Развилка, наш коридорчик уходит влево и вправо, из-под ног воем шарахается мурха, местный зверь вроде кошки, но с большими ушами, и мы с вельхо дружно сталкиваемся - сначала локтями, потом со стенкой. В душистом воздухе повисает несколько образцов "непереводимого фольклора", откуда-то слева доносится похожий диалог, тоже весьма эмоциональный и цветистый - видимо, те, кто удирал впереди нас, попался мурхе раньше.
Славка тихо шипит сквозь зубы - этот вельхо его что, приложил?
- Осторожней!
- Сам бы потаскал… - огрызается вельхо.
- Да я не против. Только тебя прикончу, и сразу…
Пекарня. Где эта чертова пекарня? Запах печеного доносится справа. Ага! Рвем туда!
Комната с низким потолком, от стены шарахается девушка с железным листом, полным белых, еще невыпеченных булок:
- Во имя пяти… Вам не сюда! Сюда неправильно!
Крохотный коридорчик, полутемный, размером чуть больше прихожей в хрущевке. И еще одна приоткрытая дверь, из которой валят клубы морозного пара. И серый зимний день за ней выглядит таким светлым! Даже дымный городской воздух кажется свежим. Получилось? Ушли?
Я успеваю сделать только один шаг по присыпанному золой крылечку. Нет, еще одно успеваю - пропустить вперед Терхо и Славку. Потому что мне, дебилу, показалось, что здесь безопасно. Крохотный переулочек, всего на три дома, кажется совсем пустым.
Кажется…
Три фигуры на затоптанном снегу возникают будто ниоткуда.
И треск, и боль в плече и шее, и шипучий рой синеватых искр, вгрызающихся в уже захлопнутую дверь.
Как мы попали обратно, не помню, помню, что пришел в себя возле одной из печек - сижу на полу, рядом скорчился вельхо… и Славка. Их тоже зацепило?.. В дверь, задвинутую на засов, кто-то ломится… вторая, из пекарни в коридор, тоже оказалась закрыта. Это я, что ли обе? Не помню. Наверное, я, Терхо не двигается, по лицу быстро расплываются синие пятна.
А у Славки лицо… я не знал, что человеческая кожа может быть такой белой.
- Макс… тут… - он прикрыл глаза, - тут…
- Что? Тихо, не разговаривай.
- Тут… - белые губы упорно шевелились, - лестница… наверх… видишь?
Я оглянулся. "Прихожая" была темная, узкая, но высокая, и… и справа и слева в стенках виднелись узкие проемы с узкими, крутыми… лестницами! Черт, как я не заметил сразу?!
Мы сможем подняться вверх, если удастся - перебраться на соседнюю крышу, а если выйдем из "зоны поражения", то сможем обратиться и сделать крылья.
Нет.
Не сможем. Смогу. Славке туда не подняться ни за что, потому что подняться по этой узости с раненым на руках невозможно… не пройти. А если…
В дверь грохнуло.
- Открыть по требованию Нойта-вельхо!
Я отчаянно посмотрел на моего соседа. Славка не шевельнулся. Лежал на боку, неловко подогнув руку, и смотрел на меня черными глазами. Он тоже все понял - наверное, даже раньше, чем я. Он ведь и правда… умник.
- Иди… на крышу… и переберешься, а там… нашим… поможешь потом… когда все успокоится?
"Обреченность". Кажется, это называется именно так. Именно она сейчас смотрела на меня из черных глаз моего соседа.
- Открывайте! Открыть сейчас же!
- Иди. Дверь… долго не удержит… И, Макс… про лохов. Бедный не тот, у кого денег нет… бедный тот, у кого… ничего… дороже денег… понимаешь?
Нет. Не понимаю! Я не хочу этого понимать! Не хотел…почему он про это сейчас? Как он может?
И морозом по спине прошло: именно сейчас. Может, он давно хотел это сказать… а может, и говорил, но с меня же всегда слова скатываются, как вода с крыши. А сейчас я его услышу. И запомню.
Он прощается. Прощается, поэтому на прощание говорит то, что, по его мнению, важно.
Что ж ты делаешь-то, Славка…
Дверь содрогалась под ударами. Кажется, там было что-то кроме засова, потому что обычная под такими ударами просто не выдержала бы. Колотило в нее явно больше трех человек. Или у меня уже в ушах шумит? Грохотало уже просто невыносимо, требования перемежались угрозами, угрозы обещаниями, что если мы не драконы, то все будет в порядке, нас отпустят на все пять дорог… А я все сидел на полу, и встать не мог, потому что встать - значит придется идти… и бросить его тут.
А я не хочу. Не хочу… не должен… будь оно все проклято! Не хочуууууу!!! Не заставите! Ненавижу…
Темное, холодное, яростное бешенство поднялось откуда-то из глубины сознания. Ожгло льдом, опалило пламенем, зависло шипяще-белой волной… и рухнуло пенным валом вниз, затапливая мозг.
И мир вокруг сдвинулся.
Потом это вспоминали по-разному. К бурным событиям, как всегда, прибавилась не менее бурная человеческая фантазия, и вскоре истину установить было также легко, как заставить дождь идти в обратную сторону.
Сначала недоброе почуяли маги, ломившиеся сквозь почему-то неподдающиеся двери - дракон испепели здешний запрет на магию! Из-за него вельхо не могли добраться до цели привычными способами, и оставалось только тупо крушить двери. А сейчас даже крушить расхотелось.
Что-то было не так. Или стало…
Одно из самых высоких зданий города, пятиэтажное, в подвале которого гнездилась харчевня, содрогнулось от фундамента и до верхушки с гроздью из пяти молитвенных колоколов.
И засветилось. По желтоватым каменным стенам неравномерно пробежали белые искры, крупные, но почти без блеска. Выглядело как будто поземка на дороге - неплотные змеи сталкивались, извивались, свивались в более крупные полосы и ползли, ползли, очень быстро поднимаясь к крыше. Внезапно они мигнули, ярко полыхнули и пропали, точно всосавшись в камень. По площади прокатился низкий, тяжелый, недобрый гул - и началось.
Снова тряхнуло. И опять. И еще раз. Народ: и вельхо, и любопытствующие зрители, и просто случайные люди - попятился. Кое-кто не удержался на ногах. Послышались испуганные крики. Некоторые, особо осторожные, молча попытались выбраться из толпы, разумно предпочтя зрелищу более безопасное место. Закричали вельхо, то ли предупреждая, то ли прогоняя просто на всякий случай.
Поздно.
Земля "вскипела" на глазах. Снег стремительно взвился вверх, зависая примерно на уровне талии… а в следующий маг осажденное здание будто взорвалось изнутри. Это была уже не поземка, это был вихрь!
Нечеловечески белые и неестественно ровные линии взмыли смерчем, уплотнились коконом, на миг скрывшим странно колеблющийся дом… а потом все ускоряясь, по расходящейся спирали пошли в стороны, накрывая дома, временные праздничные навесы с ветками и лентами… людей.
Кто-то убегал, бросая и теряя вещи, кто-то пытался спрятаться, кто-то падал, прикрываясь руками. Трое оставшихся на площади вельхо пытались выставить какое-то "заграждение". Вихрю было все равно. Он накрыл всех.
Макс.
Во рту было горько. В горле сухо. В груди больно и странно… Чего-то не хватало, чего-то, к чему я привык, а теперь оно ушло и стало пусто. И еще я ничего не видел левым глазом - он не болел, но почему-то не открывался, и чувствовался как… сырость? Я кое-как поднял непослушную руку - глаз ощущался, как что-то странно большое. И чужое… Начинался на лбу, потом накрывал глаз и щеку. Опухоль. Похоже, я теперь инвалид не только драконий, а и человечий тоже - одноглазый. Нет, страшно не было, обидно тоже. Просто пусто. Как после пожара. И совсем немного любопытно. Что я мог такого сделать…
И что вообще случилось?
Пока память лениво копошилась в залежах, осуществляя поиск нужных файлов, рука действовала в автономном режиме. Думать ей было нечем, костный мозг думать не умеет, поэтому рука абсолютно спокойно сняла с глаза "опухоль" и автоматически предъявила ему же для опознания.
Несколько секунд глаз тупо таращился на белое нечто неопределенной формы и щурился, пытаясь распознать неопознаваемое, потом мозг наконец догадался подключить к делу второй глаз, "неповрежденный", а потом я тихо захихикал. Хихиканье постепенно переросло в смех, что уже отдавало истерикой. Я это понимал, но остановиться не мог: в этой пустоте даже такой пустяк показался чем-то до невозможности прикольным. Прямо до хрипоты.
Опухоль оказалась тестом. Заготовкой для булки.
Как она попала на мое лицо? Перелетела из пекарни? Хорошо, что не из самой печки…
- Придурок, - буркнули рядом. - Впрочем, я так и думал.
Я заткнулся. От звуков этого голоса пустота схлопнулась мгновенно. Вернулись боль. И злость на себя, что в очередной раз так глупо подставился. И память… И страх - за себя, за Славу, за всех своих. Даже за Штушу.
Я торопливо осмотрелся. Что произошло? Я вырубился, и?
В "прихожей" точно что-то взорвалось. Что-то кислотное, потому что стены странно "оплыли", как воск на свечке. Дверь сплавилась в монолит со стеной. Или смерзлась, потому что все покрывал густой слой белого инея. Даже лестничные проемы заледенели.
Что за…
А Славка? Славка где?
Сосед был живой. Все такой же белый, он лежал на полу и не двигался. Одежда, волосы - все в инее. На одну жуткую минуту мне показалось, что… Но он дышал. Задрожавшей рукой я потрогал щеку. Теплая…
- Я же говорю - придурок, - повторил голос.
Ну скотина! Я почти взлетел с места. Пусть в глазах потемнело, пусть голова отозвалась болью и комнату закружило. Зато этот оказался рядышком.
- Что ты сказал?
Вельхо валялся буквально в шаге от меня. "Булки" щедро осыпали его белыми бомбочками, и сейчас он машинально выпутывал тесто из волос. Тесто сопротивлялось.
- Что думал, - с вызовом буркнул он. - Расшвырялся магией, дикарь драконий. Весь резерв бухнул, да? Лучше бы на оборот потратил… Глядишь, выбрались бы…
Что?
Подождите… не понимаю…
Резерв? Оборот? Выбра… Ну ты и сволочь, вельхо…
- Ты же сказал - в харчевне не обернешься!
Терхо фыркнул.
- Так то в харчевне. Тут-то уже не зал… Тут рабочее помещение, заглушку ставить незачем. Могли бы попробовать пробиться. И нечего на меня так смотреть. Я обязан не помогать драконам, а по мере сил "способствовать снижению уровня их опасности, отлову или ликвидации".
Так вот как он выглядит, когда говорит правду…
На будущее бы запомнить, да похоже, ни к чему уже.
- Ну ты и сволочь, - проговорил я.
- А сейчас все, - почти радостно хмыкнула "сволочь". - Резерв ты угрохал, и превратиться у тебя не выйдет. Если б из дракона в человека, вышло бы, там наоборот, резерв пополняется за счет трансформации массы в энергию. А так… не получится.
Я стиснул зубы. Макс, ты идиот.
Обзывать себя было без толку. И остальные чувства пока лучше на полочку. Тем более, драконоловы, кажется, приходят в себя - вон уже и дверь кто-то попробовал на прочность. Правда, не очень уверенно. Но это был сигнал, что время на исходе. Так, обернуться я не могу…
- А у Славки оборот выйдет?
- И у него не выйдет, - с неменьшим удовольствием ответил пакостный маг. - С его-то повреждениями… И не смотри на меня так!
- Да пошел ты. Смотреть на тебя еще.
Некогда мне на тебя смотреть.
Я встал на колени. Осторожно потянул славкины руки, складывая их у себя на шее. Нет, еще чуть-чуть… Прости, Слав. На руках я тебя не унесу. Только на горбу, как мешок с картошкой. Не обижайся, главное выбраться.
И раз! Комната заплясала перед глазами, едва я попытался выпрямиться. Тихо… тихо… вдохнуть поглубже, не спешить… вот так…
Правая лестница была ближе. По ней и поползем.
- Эй, ты куда? - сказал мне в спину вельхо. - В смысле… а меня?
- Тебя носить я точно не собираюсь.
- Не носить… убить!
Я молча посмотрел на его растерянное лицо. И кто из нас после этого придурок?
- Иди к черту…
Я даже бить его сейчас не стал. Разве он поймет? Он просто не хочет понимать - и все. Это просто: отрицать то, что не хочется видеть и знать, то, что нарушает твою картину мира. Даже если оно перед глазами, но признавать его неудобно. Всегда найдутся причины не замечать. Не думать, врать, пакостить. Если так легче.
Я ведь тоже не хотел…
Площадь. Вельхо.
- Ненавижу! Нет, ты не отворачивайся, ты слушай: почему так несправедливо? Почему эти высокомерные твари решали, кто достоин, кому именно увеличить насыщенность сферы? Почему мне не захотели? Какое они имели право? Нет, ты меня выслушаешь! Выслушаешь! Не понравился я им, не такой, злой, мол, очень, нельзя таким давать много… скотина драконья!
- И как он? - Пилле отвел глаза от беснующегося старика. И этот человек вчера казался ему добрым наставником…
- Сфера выгорела. Совсем. Не понимаю, почему именно у него, у нас-то…
- Ты со мной говори! - трясущийся от ярости Бира Майке больно сжимал руку коллеги. - Слышишь? Мы потом, когда встретились, когда все решили, когда помощь получили… ох мы им и показали, что такое "злой"! И кто злой! Ох мы их и погоняли, гадов крылатых… И место принимающего решения должно было стать моим, моим, понятно!
А меня выпнули.
Те, с кем бились рядом… вышвырнули меня в команду, будто на потеху. Твари, как и сами драконы! Я их всех, всех… но драконов в первую очередь!
- Да заткни ты его! - не выдержал Пилле Рубин.
Пало поморщился и тронул один из знаков. Старик, цеплявшийся за его руку, дернулся и затих.
- Странно… - пробормотал северянин.
Пилле нахмурился.
- Что?
- Как-то слишком резко сработало. В один миг.
- Резко? Ты на площадь глянь! Выйди и глянь, ради интереса!
- А что там?
- Сам посмотри. У меня слов нет. И версий тоже.
Площадь… взбесилась. Северяне обычно малоразговорчивы, весьма сдержанны и не терпят ругательств, и Пало не был исключением во всех отношениях. Но сейчас, при виде происходящего, с его губ само собой сорвалось крепкое словцо.
Растаявший снег где-то растекался грязной лужей, а где-то царапался сосульками типа сталагмит - остриями вверх. У левого края вообще шел дождь, норовя попасть по шапке некой носатой девице. Девица пыталась удрать, но дождь невозмутимо настигал беглянку и тех, кто имел несчастье оказаться рядом. В соседний дом точно по водосточной трубе уже пятый раз била небольшая розовая молния…
Но что погода!
С людьми вообще творилось дракон знает что!
Стайка девчонок ловила разбегающиеся игрушки, вереща с каждой минутой все громче и громче… Ответное верещанье доносилось с нависшего над небольшим навесом балкончика: стоявшая там женщина в ужасе смотрела на свою мурху, доросшую уже до размеров теленка и явно не понимавшую, чем так недовольна хозяйка.
Неподалеку визгливо надрывалась дев… жен… особа самого селянского вида, требуя, чтоб муж немедленно перестал валять дурака и немедленно шел сюда, к жене, спасать и помогать. Но едва муж пытался подойти, как жена тут же пропадала из вида и возникала где-то шагах в тридцати. Замороченный супруг некоторое время топтался на месте, потом пускался в новое путешествие, а голос его ненаглядной с каждым разом звучал все громче и громче. Еще немного, и муж сможет отдохнуть, потому что в раздраконенной толпе обязательно найдется кто-нибудь, кто не выдержит и угомонит бабу самым простым и абсолютно немагическим способом.
- Чиррр! - сердито грянуло над ухом. Маг едва удержался от соблазна протереть глаза. Мимо пропорхал немыслимый в городских условиях зверек - меур. Хотя чего сегодня удивляться… будет не слишком удивительно, даже если ему кто-то из людей понравится! Ну вот, уже понравился! Меур тревожно зачирикал, присел на плечо ребенку в темной шубке. Кажется, девочки. Девочка, что странно, даже не обратила на волшебное существо внимания.
- Бабушка Ира, бабушка Ира, смотри, там…
Седая дама в модном платке из белой, плетеной кружевами шерсти быстро покачала головой.
- Тихо, Яночка.
- Но…
- Не сейчас, пожалуйста, - старая женщина постаралась улыбнуться, хотя губы у нее подрагивали. - Ты ручку не забыла? Давай сюда, напишем им записку, Штуша отнесет. Только спокойно, хорошо?
Кажется, бабушка с внучкой кого-то потеряли. Неудивительно в этом кошмаре. Надо будет им потом помочь, если не найдут. Хоть кто-то ведет себя нормально. Остальные - готовая иллюстрация к утверждению "Магия, как и деньги, помогает увидеть в человеке скрытое".
Правее, у закрытого на зиму фонтана, толпа людей с просветленными лицами пыталась коснуться божьих ленточек. Видимо, случившееся пробудило в душах горожан глубокие религиозные чувства. Говорят, после происшествий молятся особенно горячо и искренне…
Маг невольно вслушался: в голосах горожан и правда звучали подлинная страсть и неподдельная искренность:
- Мое!
- Не трожь!
- Всем хватит!
- Во, во, смотрите, мостовая тоже!
- А ну, дайте сюда лом!
- Ой, на руку наступили!
- Скажи спасибо, что не ломом.
- Серебро, клянусь всеми богами серебро! Будет на что погулять! Ох, и напью… э-э… помолюсь я на этих праздниках!
Особо "просветленные" не говорили ничего, а не тратя слов, трудолюбиво выламывали все, что не успели доломать другие "верующие".
Хозяин палатки при грабеже присутствовал, преступные действия "уверовавших" видел и даже пытался их пресечь. Но поскольку сам он в этот момент находился в воздухе на высоте примерно в три человеческих роста и покинуть свое место по каким-то причинам не мог, его способность влиять на события была весьма ограниченной. Так что обворовываемый только призывал на помощь в защите собственности и судорожно махал в воздухе руками. Боялся упасть или надеялся долететь до крыши, которая находилась от него примерно в маломерке?
- Грабяяяяят! Люди! Боги! - жертва в очередной раз воззвала к совести преступных элементов, но помощи не получила. Наоборот, все окрестные горожане, не занятые в этот момент своими проблемами в виде всяких странностей, обернулись. И, узрев даровую наживу, бросились на помощь грабителям - исключительно с доброй целью избавить их от излишней ноши в свою пользу. Явленные чуткость и добросердечие распространились даже на левый сапог хозяина, хотя он стал серебряным лишь отчасти. Боги тоже вмешались в ситуацию весьма своебразно - от активных движений у жертвы ограбления развязался кошелек, и на головы алчущих наживы просыпались целики и резанки…
Суматохи в рядах "верующих" прибавилось. Один из них, то ли из вежливости, то ли просто по рассеянности, даже поднял голову и сказал "Спасибо". Скорей всего, благодарность относилась к небесам, но для возмущенного хозяина разграбляемой собственности это "спасибо" стало последней каплей. Взвыв от злости, он настолько энергично взмахнул руками, что долетел таки до нижней крыши. И, не теряя времени, пустил в ход оказавшуюся под руками черепицу…
- А-а-а!!! - надрывалась в ответ какая-то бабка, точно так же зависшая в воздухе, только немного повыше. - Спасайте!!!
- Ты посмотри, а? - материализовавшийся рядом Гэрвин восхищенно смотрел на летающую пару. - Интересно, если их поженить, дети летающие будут?
Возможно, вдобавок к левитации у бабки были задействованы сверхострый слух или вообще чтение мыслей… а главное она, скорей всего, питала непреодолимое отвращение к семейной жизни. Полное, беспредельное и безнадежное. Потому что в следующий миг временно незамужняя почтенная горожанка, в ужасе глянув на Гэрвина, сорвалась с места и с диким воплем растаяла где-то вдали, растворившись в затопившем часть города тумане.