****
Утро наступило стремительно.
Людомар внутренним чутьем уловил солнечный свет, упавший на крыши домов. Ему показалось, что он проснулся очень быстро. Но когда он открыл глаза, солнце заливало своими лучами уже не только крыши, но и стены домов.
Перистые облачка на небосводе резво разбегались в стороны, прячась от дневного света в ущельях, лощинах и небольших долинах Боорбогских гор. Подобно ватаге резвых мальчишек они мчались промеж скалистых вершин, цепляясь за них отворотами и подолами своих полупрозрачных одеяний.
Как часто случалось Сыну Прыгуна наблюдать подобное же с вершины своего мека. Тогда спокойствие нападало на Великолесье. Ночной ветерок стихал окончательно и вся природа замирала в ожидании тепла. Выпадала роса. Ее капли стекали с верхних частей крон на нижние, и если не знать про это, то у корней деревьев Черного леса могло показаться, что пошел дождь.
Людомар зевнув, раскрыл свой плащ и, поежившись, поднялся на ноги.
Темный угол здания не был гостеприимен к ним, но жители Редколесья, а тем более Чернолесья и не привыкли к тому, что жизнь всюду приготовила им удобства. Довольствовались тем, что есть.
Сын Прыгуна огляделся. Улица была пуста.
В несколько прыжков он оказался на крыше дома, угол которого был облюбован ими на ночь.
Едва охотник оказался на крыше и огляделся, его дыхание сбилось. Никогда до того он не пребывал на такой высоте. На несколько мгновений ему показалось, что он птица и парит высоко в небесной синеве.
Под его ногами простиралась громадных размеров живописная панорама. Ее необычность сразу же бросалась в глаза. Оттенки ярко зеленого и синего соседствовали с чернотой увядания и вечной смерти; налитые жизнью стебли, ветви и стволы растений через какие-то несколько шагов переходили в высохшие скрючившиеся как у старухи изломанные линии погибших деревьев, кустов и трав.
Тысячелетние скалы, упиравшиеся своими вершинами в самую суть небосклона, покоились на сочно-зеленых холмах, пологие склоны сбегали вниз к самой реке и на подходе к ней теряли свою жизненную силу и красоту.
Там, где зелень соприкасалась с вечным туманом Немой лощины, жизнь прекращалась. Зелено-синие цвета тускнели и превращались в коричнево-черные.
Людомара невольно передернуло, когда вспомнилось, как они шли вдоль Брездских вод, утопая в смердящей пелене и видели вокруг себя лишь только пожухлость и смерть.
Теперь он видел, что в каких нибудь ста шагах от их тропы буйствовала растительность, пели птицы и кипела жизнь. Эти воспоминания, наложенные на то, что он видел сейчас и дарили то необыкновенное чувство контрастности, появившееся у него при первом же взгляде на лощину.
Он обернулся и посмотрел на Долину Брездов, ожидая увидеть примерно такое же зрелище.
- Людомар, - позвали снизу, - где ты есть?
Сын Прыгуна вздрогнул и поспешно засунул себе в уши пробки.
- Я здесь. - Он спрыгнул вниз.
- Что ты там делал? - спросил начальник стражи и подозрительно покосился на него.
- Я смотрел… кх… кхе… - Охотник закашлялся. С утра было очень тяжело кричать.
- Куда смотрел? Что ты хотел увидеть?
Сын Прыгуна рассказал.
Начальник стражи криво усмехнулся, утратил к нему интерес и приказал следовать за ним.
Через некоторое время они вошли во дворец и тут же попали в изумительной красоты залу, где на троне, вырезанном из прозрачного красно-зеленого камня восседал великан брезд. Он строго посмотрел на вошедших.
- Зачем пришли и что надо? - просил он.
- Я холларк из Онеларка, - выступил вперед старый холкун. - Мы принесли тебе тревожные вести.
Великан расхохотался.
- Иных вестей в последнее время и не получаем. Как сказали нам беллеры, мир изменчив и каждый новый вздох уже не тот, что был.
Пришедшие молчали с трудом переваривая слова боора.
- Говорите же, - приказал тот.
- Из Черного леса дурные вести…
- Знаю-знаю, - отмахнулся тот. - Омкан-хууты досаждают вам. Но я отвечу вам так же, как отвечал и тем, что приходили сюда не так давно. Они тоже оттуда. Дремсы. Вы разучились охотиться и драться, и в этом мы вам не помощники. Я не могу приказать своим воинам гоняться за этими зверушками по всему Чернолесью. Что у вас еще? Если это все, идите.
- Мы пришли говорить тебе о гигантских сурнах и огнезмеях. Мы хотим рассказать о Глухолесье. Оно разлилось и убивает Черный лес. Леса наполнились чудовищами, которых никто из нас и из наших предков никогда не встречал.
- Если ты не слышал, холларк, я повторю: не приходите ко мне, коли разучились драться. А ежели так, то холкуны, как я слышал, бережливые. У вас есть рочиропсы. Наймите на них кого-нибудь из наемников. Пусть они сделают за вас вашу работу.
- У нас не так много кристаллов, боор. И мы не сможем нанять брездов, но не потому, что не готовы. Даже вы не управитесь с этой нечистью.
Боор скривил губы.
- В прошлую большую луну я отправил в Чернолесье, по Грязной тропе, больше сотни своих воинов. Огнезмей убил их всех. Мы привели к тебе свидетеля.
Людомара вытолкнули вперед.
- Вы говорите, что он убил всех. Как же это? Вот этот сухопарый-то жив! - Боор снова загоготал. Венки на его лице вздыбились от натуги и грозили лопнуть.
- Прекрати ржать!
Все находившиеся в зале вздрогнули от глухого рыка, отрывком разлетевшегося под сводами помещения.
Из-за каменного трона под свет солнечных лучей шагнул гигант еще более высокого роста. Его лицо было помятым и недовольным, а довольно большой выпуклый лоб носил следы лежания на полу, сохранив на себе четкий отпечаток каменной кладки.
Холларк, людомар и все пришедшие с ними замерли в недоумении.
Боор и вправду осекся, и смущенно сполз с трона. Его занял вновь вошедший.
- Я Глыбыр, боор брездов Синих Равнин, - обратился он к холкунам. - Комл, - обернулся он на бывшего боора, - присмотри за воинами. Когда Еиг взберется на Престольную гору мы должны выйти. - Он поворотил свое лицо к просителям:
- Что такое огнезмей. Опишите его.
Холларк неожиданно для всех смешался и подтолкнул к трону Сына Прыгуна.
- Людомар?! - искренне удивился Глыбыр. - Подойди ближе. Я знаю, что ты говоришь очень тихо. Подойди же. Хм… Я никогда еще не видел людомаров.
Охотник приблизился.
- Это правда, что ты способен услышать звук тетивы и полет стрелы направленной в тебя с растояния в сто шагов?
- Я не знаю.
- Ничего не слышу. Подойди ближе. К уху. Почему на твоем лице… а-а-а! Ха-ха-ха! Ты не переносишь нашего духа. И про это я слышал. Еще я знаю, что вы ходите по деревьям и не живете с женщинами. Все это правда?
Охотник кивнул.
- Мне всегда казалось, что вы повыше да посильнее будете. Ну да ладно с этим. Поведай мне об огнезмее.
Людомар рассказал все, что знал.
Боор внимательно выслушал и попросил подать ему бревно, неуместно лежавшее в углу залы.
- Ударь его своим ножом. Ты ведь бил огнезмея ножом? Бей так, как тогда.
Людомар вытащил нож и почти наполовину вогнал его в дерево. После схватил рукоятку двумя руками и вогнал лезвие еще на два пальца вглубь.
Правая бровь боора взлетела на лоб.
- Ты сильнее, чем кажешься. И таким ударом ты не смог пробить его кожу?
Сын Прыгуна кивнул.
- Отойди от меня, - приказал боор людомару и обратился к холларку:
- Ты уплатил нам дань в прошлый снег?
- Да, боор. Онеларк уплатил все, как ты просил.
Гигант кивнул и с хитрецой покосился на людомара.
- Я слышал, что черные охотники не платят дань боору.
Все обернулись на Сына Прыгуна.
- Нет, - отвечал тот простодушно. - Мы никогда не платили.
- Тогда почему ты просишь от меня защиты?
- Я не прошу. Я пришел вместе с холкунами.
- Они заплатили тебе?
- Нет.
- Тогда почему ты проделал столь длинный путь?
- Черный лес погибает. Людомары его хранители. Мы должны его спасти. Так сказал мне Светлый. Так я понимаю сам.
- Светлый еще жив? - раздался удивленный голос из-за трона. Он был тихий и его расслышал только людомар.
- Я дам вам воинов. Остальное обговорите с ними сами. Идите прочь. Я устал.
Холкуны и людомар пошли к выходу. На стене было довольно ветренно. Они почувствовали себя карликами, когда очутились на улице до отказа забитой войсками брездов.
Хорошо вооруженные и экипированные воины заполонили собой все пространство.
- Тысячи тысяч! - восхищенно проговорил кто-то из холкунов. - Куда они идут?
- В Десницу Владыки. Там снова появились полчища саараров и грирников.
Все обернулись. Рядом с ними стоял старый высокий брезд. Его кожа было мелового цвета.
- Беллер, - выдохнул благоговейно холларк и опустился на колени.
- Поднимись. Не нужно это. Не для чего это, - мягко улыбнулся беллер. - Меня зовут Доранд, - начал он, попутно отвлекаясь на поклоны брездов-гигантов, которые почитали старого белого брезда. - Я слышал ваш разговор с боором. Слышал, что говорили вы об огнезмее и сурнах. Не уходите прочь прямо сейчас. Останьтесь. У меня много дел, но я хочу поговорить с вами.
- Достопочтенный Доранд, - невольно поклонился холларк, - боор не давал нам позволения пребывать здесь. Мы не смеем ослушаться, ибо знаешь ты, как поступают с ослушниками.
Вместо ответа беллер протянул сухую руку с длинными пальцами к груди холларка и прижал ее. Холкун невольно ухватился за руку и в его ладони оказался черный кристалл. Беллер развернулся и скрылся с глаз.
- Что это значит, холларк? - загомонили холкуны. - Что он тебе дал? Дай посмотреть. Покажи!
Холларк с непониманием осматривал кристалл.
- Я и сам…
Внезапно его передернуло. "А-агх!", фыркнул он, словно ему в ноздри залили воды. Его снова дернуло. Он схватился за руку и людомару показалось, что холларк попытался выбросить кристалл.
Неожиданно конвульсии холларка прекратились. Он развернулся и пошел прочь.
- Что это с ним?
- Пойдем следом?
- Куда это он?
Продолжая перешептываться холкуны последовали за ним.
Длинная череда лестниц, подъемников и перекидных убирающихся мостиков снова замелькала в глазах людомара.
Через некоторое время они оказались у почти у ворот. Однако холларк вдруг свернул вправо и пошел так быстро, словно всю жизнь провел в замке.
Некоторое время спустя вереница путников остановилась у угла, из-за которого слышались разговоры женщин.
Это были обыкновенные женские сплетни, которые рождаются в головах прекрасной половины независимо от расы. Терпеливо выслушав по-меньшей мере три рассказа о глупости, несчастной любви и снова глупости, холкуны и людомар увидели, как женщины ушли восвояси.
Холларк тут же прошел вперед и скрылся, соскользнув в отверстие в полу. Холкуны не на шутку всполошились:
- Что он?..
- Куда?..
- Что нам делать?
- Я не пойду за ним.
- Холларк…
- Не ори!
- Что делать-то будем?!
- Я иду следом.
- А я не пойду.
- Кто-нибудь знает, что там?
- Нет, никто.
- И я здесь впервые…
- И я…
- И я тоже…
- Я прыгаю.
- Погоди. Позови его. Холларк. Тише зови, дурень!
- Он молчит.
- Мы не можем бросить нашего холларка. Как мы покажемся в Онеларке? Что скажем? Я иду за ним.
- И я тоже…
- Я с тобой…
- Хорошо, мы все идем.
- Может, все же дозовемся его.
- Нет, мы все идем. Вперед.
Один за другим холкуны стали пропадать в отверстии. Когда очередь дошла до людомара, он не медлил не секунды. Его тонкий слух донес всплески, доносившиеся сквозь глухую пелену тумана.
Стена. Скольжение. Краткий полет и людомар с головой ушел под воду.
Когда он вынырнул, туман гудел от взволнованных холкунских голосов.
- Где холларк?
- Я не вижу его.
- Ищите.
- Холкуны, здесь решетки.
- И с этой стороны тоже.
- Мы в западне.
- Не выбраться нам. Нет берега. Одна вода.
- Лезем на решетку.
- Я нашел его. Он… спит.
- Тащи его сюда.
- Не могу. Он ухватился за решетку и спит.
- Холкуны, на решетку. Неизвестно, что скрывают Брездские воды.
****
Весь день над головами холкунов и людомара гремели барабаны и ревели трубы. Гулкие переходы крепости сглатывали тяжелую поступь пехоты, боевых груххов - громадных животных, походивших одновременно и на быков и на носорогов. Войска весь день вытекали из цитадели, подобно металлической реке и скрывались в тумане.
Словно стая мелких птах по зиме, нахохлившихся и недовольных всем на свете, холкуны облепили одну из решеток, которая перегораживала путь в Долину Брездов по реке.
Волнение и разговоры постепенно стихли. До самого вечера со стороны горожан доносилось лишь покашливание, недовольное шмыганье носом и стук зубов.
Река мерно протекала под ними иной раз создавая между прутьями решетки небольшие водовороты и завихрения.
Охотник сидел у самого потолка арки и апатично смотрел на Долину Брездов. С его насеста она была видно плохо, точнее было видно лишь продолжение лощины и только вдалеке яркими красками цвели неведомые ему деревья. До его носа доносился их аромат, пробуждавший с желудке неприятное клокотание.
Только тут людомар вспомнил, что не ел со вчерашнего дня.
Он порылся у себя в заплечном мешке, вытащил оттуда размякший кусок мяса и готов был впиться в него, когда один из холкунов задал ничего не значащий вопрос: "Что это?"
Сын Прыгуна посмотрел на вопрошавшего и заметил, что вода реки остановилась. Эту остановку было очень сложно заметить, потому что легкая рябь все еще нарушала гладкое стекло реки.
- Я-то и думаю, чего это мне стало теплее, - произнес другой холкун.
- Чего это она… встала? - пробормотал третий.
- Глядите, - четвертый указал в сторону Немой лощины. - Глядите, холкуны. Воды потекли вспять!
Река и впрямь стала менять течение и потекла в горы.
- Не к добру это… не к добру.
- Взберитесь все повыше да отдерите холларка от решетки.
- Я могу подрезать ему сухожилия.
- Нет, не надо. Он же еще жив. Хотя и околдован. Я сразу ощутил, не к добру, когда беллер передал ему черный рочиропс.
- И я…
- Я тоже.
- Оставим его там, где есть. И пусть боги решают его участь.
- Верно. На все воля богов. Поднимайся выше, ребята.
- Это грезры, холкуны. Я видел такое…. мне отец рассказывал. Они останавливают реки и заставляют их течь вспять, - неожиданно вскричал один из воинов.
- Чего ты мелешь? Зачем это… пугаешь?!
- Отец мне говорил о них. Клянусь нашим Онеларком, своими детьми, женой и домом. Пусть отберут у меня все это, если это не грезры идут. - Лицо говорившего мертвецки побледнело.
- Он прав, холкуны, и я про то слышал, - проговорил воин с длинной седой бородой. - Значица так, ребята, - неожиданно решительно закричал он. - Забирайся повыше да плащами закрывайся с ног до головы. Иначе эти твари пожрут. Нельзя им давать место, чтобы вцепиться зубами. Трясите плащи, как услышите, что в них грезры биться начали. И да прибудет с нами Владыка. Молитесь, холкуны!
Все бросились вверх по решетке.
- Чего здесь все сгрудились! Переплывай на ту решетку!
Людомар, которому стало вдруг очень тесно, бросился в воду и поплыл в сторону второй решетки. За ним спрыгнуло несколько холкунов.
Вдалеке послышался гул. Он приближался.
- Не могу бросить холларка, - сказал кто-то и сиганул в воду.
- Стой, дурень. Его не спасти.
- Я подрежу ему пальцы. Я быстро.
- Стой!!!
Сын Прыгуна быстро взобрался на решетку и закрылся плащем, придавив его подол ногой. Он быстро отвязал от пояса веревку и обвязал ее вокруг талии. Освободив таким образом вторую руку, он вооружил ее кинжалом и принялся ждать.
Его слух отчетливо различал писклявый гомон, доносившийся из воды; тысячи маленьких плавников и хвостов били по воде и над всем эти гудел странный фоновый звук. Вода словно бы кипела.
Холкун подплыл к холларку, попытался несколько раз без ножа отодрать его от решетки, потом взобрался на нее и вытащил кинжал, но не успел пошевелить им между пальцами.
Людомару показалось, что их всех сунули в кипящий котел. Река вдруг забурлила. Все пространство заполнилось гулом такой силы, что людомар оглох. Холкуны что-то кричали глядя в его сторону. Он повел глазами и увидел, как воин, который пытался помочь холларку, захлебываясь в крови, безуспешно отбивался от сотен небольших рыб-жуков. Они вгрызались в его ноги, пролезая в них полностью; они ползли под его кожей, пролагая себе дорогу мощными челюстями и зубами-лезвиями. Холкун отчаянно отбивался, но вдруг замер, кашлянул, грудь его сделала несколько судорожных попыток вдохнуть и он изрыгнул из себя несколько грезров, повиснувших из его рта на остатках его же легких и гортани.
Мертвец рухнул в воду, мгновенно окрасившуюся в красный цвет и на глазах изумленных друзей превратился в обглоданные кости.
Холкуны открывали рты и выпучивали глаза. Людомар не слышал, но понимал, что они кричат от ужаса.
Воспользовавшись их замешательством, рыбы-жуки набросились и на них. Выпрыгивая из воды, они сотнями вгрызались в обвислые плащи холкунов, перемалывали их как в жерновах и впивались в плоть.
Один из воинов допустил грезра себе в руку, некоторое время в ужасе следил, как тот прогрызается к локтю, дико заорал, вытащил меч и с одного маха отрубил себе руку у локтя. Кровь длинной струей брызнула в воду и по ней, как по веревке к нему стали выпрыгивать все новые твари. Он быстро потерял сознание и его бесчувственное тело было съедено прямо на решетке.
Людомар замечал все это пока сам орудовал обеими руками. Природа наделила его стремительной реакцией, а Чернолесье развило это качество до недосягаемых для холкунов размеров. Полниеносный бросок рыб-жуков к телу жертвы был стремительным только для холкунов. Сын Прыгуна замечал каждое их движение. Он вошел в то состояние, в которое входили охотники, когда гнались по лесу за добычей.
Время и все движения вокруг замедлились.
Грезры, выпрыгивая на него, тут же попадали ему в руки и лопались в них белыми шариками. Их тельца служили пищей для себеподобных. Кинжал почти не пригодился.
Защищаясь, людомар не отводил удивленного взгляда от холларка. Удивительно, но ни один волосок не упал с его головы. Рыбы-жуки его словно бы и не замечали.
Вдруг из-под воды донесся протяжный стрекот и рев.
Зрачки людомара сузились, а потом расширились с новой силой.
Холкун рядом с ним не смог противостоять грезрам и был съеден до пупка. Одним ударом кинжала людомар перерубил его пальцы и бросил тело в воду. Атака грезров на мгновение захлебнулась.
Охотник быстро срезал с себя плащ, обрубил веревку, державшую его у решетки и очень вовремя совершил длинный прыжок.
Вода за решеткой, на которой сидел людомар и еще пара холкунов разверзлась и изрыгнула из себя рыбину вместа рта которой были щупальца.
Кеорх!