- У моего честолюбия есть границы. Да и зачем мне повелевать судьбами мира? - Инвари усмехнулся. - Я не так умен, как Боги, и не смогу делать то, на что не способен.
- Разве молодости не присуще желание улучшить все не свете? - удивился Адамант. - Когда я был в твоем возрасте, то мечтал перевернуть вверх дном всю Великую равнину. Я хотел, чтобы люди перестали страдать, а смерть отступила.
- Увы, это невозможно.
Адамант наклонился вперед.
- Почему? Я и тогда не мог этого понять. Я был немощен телом, но разум поглощал знания, как огонь - сухие листья. Я искал ответа и нигде не находил. Я увлекался науками, тайнами природы, но так и не нашел секрета всеобщего благоденствия. Подумай, странник, разве справедлива ранняя смерть? Несчастливая судьба?
Инвари насторожился. Уж, не о собственной ли судьбе говорил Адамант, пытаясь и в нем, молодом и неопытном, посеять сомнения в вечной мудрости, поколебать его духовные устои?
- Неисповедимы пути Богов, герцог, - проговорил он. - Зачем задавать вопросы, на которые нельзя получить ответа?
Усмехаясь, Адамант запечатал губы жестом молчания. Инвари серьезно кивнул.
- Да, именно так. Боги иногда говорят нам, как сделать что-то лучше, но никогда - как улучшить все.
Глаза герцога сверкнули.
- А знаешь почему? - отчего-то шепотом спросил он. - Потому что, если бы мы знали ответ, ОНИ БЫЛИ БЫ НЕ НУЖНЫ! Они боятся нас, а раз боятся, значит, не так уж они всемогущи.
Инвари растерялся на мгновение. Он не ожидал, что герцог в своей откровенности зайдет так далеко. Подмастерью не пристало возмущаться чужими взглядами, но дэльф не мог проигнорировать такие слова. Он вскочил, далеко отбросив тяжелый стул.
- Ты кощунствуешь, Адамант! - резко бросил он в лицо герцогу. - И я не хочу быть рядом, когда Боги обрушат на тебя свой гнев!
И тут герцог захохотал. Смех его был страшен, и даже огни свечей съежились и затрепетали в ужасе. Зловещий хохот отражался от стен, и казалось, что целая армия демонов веселится в тронной зале. Их черные тени обступали Инвари, протягивая к нему жадные руки - ему пришлось потрясти головой, чтобы избавиться от наваждения.
- Мальчик, мальчик!… - все еще смеясь, простонал Адамант. - И кто бы мог подумать, что вера во всемогущество Богов неистребима даже в наше время! Но не пугайся так! Никто не узнает о наших невинных беседах.
Не договаривая, он поднялся и вышел из-за стола.
- Садись, дэльф, заканчивай спокойно свой ужин. Я больше не побеспокою тебя крамольными мыслями. Близится праздник, и у меня еще куча дел. Шери, - не взглянув не слугу, бросил он, - карета готова?
Тот что-то промычал, Адамант кивнул в ответ.
- Хорошо. Пойдем. А тебя, мой гость, проводят, когда закончишь ужинать, в твои покои. Только позвони в этот колокольчик.
И, повернувшись на высоких каблуках, он заковылял к выходу. За ним, словно отражение, двинулся слуга. Проводив их глазами, Инвари вернулся на место, налил вина в бокал, и задумался, глядя на тонущие в нем искры света. Пора было действовать.
***
Незадолго до полуночи подмастерье беспрепятственно выбрался из своей кельи и отправился на поиски личных покоев герцога.
Потревоженные огни факелов метались в руках каменных статуй, когда Инвари проходил мимо, но, кроме них, пока еще никто не встретился ему на пути. Что он счел хорошим предзнаменованием.
Все постройки Ветри строились одинаково на протяжении тысячелетий. Разница состояла лишь в климатических условиях, от которых архитектурные планы непосредственно зависели. Господские помещения в замках и поместьях, и хозяйские спальни и детские в домах простецов всегда располагались на стороне Бога - покровителя данной страны. А вот королевские покои в разных частях континента всегда устраивали со стороны восходящего солнца. Тронная зала ильрийских королей находилась как раз в восточной башне дворца. Где-то, над или под ней, должны были располагаться покои короля. Здраво рассудив, что Адамант вряд ли станет занимать их, и памятуя о том, что Южную башню занимает библиотека, Инвари решил осмотреть две оставшиеся башни. Тэа - бог-покровитель Ильри внезапно вспомнился ему. Закатная сторона была посвящена ему, и Инвари, сочтя и это предзнаменованием, решил для начала отправиться именно в западную башню.
Зарешеченные бойницы западной стены донжона смотрели на зловещую Ильрийскую Чащу. Коридорчики, по которым шел Инвари, прихотливо изгибались, то и дело меняя направление. Казалось, внутреннее пространство застраивал безумный архитектор. Стены и полы были задрапированы красными и зелеными, напоминающими змеиную кожу, пятнистыми коврами. Под тяжелыми черными занавесями с золотыми кистями скрывались многочисленные двери. Хотя Инвари прекрасно чувствовал направление, все равно едва не проскочил просторный холл, заставленный молчаливыми фигурами в древних доспехах. Сужающийся проход вел из него в западную башню. К удивлению Инвари, охраны не было и здесь. Он тихо прошел по узкому коридору со стрельчатым потолком и оказался у двустворчатых дверей черного лакированного дерева. Прислушавшись и не услышав ни звука, он толкнул створки. Кромешный мрак, по сравнению с которым тускло освещенные коридоры замка казались залитыми солнцем улицами, окутал его. Несколько секунд он простоял в напряжении, ничего не видя, продолжая прислушиваться к тишине, чуткий, словно дикий зверь, и по-прежнему не ощущающий постороннего присутствия. Когда способность видеть в темноте вернулась, Инвари тихо ахнул. Недаром мрак, окутавший его, не отражал ни единого лучика света - и пол, и стены и даже потолок были завешены толстыми коврами, сотканными словно из самой тьмы. В их тени не блестели золотые канделябры, выстроившиеся вдоль стен, и серебряная вязь рун, змеившаяся по потолку и полу. Звуковым выражением мрака здесь окутывала все мертвая тишина, словно в отсутствие хозяина эта часть замка вымирала.
Медленно идя по коридору, он читал руны, повествующие о спасении мира Богами. Кое-где вязь прерывалась заклинаниями, способными вызвать панический страх у любого, проникнувшего сюда без ведома хозяина. Они были усилены магическим щитом неизвестного Инвари происхождения. Но, благодаря тому, что во время обучения в Академии он приобрел стойкий иммунитет против любого рода заклинаний, в окружении этих он, хотя и не чувствовал себя в безопасности, но и в панику не ударялся, оставляя за собой право отстраненно анализировать информацию.
Теперь Инвари не сомневался, что это и есть покои Адаманта. Тэа верно привел его.
Коридор был не широк. По три двери с каждой стороны выходили в него, а заканчивался он массивной кованого черненого серебра створкой с оскаленной львиной мордой вместо ручки.
Первая дверь - как, впрочем, и все остальные, кроме серебряной - была не заперта. За ней оказалась уютная маленькая библиотека, с громоздкими креслами в центре. Дверь напротив вела в гостиную, где стояли широкие низкие диваны, а потолок был заткан синей с золотыми звездами тканью. В гардеробную герцога он даже не вошел, а вот на пороге противоположной комнаты остановился в восхищении. Великолепно оснащенная лаборатория привела его в восторг небольшой плавильней, сияющими колбами и ретортами, полками с различными сосудами, содержащими необходимые ингредиенты, длинным столом для опытов, чья поверхность кое-где была прожжена едкими растворами. За оконной занавеской скрывалось переплетение мышц и сухожилий - анатомические схемы были редкостью в землях Ветри, но более подробного рисунка, изготовленного не в Поднебесье, Инвари видеть не приходилось. Эта лаборатория предоставляла возможности для богатейших, по меркам Ветри, исследований. И он не мог не восхититься ее хозяином. И хотя улики были против Адаманта, Инвари в глубине души все еще надеялся, что тот не является главной причиной несчастий, обрушившихся на Ильри. Ему хотелось верить, что человек, столь значимый и образованный, не поддастся злу по своей воле. Возможно, он чувствовал к нему симпатию. Одиночество, и при этом воля к исследованиям, а не отчаяние, такое предсказуемое после всех ударов судьбы… Такое отношение к жизни импонировало Инвари, и потому он пытался оправдать герцога хотя бы перед собой.
Уже собираясь уходить, он увидел белеющий в углу одного из столов листок бумаги, прикрытый стеклом от едких растворов. К удивлению своему он, разглядев тонкие и толстые цветные линии, понял, что видит перед собой подробный план замка. Одного взгляда хватило Инвари, чтобы зафиксировать эту неожиданную удачу в памяти. Черные линии обозначали основные помещения и переходы, тонкие красные - тайные, и это было ценнее всего. По крайней мере, три секретных прохода вели за дворцовые стены. И теперь он мог свободно пользоваться ими. Подземелье на плане было представлено только тремя верхними уровнями. Естественные пещеры и тоннели, лежащие ниже, в основании скалы, на плане отражены не были. Что ж, и у удачи бывают границы.
Противоположная дверь привела его в небольшую прихожую, освещенную тускло горящими лампадками по углам. Инвари осторожно раздвинул портьеры и пораженно остановился на пороге комнаты. "Только сумасшедший мог бы жить здесь!" - подумалось ему. Это была красная комната, в которой красным было все - стены, пол, потолок, гранатовые капли люстры, свисающей на толстых золотых цепях, мебель. У дальней стены возвышалась гигантская алая кровать под малиновым балдахином, увенчанная герцогским гербом.
Инвари почувствовал, что задыхается - мрачный красный цвет резал глаза и в полумраке. Здесь все казалось пропитанным кровью. И даже запах ее - тяжелый, кружащий голову и толкающий к безумствам, ясно ощущался вокруг, словно кровь сочилась из самих стен.
Чтобы развеять тягостное впечатление, Инвари взял с ночного столика свечу красного воска и зажег в прихожей от огня лампадки. Неверный свет озарил комнату, но не рассеял гнетущее чувство - то ли охранительные руны так подействовали на него, то ли собственное, взбудораженное событиями последних дней, нервное напряжение. Так или иначе, но ему не терпелось уйти отсюда, чего он не мог себе позволить, не найдя картины. Он лихорадочно оглядывался и, наконец, увидел край золотой рамы, скрытой полуопущенной частью балдахина, на стене за кроватью. Чтобы добраться до нее, ему пришлось влезть на гладкое, как лед, шелковое покрывало. Алые лучи трещинами побежали во все стороны, когда он, встав на колени, отдернул занавес и увидел картину.
Беспорядочно нанесенные цветные мазки слились в единое целое, и в центре картины он увидел белого коня, лежащего на земле, из распоротого брюха которого вываливались на снег розовые внутренности. Рядом, опираясь на коня спиной, полусидел, неестественно подвернув ногу, гигант в легких охотничьих доспехах с алмазным венцом на голове - король Арлон IV. В нижнем углу полотна, видимо, только что развернувшись после первой атаки, стоял, низко наклонив голову, чудовищных размеров вепрь, и клыки его были окрашены в алое. Инвари разглядывал картину и поражался четкости рисунка, словно выплывающего из хаотически нанесенных мазков. И вдруг краски сдвинулись - ужасный зверь дернул головой! Задрожали в последнем вздохе бока коня и он, закатив черные глаза, забился и умер. Арлон тщетно пытался подняться на ноги, его правая рука шарила по изрытому снегу в поисках выроненного меча. Зверь рыл копытами землю. Его налитые кровью глазки внезапно мрачно блеснули, он поднял голову, передернул могучей холкой, и начал уверенный неторопливый разбег. Арлон, наконец, дотянулся до меча, и что-то беззвучно крикнул. Словно в ответ зверь вздыбился и бросился на него. Смяв королевские латы, словно листок бумаги, и отбросив их в сторону, он отбежал и развернулся.
Инвари понял, что эта атака будет последней.
Арлон вновь попытался встать, опираясь на меч. Но сломанная нога подвела его, и он рухнул в снег. Опершись спиной о тело коня, он перехватил клинок обеими руками, и держал его теперь, высоко занеся над головой. Должно быть, он снова что-то крикнул, потому что зверь ринулся вперед, и комья земли полетели во все стороны из-под его копыт. Инвари показалось, что он слышит свист воздуха, рассекаемого тяжестью чудовищного тела. Мгновение - и они столкнулись. Клыки распороли тело короля снизу доверху, но тот последним усилием опустил лезвие на не успевшего отскочить врага. Бок и задняя нога вепря залились кровью. Озверев от боли, он бросился на поверженного противника, и стал топтать его, разрывая на части тело. Меч выпал из рук короля. Все было кончено.
Инвари закрыл слезящиеся от напряжения глаза.
Когда он вновь взглянул на картину, Арлон был еще жив, а клыки вепря окрашены только конской кровью.
В углу картины он разглядел нанесенное красивой вязью имя мастера - Витольд.
Словно во сне Инвари привел комнату в первоначальный вид и вышел во тьму коридора. Ему послышались глухие удары, которые он принял за шум собственного, все еще бешено бьющегося сердца. Но - нет! Пол под ногами покачнулся, а удары усилились, и шли они из-за запертой серебряной двери. В темноте Инвари почудилось, что львиные глаза на миг приоткрылись и оглядели его. Невольно он поежился и отступил прочь. Снова наступила тишина. Неестественная и напряженная она была так неприятна, что он ускорил шаг, стремясь уйти из жутких покоев. Как вдруг ясно почувствовал ненавидящий взгляд, направленный ему в спину. Он резко обернулся - львиные глаза, широко распахнутые и светящиеся в темноте, живо уставились на него. Он попятился от их злобы, и в этот момент из-за двери донесся далекий вой. Жуткий, не человеческий и не животный звук, от которого башня задрожала, словно от ужаса, а канделябры закачались, грозя упасть и раздавить его своей золотой массой. Инвари бросился прочь. Он знал, что упустил что-то важное в этих покоях, но ужас приближающегося воя был так силен, что заставил его выскочить из черного коридора, а потом, под покровом ночной темноты, и из замка по потайному выходу, увиденному им на плане в лаборатории Адаманта. Пользуясь им сейчас впервые, он не думал об опасности - опасности большей, чем в западной башне за серебряной дверью быть не могло. Никем незамеченный он углубился в сеть переулков и улочек, и только вдалеке от дворца остановил свой бег и прижался лбом к холодной стене какого-то дома. Теперь ему было понятно, почему Адамант не счел нужным охранять подступы к башне. Будь Инвари обыкновенным человеком, он от ужаса и близко не смог бы подойти к черным дверям из лакированного дерева, не то, что пробраться внутрь!
Но, Боги мои, что ЭТО было? Что звало так тоскливо, ибо алкало крови и не могло ею насытиться? Что?!
***
Часы на башне Ратуши, заворчав, пробили полночь, когда Инвари, немного придя в себя, отправился к окраинам города. Травяной сбор, составленный им для матери Ангели, лежал в нагрудном кармане его камзола.
В отсутствии слежки он мог теперь не сомневаться, ибо нашел выход из замка, о котором вряд ли было известно простым шпионам. А, если даже и было, то никто не ожидал его появления там и, следовательно, не позаботился о часовом.
Он прошел уже половину пути, как из темноты выступил вдруг низенький толстый человечек и загородил ему дорогу, непрерывно кланяясь. Лицо его выражало чрезвычайное подобострастие. Но Инвари замерил, что рука того скрыта под грубым плащом, и сам положил ладонь на рукоять кинжала.
- Господин простит меня за то, что я пытаюсь лишь услужить ему? - заговорил толстяк, продолжая кланяться.
- Что тебе нужно? - донесся до него глухой голос из-под низко надвинутого капюшона.
- Если господину скучно, я продам ему удовольствие.
Инвари обошел его, и молча двинулся дальше. Толстяк засеменил рядом.
- Ночь холодна, - загнусавил он, - а нежные ручки согреют лучше, чем одиночество. Кого предпочитает господин: черненьких или рыжеволосых? А, может, толстушек?
Инвари остановился. Внезапная мысль мелькнула у него. К тому же до назначенной им встречи оставалось еще много времени. Он взглянул из-под капюшона прямо в глаза своднику, да так, что тот попятился, но сбежать не успел - рука Инвари уже крепко захватила его запястье.
- Блондинку! - сказал он. - Я хочу девушку со светлыми волосами.
Толстяк сделал попытку вырваться, но его рука словно попала в тиски.
- Не вздумай позвать на помощь своих мордоворотов! - предупредил Инвари, приставляя острие кинжала к его толстому боку. - Ты сам навязался, выполняй теперь свою работу.
- Но… Зачем блондинка, господин? - забормотал толстяк. - Рыжие такие страстные, а брюнетки…
- Ценятся дешевле, - насмешливо закончил Инвари. - Я, кажется, ясно сказал, чего хочу. Деньги не проблема.
Он призывно звякнул кошельком.
- Два золотых…, - подумав, пробормотал толстяк, и облизнул пересохшие губы, - сейчас и после.
Инвари задумался. Это были очень большие деньги. Его основная казна была запрятана в сундуке, который сгинул в лесу вместе с конем и другой поклажей. В кошеле, привязанном к поясу, и потому сохранившемуся, после приобретенных на Ильританском рынке покупок осталась полумера серебра и три нетронутых золотых. За один можно было выторговать невзрачную лошаденку. За два Инвари надеялся приобрести крепкого и упрямого обученного ильрийского конька. Они не отличались изяществом и статью, но в бою были свирепы, хозяину - преданны, и не боялись холодов. Впрочем, Адамант обещал ему коня. Он еще колебался, но желание выяснить, что происходит на самом деле, оказалось сильнее. В конце концов, у него самого светлые волосы.
Не без сожаления он порылся в кошельке и протянул толстяку один золотой.
- Золотой сейчас и другой после, - сказал он очень неприятным тоном. - И без глупостей, приятель, я могу постоять за себя.
- Я уже понял, - закряхтел толстяк, потирая освободившейся рукой бок, и не думая торговаться. - Следуй за мной.
И он свернул в темную боковую улочку.
В тени домов зашевелились тени. Покосившись на Инвари, многозначительно поигрывающего кинжалом, толстяк трижды свистнул, и тени затаились вновь, ожидая добычу, от которой не следовало ждать неприятностей.
Идти было недалеко, но большую часть пути они петляли по узким улочкам. Видимо, проводник пытался сбить Инвари с толку, а может, хотел продемонстрировать скрытые темнотой группы людей, ожидающих добычу и готовых броситься на помощь своему человеку по первому его знаку. Так или иначе, но Инвари никак не желал проявлять признаки нервозности, и, в конце концов, толстяку, назвавшемуся Гартом, надоело испытывать своего спутника - он отвел его прямо к трехэтажному каменному дому, мимо которого они уже проходили.
- Почему ты взял с меня золотом? - перед тем, как войти спросил Инвари.
Гарт косо глянул на него.
- Светловолосые редки в Ильри. Наши девушки темненькие, реже рыжие.
- И все же два золотых за одну светловолосую девицу - это слишком. В чем тут дело?
Толстяк резко остановился, напряженно оглядываясь и пряча глаза. Даже не глядя на него, Инвари почувствовал, как он испуган.
- Не к добру этот разговор, господин! - задыхаясь, пробормотал он, и дернул Инвари за рукав. - Пошли, чего встали-то?
Инвари продолжал молча ждать. Сводник попытался заглянуть под капюшон, но он отбрасывал густую тень на лицо клиента. Гарт и сам теперь был не рад, что напросился.
- Ты чужеземец, господин? - осторожно поинтересовался он.
Инвари кивнул. Толстяк, вставляя в замок кованый ключ, вздохнул с облегчением.