9. Элиза
Около полудня Злой Сказочник явился во дворец. Понятное дело, что его впустили не через парадный вход. Гвардеец в вышитом золотом мундире провёл его тёмным коридором в одну из башен, где Сказочника встретил немолодой уже мужчина в чёрном костюме. Он пожал Сказочнику руку:
- Много слышал о вас, правда, полагал, что вы уже покинули этот бренный мир, - скороговоркой пробормотал он. - Меня зовут Герсимер, я отец Элизы…
Придворный алхимик выглядел неважно, глаза его лихорадочно блестели, а пальцы рук дрожали.
- Моя дочь… она много проказничает… пугает всех ужасными историями, - продолжал он. - Я полагаю, что вы можете оказать мне услугу и посодействуете в воспитании дочери.
- Да, я могу, - кивнул Сказочник.
- А мне сейчас нужно убегать, - сказал Герсимер. - У меня множество дел. Весьма важных дел, да! Рождение магистериума не терпит отлагательства… А Элиза сейчас придёт…
И, продолжая бубнить что-то маловразумительное, алхимик удалился. Послышались лёгкие, быстрые шаги. Злой Сказочник задержал дыхание. Скрипнула тяжёлая дверь, и он, наконец, увидел Элизу. Она была совсем не похожа на золотоволосую девочку из сна. Сказочник еле сдержал вздох разочарования.
У Элизы были тёмные длинные прямые волосы, острый носик, её тёмные умные глаза смотрели настороженно. Одета девочка была в старое тёмно-коричневое платье. В руке она держала керосиновую лампу.
- Добрый день, Злой Сказочник! - вежливо поздоровалась она.
- Здравствуй, Элиза!
- Мой отец, как я понимаю, решил, что твои сказки пойдут на пользу моему воспитанию? - спросила девочка. Странно было слышать, что ребёнок говорит по-взрослому.
- У меня разные сказки…
Элиза недоверчиво хмыкнула.
- Ну, пойдём. Думаю, моя комната нам подойдёт. А почему ты не присутствовал на казни? Я тебя в толпе высматривала.
- Мне кажется, Элиза, это было не слишком подходящее зрелище для маленькой девочки, - сказал Сказочник.
- Может быть, - не стала спорить Элиза. - Неужели на старости лет Злой Сказочник стал читать морали? Но зато я хорошо усвоила, как легко одни люди могут отнять жизнь у других людей. Порой из-за какой-то ерунды.
Комнатка Элизы была крошечной, тут стояли две детские кроватки, в маленькое окошко с трудом пробивались лучи солнца.
- У принцессы Маргариты комната побольше и посветлее, - сказала Элиза, бросившись на одну из кроватей. - Но я не жалуюсь. Давай, начинай рассказывать. Дашь мне потом автограф?
Сказочник почувствовал себя сбитым с толку. Почему-то слова застревали у него в горле. Элиза, вопросительно изогнув бровь, посмотрела на него.
- Жил-был сказочник, который не умел рассказывать хорошие, добрые сказки… - начал он, наконец, повесть, но тут же Элиза бесцеремонно перебила его:
- Погоди-ка! Это ты про себя рассказываешь? А закончится всё тем, что ты сидишь в моей комнате, а я лежу на кровати, а ты рассказываешь мне эту сказку? Прекрати, это не ново! Мне неинтересно. То есть, возможно, твои приключения занимательны, но…
- Мне почему-то не хочется пугать тебя, Элиза…
Элиза рассмеялась и сказала:
- Думаю, мой отец заплатил тебе, чтобы ты рассказал мне нечто кошмарное! Я потом буду пересказывать эту сказку моему глупому брату Петеру.
- Ты не любишь своего маленького братца?
- Я его ужасно люблю! - и Элиза снова засмеялась.
Злой Сказочник задумался.
- Может быть, рассказать тебе сказку о Грустном Художнике и Красной Комнате?
- Страшную?
- Да.
Девочка не удержалась и подпрыгнула на кровати от восторга. Сказочник грустно выдохнул и начал:
- Жил-был молодой художник…
И стены комнаты Элизы волшебным образом вдруг приобрели красноватый оттенок…
10. Сказка о Грустном Художнике
Жил-был молодой художник. Он был красивый и жизнерадостный. Он любил рисовать красивые пейзажи и красивых людей, и картины у него получались тоже красивые. Однажды его позвали нарисовать портрет одной молодой девушки. Увидев её, он сразу же полюбил её, и портрет её был самым лучшим портретом в его жизни. Король даже хотел забрать этот портрет себе и повесить в своей галерее, но его позвали в крестовый поход, и он уехал.
А художник сделал девушке предложение, и они поженились. У художника была своя комната, светлая и с большими окнами, и молодожёны поселились в ней. Жили они весело и счастливо, но, к превеликому сожалению, недолго. Молодая жена заболела и скончалась. Художник был убит горем, с этого дня он навсегда опечалился, и все стали звать его Грустным Художником.
Спустя некоторое время после похорон он понял, что не в силах больше смотреть на чудесный портрет и изрезал его ножом на мелкие кусочки, как и другие картины, которые оказались в комнате. А потом художник взял ведёрко с красной краской и покрасил комнату, стены, пол и потолок в красный цвет. Так прошёл первый день.
На второй день он взял ведёрко с чёрной краской и нарисовал на красных стенах какие-то тени. Чёрные линии складывались в причудливые узоры, но пока ещё нельзя было сказать, что из этого получится.
На третий день художник взял ведёрко с белой краской и стал рисовать на стенах белые линии. И, когда он закончил, оказалось, что стены Красной Комнаты украшены изображениями всяческих уродов и чудовищ, с длинными когтями и острыми клыками, но страшнее всего была женщина с телом змеи и извивающимися щупальцами, нарисованная напротив окна.
Художник сам не понял, как получилось то, что он нарисовал. В ужасе он сел на табурет напротив женщины-змеи и замер. Так он просидел несколько часов, до самого захода солнца. В сумерках, ему вдруг показалось, что нарисованные на стенах щупальца шевельнулись.
- Этого не может быть! - сказал художник.
И тут нарисованная женщина с телом змеи открыла глаза, и все монстры на стенах пришли в движение. Со всех сторон к нему потянулись когти и щупальца. Женщина-змея убила Грустного Художника, а чудовища разорвали его тело на мелкие кусочки и сожрали их. Красный пол залила тёплая липкая кровь.
Когда же наступило утро, все ужасные картинки вернулись обратно на стены. Прошёл день. На следующем закате нарисованная женщина снова зашевелилась. Но так как в комнате уже никого не было, жадные щупальца потянулись из комнаты наружу, на улицу. Они схватили там полицейского, который совершал ежевечерний обход, затянули его внутрь, и снова в комнате началось кровавое пиршество.
И так происходило каждый вечер, когда начинали сгущаться сумерки. Один за другим стали исчезать люди. Пелена страха накрыла город. Никто не знал, что делать с нарисованными щупальцами. Наверное, скоро бы в городе не осталось ни одного жителя, если бы про Красную Комнату вдруг не узнала одна маленькая девочка.
Эта девочка была разумна не по годам. Она пошла к знакомому маляру, попросила у него на время ведро с белилами и кисть и отправилась в Красную Комнату. Конечно, она выбрала время пораньше, в яркий, солнечный день, и нарисованные щупальца оказались бессильны, они ничем не могли помешать ей. Девочка засучила рукава и начала белить стены, благодаря её стараниям, чудовища постепенно бледнели, исчезали.
Последним усилием девочка закрасила страшную женщину-змею. Причём она зарисовывала её трижды, покрыла её тремя слоями извёстки. Когда она закончила, наступил вечер. Девочка, уставшая, улеглась спать в этой же комнате и спала до утра. Чудовища её не потревожили.
Вот так маленькая девочка спасла город от Красной Комнаты.
11. Элиза (продолжение)
- …вот так маленькая девочка спасла город от Красной Комнаты, - с задором закончила Элиза.
- Погоди, это моя или твоя сказка? - изумился Злой Сказочник.
Он вдруг осознал, что сказку давно уже рассказывает не он, а девочка. Такого ещё никогда не случалось.
- Конец, - сказала Элиза, улыбаясь.
Пока Сказочник приходил в себя, она достала носовой платочек и начала вытирать руки - откуда-то на её пальцах появились пятна белой краски.
- Но сказка должна заканчиваться не так! - сказал Сказочник.
- Но теперь она заканчивается так, - невозмутимо ответила Элиза. - Или ты хочешь, чтобы я закончила ту сказку, которую ты начал рассказывать первой?
Увидев, что взрослый в недоумении, она вдруг вскочила и обняла его.
- Не печалься, - сказала она. - Ты ведь тоже так умеешь.
- Я не печалюсь, просто растерян…
- Всё ясно и понятно. Ты - знаменитый Злой Сказочник. А я - маленькая девочка, которая тоже любит рассказывать сказки. Хочешь чаю?
И, не дожидаясь ответа, она выскользнула куда-то за дверь. Когда она вернулась с заварочным чайником и чашками, Сказочник спросил:
- Может быть, ты дашь мне какой-нибудь совет?
Элиза налила ему в чашку горячий ароматный чай и лукаво улыбнулась.
- Нет. Я ведь не прорицательница. А скажи мне, сколько сказок ты знаешь?
- Много… - Сказочник слабо усмехнулся. - Могу рассказывать без перерыва несколько лет подряд.
- Ого! - девочка восхищённо округлила глаза. - И все из них злые и страшные?
Сказочник подумал и ответил:
- Нет.
Потом он допил чай, встал и протянул девочке стопку исписанных листов бумаги.
- Это тебе. Подарок.
- Это сказки? - Элиза прижала рукопись к груди. - Я уже умею читать.
- Да, сказки. Причём, как мне кажется, они не очень злые… здесь есть про русалочку, про замок на облаке и несколько других…
- Спасибо! - Элиза спрятала подарок под подушкой, а потом, подумав, заметила:
- Ты не должен мне отдавать сказки просто так. Вдруг я напечатаю их под своим именем и заработаю много денег?
- Что-что? - Злой Сказочник ничего не понял.
- Я ведь могу нарушить твоё авторское право, - попробовала пояснить Элиза, но увидела, что взрослый всё равно ничего не понимает.
- Мне пора, - сказал Сказочник.
- Я буду скучать, - сказала Элиза. - Ты не такой уж и злой. И выглядишь устало. Мой отец тебе уже заплатил?
- Не помню, - сказал Сказочник. - До свидания, Элиза!
Девочка ещё раз обняла Злого Сказочника, почему-то ей было очень грустно.
И они расстались.
12. Домик, увитый плющом
Злой Сказочник, покинув дворец, вскоре покинул и Город Радости. Он вышел из западных городских ворот и пошёл куда глаза глядят. Дорога, петляя, провела его через дремучий лес, небольшое селение рыбаков, потом Сказочник поднялся в горы и миновал перевал. Он нигде не останавливался. Встречные люди часто узнавали его, но делали вид, что не знают.
Путешествие длилось неделю, а может быть, и месяц. Сказочник не обращал внимания на течение времени. Оно потеряло для него значение. Злой Сказочник шёл на запад, пока не увидел стены ещё одного города. Это был город, из которого он начал своё путешествие. Он миновал окраину, ступил на столь знакомые улицы и, недолго думая, отправился домой. Странно, но сегодня никто из детей не метал ему в спину камней.
Подойдя к своему дому, странник остановился. Он не мог поверить в то, что видел. Как он мог забыть, что это его дом увит диким виноградом и плющом, что в его доме в окнах нет стёкол, а вместо них - чёрные шторы?
На внезапно ослабевших ногах Сказочник приблизился к двери, толкнул её и вошёл внутрь. В комнате он увидел девочку с золотыми волосами. Она сидела в его любимом кресле и, как в давнем сновидении, вязала на спицах. Увидев его, она отложила рукоделие и улыбнулась ему.
- Я тебя давно жду, Сказочник, - сказала она.
Он подошёл ближе.
- Теперь я могу снова услышать твою песню, доброе создание? - спросил он осипшим голосом.
- Конечно, Сакамар, - ласково ответила девочка. - Теперь самое время.
И она запела. Звуки чарующего голоса наполнили комнату. И снова, как тогда, во сне, Сказочник услышал, что она поёт о нём. Это была самая прекрасная песня, которая только могла звучать в его жизни. Но теперь это было наяву. Осчастливленный, он опустился на пол, у ног золотоволосой девочки, а она всё пела и пела. Он только сейчас понял, насколько сильно устал, за все эти долгие годы. Глаза Сказочника смежились, и он крепко уснул.
Девочка, чтобы не разбудить его, пела всё тише и тише.
Потом она взяла в руки то, что вязала, и перерезала нитку.
2001 г.; 3–6 марта 2009 г.
Давид и книга
Несмазанные петли завизжали, словно рассерженные кошки, потом сердито хлопнула дверь. В прихожей застучали чьи-то ноги и в комнату вошёл угрюмый мужчина. Он был ещё молод, хотя уже и начал лысеть. Женщина в комнате, судя по всему, его мать, перестала вращать ручку швейной машинки и, слабо улыбнувшись, посмотрела на сына с немым вопросом.
- Где Давид? - пробурчал мужчина.
- Гуляет где-то, - кротко ответила мать.
- Догулялся уже, - мужчина снял фартук, запорошенный древесной крошкой, и швырнул его в угол. - Матушка, лучше бы тебе выглянуть на улицу. К моему брату пришли гости.
Женщина засуетилась.
- Скоро у меня совсем не будет заказчиков, - мрачно обронил мужчина, плюнул и ушёл в другую комнату.
На улице перед домом толпились люди. Среди них были соседи, представители муниципалитета и совсем незнакомые люди. Невдалеке, делая вид, что заняты каким-то делом, торчали полицейские. Детей почти не было видно.
Когда на пороге появилась хозяйка дома, один из толпы, секретарь муниципалитета Пер Скитфогель принялся громко что-то читать по бумажке:
- Давид Вальгот! В связи с участившимися жалобами в твой адрес, мы приняли на себя…
Тут его прервали:
- Это не он, это Катрина, его мать.
- Здравствуйте, добрые люди! - приветливо поздоровалась женщина, ей никто не ответил.
Господин Скитфогель опустил бумажку, поправил очки, убедился, что на пороге стоит вдова Вальгот, мать вышеупомянутого Давида, и погрузился в задумчивое молчание.
- Катрина, а не могла бы ты позвать сюда своего младшего сына? - подал голос заместитель начальника налогового управления Дритманн.
- У нас к нему дело, - добавил ещё кто-то.
- Его нет, - развела руками Катрина.
Её тихий спокойный ответ почему-то вызвал ропот неодобрения.
- Тогда мы обыщем дом, - повысив голос, объявил Дритманн.
- Нет в том нужды, я тут, - сказал кто-то в стороне.
Чуть дальше по улице, прислонившись к соседнему дому, стоял черноволосый и черноглазый юноша в тёмной одежде. Вид у него был уставший, какой-то болезненный, но, тем не менее, упрямый и даже вызывающий. Это и был Давид.
- А-а-а! - закричал кто-то. - Он вылез из-под земли!
Предположение было более чем глупое, однако все люди встрепенулись и бросились в сторону юноши, и намерения толпы были вовсе немирные. Поняв это, Давид пустился наутёк. Толпа начала его преследование. Дикие вопли и гневные выкрики заполнили тихие улочки.
- Держи чернокнижника! Долой колдуна! - вот что можно было разобрать.
Среди бегущих неведомо как оказался и Виктор Вальгот, брат Давида. Он безумно орал вместе со всеми. Давид мчался изо всех сил. На его спине специальным ремнём была прикреплена небольшая лопата, сейчас она безжалостно колотила своего хозяина.
Расстояние между жертвой и преследователями начало понемногу увеличиваться. Кто-то в толпе упал, и его тут же затоптали. Преследователи взвыли. Похоже, сегодня им было не суждено свершить акт общественного возмездия. Окраина города была уже близка. Но тут в Давида полетели камни. Несколько попали в окна домов, но кто-то, более меткий, угодил прямо в голову юноши. Давид по инерции пробежал ещё несколько шагов и рухнул на мостовую.
Небо потемнело, загрохотал гром.
* * *
- Так значит, там всё же лучше, чем здесь? - услышал он звонкий, прекрасный голос.
- Здесь? Я уже умер? - Давид с усилием открыл глаза, и его тут же ослепил яркий свет.
- Умер? - девушка рассмеялась. - Нет-нет. Ты же сам говорил, что в этом месте смерти нет.
- Клавдия?
Девушка перестала смеяться и умолкла. Зрение постепенно возвращалось к Давиду. Он увидел светлую просторную комнату, огромные окна с прозрачными, как хрусталь, стёклами, снаружи - голубое небо, а у кровати стояла хозяйка этого дома. Это была юная девушка в сверкающем, словно ртуть, платье необычного покроя. Прекрасное лицо, правда, портило отсутствие каких-либо чувств. Глаза девушки сияли и искрились.
- Клавдия… - повторил Давид.
Голова его кружилась, но он всё же сумел выбраться из кровати и подняться. Они не виделись много лет. Тогда он был ниже её на голову, сейчас же всё было наоборот. Он превратился в мужчину, высокого и широкоплечего, она же так и осталась чуть ли не девочкой-подростком. Ему приходилось смотреть на неё сверху вниз.
- Прошло столько времени… - пробормотал Давид.
- Ерунда, - резко ответила хозяйка. - Всего несколько мгновений. Ты сможешь идти?
Он, поморщившись, кивнул. Ощущение было такое, словно ему в темя воткнули толстый железный гвоздь.
- Тогда идём, поешь. Я приготовила для тебя суп. Полагаю, тебе просто необходимо подкрепиться.
Давид подумал, что лучше бы ему было остаться в мягкой постели, но, улыбнувшись, последовал за Клавдией по длинному светлому коридору. В конце пути ноги его внезапно стали ватными, и ему пришлось опереться на её крепкое, словно стальное, плечо.
В этом зале он тоже уже бывал. Но тогда стол был для него слишком высок, а стулья - слишком широкими. Давид сел на указанное ему место. Клавдия действительно приготовила ему завтрак - налила в тарелку воды, добавила консервированной тушёнки и подогрела всё это до кипения. Рядом она положила серебряную ложку. Давид с внезапно проснувшимся аппетитом съел несколько ложек варева. Клавдия сидела напротив и смотрела на него с какой-то лёгкой печалью.
- Ты постарел, - подвела она грустный итог, - очень изменился. И сомневаюсь, что изменился в лучшую сторону. Чем же ты занимался всё это время? Всё те же глупые игры? - тут Клавдия насмешливо улыбнулась.
- Учился, - кратко ответил Давид. - Теперь вот работаю.
- Странно же вознаградили тебя за твою работу.
- Это связано не с работой, - Давид вздохнул. - Тому виной… глупые игры, как ты это называешь.
- Расскажи подробнее, - потребовала Клавдия.
- Я изучал историю и решил побеседовать с отцами-основателями города. Их имена вспоминают сейчас с гордостью и почтением. Ведь это - наше славное прошлое. И я побеседовал с ними.
- Побеседовал с мёртвыми? - уточнила она.
Давид кивнул.
- Разве тебе не говорили, что разговоры с мертвецами к добру не приведут? - с усмешкой спросила Клавдия.
- В моих действиях не было ошибок! - вскинул голову Давид. - Всё было правильно. Вот только я узнал много такого, о чём не пишут в учебниках. Почти все отцы города оказались мерзавцами и подлецами, убийцами, насильниками и клятвопреступниками.
- Вы все такие, - тихо заметила Клавдия. - Почти все.
Давид замолчал.
- У тебя не хватило ума держать рот на замке? - спросила Клавдия после затянувшейся паузы. - Ох, Давид, Давид…