- Тайты народ малочисленный, - ухмыльнулся Шалье. - Если не знала. Нас не так уж много, половину населяющих эту планету я знаю лично.
- Почему малочисленный? - удивилась Латиса.
- Потому что мы вымираем, пусть и медленно, - спокойно пояснил Шалье.
- Как? Почему?
- Наши… женщины не хотят жить, - растеряно сообщил. Латиса подумала, что ослышалась.
- Как не хотят?
- Вот так. Очень легко умирают. Не от болезней или несчастных случаев, а просто потому, что жить не хотят.
- Почему?
- Никто не знает. Это длится уже много веков, но причину так и не выяснили.
Латиса задумалась.
- И ты говоришь, они у вас живут, как хотят и делают, что хотят?
- Да.
Она вдруг улыбнулась, вспомнив Гатиру, но тут же улыбку убрала, будто сделала что-то неприличное. Ситуация-то не из веселых.
- Может, их просто нужно взять в ежовые рукавицы? Заставить сидеть дома, воспитывать детей, заниматься хозяйством и готовить, к примеру. А единственные оставшиеся пару часов в неделю пусть делают, что хотят. Тогда и думать будет некогда, просто будут жить? Не пробовали?
Шалье улыбался.
- Почему не пробовали? Очень даже пробовали.
- И как? - с видом исследователя поинтересовалась Латиса.
- Получается, - спокойно сообщил Шалье.
- Как? - тут же пошла на попятную Латиса. Слова - это одно, но она видела, как это бывает на Гатире. И в жизни все гораздо страшнее. - Вы и правда устраивали им домашний принудительный арест?
Шалье с трудом сдерживал смех.
- Да, - серьезно подтвердил.
У Латисы в горле вдруг пересохло. Шалье и не думал прекращать улыбаться.
- Когда женщина понимает, что не хочет больше жить, она идет в пещеры, как ты. И отдает свою жизнь в руки мужчине. Он может делать все, что сочтет нужным, чтобы желание жить вернулось. Были и предложенные тобой меры - дети, хозяйство и отсутствие свободного времени.
Теперь Латиса смотрела почти с ужасом.
- Что? - раздражено спросил Шалье. - Ты же сама спросила.
- Ты меня можешь заставить делать, что угодно? - изумилась Латиса.
Он насупился.
- Ну, в общем да, могу.
- И каким образом? - вызывающе спросила Латиса, мгновенно разозлившись.
Шалье растерялся. От откровенной враждебности в ее взгляде почему-то стало больно. Блеск ярости в глазах напомнил о том дне, когда Мальтика узнала… Блеск, который затуманил, поглотил ее разум и больше не выпустил из своих цепких лап. Видеть подобного Шалье больше никогда не желал.
Он резко поднялся.
- Ближайшие дни я буду занят. Ты можешь делать все, что угодно. Тихого пути.
Смотря, как он уходит, неожиданно торопливо, Латиса так и не поняла, победила она только что или все же проиграла.
Над проекцией Стекляшки суетились крошечные, яркие точки. Живые существа. Живые куклы. Гууар так и лежал в центре хижины, только на бок повернулся, скрутившись колечком.
Так долго к этому идти и… никого. Давно уже Шалье не переживал такого острого приступа дикого, ноющего чувства одиночества. Он пережидал такие приступы, как не смертельную болезнь - главное помнить, что пройдет. Или хотя бы утихнет.
Ралье бы меня поддержал, подумал, по привычке прижимая ладони к клавиатуре. Было страшно. Неважно, нужно начинать. С искусственной уверенностью пожелав себе вслух удачи, он напечатал первую фразу. После ввода она возникала в голове Гууара, сказанная неестественным голосом, призванным, в понимании Шалье, имитировать божественный.
Ты был болен и стал здоров. Прими свою новую жизнь.
Гууар дернулся. Первый момент - самый важный, Шалье выстроил датчик тепла на градус выше обычного, чтобы увеличить его активность.
Я дал тебе новую жизнь.
Гууар поднялся и стал настойчиво мотать головой. Шалье ждал. Потом подопечный вскочил, судорожно оглядываясь и поспешил наружу. И застыл на пороге, разглядывая площадку духов с незнакомой статуей посередине.
Прислушайся.
Гууар не прислушался. Он глухо зарычал и угрожающе ощетинил гребень на голове.
Слушай дающего жизнь.
Гууар ответил грозным клекотом, вызывая на бой.
Слушай меня.
Шалье говорил до самого пришествия ночного тумана. Только тогда подопечный, наконец, сдался и послушно уселся у ног статуи, внимая божественному гласу. За несколько прошедших часов он сделал много глупостей: бился головой о землю, криками угрожал всему окружающему миру, убегал, но был остановлен приступом неконтролируемого, никогда ранее не испытываемого ужаса. Искал говорящего и не нашел, хотя вокруг не было мест, где можно спрятаться от его зорких глаз.
И вот Гууар смирился. Сидел перед статуей и не шевелился.
- Кто ты? - спросил вслух.
Мое имя Раан. Я создал то, что вокруг.
Гууар передернулся и замер.
- Я устал и хочу есть.
Шалье вздохнул и облечение нахлынуло с такой силой, что он просто уткнулся лбом в край стола. Только и успел нажать заготовленную заранее фразу.
Я вернусь, когда твой дух остынет.
Было ощущение, словно прошел по нуль-переходу несколько раз подряд. Гууар сживался с новым, оглушительным знанием. Шалье сживался с самой первой, самой крошечной удачей финала, к которому шел несколько лет. Время текло, разделяя экраном двух существ, вступивших на свой последний путь.
Когда Шалье смог вернутся к наблюдению, Гууар уже спал, забравшись в густую траву, чудом сохранившуюся после строительства, за хижиной, в которую не рискнул вернуться.
Язык яриц не содержал всех нужных слов и Шалье не был уверен, что Гууар понял все, как надо. Отсутствующие в речи стекляшек понятия высвечивались красным и Шалье приходилось перестаивать фразу. Но слова в языке яриц так быстро менялись и меняли свое значение, что уследить было почти невозможно. Автоматический анализатор помогал, но не всегда понимал новое верно и требовал постоянной проверки и контроля. В одиночку уследить еще и за словарем Шалье не успевал. Вот раньше, когда был жив Ранье… Они успевали все.
Один из боковых экранов привлек внимание - опять сборище вокруг старой самки. В этот раз она была увешана целыми рядами длинных костяных бус. Вот и кости врагов в ход пошли…
Шалье впервые пожалел, что датчики были вживлены только мужским особям. Как быстро, оказывается, может изменится иерархичность развивающегося общества. Когда они нашли Стекляшку, ярицы почти вымерли, потому как мужские особи женскими интересовались только в сезон размножения и никак не заботились ни о самках, ни о собственных детенышах. Даже наоборот, легко отбирали у тех понравившуюся им добычу. А теперь они сидели в позе преклонения и слушали самку!
В любом случае, поздно. Датчики можно вживлять только детенышам и потом еще два года придется ждать до стадии их взросления. Столько времени у Шалье не было. Аелла и другие Старшие не отступятся и поправка к новому закону надолго их не задержит. А Воплощенный непредсказуем, один раз удалось заручится его словом, в следующий раз не факт, что получится.
Несколько часов, пока длилась ночь, Шалье следил за Гууаром. Не зря, тот спал недолго, проснулся и осторожно огляделся по сторонам. Видимо решил, что в темноте его божественный глас не достанет. Шалье следил.
Гууар крался, воровато озираясь, по краю площадки духов. Дошел до странных деревьев, которые пугали его не меньше голоса в голове и вновь испытал приступ ужаса. Отбежал. Отсиделся в кустах и снова ринулся за границу деревьев, очень быстро. Но излучатели срабатывали быстрее.
Шалье смотрел, как Гууар раз за разом пытается вырваться с острова и каждая попытка, казалась, делает ему больно так же, как делает страшно Гууару. Шалье беззвучно просил его успокоится и не мучить себя, почти умолял не сопротивляться, смирится, утихнуть, но тот, конечно же, не слышал. Тоскливо смотрел в экран, зная, что сейчас ничего не сделает и каждое движение Гууара задевало что-то глубоко спрятанное, дергало, прохаживалось по нервам, ставшими необычно чувствительными.
Гууар сдался, только когда туман совсем разошелся. Вернулся к хижине и заполз в траву. Шалье подумал и все-таки решил подстраховаться - активировал спрятанный в хижине медицинский аппарат и сделал инъекцию снотворного. Теперь и у него самого было несколько часов времени.
Шалье вышел из комнаты ранним утром. Почти сутки сидел, воюя с Гууаром и, одновременно, пытаясь с ним подружится. Ему очень захотелось проверить, как там Латиса, но в этот раз Шалье не поддался. С ней все в порядке, а если нет… то что поделать.
Заснуть Шалье не смог. Ругаясь, пошел-таки проверять и только убедившись, что она спит, сотворив из одеяла что-то наподобие гнезда, вернулся к себе и заснул, почти не хмурясь.
К завтраку Шалье не вышел. Латиса постояла у двери его комнаты, уверенная, что теперь он здесь, внутри, но заглядывать не стала. Вдруг закрыто или какая-нибудь система проникновения включена? Будет неприятно, если на пороге чужой комнаты ее застанет предупреждающая сирена.
Вчерашний вечер без Шалье был неудобством, но и только. Сегодняшнее утро уже настораживало. Выпив металлический напиток, Латиса решилась и все-таки позвонила Карасану. Ей не ответили. Разулась и еще несколько минут кружила по шершавому теплому полу гостиной, а после щелкала пультом панели, пока не нашла вариант местного телевидения. И впервые увидела женщину тайтов.
У существа на экране были настолько наивные восторженные глаза, что Латиса просто села на диван и стала ими любоваться. Языка она не понимала, просто слушала и когда начинались заставки, демонстрирующие какие-то пятнистые цветы и, похоже, способы ухода за ними, с нетерпением ждала, когда же вернется девушка.
Минут через пятнадцать, когда передача закончилась, Латиса позволила себе поверить, что существо на экране похоже на то, что она обычно видит в зеркале. Тотчас же нашла зеркало и проверила. Сходство было весьма отдаленным. И все же - было.
Вернувшись через несколько часов, Шалье застал Гууара сидящим перед статуей. Пытаясь понять, как у них обстоят дела, устроился в кресле поудобней и стал ждать. Так они и сидели, каждый думая о своем, пока Гууар не поднялся и не отправился добывать еду. Достать ее было проще простого: прямо за хижиной три колодца, заполненных мягкими моллюсками, кусты сочных стручков и толстые неповоротливые насекомые, живущие в корнях травы.
Самому Шалье приходилось питаться концентратами и энергетиками, но его это вовсе не волновало. Он ел, скорее, чтобы не свалится, чем потому, что хотелось.
Сытый Гууар вернулся на площадку, уселся перед статуей и задрал голову.
- Я Гууар и мой дух остыл!
Шалье выдержал для приличия несколько минут. Гууар терпеливо ждал, всем своим видом показывая, что спешить ему некуда.
Мое имя Раан и я вернулся.
- Говори, Раан. Я готов слушать.
Это было счастье…
Вечером Шалье так и не появился. Латисе стало по-настоящему неуютно. Она просидела полчаса за столом, но так и не смогла решить, что делать. Неизвестно сколько времени простояла у синей двери, прижимаясь к ней лбом. Скорее всего, он там, но как проверить? У двери ни камер, ни связного экрана, стучать не только бесполезно, но и просто глупо.
Вернувшись в гостиную, позвонила Карасану. Он ответил сразу же, сделал вежливое лицо, но разглядывал все же с любопытством.
- Тихого пути, - прошептала Латиса.
- Тихого. Вы неплохо выглядите, Латиса. Здоровой, разве что слегка нервной. Все в порядке?
- Да.
- Я чем-то могу помочь?
Латиса не знала, с чего именно начать.
- Знаете… Шалье дал мне ваш телефон и еще несколько других, чтобы я начинала жить самостоятельно. Он сказал, я могу к вам в случае чего обратится.
- Конечно, можете. Какая помощь вам нужна?
- Я хочу поговорить… но не так.
- Вы хотите, чтобы я приехал в дом Шалье, - виновато потупившись, озвучил ее просьбу Карасан.
- А вы не можете?
Тот опустил голову. Откажет, решила Латиса.
- А где Шалье?
- Я одна.
- Хорошо, - ответил Карасан. - Я приеду завтра. Во сколько?
- К завтраку, если можно, а то мне все время хочется спать.
- Спать? - Карасан, казалось, развеселился. - Я буду обязательно.
Не было ничего, кроме воды. И могучего неумирающего Раана, лежавшего на ее ровной поверхности. Проснулся Раан и стало ему скучно. Пусть будет суша, сказал. И воплотились его слова. Смотрел Раан и где его глаза касались земли, оставалась водяная яма. И где его взгляд только скользил, оставался длинный извилистый ручей. Рассмотрел землю и снова пришла скука. Пусть будет растительность, сказал Раан. И воплотились его слова. Поднялись крепкие деревья и трава растелилась от края до края. А в воде появились водоросли и кораллы. Протянул Раан руку и расцарапал ее о спрятанные в листве шипы. Капли крови упали, ударились о землю и стали первыми ярицами. Посмотрел на них Раан и опять уплыл в бесконечную воду. И спал и сон его прервался от жалобных стонов. Созданные из божественной крови существа голодали. Пусть будут звери, решил Раан. И воплотились его слова. Заплескались в воде, спрятались в норах разные животные. И стали ярицы охотниками, сильными и храбрыми. И не зависели больше от того, что дает земля, сами брали, что им нужно.
И гордился ими Раан.
Утром Латиса так нервничала, что даже есть не стала. Напиток, впрочем, выпила. Хотя была такая идея - вылить его на пол, вдруг Шалье за ней следит и тогда выскочит из укрытия, злой и растрепанный?
Нет, не выскочит, подсказывало пастушье чутье. Не заметит - и это самое страшное.
Карасан не замедлил явиться. Придерживаясь каких-то, одному ему известных церемоний, раскланивался на пороге во все стороны, громко поздоровался и осведомился о делах и здоровье Латисы и ээээ… других обитателей этого милого дома. Поняв, что Шалье нет, а здоровье Латисы, особенно психическое, под вопросом, уже не выделываясь, прошел в дом и расположился в гостиной перед экраном.
- Где Шалье? - спросил.
- Он два дня уже не показывается, заперся в комнате, куда мне нельзя заходить.
Карасан долго и внимательно изучал Латису, словно подозревал, что она что-то недоговаривает.
- Чем он занимается? - не выдержала Латиса. - Скажите мне.
Карасан удивленно поднял брови.
- А разве мы будем говорить не о вас? - спросил.
Что тут ответишь? Латиса собралась с мыслями и заговорила о себе. Раз уж жить самостоятельно…
Через десять минут они связались с лингвистом Гаваем и тот с удовольствием согласился составить для Латисы оптимальную программу изучения языка. Способ быстрого запоминания, по его уверению, качественно закрепляет в памяти только слова. Но учить правила построения фраз все равно придется самой. И, конечно же, он с радостью поможет Латисе, потому что на ее примере сможет понять, насколько люди обучаемы. Как только Латиса посчитает, что готова к занятиям, пусть сразу сообщит, а он пока подумает, с чего лучше начать. Окруженная теплыми улыбками лингвиста и Карасана, Латиса вскоре и сама заулыбалась.
Поболтав ни о чем еще минут пятнадцать, решили, что чем-то, кроме языка, Латисе заниматься еще рано и к этому вопросу стоит вернуться, когда ей действительно захочется перемен. Пока же ей даже из дома выходить совершено не хотелось.
Вскоре она уже зевала.
Карасан тут же откланялся. У порога, однако, задержался, переминаясь на месте так неуклюже, что сразу было ясно, чего он хочет.
Тогда Латиса спросила:
- Помните, вы хотели о чем-то меня предупредить?
И он прямо весь расслабился, будто сняли тяжелый груз, который слишком долго тащил.
- Я хотел сказать, что вы можете уйти отсюда, совсем уйти, когда вам захочется.
- Хорошо.
- И что вы будете делать?
- Я не уйду.
Он еще немного помялся, но продолжил.
- Латиса, запомните одну вещь. Как только Шалье попросит вас что-нибудь сделать, что-нибудь совершено странное, может для вас даже интересное, но связанное… не с тайтами и людьми, сразу звоните мне. Обещаете?
Она насторожилась, быстро пытаясь придумать что-нибудь, в чем не замешаны ни тайты, ни люди.
- Вы о богах? - изумленно выдохнула.
Карасан задумался.
- И о них тоже, - уверено кивнул. - Но в общем, если вам покажется, что с Шалье что-то не так, сразу звоните.
- А сейчас с ним все в порядке? - тихо уточнила Латиса. - Он два дня не выходит.
- Для него любое поведение нормально, - усмехнулся Карасан. - Больше удивляло, что он во время вашей экспедиции столько времени вне дома проводил. Тихого пути.
- Тихого. - Она попрощалась так автоматически, что в этом действии было столько же смысла, как в моргании. Хотелось плакать. Но домой, на землю - ни капельки.
Шалье вышел к ужину. У него была такая дурацкая удовлетворенная улыбка, что Латиса зло подумала что, видимо, у него там, в комнате, целый компактный публичный дом расположен. Огромная виртуальная коллекция прекрасных экзотических дам, да настолько разнообразная, что даже сам Дмитрий Которин слюной бы от зависти захлебнулся.
Латису он почти не замечал. Съел две порции, а потом переместился в кресло, стоящее к панели боком. Латиса уселась напротив.
- Как дела? - спросила.
- Отлично. Минутку, - словно о чем-то вспомнив, тут же нацепил экран, закрывая глаза. Латиса явно видела, что с его делами происходит что-то ненормальное. И боялась этого.
- Шалье, - тихо попросила. - Скажи мне, пожалуйста, чем ты занимаешь?
- Я?
- Ты. Или тут есть еще один Шалье?
- Да как сказать. Ничем серьезным.
Отвечал он с промедлением. Потому что на экране что-то изучает, поняла Латиса.
- Шалье… Ты меня слушаешь?
- Да.
- Ты пропал и неизвестно, как с тобой в случае чего связаться. Может, дашь мне код?
Он подумал и тяжело вздохнул.
- Пожалуйста.
- Хорошо, - согласился, но было видно с какой неохотой. - Только причина, по которой можно звонить, должна быть очень серьезной. Как минимум смертельная опасность, договорились?
- Да, - еле слышно согласилась Латиса.
Шалье оставил ей код связи и поднялся. В экране он был похож на слепца, как только не врезался ни во что?
Латиса думала, он пойдет спать, но он ушел в синюю комнату.
Гууар на редкость легко принял появление в своей жизни бога. Только вот хорошей памятью он не отличался, еле-еле запомнил историю мира яриц, да и ту с пробелами. Шалье понял, что времени уйдет больше, чем хотелось бы.
…И гордился ими Раан, - закончил Гууар пересказ.
Потом весь съежился, опуская голову между коленей и обнимая себя руками.
- Кто я в новой жизни? - неожиданно спросил.
Тот, кто победит Кровавую богиню.
Гууар вздрогнул и голова опустилась еще ниже. Бледные сиреневые чешуйки на спине переливались при дыхании, время шло и оба молчали. Шалье даже насторожился, не рано ли выложил правду? Решил, что нет, лучше сразу выяснится, по силам ли тому задание.
- Я все еще охотник? - неожиданно спросил Гууар.
Да.
- Я хочу проверить…
Рано или поздно все равно придется ему доверится, Шалье отключил в системе излучателей код датчика Гууара - теперь тот мог спокойно пересекать периметр, и излучатели не будут на него реагировать.