, что говорить.
- Она пришлет за нами демонов? Опять? - перепугалась я.
Ведь мне придется отослать кота до тех пор, пока мы не переправимся на ту сторону! В поселок ему нельзя - слишком много народа.
- Это вряд ли, - успокоил Варлаф, однако, я не успела вздохнуть с облегчением, - Поверь мне, у нее в услужении достаточно обычных головорезов, которые могут причинить нам массу хлопот. А мне, честно говоря, хотелось бы немного выспаться и отдохнуть перед высадкой на тот берег, вместо того, чтобы сносить головы одну за другой.
Он помолчал и совсем уж невпопад добавил:
- Кажется, я выучил алхимию!
- Привет от Гнилушки! - пробормотала я, лихорадочно раздумывая.
- Я попробую зеркало прямо сейчас! - наконец, решила я.
Порывшись в сумке, я достала его, и отошла в тень утеса, уселась на землю, блаженно вытянув гудящие от усталости ноги, привалилась спиной к морщинистой поверхности камня. Взглянула на Варлафа:
- Предупреди, если кто появится!
Он кивнул, отошел к краю дороги, так, чтобы видеть ее в обоих направлениях, и снова застыл изваянием, разглядывая Улльские леса. 'Такие же темные и непонятные, как его глаза…' - подумалось мне.
Отвлеклась…
Я посмотрелась в зеркало. Мое отражение устало взглянуло на меня. Под глазами синяки в пятикопеечную монету, лицо потное, красное, глаза, как у бешеной кошки. А волосы - мама дорогая! За каплю шампуня продала бы душу!
- Варлаф! - жалобно позвала я.
Он полуобернулся, явив мне грубый профиль неказистого лица.
- А ты, правда, можешь теперь сам варить зелья?
Он кивнул. Молча. Ну, прямо Чингачгук на тропе войны!
- Свари мне что-нибудь такое, чтобы я стала красавицей! Ну, волосы до попы, как из рекламы, гладкая кожа, мелкие морщинки исчезают на сто двадцать процентов… - горячо попросила я, и осеклась под его тяжелым взглядом.
Несколько мгновений он разглядывал меня со все возрастающим негодованием, а затем рявкнул так, что у меня заложило уши:
- Не отвлекайся! Солнце садится - а нам еще спускаться к реке. Желаешь провести вечер в компании своих рогатых знакомых? Их твоя красота не заинтересует! А вот мясо…
Я сглотнула и уставилась в зеркало, выпучив от усердности глаза.
- Если тебе это поможет, - проворчал Варлаф, - сварю я тебе такое зелье. На той стороне. Если из Суммона живыми выберемся!
- Спасибо за помощь! - хмыкнула я, и, наконец, перестала валять дурака и попыталась сосредоточиться.
Конечно, была причина, по которой я оттягивала эксперимент с зеркалом. Я боялась. Я ничего не знала ни об этом мире, ни о законах, в нем существующих. Другой мир - другая магия. Или магическое полотно бытия, меридианы и параллели Силы, одинаковы во всех мирах? Кажется, Игорь что-то рассказывал мне об этом. Но это было давно. Пока зеркало лежало в моей сумке, оставалась надежда, что я смогу связаться со своими друзьями. Сейчас эта надежда могла исчезнуть навсегда, вместе с возможностью когда-нибудь вернуться домой, обнять Катьку, зарыться лицом в ее светлые волосенки.
Я сморгнула злые слезы. Не о том я думаю, не о том! Снова принялась смотреть в проклятое стекло, перевела взгляд на рамку. И вспомнила вдруг Томину спальню. Ее волшебное зеркало всегда стояло на тумбочке рядом с кроватью. Насколько я знала, Тома ни разу не смотрела в него ради себя - то ли дань такую платила за обладание древним артефактом, то ли это было ее собственное решение.