Глава 10
Итак, это Рот. Элосса смотрела на отверстие. Без сомнения, сначала это был естественный вход в пещеру, но затем над ним поработал человек. Поверхность скалы над отверстием была сглажена и в ней глубоко вырезаны странные маскоподобные лица. Разные? Нет, похоже, это было одно и то же лицо, но с разными выражениями, в основном, как показалось Элоссе, злыми. Теперь она нарушила молчание, которое царило между ней и ее спутником во все время подъема.
- Ты назвал это "Рот Атторна". Кто такой Атторн?
Стэнс не взглянул на нее. Он зачарованно смотрел на темное отверстие Рта, куда дневной свет проникал как бы с неохотой, и ответил не сразу, словно ее слова доносились до него так слабо, что он их почти не слышал.
- Атторн? - он медленно, неохотно повернул голову. - Не знаю, леди. Но это было местом Власти для правящего Дома Кал-Хат-Тана. - Он провел рукой по лбу.
- Одна из ваших легенд? Но здесь, пожалуй, нечто большее.
Прежде чем идти в такое место, она хотела узнать о нем побольше. Ее опыт со Стэнсом в подземелье не очень вдохновлял на новый риск в темноте и неизвестности.
- Я… я ничего не слышал об этом месте. Но как это могло быть? - спросил Стэнс не Элоссу, а себя. - Я знал путь в это место, знал, что оно здесь, что это убежище. Откуда же я это узнал? - последний вопрос относился уже к Элоссе.
- Иногда услышанное так глубоко погружается в память, что только случай может вызвать его на поверхность. Поскольку Дом Филбура, как ты говорил, был назначен хранителем Кал-Хат-Тана, вполне могло быть, что те или иные обрывки знаний ты воспринял и забыл.
- Возможно. - Судя по выражению его лица, он не был в этом убежден. - Я знал только, что мне необходимо прийти сюда. - И он, будто поневоле, шагнул вперед и вошел в Рот под полосой с изображениями лица.
Но Элосса решила сделать последнее испытание. Хотя ее запасы энергии были почти истощены, она все же собрала, что могла, и послала мысль-поиск в пещеру. Мимоходом она задела Стэнса, но не собиралась контактировать с ним - он просто был зарегистрирован сознанием. Но там была вспышка света жизни, далеко, ниже отверстия, возможно, насекомые или другие существа, для которых Рот был охотничьей территорией. Но не было ничего, равного по значимости животному или человеку. Успокоившись, она пошла за Стэнсом в темноту - не в пещеру вовсе, а в туннель.
- Стэнс! - окликнула она, не собираясь идти вслепую. На этих высотах должны быть и другие пещеры, которыми с древности не пользовались. Элосса так мало знала о верованиях раски. Все юрты признавали, что были места, предназначенные для эмоциональных опытов, - храмы и древние поселения. В них годами собиралась аура и притягивала тех юртов, которые обладали достаточным талантом, и могла даже влиять на них. Вспомнив об этом, Элосса тут же закрыла сознание. До тех пор, пока она не удостоверится, что здесь такого влияния нет; она может рассчитывать только на свои телесные чувства.
- Стэнс! - крикнула она снова.
- Хоооо! - звук был так искажен, что Элосса даже не была уверена, что это голос раски. - Иди-и-и!
Элосса медленно и осторожно пошла. Когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела впереди бледные проблески. Один из них зашевелился, и Элосса испуганно остановилась. Мотылек, или похожее на него крылатое создание, билось в паутине. Нити этой паутины как раз и давали слабый свет. Затем прямо на мотылька свалился черный шар. Элосса вздрогнула. Теперь она видела и другие пятна бледного света: все это была паутина. Возможно, ее свет и привлекал жертву.
Элосса медленно шла, стараясь держаться подальше от затянутых паутиной стен. Помощником ей служил посох, которым она ощупывала путь впереди и по сторонам. Воображение рисовало ей, как такая же паутина, только в тысячу раз более прочная и толстая, перегораживает туннель.
"Стэнс ушел", - говорила она себе, однако разум отгонял страх. Каким образом он оказался так далеко впереди? Видимо, он шел много быстрее, когда остался один. Элоссе хотелось услышать его голос, но что-то удерживало ее от повторного оклика. Она пошла чуть быстрее… Светящаяся паутина теперь исчезла. Может, она висела только там, где из внешнего мира могли появиться летающие создания.
Мрак был полным. Элоссе казалось, что его можно потрогать рукой, собрать в складки, как занавес. Но воздух был достаточно чист, и она чувствовала по временам легкое дуновение.
И вдруг - внезапная вспышка оранжевого пламени. После полной темноты оно казалось ярким солнечным светом, так что Элосса зажмурилась, оберегая глаза.
Стэнс держал пылающий факел. Затем он укрепил его в выходящее из стен кольцо, как будто делал это не впервые. Его недавнее отрицание какого-либо знания этого места вызывало у Элоссы неприятные сомнения.
Свет факела освещал комнату, которая раньше, наверное, была пещерой, но человеческие руки сгладили и обработали ее. Сильнее всего свет озарял гигантское лицо, почти во всю переднюю стену. Рот был широко раскрыт, но свет факела глубоко в него не проникал. Глаза, изображенные на уровне плеча Элоссы, тоже были широко раскрыты и не были слепыми, как у статуй; они были сделаны из чего-то, что давало им блеск жизни, так что изображение не только видело ее, но и злобно радовалось ее присутствию. Стэнс зажег второй факел, взяв его из высокого кувшина, стоявшего слева от лица. Когда он воткнул факел в кольцо на противоположной стене, света стало достаточно, чтобы видеть все помещение. Две другие стены были голыми, так что все внимание сосредотачивалось целиком на злобном, презрительном лице.
Такие вещи сами по себе почти не имеют собственного зла, оно идет извне. Сказать, что резьба на стене была злом, - значит приписывать камню не принадлежащие ему свойства, но сказать, что изображение было сделано теми, кто желал впустить в мир зло, - это не противоречило бы истине.
Кто бы ни вырезал лицо на стене, он имел искаженные мозг и душу. Элосса сделала всего один шаг в комнату и сразу остановилась. Иллюзии на дороге в Кал-Хат-Тан были ужасны, они родились от человека, старавшегося оставить след на самой земле. Это было сделано хитро и тщательно, и не от великой боли тела и души, а от глубокого желания собрать весь мрак, от которого человек естественно сжимается.
Стэнс стоял перед этим лицом и с явной сосредоточенностью вглядывался в зияющие глаза. Похоже, подумала Элосса, он и в самом деле общался с какой-то силой, так грубо выраженной в резьбе. Она крепко держала свой талант, потому что чувствовала: если она выпустит его хоть немного, пошлет самую незначительную пробу - ей могут ответить.
Элосса покачала головой. Нет, нельзя позволить своему воображению внушать ужасы, которые не могут существовать. Вероятно, это был бог какой-нибудь страшной и злобной религии, вытягивающий энергию от верующих, а может быть, даже для ужасов жертвоприношений, и такое было вполне возможно. Но сам по себе он был никто, просто искусно обработанный камень.
- Это Атторн? - спросила она, чувствуя необходимость прервать молчание, отвлечь Стэнса от его сосредоточенности. Он не ответил. Она рискнула шагнуть вперед и, преодолевая отвращение юрта к физическому контакту, положила руку на плечо Стэнса. - Это Атторн? - повторила она громче.
- Что? - Стэнс повернул голову и взглянул на Элоссу, но она чувствовала, что он, в сущности, не видит ее. Но потом в его лице мелькнула искра перемены. Глубокая сосредоточенность нарушилась. Он вернулся к жизни - вот единственное объяснение, которое Элосса могла дать этой перемене.
- Что? - он вновь повернулся к лицу на стене, ярко освещенному факелами. - В чем дело?
- Я спросила… это - Атторн? - Она указала на лицо. - Рот у него явно есть.
Стэнс прикрыл рукой глаза.
- Не знаю… Не могу вспомнить.
Элосса глубоко вздохнула. Прошлой ночью раски хотел убить ее, пока она спала. Утром, после того, как она, в свою очередь, была околдована (что же, кроме колдовства, послало ее, спящую, на тропу саргона?), этот же самый раски спас ей жизнь. Он привел ее сюда через темный туннель, будто знал, что здесь находится, и зажег факелы, точно зная, где их найти.
- Ты и в самом деле хорошо знаешь это место, - продолжала Элосса, решив слегка уколоть раски, - иначе ты не нашел бы этого, - она указала на факелы. - Тайный храм вашей древней мести, и ты привел меня в него, чтобы убить.
Она и сама не знала, почему высказала это обвинение, но оно могло быть и правдой.
- Нет. - Он вытянул руки вперед, как бы отталкивая это лицо с разинутым ртом, отгоняя все, что оно могло означать. - Я же сказал тебе: я не знаю! - Его голос дрожал от злости. - Это не мое… Это… что-то другое, и оно делает меня своим слугой. А я… я не хочу служить ему! - сказал он медленно и с паузами. И он верил в то, что говорил, в этом Элосса не сомневалась. Но мог ли он как-то защищаться против принуждения, уже дважды овладевавшего им, - в этом она отнюдь не была уверена.
Раски повернулся к лицу спиной. Его собственное лицо выражало уверенность и решимость.
- Поскольку я не могу управлять тем, что движет мной, нам лучше уйти. Я пойду один, пока не удостоверюсь, что я не просто орудие…
Это было разумно - с небольшими поправками. В прошлую ночь на нее тоже действовало неизвестное, пославшее ее навстречу смерти. Но ведь ее раса имела врожденный мысленный барьер против такого вмешательства. Юрт не мог овладеть сознанием своего товарища, не мог контролировать даже раски, у которых не было такой защиты, он мог только создавать недолговечные иллюзии. Но тут дело не в галлюцинациях, а в мысленной власти на том уровне, который был совершенно чужд Элоссе. Талант юртов всегда считался высшим, и, может быть, поэтому в них росла бессознательная надменность. Возможно даже, подумала она, бремя старого греха вызывало необходимость сохранять правила, где нельзя пользоваться талантом, а где можно. Может, из-за того, что она скинула бремя юрта, она и попала под власть незнакомого фактора, о котором раски знал и в существование которого она должна поверить? Если это ее вина, тогда она, как и раски, приняла на себя новое бремя - или проклятие - и должна научиться либо скинуть, либо нести его.
- Это движет и мной тоже, - сказала она. - Я чуть не попала в зубы саргона, даже не зная, что делаю.
- Это не от юртов, - он покачал головой. - Это что-то от раски… от этого мира. Но я клянусь тебе Кровью и Честью своего Дома, что ничего не знаю, даже легенд, об этом месте, не знаю, что привело меня сюда и зачем. Я не поклоняюсь злу, а это - вещь Зла. Ты наверное чувствуешь, как в воздухе пахнет злом. Я не знаю Атторна, если это Атторн.
Она опять должна была признать, что он говорит правду. Цивилизация раски закончилась травмой от разрушения Кал-Хат-Тана, как она сама видела на экране. Хотя народ выжил, какой-то источник храбрости, гордости и честолюбия иссяк. Многое из того, что они знали в прошлые времена, теперь пропало.
Однако сейчас они стояли в месте Власти. Элосса не могла определить ее силу, как бы водящую пальцем по ее мысленному щиту и осторожно пытающуюся проникнуть внутрь, чтобы уяснить, что представляет собой Элосса. Надо уходить отсюда как можно скорее.
Девушка покачнулась: сквозь мысленный щит и как бы сквозь все ее тело пронесся крик. Где-то неподалеку юрт в смертельной опасности - такую последнюю мольбу бросают лишь в том случае, когда видят перед собой неминуемую смерть. Не раздумывая, она тут же опустила барьер и послала поисковый зов. Пришел другой, значительно менее сильный.
Откуда? Она повернулась к отверстию туннеля. Куда идти? Она послала незнакомцу настоятельную просьбу вести ее. В третий раз прозвучал зов, но не с той стороны, куда она смотрела, а позади. Элосса вновь обернулась к лицу на стене. Его глаза светились злобой. А зов шел из-за лица! Может, в каком-то древнем жертвоприношении здесь пролилась кровь юрта, и остались сильные эмоции, которые мог уловить другой юрт? Нет, первый зов был слишком живым. Не могла же она не чувствовать разницы между напоминанием о мертвом и мольбой, исходящей от живого? Где-то здесь был юрт, и ему грозила опасность. Позади стены со злобно открытым ртом Атторна.
Глава 11
Стэнс схватил ее за руку.
- Что это?
- Юрт, - рассеянно ответила Элосса; она так сосредоточилась на попытке проследить источник зла, что даже не стала освобождаться от нежелательного прикосновения раски. - Где-то здесь юрт в опасности.
Девушка опустилась на колени перед раскрытым ртом в стене, безрассудно посылая мысль-поиск.
Юрт! Но… что-то еще… худшее… раски? Трудно сказать. Она ткнула концом посоха в отверстие рта. Посох не встретил препятствия, рот был как бы вторым входом - но куда? Возможно, к другому пути через страшные пещеры. Надо узнать… Она закрыла глаза, собирая вернувшуюся к ней энергию. Где юрт?
Мысль ее не нашла сознания, но Элосса все еще была уверена, что тот самый первый крик не был ошибкой. Но где же тогда юрт?
Ее сосредоточенность была нарушена каким-то звуком. Она в испуге оглянулась. Стэнс покачивался, его руки вцепились в куртку на груди, а его лицо выражало такую смесь ярости и страха, что Элосса вскочила и выдернула посох из отверстия, готовая защищаться.
Стэнс качался из стороны в сторону, и у Элоссы было странное впечатление, что он сражается с кем-то, кого она не видит, с кем-то, кто, может быть, находится в нем самом. В уголках его искривленного рта показалась пена. Сначала Стэнс издавал хриплые звуки, потом сказал:
- Он убьет меня! Смерть небесным дьяволам! Смерть!
Он упал на колени, его руки со скрюченными пальцами, как бы не поддаваясь его контролю, тянулись к горлу Элоссы.
- Нет, - почти взвизгнул он, страшным усилием воли повернулся и ударил кулаком по верхней губе каменного рта. Раздался треск. На пальцах Стэнса выступила кровь, а лицо на стене осыпалось, как высохшая на солнце глина. Упала не только часть губы, на которую обрушился удар Стэнса, - из этой точки пошли вверх и вниз трещины. То, что казалось массивным камнем, крошками посыпалось на пол. Даже глаза разлетелись со звоном разбитого стекла и упали на пол блестящей пылью. Лица больше не было, лишь темное отверстие, куда не проникал свет факелов, отмечало место, где был рот бога - или дьявола.
С исчезновением этой маски изменилась и комната. Элосса выпрямилась с ощущением, что с плеч упал тяжелый груз, о существовании которого она до сих пор не подозревала. Это ушло зло, исчезло вместе с разрушенным лицом.
Стэнс, все еще стоя на коленях, дрожал всем телом. Но он поднял голову. Причина, исказившая его лицо, исчезла. По лицу раски прошла тень замешательства, а затем пришло самообладание.
- Оно хотело заставить меня убивать, - тихо сказал он. - Оно хотело пить кровь.
Элосса подняла осколок камня. Как странно, что единственный удар Стэнса вызвал такое полное разрушение. Осколок имел крепость камня; она попыталась, но не смогла раздавить его.
Она не понимала, что случилось, но все было явно к лучшему: отвечая на зов юрта, она должна была войти в Рот Атторна, а все ее инстинкты восставали против такого действия.
- Но ты не убил. Оно не управляло тобой, как ни старалось.
Она не представляла, что такое это "оно". В этом месте она готова была признать какую-то силу, вероятно, нематериальную, связанную с изображением лица, но не могла понять, почему хватило одного удара, чтобы все обратилось в прах. Может, это освобождение временное?
Стэнс смотрел на нее и хмурился.
- Я этого не понимаю. Но я - Стэнс из Дома Филбура и я не отвечаю на приказы призраков - злых призраков! - В его словах слышались гордость и вызов.
- Прекрасно, - охотно согласилась она, - но здесь дорога, по которой мы теперь пойдем.
У Элоссы не было ни малейшего желания ползти в это отверстие, но на ее расе лежало древнее принуждение - ни один крик о помощи, посланный от сознания к сознанию, не может остаться без внимания, - и она не могла отказаться.
Стэнс взял один из факелов и полез с ним в отверстие. Элосса, поколебавшись, взяла один из запасных, стоявших в углу, и последовала за Стэнсом.
Здесь факел светил более тускло, чем в пещере, потому что проход был узким и низким, они пробирались по нему ползком, и Стэнс загораживал свет своим телом. Но и видеть тут было нечего - гладкие закругленные стены и чистый, даже без пыли, каменный пол.
Элосса боролась с нарастающим беспокойством. Оно не было вроде бы беспричинным, как в пещере, ее со всех сторон окружал камень, и вес его пугал ее. Из памяти не выходило случившееся с каменным лицом: что если какой-нибудь неловкий толчок вызовет то же самое здесь и на них обрушится потолок или стены? Затем темная фигура Стэнса исчезла, но свет его факела, скрывшись на миг, тут же вернулся и вывел Элоссу из этого червячного прохода в более широкое пространство.
Здесь уже не было ни ровных стен, ни гладкого пола: это была природная пещера. Девушка стояла рядом с раски. Под их ногами лежали наносы песка и гравия. Видимо, когда-то здесь протекал подземный поток. Стэнс покачал факелом, но свет не дошел до потолка. Возможно, они находились на дне глубокой пропасти, стены которой были сильно повреждены, и в них не было никаких следов выхода.
Элосса еще раз закрыла глаза и послала мысль-поиск. Ответа не было. Но вряд ли кричащий юрт умер: его конец она ощутила бы как шок, поскольку держала свое сознание открытым в ожидании даже самого слабого ответа.
Стэнс медленно обошел вокруг стен, освещая факелом каждую трещину. А Элосса кое-что заметила: песок на полу лежал неровно и не во всех местах. Хотя он был слишком мягким, чтобы удержать отпечаток, она заметила явные следы чьих-то ног.
- Посмотри, - сказала она раски, - куда ведут эти следы?
Он поднес к следам факел и пошел вдоль них. Они вели прямо к трещине, с виду ничем не отличавшейся от остальных.
- Она глубже, - сказал он, - и, кажется, может быть путем вверх или наружу.
Тут, по крайней мере, не пришлось ползти на коленях, но путь был очень узким. В некоторых местах они с трудом протискивались, обдирая тело о грубый камень. И тропа шла не прямо, как те две, по которым они прошли. Несколько раз они поднимались вверх по ступенькам или скользили вниз, как по трубе. Наконец они дошли до резкого прямоугольного поворота вправо и влево. Он вывел их в другую пещеру.
Пещера была маленькой и перегорожена стеной, как барьером. Камни, составлявшие ее, не были скреплены раствором, но были плотно подогнаны, так что стена казалась несокрушимой.
Стэнс воткнул факел в нишу возле стены и провел руками по грубой поверхности.
- Прочно, - прокомментировал он. - Но… - он достал охотничий нож и осторожно воткнул его в трещину между двумя камнями. Он долго раскачивал его, а потом резко толкнул камни, и те с грохотом выпали. - Выглядело крепче, чем на самом деле, - сказал он. - Думаю, мы расчистим ход.