Лис величаво помалкивал, зная, что любой его ответ лишь сделает его еще более уязвимым и даст ход новым и справедливым укорам жены. Но Силэтр уже смотрела вниз, на храмовую долину, с возвышавшегося над ней холма.
- Святилище, насколько я вижу, выглядит точно так же, как и всегда. Владыка обещал, что так и будет, поэтому, разумеется, так и должно быть, но каким унылым и съежившимся кажется городок.
- Я подумал то же самое десятилетием раньше, когда приехал сюда, чтобы разузнать у тебя, что случилось с моим сыном Дареном, - ответил Джерин. - Айкос начал увядать уже тогда, когда сюда перестали приезжать просители с южной стороны Хай Керс. Землетрясение, повлекшее за собой пожары, только усугубило положение. Да, ты совершенно права.
Как и десятилетием, раньше, хозяева постоялых дворов встретили Джерина и его товарищей с чистой и ничем, кроме, пожалуй, жадности, не омраченной радостью. Когда же, в результате этой самой жадности, они заломили грабительские цены, Вэн нахмурился и сказал:
- Мы вполне можем переночевать под открытым небом. У нас есть сушеный хлеб и копченая колбаса, а в такой близости к храму будет достаточно просто разжечь пару костров, чтобы отогнать ночных духов.
Таким образом, разговор вновь вернулся в русло здравого смысла, и Джерин договорился разместить своих людей и лошадей по той цене, которую и собирался заплатить, а может быть, даже и меньшей.
- Так странно, - снова и снова повторяла Силэтр. - Когда возвращаешься в те места, которые хорошо знал, то ожидаешь, что они окажутся такими же, как тогда, когда ты их покинул. Но видеть Айкос таким… - Она покачала головой.
В баре гостиницы, которую Джерин выбрал для себя, Силэтр, Дарена, Вэна и Джероджа с Тармой, сидел и пил эль один из стражников храма, седой ветеран. Увидев чудовищ, он закашлялся, подавился и схватился за меч. Когда Джерину, наконец, удалось его успокоить, он пристально взглянул на Силэтр. На этот раз он не подавился, а страшно побледнел:
- Госпожа, - выпалил он, - вы ведь мертвы! У прозорливого Байтона теперь другой голос.
- Да, у прозорливого Байтона другой голос, - согласилась Силэтр. - Что касается остального, Клел, я тоже думала, что ты умер, а теперь рада видеть, что ошибалась.
- Некоторые из нас все же выжили, - ответил Клел. - Увидев, сколько упырей выскакивает из-под святилища, мы бросились в лес и скрывались там, словно бандиты, пока все чудовища не исчезли. Почти все, - добавил он, бросив подозрительный взгляд на Джероджа с Тармой.
- Вы отправились в тот самый лес? - Джерин указал себе за спину, на заколдованную чащобу, которую они только что пересекли, и с выражением живейшего любопытства на лице подался вперед. - Вы же не могли все время торчать на дороге, которая там идет, или прятаться рядом. Что представляют собой дебри этого леса?
- Их ни с чем нельзя сравнить. - Стражник храма передернулся. Его глаза расширились, а взгляд устремился куда-то. - Я бы ни за что туда не пошел, никто из нас не пошел бы, но у нас не было другого выхода… или попасть в лапы чудовищ. Мы выжили, большинство из нас, поэтому, наверное, мы поступили правильно, но… - Он не закончил.
Джерин с удовольствием бы продолжил расспросы, но Силэтр его перебила:
- А не видел ли ты случайно, как восстанавливался храм, когда Байтон совершал свое чудо, устраняя все разрушения, причиненные землетрясением?
- Госпожа, мне довелось это видеть, - ответил Клел, и глаза его стали еще шире. - Я был на краю леса… охотился на… ну, в общем, на одно из тех существ, что там обитают. Назовем его птицей, так как более подходящего слова нет. Я натянул лук, готовясь выстрелить, но существо упорхнуло. Я печально взглянул вниз, на развалины великого храма…
- Я их не видела, за что очень благодарна прозорливому богу, - перебила его Силэтр. - Когда случилось землетрясение, я была в обмороке. После последнего предсказания, которое мне позволили передать.
- Я помню, госпожа. - Клел сделал паузу и глотнул эля. - Так или иначе, я стоял там и как раз думал о том, что придется еще поголодать, как вдруг воздух вокруг задрожал. Я испугался, решив, что началось новое землетрясение, хотя земля не дрожала. И я посмотрел вниз, на руины, что были когда-то храмом, и увидел, что они тоже дрожат. Выглядело все так, будто они оживают. А в следующее мгновение, не успел я и глазом моргнуть, как храм стал совершенно таким же, как прежде. Чудовища тоже исчезли, хотя нам понадобилось больше времени, чтобы в том убедиться. Но я с тех пор не видел ни одного из них… по крайней мере, до нынешнего момента.
- Я бы заплатил золотом, и немалым, чтобы увидеть это собственными глазами, - сказал Джерин. Но поскольку именно он подтолкнул Байтона к тому, чтобы тот подстрекнул Маврикса избавить наземный мир от чудовищ, а Прозорливец возродил храм лишь после их встречи, ему казалось, что он тоже достоин хотя бы небольшой похвалы.
Клел сказал:
- Это было самое невероятное, что мне довелось увидеть за всю свою жизнь… за исключением, быть может, некоторых существ и деревьев в лесу. Я даже колебался, стоит ли убивать этих тварей, но когда вашим рассудком управляет желудок, вы идете на риск. Некоторые из них оказались вкусными, другие - нет, но мне удалось не умереть с голоду, пока Байтон не привел в порядок свой край.
- Это хорошо, - сказал Джерин. - Я так же удивлен и так же рад, как и моя жена, что не все прежние стражники погибли после того, как из подземелий святилища выскочили чудовища.
- Как… ваша жена, лорд принц? - Клел уставился сначала на Джерина, затем на Силэтр. - Мы слышали что-то в этом роде… до Айкоса доходят разные новости, хотя и не в таком количестве, как раньше, но одно дело услышать, и совсем другое - поверить. Если вспомнить о том, чего требует бог от своих Сивилл…
- Я больше не Сивилла, как тебе известно, - сказала ему Силэтр. - Я теперь мать троих детей, и все они были зачаты естественным образом. Я сама избрала этот путь. Байтон готов был забрать меня обратно после воссоздания храма, но я спросила его, нельзя ли мне остаться там, где я находилась, и он разрешил это мне.
- Ничего подобного в Айкосе не слыхали, - пробормотал Клел, и Джерин ему поверил.
Силэтр редко рассказывала о том, что произошло между ней и Байтоном после того, как чудовища были загнаны обратно в свои мрачные подземные логова. Стражник сделал очередной глоток эля и сказал:
- Осмелюсь спросить, какой вопрос вы зададите прозорливому богу, когда спуститесь в подземелье храма для встречи с Сивиллой? У него теперь есть другая Сивилла, вот что я вам доложу.
- Мы здесь не для того, чтобы спрашивать о чем-либо прозорливого Байтона, - ответил Джерин.
Клел, хотя и не был священником, все равно служил Байтону. Его реакция могла дать Лису некоторое представление о том, как отнесутся к его словам евнухи.
- Мы хотим вступить в контакт с теми богами или силами, которым поклоняются чудовища. Они ведь не исчезли, они просто вернулись туда, где пребывали до землетрясения.
- Вы шутите, - сказал Клел.
Джерин и Силэтр, оба разом, покачали головами. Тогда стражник вынес очередной приговор:
- Вы сошли с ума.
- Мы так не думаем, - сказала Силэтр.
Она была когда-то Сивиллой в Айкосе и говорила почти с той же уверенностью, с которой вещал через нее Байтон. Джерин уже не раз замечал это с тех пор, как решил взять ее с собой. Он не знал, что это значит. Он вообще не был уверен, что это что-нибудь значит. Он даже не знал, как к этому относиться: с благоговением или со страхом, или и с тем и с другим.
Тон Силэтр вызвал у Клела уважительный взгляд, но он все равно стоял на своем.
- Они никогда не позволят вам этого сделать, - очень уверенно заявил он. - Они держат чудовищ в заключении за толстыми стенами, чтобы те никогда не смогли выбраться снова, и, если вы думаете, что я сожалею по этому поводу, вы, черт возьми, сумасшедшие.
- Стены препятствуют выходу чудовищ наружу, - парировал Джерин. - Но они не должны мешать тем, кто хочет проникнуть к ним внутрь.
- Конечно, нет, - согласился Клел. - Никому в здравом рассудке не придет в голову такая идиотская мысль. А почему вы все-таки хотите совершить такой безумный поступок?
- Потому что Бейверс, бог ячменя, сказал мне, что их боги вместе с ним представляют собой главную надежду для северных земель в борьбе с гради и их богами, - пояснил Лис. - Не знаю, правда ли это, но я хочу это выяснить.
Он не был уверен, что Клел когда-либо слышал о нашествии гради. Как сказал сам страж, Айкос перестал быть местом средоточия новостей. Но оказалось, что Клел в курсе. Он объявил:
- Если это, правда, лорд принц, то положение может и измениться, но я бы не поставил на это то, что мне дорого.
- А я ставлю на это все, что у меня есть, - сказал Джерин. - Мои владения, мою семью, мою жизнь. Учитывая обстоятельства, вряд ли у меня есть другой выход. Как ты считаешь?
Клел не ответил, во всяком случае, прямо. Лишь проворчал:
- Несчастный ты дуралей.
После недолгого размышления Джерин решил, что в данной ситуации это вполне уместное определение.
Вместе с Джерином и Силэтр в повозке, направлявшейся к храму Байтона, находился и Вэн. Рядом с ними ехали Джеродж и Тарма в колеснице, которой правил сын Джерина. Прочие воины остались в городке. Их все равно было недостаточно, чтобы силой проникнуть на огороженную территорию храма. А если сам Байтон начнет оказывать сопротивление, то нужной мощи отряд вообще невозможно собрать.
- Все выглядит так, как было при мне, - сказала Силэтр, - но ведь так и должно быть, не правда ли? Я весьма благодарна прозорливому богу за то, что он не позволил мне видеть руины.
Возле храма не было никого, кто хотел бы выслушать предсказание прорицательницы. Силэтр этому не удивилась ничуть: она стала подвизаться в роли вещуньи уже после того, как империя Элабон завалила последний перевал через Хай Керс, связывавший ее с северным краем. Джерину же такое безлюдье до сих пор казалось неестественно странным. Он помнил времена, когда Айкос буквально кишел паломниками, стекавшимися сюда со всех концов империи и даже из более дальних краев, чтобы через оракула получить совет прозорливца.
Стражи храма в ужасе уставились на двух чудовищ, стоявших за Дареном. Было видно, что их охватил немалый испуг. Но они не атаковали вновь прибывших, и это позволило Джерину предположить, что слухи о Джеродже с Тармой уже дошли и до них. Скорее всего, через Клела, а может, и через хозяина постоялого двора, где они остановились, или через любого, кто работал с ним или на него.
- Мы пришли с миром, - крикнул Лис, подняв вверх правую руку, чтобы все видели, что она пуста. Чудовища повторили его жест.
- Для вас же лучше, чтобы так оно и было, - ответил одни из стражей. Его позолоченный шлем свидетельствовал, что он здесь начальник. - В противном случае вы пожалеете. Если мы сами не сможем о том позаботиться, то вас накажет бог-прозорливец.
Джерин не стал объявлять, что он приехал в святилище не для того, чтобы поговорить с Байтоном, а чтобы войти в контакт с теми силами, что обитали под храмом. Вместо этого он сказал:
- Я бы хотел увидеться с каким-нибудь священником, служащим Прозорливцу. Чтобы понять, как нам вести себя дальше.
- Хорошо, - ответил начальник караула. Он указал на Джероджа с Тармой. - Это тем более необходимо, если вы собираетесь взять с собой в подземелье этих двоих. Без этого нельзя, никак.
По крайней мере, страж не обозвал монстров "тварями", в отличие от многих прочих людей, какие встречались им по дороге, и Джерин принял это за добрый знак. Один малый, у которого шлем был не только не позолочен, но и не знал полировки, поспешил прочь, чтобы кого-нибудь кликнуть.
Вскоре он вернулся с одним из евнухов Байтона. Пухлый безбородый священник поклонился и сказал:
- Можете звать меня Ламиссио. Чем я могу, служа Байтону, услужить и вам?
Лис кивнул на его слова. Ламиссио четко обозначил приоритеты. Джерин также одобрил то, что он не выказал изумления, увидев Джероджа с Тармой, а посмотрел на них вскользь, как на пару солдат. Ободренный таким приемом, Джерин объяснил священнику, с какими, собственно говоря, намерениями он прибыл в храм.
Ламиссио слушал не перебивая, отчего Лис еще больше приободрился. Но тут евнух покачал головой. При этом мягкая дряблая кожа на его толстых щеках всколыхнулась.
- Это невозможно, - сказал он. - Одно из храмовых правил гласит: те, кто не имеет отношения к храму, допускаются в подземелье лишь с целью посещения Сивиллы в ее подземной пещере.
- Но… - заикнулся было Джерин.
- Я выслушал вас до конца, лорд принц, - сказал Ламиссио. - Будьте так любезны, не перебивайте и вы меня.
После этого заявления Джерину ничего не оставалось, как склонить голову в знак согласия. Евнух продолжил перечислять пункты храмового устава, загибая похожие на обрубки пальцы:
- Еще одно правило: существа из рода, к какому принадлежат эти двое, - он указал на Джероджа с Тармой, - не имеют права появляться на территории святилища ни под каким предлогом.
- Мы не в большей степени "существа", чем ты, - подала голос Тарма.
Если ее способность разговаривать и удивила Ламиссио, он не подал виду.
- Это верно, - важно сказал он, - но и не в меньшей. - Пока Тарма размышляла над его словами, Ламиссио продолжал: - Следующее правило: любое вмешательство в заклинания, удерживающие сородичей вот этих двоих под землей, запрещено под страхом смерти, даже если первые условия будут отменены.
Из этого Джерин сделал вывод, что священник не прочь принять мзду. Что за солидный куш он, пожалуй, согласится допустить монстров на территорию храма и даже в подземный переход под святилищем, но при этом любая попытка Лиса встретиться с их сородичами будет пресечена.
- Вы уверены, что мы не можем договориться? - спросил Лис. - Для храма это было бы выгодно…
- Для храма это было бы опасно, - возразил Ламиссио. - Что совершенно недопустимо. Нам и так повезло, что Байтон возродил святилище с помощью чуда. Мы не можем рассчитывать на то, что он совершит его повторно.
Его доводы были разумны. Но у Джерина имелись свои:
- Если мы не свяжемся с силами, обитающими под святилищем Байтона, тогда чудо понадобится уже для восстановления всех северных территорий.
- Это очень печально, - сказал евнух. - Однако то, что происходит за пределами этого святилища, а особенно за пределами этой долины, меня не касается. Прежде всего, я должен заботиться о целостности этого места.
- Если ты будешь слишком рьяно о нем заботиться, то очень скоро тебе придется беречь его и от гради, которые наводнят окружающие леса, - предостерег его Джерин.
- Сомневаюсь, - ответил Ламиссио, причем очень уверенно. Было ясно, что эта уверенность зиждилась на своеобразии пресловутых лесов.
Лис поправился:
- Я имел в виду, что они наводнят дорогу, которая идет через лес. А потом еще ринутся с юга, где никаких лесов нет.
- Не думаю, что это случится, - сказал Ламиссио. Слышалось ли в его голосе самодовольство? Безусловно, решил Лис.
- Почему это ты так считаешь? - требовательно спросил Вэн. - Тебе что, вместе с яйцами отхватили мозги?
- Со служителем прозорливого Байтона следует разговаривать с уважением, которого заслуживает его статус, - сказал Ламиссио ледяным, как зимняя ночь в Домегради, тоном.
- Я разговариваю не с твоим статусом, - ответил ему Вэн. - Я разговариваю с тобой. Если ты говоришь глупости, кто запретит мне на них указать?
Ламиссио сделал знак стражникам храма. Они взялись за оружие и, судя по всему, собрались окружить несговорчивых посетителей.
- Остановитесь.
Приказ отдал не Лис и не чужеземец, его отдала Силэтр. Очень негромко, но очень властно. И стражники храма действительно остановились.
- Что это значит? - спросил Ламиссио. - Кто ты такая, женщина, чтобы… - Он вдруг умолк, приняв настороженный вид. - Подожди. Ты та, что когда-то была голосом Байтона на земле.
- Верно, - ответила Силэтр и с некоторым удовольствием добавила: - Надеюсь, ты будешь обходиться со мной уважительно, как того требует мой статус.
Вероятно, это было ошибкой. Джерин, по крайней мере, точно знал, что ничего бы подобного не сказал. Фраза, задевающая достоинство священника, могла его лишь разозлить. И вправду, тот рассерженно вопросил:
- И что же это за статус, когда ты осквернила себя, вступив в связь с мужчиной?
- Следи за своим языком, священник, - осадил его Джерин. Но Силэтр подняла руку, как бы успокаивая мужа.
- Я скажу тебе, что у меня за статус. Когда Байтон восстановил свое святилище после землетрясения, он собирался вернуть меня на трон Сивиллы. Это истинная, правда. Если хочешь, можешь спросить об этом нынешнюю Сивиллу. Через нее Прозорливец скажет тебе то же самое. А если уж сам Байтон хотел сохранить меня в качестве своего инструмента, хотя к том времени я уже была осквернена прикосновением и даже не была девственна, то как смеешь ты, его служитель, не доверять мне?
Ламиссио облизал губы.
- Но сейчас ты не Сивилла, - сказал он.
Это прозвучало скорее как вопрос, чем как возражение, поскольку было очевидно, что Силэтр не потерпит никаких возражений.
- Нет, сейчас я не Сивилла, - согласилась она. - Но это был мой выбор, а не Байтона, хотя Прозорливец оказался настолько щедр, что не стал принуждать меня вернуться на то место, которое мне уже не подходило.
- Если ты уже не Сивилла, и по своей же воле, то почему мы должны прислушиваться к тебе? - спросил священник.
- Потому что, хотя я уже больше и не Сивилла, бог вещал через меня, - ответила Силэтр. - А через тебя вещал бог, Ламиссио?
Евнух не ответил. Стражники тихонько переговаривались между собой. Больше они не предпринимали попыток окружить колесницу и повозку. Двое-трое из них даже отступили на свои прежние позиции.
Джерин сказал:
- Не можем ли мы все обсудить как разумные люди?
Только после того, как эти слова вылетели у него изо рта, он вдруг осознал, что ответ вовсе не обязательно выльется в "да-да, конечно". Хотя сам он и был разумен до мозга костей, за многие годы ему встречалось немало неразумных людей, и их неразумие само по себе представлялось ему неразумным. А священнослужители, исходя из самого слова, обозначающего их сан, гораздо больше стремились к тому, чтобы исполнять божьи веления, чем к тому, чтобы думать своей головой.
"А чем я отличаюсь от них, - спросил он себя, ожидая ответа Ламиссио. - Почему я здесь, если не по совету бога? И для чего я здесь, если не для того, чтобы привлечь других богов к борьбе с третьими?" Но все-таки разница существовала. Ламиссио не только соглашался с тем, что Байтон могущественнее, чем он, но и делал этот факт краеугольным камнем своего существования. Джерин тоже признавал превосходящую силу богов (а как бы могло быть иначе?), но притом делал все возможное, чтобы воспользоваться их соперничеством друг с другом и прочими слабостями, чтобы добыть для себя как можно больше свободы.
Медленно, очень медленно Ламиссио произнес:
- Возможно, я кое-что попытаюсь сделать для вас, лорд принц, но не ради вас, поскольку вы простой смертный, а ради этой госпожи, на которой вы женаты и чьими устами некогда глаголил бог.
- Благодарю, - ответил Лис и больше ничего не сказал.