Техно-фэнтези. Многоуровневый мир, с особыми законами и специфическим денежным обращением. В другом мире вы - ребенок, но со взрослым сознанием, учитесь постепенно, делая шаг за шагом. Очевидные для жителей вещи удивляют вас, а обычные для них дела занимают у вас много времени. У героини такая же профессия как у меня (диетолог) потому, что я про эту профессию знаю больше, чем про другие. Но про еду, в том числе, узнаете то, что никогда не знали.
Содержание:
I Доктор Хьюз и Казадор 1
II Демонет 25
III ОДНА 41
IV Дворец и его обитатели 55
V ЧУЖОЙ ГОРОД 68
VI. Персональное заклятье 90
VII Бал 115
VIII Следующий уровень 125
Горац Евгения
Пища Мастеров
I Доктор Хьюз и Казадор
не всем дано попасть туда - в золотые ворота…
Чтобы произошло чудо, я не могу просить его ни о чем. Он должен сам мне обрадoваться, и желательно в первый же момент. Все говорят, что у нас с ним мало общего, что я просто выполнила свою миссию и благодаря мне он оказался на более высоком уровне, так что все в порядке. Можно было бы забыть о нем и спокойно заниматься своими делами, но я все думаю - как он там? Не забыл ли меня, не бранит ли? У нас и вправду мало общего, и объединяет только то, что нам обоим одного реального мира - недостаточно, сколько бы мы не убеждали себя в обратном. Я сама пойду к нему, как в прошлый раз. Хоть и знаю, что рискую оказаться в сетях давно усмиренных и забытых, но все же тлеющих собственных страстей, которые при неумелом обращении могут доставить массу хлопот и вовлечь в новые, совершенно непредусмотренные дeмoкодексом поступки, как это уже бывало здесь раньше. Пусть сколько угодно упрекает меня в эгоизме и непрошенном вмешательстве в чужие игры, лишь бы не прогонял и не замыкался в себе. Больше всего я боюсь увидеть холод в его глазах.
Но я и тогда не уйду, а попробую растопить его всеми известными мне средствами. Страшно признаться себе, но кажется, я готова употребить недозволенные методы, которые в реальном мире иногда называют колдовскими.
- Я не буду просить его ни о чем, - пообещала я Сорочинской, - надо, чтобы он сам…
Та обреченно махнула рукой. Она сначала хмурилась и не хотела меня отпускать, потом пошутила насчет того, что еще не придуманы средства, чтобы остановить или задержать ураган - и, наконец, пожелала удачи. А Стас усмехнулся и сказал:
- И не проси. Помни, такая женщина как ты - царица, они - не просят, а приказывают.
Я тут же представила себя в царских хоромах: я на троне, а он - у моих ног, просит дозволения поцеловать подол платья.
- Встань, -говорю я ему повелительно,- встань, ты волен делать все, что хочешь, я не буду тебя удерживать.
Хоть я и царица, но все же не могу повелеть ему обрадоваться мне, а без этого ничего не получится.
А еще Сорочинская сказала:
- Ты теперь все можешь. Создай сама ситуацию, ужин приготовь, вина налей, развлеки его, накорми вкусно, а к столу пирог испеки, да непростой: замеси тесто, слепи две фигурки - себя и его, макни их в вино, в базилике сушеном обваляй, а потом сомни все в один кусок и пеки. А первый кусок сама отломи и протяни ему, только смотри, чтоб не горячий был, но и совсем остыть не успел, чтоб немного теплее руки твоей. И никаких ножей, лучше ломать.
- А рецепт теста?
- Э, нет, я тебя чему учила? Рецепт- сама.
И я представила себе его руки сильные и плечи могучие, взгляд внимательный и недоверчивый, и стала мысли свои в тесто замешивать: муки в плошку, а в муку перцу красного досыпала, острого, как его слова. Еще тмина щепотку - он любит этот запах, ему приятно будет, и сыру тертого пахучего - для вкусноты, а еще меда ложку - сладкого, как его поцелуи. И яйцо, чтоб скрепить все. Тесто мягкое, эластичное, мнется послушно в руках, фигурки сами лепятся, и думать надо о том, чего я хочу. А хочу я обнять его, сказать, чтобы не упрямился и не уходил больше, и что мне без него ни за что с этим делом не справиться.
Ну вот, почти готов пирог, горячий, пышно поднимается, на моей страсти, моей вине замешан, сумасшедшинки добавлю и пикантности, и еще в духовку минут на десять, чтобы зарумянился. Я отломлю ему пирога теплого, и вина сама налью, и смотреть стану как он пьет и ест, а я рядом сяду и потрусь щекой о его ладонь. Не уйдет он, со мной останется, и не будет больше на меня сердиться.
***
Кажется, прошла целая вечность с момента, когда все это началось. В нью-йоркском медицинском центре, где я тогда работала, появился новый психиатр… Нет, пожалуй, немного позже, когда Вика первый раз пришла на прием. И почти одновременно с этими - на первый взгляд малопримечательными - событиями я выложила, а точнее - выплеснула цикл маленьких рассказиков в своем сетевом блоге.
Нет, если быть совсем точной, все началось сразу после того, как я заявила, что более чем далека от всякой мистики. А ведь так всегда: как только я что-нибудь заявлю нахально, то меня вот это самое, которое я отрицаю, хвать - и мордой прямо о себя хрясь!
Но я отвлекаюсь, а надо вспомнить все последовательно, восстановить в памяти, чтобы понять, какие я сделала ошибки, нарушив естественный ход событий, и могло ли все быть по-другому.
День был обычный, без приключений. Вика Молохова пришла на прием впервые. Как обычно, я заранее посмотрела ее медицинскую карточку: пол женский, двадцать восемь лет, рост 165 см , вес 115 кг - и направление от терапевта на консультацию для похудания.
Я достала все необходимые формы для заполнения и прибор для измерения процента жира в теле.
Вика - симпатичная, сероглазая, застенчиво улыбающаяся.
Начали с вопроса, который я задаю обычно всем пациентам с подобной проблемой:
- По какой причине вы набрали лишний вес?
Вообще-то причина и так понятна, да и в карточке рукой терапевта выведено: пациент признает "бесконтрольное поглощение пищи", и симптомы депрессии тоже налицо. Но цель моего вопроса в том, чтобы человек произнес сам, вслух, что-то вроде: "Я много ем" , "Я мало двигаюсь" или хотя бы: "Со мной что-то не так, помогите разобраться". Если он начинает валить свои проблемы на неудачную наследственность или медленный метаболизм, тогда моя беседа пойдет по другой схеме.
- Почему же вы поправились на сорок пять килограммов за последние несколько лет?
- Я несу наказание, - не моргнув глазом, ответила Вика.
- Что вы имеете ввиду?
- Доктор, вы верите в расплату или проклятье? Только честно скажите.
- Ну, верить можно только в бога, а все предположения должны проверяться эмпирическим путем. Хотя я допускаю то, что понимается в народе под проклятьем, но возможно мы с вами подразумеваем под этим разные вещи.
- Можно мне объяснить?
- Да, пожалуйста.
- Понимаете, я плохо относилась к толстым людям, я их… обижала… Когда- то давно - я была еще ребенком - у нас девочка во дворе была, Сонечка… она очень толстая была, говорили, она будто болела чем-то, поэтому… Но может и нет, не знаю точно, может просто родители раскормили. Она хорошая была, умная такая: пока мы бегали во дворе, играли в лапту или жмурки, она тихо сидела на скамеечке с книгой, а потом нам волшебные истории рассказывала и сказки разные. Ну, бывало, что дети ссорились, дразнили друг друга, а ее как дразнить? Жир-пром-комбинат…
- …мясо- сало- и- салат,- закончила я.
Вика обрадовалась.
- О, вы помните такую дразнилку? Ну, а Сонечка вообще-то чувствительная была, плакала, обижалась, а после подолгу дома отсиживалась, не хотела во двор выходить. А еще была соседка у нас, тетя Лида, жила этажом выше - она тоже очень хорошая женщина была, это я сейчас понимаю, с высоты прожитых лет, как говорится. Она всегда помогала готовить, если у кого из соседей торжество было, и никогда денег за это не брала. И знаете, она пекла удивительныо вкусные пирожки с маком, начинка сочная такая, а тесто тонкое, хрустящее…
- Не отвлекайтесь пожалуйста,- попросила я, незаметно сглотнув слюну.
- Извините. Ну так вот, она тоже полная была очень, и как-то я, глядя на нее ляпнула: "Если бы у меня был такой живот как у вас, я бы повесилась." Ну вы же понимаете, доктор, мне лет двенадцать тогда было, я же глупая совсем была и бесчуственная. А она глянула на меня из-под очков, и вроде бы даже не обиделась, а засмеялась и сказала:
" Будет и у тебя такой живот, а может и больше". Доктор, а вы сказку "Карлик Нос" помните?
- Помню,- сказала я рассеянно.
А ведь это было первое упоминание об известном во всех мирах фуэнсене - но я тогда даже не могла предположить, что через некоторое время буду ловить и каждое слово, и каждое движение этой самой тети Лиды, а вернее Сорочинской Лидии Яковлевны, чтобы научиться хоть малой доле того, что она умеет.
Тогда же я пропустила эти разговоры мимо ушей, думая о том, что делать с Викой. Мне нужно было, чтобы она признала, что лишний вес - ее собственная вина, и никто кроме нее не может это исправить. Если она считает свой вес следствием проклятья, то явно будет ждать того, кто его снимет. Может, направить ее на консультацию к психиатру? Не к знахарю же… Ну конечно, у нас же новый психиатр! Я видела его мельком - высокий светловолосый мужчина, загорелое лицо. Мы здоровались в холле пару раз, а недавно он отпустил какую-то шутку и подмигнул, приглашая заглянуть и указывая на дверь своего кабинета.
- Вика,- задала я следующий традиционный вопрос, - а почему вы хотите похудеть сейчас, именно на этом этапе жизни?
- А куда дольше тянуть-то? Я же расползаюсь не по дням, а по часам, мама переживает, хоть и молчит. Это она настояла, чтобы я к вам на прием записалась… Мне же только двадцать восемь, что дальше будет?
Опять не то! Она даже не по собственной инициативе пришла, мама ее прислала. Ладно, отложим… Я снабдила Вику "домашним заданием" и назначила новый визит через неделю.
В карточку я записала направление к психиатру.
И вот тогда все началось.
Через неделю в конце рабочего дня новый психиатр тихонько постучал в дверь моего кабинета.
-Полина, не могли бы вы уделить мне пару минут?
-Да, сейчас…
-Тогда зайдите ко мне - там удобнее разговаривать.
Я вошла в кабинет, на двери которого висела новехонькая блестящая табличка "Доктор Дж. Хьюз". Наш доктор уже вполне обжился: кресла, растения, светильники. Его предшественник не занимался благоустройством кабинета, утверждая, что ничто не должно отвлекать внимание пациента от собственных ощущений, и раньше здесь были голые стены.
- Садитесь, Полина.
Я опустилась в удобное кожаное кресло. Хьюз смотрел чуть более пристально, чем предполагали правила приличия: ощущение его взгляда вызвало во мне необъяснимую тревогу. Теперь-то я умею безошибочно распознать момент считывания собственной информации и защитить себя от него…
Он сел напротив, закинул ногу на ногу, улыбнулся и сказал:
- Я хотел кое-что уточнить о вашей пациентке Виктории Молоховой - ко мне она придет завтра.
Рассказав о "бесконтрольном поглощении пищи", симптомах депрессии, отсутствии "правильной" мотивации, я добавила: Вика верит, что ее постигла кара и, вероятно, будет оправдывать этим возможные неудачи в достижении нормального веса.
Хьюз внимательно слушал, продолжая пристально смотреть на меня.
"А он красивый мужчина,- подумала я. - Небось, пациентки поправляют волосы и красят губы в туалете, прежде чем войти в его кабинет и начать жаловаться на беспричинную панику, слезы и бессоницу - на мой взгляд, прямые следствия безделья или отсутствия постоянного любовника. И голос у него вкрадчивый и очень приятный".
- Ну, конечно, кто же еще может снять проклятье, если не дядя-психиатр… Хотите выпить?
Хм, неожиданно. Это Америка, здесь на работе алкоголь не допускается. Не то чтобы мы не нарушали… но я его слишком мало знаю, он человек новый.
- Нет, благодарю вас, мне пора домой, если будут какие нибудь вопросы - прошу обращаться, - я поднялась с кресла.
- Не беспокойтесь, здесь никого нет, секретарь попросила включить сигнализацию, когда я буду уходить. Никто не узнает.
С этими словами он достал из ящика стола бутылку.
Так, попробуем снова:
- Благодарю, мне не хочется. Может быть в другой раз.
- Опять лжете.
- Простите?
- В разговоре вы солгали всего три раза.
- Что вы имеете ввиду?
- Вы хотите выпить, вы презираете Вику больше, чем беспокоитесь о ней, и вам не хочется идти домой.
- Почему вы так решили?
- Потому что люди, которые следят за своей внешностью - а вы относитесь именно к таким - невольно презирают тех, кто относится к своему телу небрежно.
- Что еще?
- Вы находите меня интересным мужчиной… И сейчас подумаете, что, как все интересные мужчины, я самовлюблен и самонадеян. Не спешите обижаться, я тоже был не вполне откровенен с вами.
- В чем же?
- Я предложил выпить, потому что хотел задержать вас под каким-нибудь предлогом.
- Зачем?
- Честно?
- По возможности.
- Если совсем честно - я думал о том, не представится ли позже возможность поцеловать вас и расстегнуть вашу блузку. Вы так соблазнительны!
- Вот как…
- А вам хочется прикоснуться к моим волосам, они вам нравятся. И вы польщены, признавайтесь. К тому же, вам интересно, что я о вас думаю.
Ничего себе! Почему -то вспомнила анекдот про Ржевского. Неужели новый психиатр так бесцеремонно решил… прямо тут, в своем кабинете?!
Польщена? Кажется, от растерянности я покраснела. Может, он сумасшедший? Где-то я слышала, что психиатры иногда сходят с ума - от частого общения с безумцами и сами теряют грань реальности. А может, наоборот: изначально сумасшедшие молодые люди идут учиться на психиатров, чтобы разобраться с собственными проблемами?
Как отреагировать? Вспыхнуть и дать ему пощечину? Тогда уже точно будет как в анекдоте про Ржевского… Перевести все в шутку?
Я решила вести себя рационально и серьезно.
- Доктор Хьюз, во-первых, ваши тон и слова не совсем соответствуют обстановке. Мы с вами не так давно знакомы, чтобы…
- Это не имеет никакого значения, - выдохнул он. - И поверьте, совершенно замечательно было бы вместо этого офиса оказаться сейчас на широкой кровати, абсолютно голыми. Уверен, нам было бы очень хорошо друг с другом. Я даже знаю уютнейший дом с такой постелью, в пятнадцати минутах езды отсюда… мой дом.
Он - маньяк, догадалась я, но вслух сказала:
- Пока что наше общение ограничится вот этим, - я показала на лежавший перед ним медицинский протокол - документ, в котором все медики, принимающие участие в лечении пациента, пишут свои замечания по ходу терапии. - И ваше замечание по поводу моего презрения к Вике не имеет под собой никакого основания. Она - пациент, такой же как все, - я кивнула на груду медицинских карточек у него на столе.
Я была очень довольна собой и своим холодным тоном.
-До свиданья.
Он вздохнул:
- А все же я уверен, что у вас очень красивая грудь.
Нет, определенно маньяк.
Я вошла в свой кабинет, сложила бумаги на столе, надела пальто, взяла сумку, погасила свет и вышла.
Он стоял у в холле.
- Ну простите меня! - сказал он, подняв руки верх, однако в его голосе не слышалось ни тени сожаления. - Я хотел произвести на вас впечатление, удивить, возможно , ошеломить. Каюсь в том, что рискнул сразу сказать правду вместо того, чтобы учтиво повторять общепринятые фразы. Думал, что с вами они не нужны. Разрешите хотя бы подвезти вас домой, ведь я вас задержал.
- Ладно, только мне еще в магазин надо. Пирожки с маком купить.
Так часто бывает- пациенты рассказывают мне про еду, а у меня разгорается аппетит…
***
Уже дома, отсердившись, я мысленно прокрутила этот диалог с Хьюзом.
По дороге он вел себя как настоящий джентльмен: открывал дверцу, подавал руку, ждал меня у магазина, даже поднес до порога пакет с пирожками. Если бы я отказалась сесть в его машину, он еще чего доброго мог решить, что я боюсь его или он меня волнует - а так мне вроде безразлично.
Ну, хорошо, выпить после рабочего дня я действительно хотела, что с того? Разве мы всегда делаем то что хотим? Тем более, в этом деле можно обойтись и без Хьюза. И я плеснула в чашку кофе немного коньяку: может быть это плохой признак, но в последнее время чтобы выпить мне совершенно не нужна компания, могу пить одна. Пирожки с маком были великолепны, я купила их в любимом магазине - вовсе не в том, что красиво декорирован и всегда празднично освещен, где каждая баночка блестит и сияет, а продавцы расхаживают в белоснежных фартуках. Купить в нем я ничего не могу: захожу, полюбуюсь на красоту и ухожу ни с чем, сама не знаю почему. Мой любимый магазин похож на деревенскую лавочку: тесноватый и полутемный, кадки с квашеной капустой и огурцами занимают слишком много места, на пороге всегда сидит рыжий кот. Оттуда я всегда выхожу с полными сумками. Интересно почему мне в одном магазине хочется покупать продукты, а в другом - нет?
Презрение к Вике… В первый год работы я слишком эмоционально воспринимала проблемы некоторых пациентов, даже плакала вместе с одной из них. Но мне сделали замечание, сказав, что это вопиюще непрофессионально и меня так надолго не хватит.
Презираю ли я Вику? Хм… ведь она уже порядком наказана за то, что обидела тетю Лиду и за то, что дразнила толстую девочку Сонечку. Обидчик всегда считает себя в чем-то хуже объекта своих нападок и, оскорбляя его, пытается возвыситься в собственных глазах. Если всегда помнить об этом, то вместо обиды можно испытать жалость к оскорбителю. Конечно, Сонечка была умнее, читала книжки и умела сказки рассказывать, но еще не знала природы происхождения гадких слов в свой адрес. Дети бывают очень жестокими: обзывают, тычут пальцами и обидно гогочут - она, должно быть, серьезно огорчалась…
Да что это я? Какое мне дело до всех этих людей - Вики, Сонечки, тети Лиды? Рабочий день закончился, и я не должна думать о них. Куда девалась выработанная годами способность дистанциироваться от чужих проблем, чтобы спокойно оказывать пациенту требуемую помощь?
Я налила еще коньяку в опустевшую кофейную чашку.
Презираю ли я Вику? Да она сама себя должна презирать! У нас есть только одно тело, и мы должны о нем заботиться, а не пихать в него все что жуется, да еще в гигантских количествах. Ну да ладно…
Хотелось ли мне погладить его по волосам?
Возможно… У него и правда красивые светлые волосы. Но чем-то он меня все же отталкивал. Чем?.. Наконец я смогла сформулировать, что мне в нем не понравилось - слишком лощеный, будто сошел с обложки журнала мод: стрижка явно выполнена в дорогом салоне, одежда подобрана очень тщательно и видно, что дорогая. Да еще и цепь золотая на груди, тяжелый медальон странной неправильной формы. Если бы я не стеснялась, то попросила бы разрешения рассмотреть выгравированный на нем узор. На мой вкус, мужик должен быть несколько небрежен, немножко расхристан, что ли… Это свидетельствует о том, что он думает о чем-то глобальном, а не о мелочах. А когда он словно с обложки журнальной соскочил, у меня к нему и отношение соответствующее - как к обложке.