После того как от души не осталось ничего, кроме сильного запаха озона, я сел прямо на пол, воткнув кинжал в растрескавшиеся доски. Следовало перевести дух. Сняв с пояса флягу, я напился молока. Шум в ушах немного стих, зрению вернулась обычная острота, но правая рука так и осталась онемевшей.
Я посидел ещё немного, пытаясь заставить себя встать, спуститься на зловонный четвёртый этаж и найти Шуко, когда шорох над головой заставил меня поднять взгляд к потолку. Морда перламутровой твари находилась так близко от моего лица, что будь она живой, я мог бы почувствовать её дыхание.
Я остался спокоен, видя, как её губы складываются в ухмылку. Вне всякого сомнения, она меня узнала так же, как и я её.
Упав на спину, я схватился за воткнутый в пол кинжал, гадина протянула ко мне жилистые руки и тут же проворно отпрыгнула в сторону, избежав струи призрачного пламени.
Появившийся на чердаке Шуко ударил ещё раз, и ещё, и ещё, кидая знаки. Но попасть в неё так и не смог. Душа с грохотом пробила в крыше дыру и была такова.
- Ты появился вовремя, - переведя дух, сказал я, все ещё лёжа на спине. - Очень вовремя.
- Твоему хладнокровию можно только позавидовать, - произнёс цыган, разглядывая место моего сражения с лакальщицами. - Ты был на волосок, Синеглазый.
- Скажи мне то, чего я не знаю, - проворчал я, убирая оружие в ножны. - Помоги.
Он протянул руку и помог мне встать.
- Лакальщица в трансформации? - Шуко глянул на мою безжизненную руку. - Тебя сильно зацепило?
- Ерунда. Через полчаса всё пройдёт.
- Об этой гадине ты говорил нам с Рози?
- Угу. - Я посмотрел на дыру в крыше. Преследовать её всё равно поздно. Бегает она гораздо быстрее нас.
- Кажется, она тебя преследует.
- Это могло быть и совпадением, - заметил я и сменил тему: - Ты закончил с делами?
- Нашёл троих. Судя по всему, какое-то время госпиталь останется чистым, я поставил останавливающие фигуры. Давай возвращаться в палаццо. Пауль и Рози должны уже быть там. Следует рассказать им о том, что произошло.
Я не возражал.
Мы возвращались через руины Апельсиновых кварталов - той части Солезино, которую сильнее всего разрушило недавнее землетрясение. Дома новых застроек все до одного превратились в обломки, а здания прошлых веков и те, что возвели на старых фундаментах, находились в разной степени поврежденности: от сетки трещин на жёлтых фасадах до едва держащихся стен, в любую секунду способных рухнуть на дорогу. Самым монолитным оказался старый дворцовый комплекс императоров прошлого, расположенный на каменистом, пребывающем в сильном запустении и поросшим лесом холме - длинная колоннада рядов и большой куполообразный храм, отстроенный последним императором в честь богов и превращённый в церковь в эпоху расцвета христианства.
Район был совершенно вымершим, он опустел ещё до начала мора, поэтому за всю дорогу мы встретили лишь стаю одичавших собак, облаявших нас издали. Шуко швырнул в них камень, и этого оказалось достаточно для того, чтобы свора убралась куда подальше.
- Зачем мы пошли здесь? - недовольно спросил я у него, с трудом перебираясь через колонну, рухнувшую поперёк дороги.
- Во-первых, я устал от трупов на каждом углу. Во-вторых, хочу тебе кое-что показать.
- Надеюсь, это того стоит.
- Уверен, что ты оценишь.
Я недоверчиво хмыкнул, но решил не торопить события. Спустя десять минут он привёл меня к огромной груде камней, в которой с трудом можно было опознать некогда величественное здание.
- И что это? - равнодушно спросил я, оглядывая развалины.
- Логово Ордена Праведности, - осклабился цыган. - Им крепко досталось.
- Неужели никто не выжил? - изумился я.
- Верно. Достаточно серьёзный удар по Ордену в этом регионе. Чтобы восстановиться, им потребуется несколько лет.
- Всему краю потребуется несколько лет, чтобы прийти в себя. И лет двадцать, чтобы восполнить население. Скоро начнётся голод, затем полное безвластие, отсутствие товаров и прочие беды. Солезино придётся постараться, чтобы стать таким, как прежде.
- Ну, до этого дня мы точно не доживём, если только не соберём всех существующих тёмных душ, - рассмеялся цыган. - Я не вижу на твоём лице особой радости.
Я пожал плечами:
- В Ордене полно гнид, всё время вставляющих нам палки в колёса, но случившееся здесь меня не радует, впрочем, как и не печалит. Мне глубоко плевать на Орден, и я предпочитаю вспоминать о нём пореже. А пинать мертвецов… не по мне.
Он хмыкнул и решил ничего не отвечать.
Мы шли в молчании, и постепенно разрушенные кварталы остались позади, вновь начались улицы с трупами и немногочисленными прохожими, и я опять натянул маску. Шуко двигался чуть впереди. Он прекрасно знал город, вёл меня какими-то проулками, сквозь арки внутренних дворов, где царили траур и тихий плач, мимо заколоченных лавок, через вымершие улицы. Трижды мы встречали души погибших, просивших нас о милосердии.
Продвигаясь к палаццо кардинала, я думал о странной перламутровой твари. Она была необычной, я бы даже сказал парадоксальной, и явно имела на меня зуб. Так некстати вспомнился ночной сон и эта тварь под окном. Если бы сон был реальностью, то меня бы уже не было в живых.
Я дал себе слово - прежде чем лечь спать, поставить под окном ловушку.
Какой-то пьяница прицепился к нам на перекрёстке, увязался следом, вопя, что мы должны разделить с ним выпивку, прежде чем сдохнем и мухи залезут к нам в глазницы. Шуко послал его куда подальше, но выпивоха, разумеется, не отстал, лишь обиделся, полез в драку, схватил меня за куртку, за что тут же получил в зубы.
Тёмную душу мы встретили возле городской ратуши, среди распластавшихся мёртвых и умирающих. Она сидела, поджав под себя ноги, и впихивала в немаленькую пасть оторванную человеческую руку, хрустя костями и противно чавкая. Мы разобрались с ней довольно быстро, хотя и привлекли внимание местных. Вместо благодарности в нашу сторону понеслись проклятия, так что пришлось уходить довольно быстро. Завернув за угол, мы со спокойного шага перешли на бег и пронеслись несколько кварталов, путая следы.
Сейчас многие готовы убить стражей хотя бы за то, что нам не надо бояться мора. А драться с горожанами, даже если это человек пятнадцать - двадцать и половина из них уже болеют, - глупейший и ненужный риск. Лучше убраться подобру-поздорову. Мы поступили совершенно верно, так как, свернув на поднимающуюся наверх, увитую виноградными лозами улочку, услышали в отдалении гневные крики преследователей.
Они не нашли нас, побежав в совершенно ином направлении, и Шуко послал им вслед несколько ругательств, а затем сказал мне:
- Неблагодарные ублюдки! Мы спасаем их от порождений мрака, а они в ответ только и ждут, как бы нас прибить.
- Не могу их винить. Людей очень гневит, когда рядом не такие, как они, - ответил я ему. - А уж когда человеку не надо бояться мора, который в любой момент может отправить тебя к праотцам… Но да, неблагодарные ублюдки. Согласен.
- Чёртовы идиоты! - сплюнул Шуко.
Мы двинулись через квартал Весёлых ночей, местечко, всегда славившееся лучшими девочками со смуглой кожей и блестящими чёрными волосами. Женщины Каварзере известны своей красотой и любвеобильностью. Проповедник частенько называл таких блудницами, впрочем, сам был не прочь на них поглазеть при случае.
Квартал Весёлых ночей - известная улица Солезино, но сейчас она находилась не в самом лучшем виде. Кроме наших шагов здесь раздавалось лишь карканье сытого воронья да тихие стоны умирающего за оградой ближайшего дома. Воздух был густым и прогорклым - тянуло мертвечиной и горелым мясом. Люди лежали на мостовой и в сточных канавах. В основном женщины, жившие и работавшие здесь.
Шуко склонился над одной из них, с разорванной одеждой, полуголой и уже с неделю как мёртвой, сокрушённо покачал головой:
- Когда мор только начался, квартал не трогали. Здесь было много крепких ребят, защищавших своих девочек. Но неделю назад грабежи докатились и сюда. Половина сутенёров к тому времени передохла, у уцелевшей стражи и так забот полон рот, так что насильникам и убийцам было где порезвиться.
- И этих людей мы ещё пытаемся спасать, - с отвращением сказал я. - Мне кажется, им это совершенно не нуж…
У Шуко была крайне неприятная особенность - он вначале атаковал, а потом разбирался, что к чему. Так что когда на вымершей улочке появилось задумчивое Пугало, цыган долбанул по нему изгоняющей фигурой.
- Берегись! - оглушительно заорал я.
Пугало, несмотря на то что выглядело как полнейший идиот, соображало быстрее молнии. Оно услышало мой крик, пригнулось, фигура прошла над его соломенной шляпой.
- Ты что?! - крикнул мне цыган, яростно сверкнув глазами.
- Стоять! Я сказал - стоять! - рыкнул я, закрывая собой Шуко и показывая тому рукой, чтобы он не лез вперёд.
Пугало уже было рядом, занося серп для удара. Оно было в ярости и жаждало крови цыгана. Я не знаю, как мне удалось сказать ему спокойно:
- Найди Проповедника и будь с ним. С тебя достаточно Солезино.
Всего лишь на секунду мне показалось, что оно ослушается, но Пугало только недовольно тряхнуло плечами, запахнуло расстегнувшийся солдатский мундир, отвернулось, с досадой черкануло серпом по стене здания, оставив на ней длинный след. Хромая, оно отправилось прочь.
- Чёрт побери, Людвиг! Ты знаком с этим?! - Шуко тоже был на взводе.
- Да. Можно сказать и так, - произнёс я. - Это мой… спутник.
- Одушевлённый?! Тёмный одушевлённый с силой как у десяти окуллов?! А то и двадцати! Да он же ходячая смерть! Ты, часом, не чокнулся?!
- Прекрати орать.
Цыган задохнулся от возмущения, щёлкнул бритвой, закрыв её, убрал в карман.
- Вот что я тебе скажу, Синеглазый. Ты играешь даже не с огнём - с тьмой. Таких тварей надо сразу же убивать.
- Эта тварь намного опасней, когда за ней не приглядывают, и убить её не так-то просто.
- Я не знаю, какая душа зародилась в огородном пугале, но в ней нет ничего чистого.
- Да в половине из нас этого нет! - рассмеялся я. - Если ты беспокоишься обо мне - не стоит. У нас с Пугалом деловые отношения - оно не мается от скуки, а я терплю его компанию.
- Можешь говорить что угодно, но если я встречу его ещё раз, то убью.
- Дело твоё, - тут же сменил тон я. - Только если меня не окажется рядом, и оно выпустит тебе кишки, Розалинда вряд ли этому обрадуется.
Он вздохнул и сказал:
- Ты дурак, ван Нормайенн, и эта дурость когда-нибудь тебя убьёт. Вечно ты заигрываешь с тем, к чему не стоит приближаться.
Шуко о Пугале больше не разговаривал, и за полчаса мы добрались до палаццо. Вошли так же, как и я вчера, через инжировый сад.
Слуга открыл нам дверь.
- Господин Пауль и госпожа Розалинда уже вернулись? - спросил я у него.
- Никак нет, синьоры. Их ещё не было.
Мы с Шуко переглянулись.
- Что-то они долго, - с тревогой произнёс цыган. - Отсюда до Санта-Мария-дель-Фиоре гораздо ближе, чем до госпиталя. А ведь мы провозились половину дня, да и шли обратно кружным путём.
Я задумчиво почесал бровь:
- Ты прав. До городского собора двенадцать кварталов. В принципе они должны бы уже вернуться.
- Я иду туда! - решительно сказал цыган. - Ты со мной?
- Конечно.
Мы стали спускаться по лестнице, кода дверь отворилась, и в палаццо ввалились стражи.
Розалинда была бледна и не скрывала своего испуга. Куртка Пауля оказалась разодрана на плечах, сам он - весь в пыли, а на лице кровоточили свежие ссадины.
- С тобой всё в порядке? - Шуко бросился к жене.
Губы у неё затряслись, но она сдержала эмоции и закатала рукав.
- Твою мать! - потрясённо сказал я, разом забыв все другие слова.
- Этого не может быть, - натянуто рассмеялся Шуко. - Это просто невозможно!
- Но, к сожалению, это есть, - устало сказал Пауль, садясь на ступеньки.
Я взял Рози за запястье, внимательно осмотрел. Сомнений больше не было, но я лишь сказал:
- Странный след, словно чьи-то пальцы.
- Идём, тебе надо лечь. - Цыган пришёл в себя и решительно взял жену под локоть. - А с тобой я поговорю позже.
Он послал стражу свирепый взгляд, который не предвещал тому ничего хорошего, но Пауль даже не посмотрел на него, разглядывая свои узловатые руки.
- Рози, всё будет в порядке, - сказал я девушке. - Мы найдём способ избавить тебя от этого.
- Спасибо, Людвиг. - Она постаралась улыбнуться и ушла вместе с Шуко, напуганная и потрясённая, как и все мы.
Пауль задумчиво сжал и разжал кулаки, глухо произнёс:
- Стражи не болеют. В том числе и юстирским потом. Случившееся невозможно.
- Я привык доверять своим глазам. Розалинда оказалась исключением из этого правила - сыпь очень приметная. И у нас меньше суток, прежде чем она умрёт. Так что, быть может, ты просто расскажешь, что у вас там произошло?
- Мы пришли в собор и полностью его проверили. Центральный неф, правый неф, левый неф, хоры, орган, киворий . Ничего. Ни одной тёмной души. Тогда мы разделились, я направился посмотреть преддверие, а Розалинда хотела ещё раз проверить северный неф. Я вернулся к ней, когда услышал шум драки. Там была душа, Рози смогла её ранить. Я смог отогнать тёмную и…
- И?
- Эта тварь убила моего пса! - с ненавистью сказал Пауль.
- Мне жаль Тигра.
Он кивнул, поиграл желваками и сказал, рубя фразы:
- Я бы выследил её и добил, но Рози упала и начала кричать. Эта гадина успела схватить мою ученицу за запястье.
- Вот почему сыпь на её руке напоминает отпечатки пальцев, - пробормотал я. - Ты связываешь касание тёмной души с болезнью Розалинды?
- Связываю и тут же убеждаю себя, что это невозможно.
- Невозможно, если страж заболевает юстирским потом. Куда тёмная потом делась?
- Не знаю. Было не до неё. Спряталась где-то в глубине нефа. Я поставил блокирующую защиту, прежде чем увёл Рози. Чёрт меня побери! Никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным!
Я слишком устал, не выспался, был голоден и нуждался в отдыхе, но не мог этого себе позволить. Если существует душа, способная заразить болезнью стража, то её следует уничтожить. Но перед этим надо понять, как избавить жену Шуко от болезни.
- Надо вернуться, - сказал Пауль, опередив меня. - Вернуться и ещё раз обыскать собор. Возможно, эта перламутровая гадина ещё там. В чём дело?!
Думаю, от злости, появившейся на моём лице, нехорошо стало бы даже Пугалу.
Осеннее солнце, до сих пор не растерявшее своего жара, уползало в сторону бесконечных холмов, срывалось с небосклона, меняло цвет и заливало Солезино красным вечерним светом. Дома, деревья, заборы, церкви и палаццо, вода в Месоле, люди и мертвецы - все они словно искупались в крови. Это продолжалось всего лишь несколько минут, а затем свет потускнел, уступив недолгим сумеркам, мгновенно превратившим город в место ещё более неуютное и неприятное, чем днём.
За два квартала до собора мы встретили хагжита с разрешительными лентами Лавендуззского торгового союза, позволяющими ему находиться в христианских землях.
- Газир! Газир спустился с небес и распахнул тёмные крылья зла над страной неверных! - выл он, сидя перед дверью разорённой лавки.
Хагжит тоже был болен, и когда мы подошли слишком близко, плюнул в нашу сторону, сотворив в воздухе охранный знак. Я положил руку на эфес палаша, видя, что рядом с ним, на коврике, лежит длинный восточный кинжал, испачканный в крови. Но человек так и остался сидеть на пороге, лишь грозил нам проклятиями своего бога. По мне, так его богу тут делать совершенно нечего - наш отлично справился, наказав жителей Солезино за какие-то, неизвестные мне, проступки.
- Поскорей бы всё это закончилось, - глухо сказал Пауль.
Мне оставалось лишь догадываться, что он имеет в виду под "всем": эпидемию, гибель города или наш поиск тёмной души. Я мало общался со стражем, который был старше меня почти на двадцать лет. Мы пересекались всего лишь несколько раз - в Арденау, где я когда-то учился, и во время проверки наших кинжалов на предмет уничтожения чистых душ. Я слышал лишь, что он опытен, хотя порой бывает излишне резок и груб, но Рози отзывалась о нём хорошо, и мне этого всегда было достаточно. До сегодняшнего дня.
Пауль, словно чувствуя мои мысли, посмотрел на меня с подозрением и спросил:
- Считаешь меня виноватым?
Я спрятал руки в карманы лёгкой куртки, обошёл труп толстяка с раздувшимся животом и усмехнулся:
- Тебя больше должно заботить, что считает Шуко.
- Меня не слишком интересует мнение вспыльчивого цыгана. В отличие от твоего.
- Да, я считаю, что ты виноват. - Я не видел причин лгать. - Ты не должен был оставлять её одну.
- Рози - опытный страж.
- Который уже больше десяти лет работает плечом к плечу с мужем и всегда может рассчитывать на поддержку напарника. Ты же знаешь, что те, кто долго работает в паре, в одиночку частенько теряются. Инстинкты заточены совершенно под другие действия.
- Я оставил с ней Тигра.
- Позволь, я не буду это комментировать. Ты совершил глупость, отправив девушку одну. Сделал то, чего никогда бы не сделал Шуко, и если она умрёт - это будет на твоей совести.
- Она не умрёт!
- Буду на это надеяться.
Кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фиоре уже накрыли густые тени, и лишь на шпилях его парных колоколен угасали блики солнечного света.
- Там есть люди? - спросил я, разглядывая массивное здание.
- Здесь проводились службы, пока не умер кардинал. - Пауль рассеянно провёл рукой по щетинистому подбородку. - Затем прихожане перебрались в Санта-Мария-сопра-Авене и Санта-Мария-делла-Налетте.
- Почему?
- Люди стали говорить, что в округе слишком многие умерли странной смертью, - равнодушно ответил Пауль. - Да и смерть кардинала и почти всего высшего духовенства города на пользу не пошла. Собор заперли от греха подальше.
- И как мы туда попадём? Через окна?
- Ключи кардинала. - Страж потряс связкой. - Впрочем, тебе-то зачем беспокоиться о таких пустяках?
Его усмешка была пренеприятной.
- Не понимаю тебя.
- Я помню, как ты влез в кабинет своего учителя и уничтожил несколько бесценных свитков. Отличный взлом.
Я хмыкнул. Взлом был не отличный. Я просто вынес дверь плечом, взял со стола бумаги и швырнул их в огонь. Великое дело.
- Ты дурак, Людвиг, прости меня за эти слова.
- Если ты объяснишься.
- Ты совершил глупый поступок, лишился покровителя среди магистров. А затем умудрился поругаться с другими магистрами, хотя стоило бы промолчать.
- Я не люблю молчать, когда болваны пытаются управлять моей жизнью.
- Вот я и говорю - дурак. Ты настроил против себя многих в Братстве, хотя рядовые стражи тебя уважают и ценят. И если прошлые грехи можно было списать на молодость, то твой последний номер - перечеркнул это. Не думаю, что тебе забудут и простят неповиновение.
- Несмотря на то, что это было в плане магистров?