- Нет, это не лечение будет а залечивание, маскировка симптомов. Послушай, милая моя, ты нужна мне, очень нужна, таких как ты нет больше на свете, но я не откажусь ни от реальной женщины ради тебя, ни от дела своего, которому мы с Оксаной всю жизнь посвятили, и ты должна это понять и принять.
- Она что, тоже казадор?
- Нет еще, но она мне помогает.
- Но как же это можно выдержать?
- Подняться над собою, надо мною, над Реффом. Увидеть, что из одной связи можно много чего принести в другую: если не прятать в сундук свои сокровища, а наоборот- делиться ими, то замкнутые миры- превращаются в один открытый и многомерный, со множеством ходов и выходов, и чем щедрее ты будешь, тем больше сама приобретешь.
- Все, что ты говоришь- ужасно! Ты должен быть только моим!
Ух ты! Она даже ногой топает! Ну-ну…
- Знаешь, Полинка, если уж ты позволила демонам разыграться, то придется выпустить их на волю, валяй, я присмотрю за тобой, помогу нейтрализовать. Нельзя их в себе держать, поверь бывалому казадору, только предупреди меня, я терпеть не могу неожиданностей.
Нельзя слабинку показывать, она должна и дальше меня во всем слушаться. К ней отношение тут- как к важной персоне, в ней потенциал мощный кроется, нельзя ее упустить. Да еще Ахх интерес к ней проявляет, вроде как лично ею занимается.
- Смотри на меня, Полинка, повторяй за мной: " Больше отдашь,- больше приобретешь. Открытая система. Мы учимся друг у друга, обмениваемся, обогащаемся, переходим на новые уровни - и это важнее всего!"
Что-то я и сам заговорил местными понятиями. Воздух этот на меня так действует, что ли? Это же для них важнее всего- новые уровни, развитие, а для меня- борьба с демонами.
Полинка слушается и повторяет за мной.
Вроде успокоилась тогда, но, как оказалось после,- только на поверхности.
Я вареники лепил, она хотела мне помогать, а я сказал: "Мне приятно для тебя готовить, а ты пойди умойся лучше, лицо зареванное."
И она пошла, вернулась- тихая совсем, улыбалась виновато, а в глазах блеск появился. Эх! Не досмотрел я!
***
И тут я был виноват: я же с самого начала увидел кучку демонов в этом зале. Совсем обнаглели! А намерения у меня были самые невинные - отдохнуть и выпить немножко. Я вел себя как обычный игрок первого уровня, который пришел в клуб.
И все же их присутствие и само название клубного мероприятия на яркой афише в парке "Шоу аматоров экзотического танца" должно было меня насторожить. К тому же, Полинка, которая до того вообще никуда не хотела выходить, подозрительно рвалась на это мероприятие. Она сказала, что во время утренней прогулки увидела афишу и заинтересовалась очень. посопротивлялся немного, говорил, что терпеть не могу шоу вообще, а тем более самодеятельность, но она настаивала, мол, сама уроки танца живота брала- для удовольствия нужно было и для поддержания формы, - и вот интересно ей сейчас посмотреть на других, и все тут. И поскольку она проревела все утро, то я согласился, чтобы отвлечь ее немножко и успокоить. А оказывается, они и это просчитали.
***
Клуб " Demonique" - снаружи мало примечательное серое здание, а изнутри- видно какой-то сумасшедший художник лил ведра разноцветных красок на стены. Зал довольно большой, но какой то неуютный и плохо вентилируемый, а накурено так, что я закашливаюсь. Сцена освещена слепящим глаза светом прожекторов, а из-за громкой музыки доносящейся из хриплых динамиков, я почти не слышу Полинкиного голоса.
Садимся за столик. В дешевых пластиковых вазочках - пыльные искусственные цветочки. В зале несколько совсем молодых парочек, зато полным-полно мужиков разных возрастов, - ну да, кому еще интересно смотреть на танцующих экзотических красавиц! Полинка странно возбуждена, оглядывается по сторонам, просит официанта принести коньяку, а вчера сама же просила меня демонеты экономить, а сейчас выпивает залпом и заказывает еще. Потом целует меня в щеку и бросив мне:
"Я в туалет", - убегает".
И в этот же момент гасят свет. Ладно, поглядим раз уж мы тут. На сцену выходят две участницы. Первая довольно неуклюжа - ступает тяжело, а вторая - совершенно вульгарная девка, делает неприличные телодвижения, впрочем, мужики в зале одобрительно крякают. А все же слабо этим двоим завести толпу - тут мастерство нужно особое и одного умения мало без природны данных маловато. Так что я и здесь прав оказался - самодеятельность! И ждать от выступлений особо нечего. Ну где же Полинка? Попробую увести ее отсюда, лучше прогуляемся по парку и я даже знаю чем эта прогулка закончится в укромном уголке.
На новую участницу сразу устремляются все взоры, потому что сразу понятно- не девка сейчас будет танцевать для них, но царица с гордой осанкой и величественной поступью. Пышные темные кудри распущены по плечам и схвачены золоченным обручем, к которому прикреплена полупрозрачная легкая шаль. На ней - синий костюм гаремной красавицы расшитый блестками и звенящими подвесками в виде луны и звезд. Лицо ее закрыто полупрозрачной вуалью, видны только глаза.
Сотни жадных мужских глаз сразу же впиваются в нее, осматривают её всю,- от босых ног до копны пышных волос так, будто примеряют на свой член. Я оглядываюсь, но Полинки не видно, видимо не может пробраться в темноте к нашему столику, надеюсь, что ей видна сцена - ей точно понравилась бы эта участница.
В сверкнувшем луче прожектора вдруг вижу Ахха, но тот не обращает на меня внимания и явно поглощен происходящим на сцене. И последнее, что я успеваю заметить как совсем молодая девчонка, сидящая за соседним столиком, дергает за рукав долговязого длинноволосого юношу, безуспешно пытаясь поймать его взгляд, а тот смотрит как завороженный на сцену, и во взгляде девчонки можно прочитать бурю различных эмоций- от зависти до ревности.
А потом, - удивительное дело, - я забываю обо всем на свете, потому что медленные и плавные движения танцовщицы будто гипнотизируют меня и я, каким-то странным образом, попадаю на ее волну. Она не может видеть лиц зрителей из-за яркого, направленного на нее света, но прекрасно знает об этих жадных, электризующих пространство взглядах, пытающихся сорвать с нее одежду. Она наслаждается этими взглядами, купается в них, дразнится… Ах, как она уверена в себе, горда своим пышным, но гибким телом. Начала танец с четких, отточенных движений, а сейчас импровизирует, описывая бедрами восьмерки, то проближаясь к залу, то отдаляясь, извивается в следующем за ней луче прожектора. Я физически ощущаю как музыка проникает в нее…
…Сейчас её руки подняты над головой, она качает бедрами, выгибает спину, склоняется…Темп мелодии нарастает - и теперь она всецело подчиняется своему господину - Музыке, - кружится, выполняя все его приказы и прихоти. В зале царит полная тишина нарушаемая лишь звоном блестящих подвесок на ее поясе и лифе. У оцепеневших зрителей затекают спины и шеи, но они этого не замечают, а она подпитывается исходящими от них токами восторга и вожделения.
Думаю, что нет в зале такого мужика, который не хотел бы ее. Держу пари, что зрители ждут момента, чтобы спросить у хозяина клуба - "кто это", "как это" и "сколько это может стоить?"
Она поворачивается лицом к залу и я готов поклясться, что она смотрит на меня, а я-то и подавно не могу отвести от неё глаз,- и вдруг у нас с ней возникает какая-то полу-телепатическая связь. Выражается это в том, что ее движения становятся все соблазнительнее, заманчивее, все более возбуждающими, а у меня встает,- я начинаю представлять ее сидящей на мне сверху, а она умудряется двигаться в ритм моему нарастающему желанию, и танец ее перерастает в неистовую, почти бешеную пляску.
Зал в возбуждении. Здесь темно, и наверняка руки некоторых полезли в штаны. Слышен кашель и недвусмысленные возгласы, - и тут музыка замедляется, она, продолжая двигать бедрами в такт, сбрасывает полупрозрачную шаль на пол, затем медленно растегивает лиф и тот падает…
Зал ахает. Она не может не слышать вздохов и возгласов, но, кажется, ей наплевать на зрителей. Она чувствует только меня, моё напряжение. Я улыбаюсь ей на тот случай если она видит мое лицо…интересно, решится ли она снять остальное? А я, кажется, все готов отдать за то, чтобы она сейчас сбросила юбку и подошла ко мне, хотя понимаю, что это не время и не место.
Да!
Юбка падает на пол…
Кружась, она спускается со сцены в зал.
***
Полина
…изгибаясь в танце, я приближаюсь прямо к нему. Теперь на мне только синие трусики с золотыми блестками и такого же цвета вуаль, закрывающая лицо. Луч прожектора следует за мной, слегка подрагивая. Неужели у осветителя тоже дрожат руки? Я и не пытаюсь скрыть, что танцую только для него одного.
Сейчас я кружусь прямо перед его столиком, на котором стоят два пустых коньячных бокала. Женя сидит в низком кресле и …- все же я добилась своего хотя бы на время: сейчас он видит только меня и думает только обо мне. Реал, Демонет, все другие миры перестали существовать для него и я постараюсь продлить этот момент насколько смогу, а потом, Горр обещал научить меня что делать дальше, а значит- таких моментов будет все больше.Танцуя, я то касаюсь руками его плеча, то откидываюсь назад, подставляя его взору свои дрожащие живот и грудь. Я знаю, я чувствую, что он безумно хочет положить свою ладонь мне на живот и сжать руками мою грудь, но сидит неподвижно, сложив руки на коленях. Я склоняюсь над ним и вижу, что у него стоит. Нет, мой любимый, я добьюсь своего- ты сейчас схватишь меня на глазах у всех, ты вопьешься губами в мой рот…Да! Ты сделаешь это при всех, и признаешь мою власть над тобой!
Но он все еще сидит неподвижно, и тогда я медленно, прямо перед его глазами, тяну вниз трусики, наблюдая как подрагивают крылья его носа. Трусики падают на пол, я переступаю через них… его глаза сейчас на уровне моего лобка, и он смотрит прямо туда, и ему безумно хочется схватить меня руками за бедра и прильнуть лицом к треугольнику темных волос, но все еще сдерживается, демон его возьми! Тогда я сама, совершенно голая, обвиваю руками его шею, прижимаю его лицо к своему животу, затем снимаю вуаль, закрывающую лицо, сажусь к нему на колени, и, обвив его шею руками, целую в губы.
Одновременно резко обрывается музыка и раздаются возгласы, крики, вздохи и стоны в заведенном мной зале. Зрители будто пробуждаются от гипнотического сна, в который я их вогнала.
Вспыхивает свет.
И тут он не выдерживает. Резко вскакивает, снимает с себя рубашку, накидывает ее на меня и тащит вон из зала, затем сообразив, что на бегу я сверкаю голой задницей, потому что длины рубашки не хватает чтобы ее прикрыть, хватает меня на руки и уносит прочь. Я и не думаю сопротивляться. Я обвиваю его шею руками и прячу лицо у него груди. Возможно, я и вытворила все только ради этого момента.
Из-за его плеча я вижу как чья-то рука поднимает с пола шаль, юбку и другие части костюма…Женя толкает ногой первую попавшуюся на пути дверь и мы оказываемся в полутемной комнате. Разбросанные стулья, опрокинутое ведро, швабра, мешки и еще всякая хозяйственная утварь. Он опускает меня на стул, и кидается к двери, чтобы ее захлопнуть, но не успевает, - дверь распахивается со ржавым скрипом и я вижу за ней худощавого молодого человека, который протягивает нам части моего костюма , а за ним я вижу - еще несколько нехороших лиц. И тут я пугаюсь. Страх рождается где-то в области солнечного сплетения и тошнотворной волной подкатывает к горлу.
Я сижу на грубосколоченном деревянном стуле в одной Жениной рубашке на голое тело, и чувствую как у меня от ужаса леденеют ноги и зубы начинают выбивать мелкую дрожь. Этот страх мешает мне понимать происходящее. Как во сне я слышу, что Женя выкрикивает трехэтажный мат страшным голосом тем, кто за дверью, вижу как он выхватывает мой костюм из рук молодого человека, швыряет его мне и вновь пытается закрыть дверь, напирая на нее всем телом. Ему это опять не удается из-за мощного натиска с другой стороны. Я вижу как он с силой толкает кого-то в грудь, отбрасывая от двери, слышу чей- то возмущенный возглас и звук шлепнувшегося тяжелого тела, и, наконец, дверь поддается. Щелчок- и дверь на щеколде. Но для верности, он вдобавок засовывает швабру в дверную ручку. Затем выхватывает из кучи юбку от моего костюма и бросает ее мне:
- Быстро!
Я едва успеваю натянуть юбку, как он подталкивает меня к окну, распахивает его настежь и сам прыгает. Я в нерешительности останавливаюсь.
- Ну!
Я смотрю вниз… высоко… первый этаж, но высоко все же..
- Ну же!
- Я могу сломать себе что нибудь.
- Я тебя поймаю. Ну быстрее же!
Я все еще не решаюсь:
- Страшно!
- А голяком в зале скакать не страшно?
- Не могу, Женя!
- А к групповухе подключиться сможешь сейчас?
Я вспоминаю красные потные рожи за дверью, зажмуриваюсь и прыгаю вниз с подоконника. Секунда- и я в его объятиях.
Он хватает меня за руку и увлекает в темноту. Вид у нас сейчас совершенно нелепый: я растрепанная, но в золотом обруче, босиком, в светлой мужской рубашке на голое тело и длинной полупрозрачной юбке с подвесками, которые нелепо звенят на ходу. Он- в одних белых брюках, голый до пояса - он не носит маек.
Мы бежим так быстро насколько возможно, ужасно неудобно бегать без лифчика.Тьма отступает в свете фонарей- мы несемся что есть сил по парковой аллее, ведущей на улицу Роз. Отсюда уже рукой подать до переулка Тамбыло, где мы живем. Вроде никого вокруг, и я упрашиваю его остановиться хоть на минуту и перевести дух.
Погони не видно и мне становится смешно и радостно, от страха не остается и следа. Он утирает пот со лба и рассматривает ссадины на руках полученные в процессе борьбы с дверью. Я заглядываю ему в глаза.
- Ну что ты молчишь, Женя? Ну раскажи понравилось ли тебе?
- Сейчас расскажу!
Он вдруг размахивается и отвешивает мне звонкую оплеуху.
Я хватаюсь за щеку:
- Ты что?!
Ответом мне служит другая оплеуха по другой щеке, от которой у меня звенит в ушах, я теряю равновесие и падаю на траву.
Мне совсем не обидно, - в моей памяти свежо воспоминание об эффекте произведенном на него моим танцем, а эти пощечины- всего лишь свидетельство нервного напряжения, ведь он так испугался за меня.
Я пытаюсь встать, но он не позволяет мне подняться, толкает меня в траву и расстегивает брюки.
- Подожди, Женя, тут в конце аллеи- выход из парка, наш дом совсем рядом.
***
Казадор
Если бы мне кто-нибудь раньше сказал, что я смогу ударить женщину, нежную и прекрасную, да еще и влюбленную в меня по уши, я бы никогда не поверил. Она упала в траву, я не позволил ей подняться.- и просто бросился на нее … Не ласкал, схватил ее грубо как девку последнюю, как телку, задрал юбку ей на голову, подмял под себя, а мелькнувший испуг в ее глазах меня не остановил. Она сначала пискнула слабо, потом подчинилась мне, раскрылась, и я вбил в нее свой член, а то, что она ойкала от сильных и яростных толчков, меня завело еще больше.
Ну, упрямая женщина, добилась своего все таки: не припомню чтобы у меня когда-нибудь так сносило крышу. Все происходящее было слишком нереально даже для Демонета: мне пришлось спасать прекрасную танцовщицу, вдруг превратившуюся в Полинку, от разгоряченных подвыпивших мужиков. И моя реакция на это все была нереальной - я дал своему желанию вырваться на волю, я хотел подчинить ее себе немедленно, заявить свое право, отымев тут же, в парке, в этот самый момент, на мокрой от вечерней росы траве, ее- захваченную в бою персиянку, которую сейчас глазами имел весь зал.
Я не помню сколько это продолжалось, очнулся когда она взмолилась:
- Отпусти меня… я не могу больше! Ну пожалуйста…
- Зато я могу!
- Ой, ну что же ты делаешь?!
- Привожу!(толчок)в чуство (толчок) нас обоих.
- Отпусти! АААААААААААААА!
Волна возбуждения возросла от ее крика…взрыв - и я отвалился, лег в траву… напряжение ушло.
Покосился на нее- она тяжело дышала, косилась на меня испуганно, а потом прильнула щекой к моей руке.
***
Полина
Я оглянулась на темную парковую аллею. Еще несколько часов назад было светло и мы весело шли по ней, держась за руки и светясь счастьем так, что прохожие улыбались нам. На мне было элегантное платье с веселым летним узором, найденное дома на вешалке в шкафу. А сейчас мы возвращаемся в кромешной тьме, я- босая, в измятой длинной юбке и перемазанной в грязи рубашке, ноги мокрые от спермы, хромаю от усталости и нервного напряжения, и все тело болит, как будто меня долго били.
Он еще долго не мог успокоиться, ругал меня, но в глазах его я видела, тем не менее, восторг и желание. В какой-то момент страх закрался мне в душу: желание- да, восхищение- да, вожделение- тоже было, но не любовь. Возможно, это была не такая уж хорошая затея, но я отмахнулась от неприятных мыслей.
Дома я долго терла себя мочалкой, яростно смывая события этого вечера, а он не мог даже дождаться когда я выйду из ванной, открыл дверь и вошел еще раз в меня- прямо в душевой кабинке. Вот так поднял мои руки над головой, насадил на себя прямо под теплыми струями воды. После чего, уложил в кровать, напоил горячим чаем, укрыл и я уснула как убитая.
***
Казадор
Она спала, а я смотрел на нее. Кажется, я разбил ей лицо, когда ударил в парке, нижняя губа у нее совсем распухла, и ведь не жалуется и не сердится, ишь какая!. Эх, не сдержался я! Страшно подумать чем это все могло закончиться если бы не удалось удрать. Кстати, у нас могут быть неприятности из-за нарушения общественного порядка, ведь это же не стрип-клаб, где все законно и танцовщицы охраняются от возможных нападок, - это заведение другого типа.
Я поворочался еще немножко- старая кровать какая, и матрас худой совсем, пружины вылезают, в бока давят, а ей вроде ничего- спит себе, ну она же мягкая такая, округлая, это я костями упираюсь в старые пружины…надо будет придумать чего-нибудь, если уж оставаться здесь- новую кровать купить первым делом. И потолок побелить не мешало бы, стены подкрасить, и дверь вон облупилась вся. Ее это вроде как и не касается, ей внутренний комфорт важнее всего, видите ли. Привыкла в своей реальной Америке: за все хозяин дома отвечает- за ремонт и прочую неисправность, - ты только деньги плати ежемесячно, а благоустройство- забота хозяина. Ну это- у них так, а ты тут сам, как всегда за все думать должен…