- Я же не полный дурак, хоть мускулы у меня действительно помощнее, чем у прочих, - сказал Джориан. - Но может, ты и прав. Ладно, старина, день не вечно будет длиться. Так что, ежели ты готов, пойдем-ка поищем наши припасы.
- Да, готов, хотя и без всякого удовольствия.
Колдун с причитаниями поднялся на ноги и принялся шарить посохом под ближайшими кустами.
- Ну-ка, поглядим, куда я запрятал эту проклятую штуку? - бормотал он. - Тц-тц. Я же помню, что положил ее под выступ валуна и забросал листьями.
- Здесь нет никаких валунов, - с легким нетерпением отозвался Джориан.
- Да уж, да уж. Кажется, то место было повыше. Поищем немного севернее.
Они двинулись в указанном направлении и следующие два часа рыскали по лесу в поисках валуна.
- Поглядим, поглядим... - бормотал Карадур. - Замшелый гранитный валун. Тебе, о Джориан, примерно по плечо... я уверен... я думаю...
- А ты не видал рядом какого-нибудь дерева или еще чего приметного?
- Дай подумать. Ах да, я заметил три дерева, с трех сторон от тайника. Но здесь так много этих проклятых деревьев.
- Почему бы тебе не поворожить?
- Потому что моя колдовская сила временно истощилась. Надо искать обычными способами, других нет.
Они вернулись к болоту и, немного изменив направление, снова принялись за поиски. В косых лучах заходящего солнца, пробивающихся сквозь листву, роилась мошкара.
- Не это дерево? - спросил Джориан.
- Ну, конечно, вот оно! - обрадовался Карадур. - Теперь поищем остальные.
- Здесь столько же валунов, сколько рыб в пустыне Федиран.
- Валун? Валун? Какой... ах... я вспомнил! Я же его спрятал не под валуном, а под поваленным деревом. Вот оно!
И Карадур указал на большое дерево, которое загородило им дорогу. Они в мгновение ока разбросали листву и вытащили на свет холщовый мешок. Джориан с досады присвистнул; его и раньше частенько раздражала забывчивость колдуна. Правда, он тут же одернул себя: нельзя быть слишком строгим к тому, кто спас тебе жизнь.
* * *
К заходу солнца Джориан преобразился. Теперь он, как заправский лесовик, был одет в простой коричневый кафтан, короткие штаны, высокие шнурованные башмаки - вместо вконец изорванных шелковых туфель - и видавшую виды зеленую шляпу с замусоленным фазаньим пером, торчащим из-за ленты. На поясе болтался короткий тяжелый охотничий меч, годный скорее для игры в лапту и рубки кустарника, чем для поединка.
- А с ней что делать? - спросил Джориан и указал на ксиларскую корону. - Кучу львов можем огрести.
- Ни в коем случае, мой мальчик! - запротестовал Карадур. - Если что-то тебя и выдаст, так это она. Стоит показать ее любому золотых дел мастеру или ювелиру, или меняле на сто лиг в округе, и молва птицей долетит до Ксилара.
- Переплавим, и дело с концом.
- У нас нет печи и тигеля, а покупать их - значит навлечь на себя подозрения не меньше, чем самой короной. К тому же древние создатели этой золотой вещи наверняка наделили ее волшебными свойствами, неоценимыми для занятий магией. Непростительно спалить эти свойства в печке.
- Что же делать?
- Самое лучшее спрятать ее здесь вместе с твоей старой одеждой. Если все пойдет хорошо, потом заберешь. Или, скажем, договоришься с ксиларцами - твоя голова в обмен на их корону. А что, ты разве не прихватил с собой денег?
- Прихватил. У меня в поясе под одеждой сто новеньких золотых львов - прямо с королевского монетного двора. Кабы пожадничал, лежать бы мне сейчас на дне Трясины Мору. Что ж, всех денег не унесешь.
- Но, сын мой, это же огромное богатство! Да не допустят боги, чтобы какой-нибудь грабитель услышал, сколько денег у тебя в поясе.
- Знаешь, в наших обстоятельствах сохраннее держать капитал при себе.
- Ты прав. Но пытаться продать корону все-таки слишком опасно. А теперь, пока не стемнело, я должен тебя постричь.
Джориан сел на поваленное дерево, и Карадур, вооружившись ножницами и гребнем, принялся за дело. Время от времени он просил Джориана прекратить болтовню, но бывший король не умел долго молчать.
- Печально, - разглагольствовал Джориан, - что мой народ - ведь это и вправду был мой народ - лишился всех своих развлечений: отсечения головы, коронации, раздачи даров, состязаний по бегу, стрельбе, борьбе, футбола и хоккея, пения и танцев, да еще и пира в придачу.
- Который, вне всякого сомнения, закончится бесподобным разгулом мерзкого греховного пьянства и распутства, - поддакнул Карадур, трудясь над правым виском Джориана. - Так что, если угодно, можешь себе во вред заняться благотворительностью. Еще не поздно передумать и вернуться.
- Не-е... Я привык принимать вещи такими, какие они есть. Да и боги на моей стороне, а то б они не позволили мне уйти так далеко, правда?
- Аргумент убедителен, если считать, что богам есть дело до каждого смертного - философы уже тысячу лет ведут об этом жаркие споры. По-моему, главное, что помогло тебе ускользнуть, это мое волшебство, усиленное нравственной чистотой, благоприятное положение планет, да еще твоя сила и храбрость. Легче блоху подковать, чем найти событие, проистекающее из какой-то одной причины. Я совсем заболтался, а надо еще отстричь эти ужасные усы.
- Ах ты, старый злодей! От зависти всю мою юную красоту готов извести! - хмыкнул Джориан. - Но снявши голову, по волосам не плачут. Стриги!
Теперь вместо пышной гривы на голове бывшего короля топорщился ежик волос не длиннее ногтя. Усы Карадур тоже отхватил почти начисто.
- Ну вот, - сказал он, - отрастут борода и усы - ни одна живая душа тебя не узнает.
- Если меня не выдадут рост, вес, голос и шрам на носу, - возразил Джориан. - Ты можешь произнести такое заклинание, чтоб я превратился в тощенького светловолосого парнишку?
- Мог бы, если бы уже не произнес двух с утра пораньше. Только это ничего не даст: фантомы держатся час-два, не больше. Да и вряд ли кто нам встретится по пути к Ритосу-кузнецу, разве что случайный охотник, угольщик или жалкий батрак. Какой толк в маскараде?
- Он помешает им натравить на меня ксиларских ищеек.
- Правильно; но представь, ты подходишь к ним подростком и вдруг прямо на глазах превращаешься в самого себя. Такое у кого хочешь вызовет подозрение.
Джориан вытащил из холщового мешка большую кожаную сумку и достал оттуда каравай и кусок вяленой оленины. И то, и другое он уплетал с завидным аппетитом. Карадур удовольствовался маленьким кусочком хлеба.
- Мой мальчик, тебе придется обуздать свой неуемный аппетит, - сказал колдун.
- У меня-то неуемный? - с набитым ртом отозвался Джориан. - Клянусь золотыми локонами Фрэнды, я только червячка заморил. Ты как думаешь, можно слона накормить одной сладкой булочкой?
- Я хотел сказать, что надо заглушать низменный голос желудка; к тому же этой провизии должно хватить до Ритосова дома, где тебя ждут. Поройся в мешке и найдешь план: там нарисовано, как добраться до места.
- Хорошо, хоть я уже бывал в этих местах, когда гонялся за разбойниками. Здесь ходу не больше одной лиги.
- Говорят, - снова завел Карадур, - у Ритоса есть дочь или племянница, на которую распутные молодые болваны вроде тебя пялят бесстыжие глаза. Ты на нее не заглядывайся, каждый грех сладострастия осложняет мою задачу.
- У меня-то сладострастие? - вскинув брови, изумился Джориан. - Стану я бегать по бабам, когда у меня дома пять молодых красивых жен! Да я буду только рад передышке, чтоб я в дерьме утонул, - хоть и скучаю по карапузам, что по мне ползали. Но давай о Ритосе-кузнеце. Почем ты знаешь, что он не выдаст меня ксиларцам? Он может неплохо заработать, ежели наведет их на след.
- Умолкни! Ни у одного посвященного Сил Прогресса не хватит подлости предать другого посвященного!
- Но ты же сам говорил, что этот Ритос против тебя. Я пять лет был королем; может, это меня ничему и не научило, но одно я усвоил: никому нельзя доверять сверх меры.
- Он действительно принадлежит к Черной Ложе, или Благодетелям, и стоит за то, чтобы не выпускать могучие силы волшебства за границы нашего круга. Я же принадлежу к Белой Ложе, или Альтруистам, и готов нести волшебство в мир и помогать всем, кто трудится в поте лица своего. Однако, несмотря на внутренние разногласия, мы едины перед миром, лежащим вне пределов нашего ученого ордена. Я уверен в Ритосе, как в самом себе.
- Судя по названиям лож, вы чисты, что талая вода. И все же я за свое царствование такого насмотрелся...
Карадур положил Джориану на колено темную костлявую руку.
- Мальчик, ты волей-неволей доверился мне, чтобы спасти свою голову. Доверься и в этом.
- Ну ладно, ты знаешь, что делаешь, - проворчал Джориан. - Святой отец, я хочу поблагодарить тебя - ты спас мою беспутную голову.
- Не стоит благодарности; только ты ведь знаешь, эту голову нужно еще заслужить.
Джориан хитро усмехнулся.
- Что, ежели я найду другого колдуна и он своей ворожбой снимет заклятье, какое ты и твои дружки-чародеи так бессовестно на меня наложили?
- Освобождающего заклятья не существует, Я предупреждал: если какой-нибудь захудалый отщепенец попытается снять наше заклятье, для тебя это окончится весьма плачевно. Заклятье наложил магистр нашей ложи Форко из Хендау, и он один может развеять чары.
Итак, не забудь: ровно через месяц мы встретимся в... уф... в "Серебряном Драконе" в Оттомани, оттуда отправимся в Тримандилам за Ларцом Авлена, а потом на Конклав моих сторонников в Башню Гоблинов в Метуро. Надо спешить, встреча состоится в месяц Щуки.
- Времени хоть отбавляй.
- Разумеется, но непредвиденные обстоятельства часто сводят на нет самые многообещающие планы. Как бы там ни было, для начала нужно добраться до Оттомани.
- Почему бы мне не отправиться туда с тобой, чем продираться сквозь бурелом?
- Ксиларцы перекроют дороги, а чтобы отросла борода, нужно время. Ритос ждет твоего прихода; у него можно отдохнуть несколько дней и пополнить запасы провизии.
- Я приду в Оттомань, ежели не случится беды. Буду запаздывать, - оставь мне у трактирщика записку на вымышленное имя.
Карадур:
- Фальшивое имя? Тц-тц! Это безнравственно, сын мой.
- Вот как? Ты, верно, забыл: до того, как стать королем Ксилара, я год прослужил в пешей гвардии Его Незаконнорожденного Высочества. В Оттомани многие меня вспомнят, ежели понадобится.
- Тебе нечего бояться. Великий Герцог и Его Незаконнорожденное Высочество одинаково не любят Ксилар, потому что их страна вклинилась между твоим бывшим королевством и Республикой Виндия, которая заключила с Ксиларом договор против Оттомани. Правители Оттомани не выдадут тебя ксиларцам.
- Может, и нет, но они не в силах помешать ксиларцам меня выкрасть. Судейские спят и видят, как бы завершить свою кровавую церемонию. К тому же чем фальшивое имя безнравственней того, что сделали твои Силы Прогресса, послав меня воровать этот чертов сундук с трухлявыми волшебными пергаментами у самого царя Мальваны?
- Почему... ах... то совсем другое...
- Чем другое-то? - не унимался Джориан.
- То было легко... как бы сказать... ох, твоего духовного развития не хватит, чтобы понять. Это вопрос чистоты побуждений...
- Зато я уяснил другое: ежели из-за твоей дурацкой нерешительности меня схватят где-нибудь на пути в Тримандилам, тебе нипочем не добыть ящика с волшебной тягомотиной. Без головы не поворуешь.
- Ах, ну, твои рассуждения во многом справедливы, хотя, не будь я так утомлен, я бы обязательно нашел, что возразить.
- Какое ты выберешь имя, коли тебе все же придется сделать что-нибудь эдакое безнравственное?
- Я назовусь... уф... Мабахандулой.
- Вот имечко, клянусь железной писькой Имбала! Язык сломаешь. Хотя, я думаю, тебе действительно не имеет смысла притворяться, что ты не мальванец.
Джориан несколько раз повторил имя, чтобы не забыть.
Карадур поморщился.
- Тц-тц. Я бы попросил тебя так много не богохульствовать, даже по отношению к твоим маленьким домашним божкам. Как тебя будут звать, если ты придешь первым?
- Мм... Никко из Кортолии. Моего дядю звали Никко.
- Почему бы тебе не назваться цолонийцем? Остров Цолон далеко отсюда, следовательно, это безопаснее.
- Я никогда не был на Цолоне и не умею говорить на ихнем тарабарском наречии. Зато я вырос в Кортолии и, когда не слежу за собой, говорю, как заправский кортолец. Слушай, старый зануда, может, хватит меня песочить?
- Пожалуй. Если я не появлюсь в "Серебряном Драконе", расспросишь в городе про волшебницу Гоанию. Она хранит снадобья, необходимые, чтобы вырвать Ларец Авлена из рук злобного типа, который незаконно овладел им, - так называемого Царя Царей.
- Гоания, говоришь? Я-то запомню. А вот ты, дружок, постарайся не забыть по рассеянности названия города и, ежели ошибкой забредешь в Гованнию или Виндию, не удивляйся, что я тебя там не встречу.
- Оставь в покое мою рассеянность! - огрызнулся колдун. - Точно выполняй инструкции, остальное предоставь мне. И придержи болтливый язык. Твоя жизнерадостная трескотня чуть не выдала нас тогда, на помосте. Ты бы лучше не пил ничего, кроме воды, - после вина и пива язык у тебя начинает болтаться, как помело.
- Ежели я буду в пути пить вонючую воду, то слягу с какой-нибудь кошмарной дизентерией или лихорадкой, и толку от меня будет, как от безголового.
- Ну, хотя бы не напивайся; твои главные слабости - выпивка и болтливость, А теперь давай склоним головы и вознесем молитву истинным богам - богам Мальваны.
Колдун пробубнил молитву Варну-Создателю, Крадхе-Хранителю и Ашаке-Разрушителю. Затем Джориан коротко помолился Тио, новарскому лесному богу. Они с Карадуром пожали друг другу руки. Карадур произнес напутственную речь:
- Будь осторожен и благоразумен; подавляй желания плоти; алкай нравственного совершенства и духовного просветления. Истинные боги тебя не оставят, сын мой.
- Спасибо, отец, - отвечал Джориан. - Я буду благоразумен, как мидия, и чист, как первый снег.
Он развернулся и зашагал в мрачную глубь леса. Карадур, глядя ему вслед, принялся обматывать талию волшебной веревкой. В сгущающихся сумерках звенела ночная мошкара.
Глава 2
Меч Его Незаконнорожденного Высочества
Шел уже месяц Медведя, когда Джориан добрался до жилища Ритоса-кузнеца. Листва деревьев у подножия Козьей Кручи окрасилась в багрянец и золото, и только более высокие склоны, поросшие хвойными лесами, по-прежнему сохраняли сумрачную темно-зеленую окраску. Над этими зелеными вершинами, казавшимися черными при пасмурной погоде, белели полускрытые облаками снежные пики центральной гряды. Множество красных и желтых листьев, которые под хмурым осенним небом облетали с деревьев, кружась и раскачиваясь, как утлые лодки в штормовую погоду, устилали поляну перед домом Ритоса.
Жилище кузнеца-отшельника оказалось на удивление ухоженным и вместительным. Над первым этажом, сложенным из известняка, располагалась бревенчатая надстройка; высокая остроконечная крыша венчала сооружение. К правой стене дома было пристроено что-то вроде сарая - в нем помещалась кузница. Оттуда доносились удары молота по наковальне.
У противоположной стены стояла большая деревянная клетка. В ней, свернувшись калачиком, лежал обезьянец из далекого, расположенного на юго-востоке Комилакха. На краю поляны был возведен каменный колодец; из него доставала воду молодая женщина. Когда появился Джориан с луком через плечо, она как раз вытянула воротом бадью, поставила ее на край колодца и собиралась перелить воду в кувшин. На другом конце поляны стреноженный ослик жевал сено.
Джориан шагнул на поляну; девушка вздрогнула, и вода выплеснулась из бадьи.
- Черт побери! - воскликнул Джориан. - Дай помогу, красотка!
- Ты кто? - все еще настороженно спросила она.
- Джориан, сын Эвора. Это дом Ритоса-кузнеца?
- Ага. Нас предупреждали о твоем приходе, но уже столько дней прошло.
- Заплутал в проклятом лесу, - сказал Джориан. - В таком тумане сам себя потеряешь. Держи кувшин, я опрокину бадью!
Переливая воду, Джориан разглядывал девушку. Она была высокой - почти с него ростом - с копной черных волос. Лицо с грубоватыми и неправильными чертами нельзя было назвать красивым, но она производила впечатление яркой, сильной женщины. Особенно украшали ее прекрасные серые глаза.
- Неудивительно, что ты заплутал! - произнесла девушка низким хрипловатым голосом. - Ритос напускает морок на всю округу, чтобы охотники и дровосеки носа сюда не казали.
- Зачем это ему?
- Для леших. Они нас за это кормят.
- То-то мне попался малый с длинными волосатыми ушами, - сказал Джориан и, подхватив кувшин, вслед за девушкой поспешил к дому.
Обезьянец вскочил и зарычал на Джориана, но окрик хозяйки заставил его замолчать.
- Вообще-то туман должен был рассеяться и пропустить тебя, - продолжала девушка, - но убрать туман дело непростое, это тебе не свечку задуть. А ты неплохо воспитан, мастер Джориан.
- Ну, еще бы; нам, бывшим королям, приходится держать марку, - и Джориан перешел на кортольский диалект. - Хучь я таперича и не король, а живот, значица, бурчит, ужина просит.
Девушка распахнула дверь в просторную комнату. Столы, стулья, лавки - все было завалено ретортами, свитками пергамента и колдовскими принадлежностями. Мебель стояла основательная, простая и по-крестьянски удобная, и Джориану вспомнился охотничий домик, доставшийся ему, королю Ксилара, от предшественников. По стенам висело оружие, дощатый пол устилали шкуры медведей и других лесных хищников, по лавкам были разбросаны расшитые подушки.
Девушка проследовала на кухню. Занося кувшин на приступку возле раковины, Джориан вдруг пошатнулся.
- Какая муха тебя укусила? - вскинулась Ванора. - Только не говори, что такому здоровяку не под силу поднять кувшин!
- Что ты, милая дамочка. Просто я не ел три дня.
- Великий Зеватас! Сейчас мы все поправим, - с этими словами она принялась рыться в хлебнице, яблочной корзине и где только можно.
- Как тебя величать? - спросил Джориан, освобождаясь от лука и ранца. - Что-то не приходилось слышать, чтобы того, кто спас тебе жизнь, звали "Эй, ты!"
- Я не спасала тебе жизнь.
- Спасешь, коли накормишь. Ну, так как?
- Меня зовут Ванора, - и, поймав вопросительный взгляд Джориана, добавила:
- Ванора из Гованнии, если хочешь.
- Я и смотрю, выговор знакомый. Ритос тебе кто, отец или дядя?
- Он-то родня? - у девушки вырвался короткий иронический смешок. - Он мне хозяин. Чтоб ты знал, он меня купил в Гованнии как рабыню для любых работ.
- Как это?
- Любовника приколола, бродягу никчемного. Уж не знаю почему, но я вечно влюбляюсь в пьяных мужиков, которые меня же и лупят почем зря. Короче, этот придурок помер, и мне собирались отрубить голову, чтобы больше так не делала. Но в Гованнии чужестранец может купить приговоренного раба, если обещает увезти его из страны. Стоит мне туда вернуться, и прощай голова.
- Как Ритос тебя уламывает?
Ванора поставила на приступку тарелку с краюшкой хлеба, кусочком вяленого мяса, ломтиком сыра и яблоком.