- А, ну да, - Мейхель махнул рукой, - повезло тебе, Авель, я ведь и забыл, что у нас тут собрались одни проглоты.
- Не проглоты, а здоровые, крепкие воины, - поправил его вынырнувший из-за ближайших кустов Ильдарас.
- И Вы, мастер, туда же, - притворно обиделся наш повар и, махнув рукой, принялся устанавливать над костром большой чайник с напиханными в него травами. Не знаю, как чай, а запах от трав шёл умопомрачительный, ну, в смысле нюхнёшь и сразу умопомрачение…
- Кому там у нас везёт? - опять этот несносный Тёрм. Не хочу его даже слышать и видеть не хочу…
Чтобы хоть на время отделаться от его ехидства, я решила сходить за водой, и взяв с собой котелок, под сопровождающие меня смешки отправилась к протекавшему неподалеку ручейку.
В голове беспорядочно мелькал поток мыслей. Самое ужасное, что они касались отнюдь не моей судьбы и задания, а этого заносчивого и противного камерлинца. Причём "Да как он смеет!" и "Так его раз так!" - были самыми приличными. Но главное и противное в этом было то, что злоба накатила не просто так, а потому, что - о, кошмар! - он смог меня задеть. А ведь еще никто и никогда не выводил из себя лучшую воительницу Рустании…
Не торопясь, я добралась до бьющего неподалеку родника, маленьким ручейком утекавшего в небольшую речку, и опустила котелок в его прохладу. Струйки воды поспешно забегали внутрь. "Он думает, что я ничто? Ха! Что я ничего не умею? Посмотрим! Что я сразу же выйду замуж? Да я в жизни не стану чьей-либо женой! - на щеках появились ямочки от набегающей улыбки, - Посмотрим, как вытянется Ваше лицо, Термарель, когда Вы узнаете, что перед Вами никто иная, как лучшая воительница Ее Величества!"
С этими греющими душу мыслями я встала, развернулась и… тут же грохнулась на живот, тщетно пытаясь удержать только что набранную воду. Сев, оглядела полученный результат: платье в местах соприкосновения с поверхностью земли было в зеленых травяных пятнах. Попыталась стереть их, но бесполезно - травяной сок лишь сильнее въедался в волокна ткани. "Обалдеть!" - ограничившись этой емкой мыслью и заново наполнив котелок, я поплелась в лагерь.
На место ночлега я пришла, когда уже потихоньку начинало темнеть. К моему счастью, мужчины уже разошлись кто куда, и рядом с костром никого не было. Пристроив котел над костром, я запустила туда картошку, слегка присолила и, сев на бревно, закрыла глаза. Как-то сразу захотелось спать. Ложиться я пока не собиралась, но ведь можно было подремать и сидя…
Но моим мечтаниям не суждено было сбыться. Из-за ближайших кустарников показался вездесущий Мейхель. В правой руке он нёс наполненный водой котелок, а левой тащил огромную зубастую рыбину. Как ни странно при виде этой добычи, моё настроение не подумало улучшаться, а совсем наоборот. Окинув её взглядом, я потянулась к ножу. В том, что именно я буду чистить и готовить эту щуку, никто не сомневался (особенно я).
Когда я принялась за дело, вновь припёрся Тёрм. Постояв с минуту, он сел рядом и молча уставился на то, как ловко и безжалостно "деревенская" девушка сдирает чешую с несчастной, всё ещё живой рыбины.
- Здорово у тебя получается. Так уверенно держать нож пристало либо рыбачке, либо… - короткая пауза, - воину, а не дочери бедного кузнеца, - произнесено это было с пренебрежительной усмешкой на губах и с лёгкой издёвкой в голосе.
- Мой отец действительно был кузнецом, и я не стыжусь этого, - не стоит позволять злости затмить разум. - После его смерти мне пришлось многому научиться.
Я даже ни разу не покривила душой. Я вообще старалась по возможности избегать лжи. Важно, какой смысл вкладываешь в произносимое, а не что именно говоришь. Действительно, мне пришлось многому учиться. А взять слова про отца-кузнеца - где здесь ложь? Мой папа на своем коротком веку успел сделать множество амулетов, и большинство из них начинало свою жизнь именно в кузнеце. Это ремесло было доступно очень немногим, но всё же было ремеслом. Что же касательного бедного - но разве не достоин жалости человек, чьи кости так и остались на чужбине, и с прахом которого не смогли проститься близкие? Нет, я ни в коей мере не лгала, а лишь по-другому расставляла акценты.
- Не думаю, что твоя идея с путешествием по миру удачна. Поворачивай обратно, пока не поздно.
Это что-то новенькое - он меня жалеет? Знал бы правду…
Я отрицательно покачала головой.
- Что ж, это был единственный дружеский совет, который я могу тебе дать. Ты в своём праве, поступай как знаешь, и… - Терм хотел сказать что-то ещё, но, оборвав себя на полуслове, поднялся и направился к возившемуся подле коней Мейхелю.
Я посмотрела ему в след. Терм… странный он какой-то, чем-то неуловимо похожий на остальных своих спутников и всё же странный…
Не спится. Чудно, вроде бы только что валилась с ног и вот лежу, а сна ни в одном глазу. Мужчины собрались вокруг костра. Едят похлебку, смеются. Не надо мной ли? Прислушалась. Кажется, нет. Туман. Звёзды на небе повысыпали. Уснуть не получается. Ужасно хочется жрать, но не могу же я, вместо того, чтобы дрыхнуть, свалившись с ног от усталости, бежать к общему костру и вырывать из жадных рук караванщиков причитающуюся мне пайку? Нет, с этим определённо надо что-то делать, давно пора привыкать к длительным переходам, иначе я так скоро и впрямь буду ели ноги переставлять. Всё, решено. Утром у меня проснется зверский аппетит.
Как всё-таки вкусно пахнет… А до утра ещё надо дожить. Был бы ветер, легла с подветренной стороны. А так полный штиль, запах во все стороны. Всё спать, спать, спать. Ничего, утром я за всё отыграюсь, ещё не успеют проснуться, как их запасы кончатся. Лишь бы слюной ночью не подавиться.
Всё, я сплю…
Звёзды повисли виноградными гроздями, вон созвездие тельца… Люблю хорошо прожаренную говядину… Чёрт! Закрываю глаза и сплю… Чьи-то шаги. Ладоней коснулось нечто горячее. Я машинально открыла глаза. Миска?!
- Спасибо, - получилось слишком громко.
- Не за что, - Терм, не останавливаясь, пошёл дальше. Странный он какой-то… Деревянная ложка торчит вверх из густой наваристой похлёбки, пахнет картошкой и рыбой. Вкуснотища…
Черный, зловеще мигающий отблесками факелов коридор, ветвясь, вел к огромной, закрытой на несколько булатных замков двери. Но, против обыкновения, она была открыта. За дверью находилась покрытая мраком комната. Лишь эхо, отражающееся от стен, позволяло понять, насколько она велика.
- …ты говоришь, анимаг? - задумчивое молчание, - человек, неподвластный магическому взору может быть очень опасен, - сотни лет не выходивший из своей кельи чародей был слеп глазами, но своим внутренним взором видел далеко. - Человек, которому самими звездами начертана возможность великого будущего, опасен вдвойне. Если ты хочешь спокойствия, этот человек должен умереть. Но пусть он умрёт героем, тогда никто не сможет обвинить тебя в злых намерениях.
Он замолчал. Его собеседник, укрытый от макушки до пят в черный тяжелый балахон, ничего не ответил, лишь молча кивнул и, круто развернувшись, направился к выходу.
- Она должна умереть, - ещё раз напомнил маг, и его голос эхом разлетелся по освещенному тусклым светом факелов коридору…
Я проснулась. Грудь распирал крик ужаса, которому нельзя было позволить выбраться наружу. Странный сон… Что это? Ночной кошмар или видение? Что-то и те, и другие в последнее время зачастили в мою скромную обитель. Отдышавшись, я поворочалась несколько минут и поняла, что скоро уснуть мне не удастся. Сон не шёл из моей головы. Я понимала, что он скорее всего навеян рассказами Ильдараса, но вместе с тем оставалось ощущение, что это уже произошло, что я пытаюсь ухватиться за хвост ускользающих событий. В попытке отвлечься от терзающих меня мыслей, я поднялась со своей лежанки и, стараясь ступать как можно тише, отправилась на незапланированную прогулку. Вокруг стояла такая тишина, что я невольно поежилась. Да, костюм деревенской девушки оставил печать на сознании - в последнее время часто становилось страшно от того, что раньше было причиной для смеха. Ну ничего, тем реалистичнее и талантливее будет исполнена моя роль.
Между тем, я все глубже и глубже пробиралась в лесную чащу…
Немного поплутав, я все же вышла к лагерю и веселым шагом продолжила путь в его направлении. Но вдруг, повинуясь внезапно накатившему чувству, остановилась. С облюбованной нами поляны, доносились чьи-то странно-скрипящие голоса. Моё сердце охватила тревога. На какое-то мгновение я застыла на одном месте и прислушалась. Сомнений не было, кто-то действительно разговаривал и это были отнюдь не мои спутники.
Дальше я двинулась крадучись, считая про себя шаги.
Раз.
- …ите нам…
Два.
- …что…
Три.
- …ас был шанс, - то ли прорычал, то ли прошипел один из говорящих.
Наконец-то я оказалась на краю поляны, и моим глазам открылась довольно неприглядная картина, действие которой проходило на месте нашего лагеря. И она мне очень-очень не понравилась. Небольшую горстку людей, стоящих в центре поляны, окружало около полутора десятков тварей, издалека похожих на привставших на ноги гончих. Действующие лица обеих противоборствующих сторон готовились к бою.
Я уже было собралась броситься на выручку товарищам, когда позади хрустнула ветка, и одновременно с этим мой рот закрыла чья-то широкая ладонь.
- Тихо, тихо, тихо, - скороговоркой проговорил Терм. Я попыталась освободиться от его рук, но тщетно. Ни сколько не обращая внимания на мои жалкие попытки вырваться и ввязаться в разгорающийся на наших глазах бой, мужчина добавил, - без нас справятся.
- И это говоришь ТЫ?! - укусив и наконец-то избавившись от закрывающей рот ладони, крикнула я.
"ТЫ!.. ты… ты…"- разнеслось по ночному лесу.
На мгновение драка прекратилась, чтобы в следующее мгновение разгореться с новой силой. Но уже без тех пяти тварей, что, ощерившись, кинулись в нашу сторону.
- Бежим, - выкрикнул камерлинец и потянул меня за руку.
- Кто это? - спросила я, задыхаясь от быстрого бега. Нас хорошо тренировали, но как нёсся Тёрм…
- Каргариты, - зло сплюнул он, увеличивая скорость. Я едва успевала переставлять ноги.
- Что им нужно?! - ветка ударила по моему лицу.
- А ты как думаешь?! - резко ответил он и наконец-то отпустил мою руку.
И тут же, потеряв дополнительную опору, я зацепилась ногой о лежащую посреди дороги ветку, запнулась и грохнулась на землю.
- А, чёрт.
Пробежав еще немного вперёд, Терм обернулся…
- Вот ведь угораздило, - сдвинув брови, буркнул он и повернул назад.
А каргариты были уже совсем близко…
…я с ужасом наблюдала, как камерлинец поднимает для очередного удара успевший окраситься в красное меч. Еще более жуткое чувство вызывало понимание того, что встать самостоятельно уже не смогу, не успею. И если Терм погибнет… К горлу подкатил комок… В этом случае погибну и я. Но о себе ли я думала в эту минуту?
- Хрр, - прохрипел зверь, падая от удара камерлинского меча. И почти тотчас следующая тварь неестественно повалилась на переломанный хребет, и ещё, и ещё одна…
Кажется, всё закончилось.
Я кое-как высвободила из корневищ подвернувшуюся ногу. А тяжело дышащий Термарель вытер окровавленное лезвие о пучок травы и прислушался. Сомнений не было - со стороны лагеря, улюкая и завывая, приближались новые противники.
- Пойдем, - сказал он и, поджидая меня, не спеша двигаться вперед.
- Терм… - окликнула я. Камерлинец остановился. - Дай руку…
Я думала, он спросит зачем и посмеется. Но он, взглянув на мои расширенные от боли глаза, лишь вздохнул.
Таким образом мы пробежали чуть меньше лиги. Каждый в меру своих возможностей. Я - неуклюже спотыкаясь, Терм - терпеливо таща меня вперед. Но продолжаться вечно это не могло. Каргариты не теряли нашего следа, и вскоре камерлинец остановился. Плавно отвел руку, героически тащившую меня, назад, и я чудесным образом оказалась за его спиной. Мужчина же напряженно сжал меч, готовясь к схватке - к нам приближалось не менее десятка этих уродливых образин.
Пока Термарель держал позицию, я медленно, но верно отходила к дереву, надеясь, прижавшись к нему, обезопасить свою спину. И обезопасила. Более чем. Клейкая, прочная до безобразия смола, пропитав мою одежду, накрепко приклеила меня к стволу. Я попыталась освободиться. Увы.
Когда уставший, но все же довольный исходом поединка камерлинец, подошел ко мне, я поняла, что прилипла к дереву намертво.
- Те-ерм!.. - с видом попавшего в ямку щенка заскулила я.
- Ну что еще? - мрачно бросил он.
- Я, кажется, приклеилась…
- ЧТО?! - глаза собеседника стали круглыми от удивления. - О, несчастье на мою голову, как ты умудрилась?!
Я, виновато опустив взгляд, пожала плечами:
- Ну-у, понимаешь ли, я отступала, отступала… - и чего я ещё опасаюсь? Поругают? Поколотят? В конце концов, я деревенская дурочка или кто? Дурочкам можно всё! Уверовав в свою святую неприкосновенность и слегка приободрившись, я уже почти спокойно скороговоркой добавила, - я прижалась к нему спиной, а весь ствол оказался улит смолой. Вот!
Терм закрыл ладонями лицо. Минуты полторы он просто молчал, видимо переваривая сказанное, затем его плечи вздрогнули и потихонечку он начал хихикать, пока окончательно не залился смехом.
- Ой, не могу! - я битый час наблюдала за тем, как он, облокотившись о стоявший по соседству чернодуб, медленно сползает на землю. Чернодуб! Блин не судьба была выбрать в качестве защиты его? Не выбрала.
Насмеявшись вдоволь, Терм уселся поудобнее и уже серьезно (ну почти) уставился на мою персоналию:
- Авель, наверное, только окончательная ду… дочка кузнеца может найти приключения там, где их и быть-то не могло…
"А я что говорила?" Но не соглашаться же мне с ним? И я обиженно засопела.
- Ладно, - он улыбнулся, - не дуйся. Вот только скажи мне, как ты отсюда собираешься выбираться?
Я подумала. В последнее время это получалось все хуже и реже - в смысле и думать, и выбираться из передряг. Не найдя способа, призналась:
- Не знаю… А у кого-то есть идеи?
Идеи были. И по всей видимости много, так как я еще раз наблюдала, как этот гад умирает со смеху.
- Ну, все, хватит! Ты собираешься меня вытаскивать или нет? - не выдержала я.
- Увы, к моему большому сожалению придётся, - признался Тёрм и с задумчивым видом уставился себе под ноги. Глубокомысленное раскидывание мозгами продолжалось не меньше минуты, после чего началась удивительнейшая и забавнейшая история спасения "прекрасной дамы".
Сначала он просто пытался меня оторвать. Потом предложил спилить дерево, "а там ты и сама дойдешь". Увы, и эту идею пришлось отклонить. Затем решил, что проще будет "забыть" меня в лесу. Но после подробнейшего описания того, что будет с неким Термарелем, когда я все же выберусь из чащи, он задумчиво почесал за ухом и с совершенно серьезным видом сказал, что "память обо мне будет храниться в его сердце вечно". Впрочем, он всё же был не настолько жесток, и дальше мы уже раздумывали вместе. Перебрав десяток способов моего освобождения, я всё же пришла к выводу, что лучше испортить платье, чем остаться здесь на веки вечные.
- Режь, - тяжело вздохнув приказала я теряющему терпение Тёрму. На моё разрешение он отозвался с такой готовностью, будто ждал этого целую вечность. Но надо отдать ему должное, резал он осторожно, и отрезая ткань старался ставить нож, как можно дальше от моей кожи. Когда же я смогла с облегчением вздохнуть, выяснилось, что в подобном виде платье так и норовит с меня сползти, в следствие чего у Терма была отобрана куртка. К его чести, почти без сопротивления.
Мы вернулись в лагерь уже засветло. Мой жалкий вид произвёл на заждавшуюся нас компанию весьма своеобразное впечатление. Радостные улыбки на лицах мужчин, появившиеся при нашем появлении, быстро переросли в откровенный смех. Но выхваченный из ножен меч Терма и его мрачный взгляд, брошенный на развеселившихся мужчин, сыграли свою роль - шутки прекратились мгновенно. Я же, узнав, что никто из наших серьезно не пострадал - синяки да ссадины не в счёт - с облегчением пошла переодеваться.
Увы, одежды, взятой с собой, в после нападения каргаритов изодранной когтями сумке в целости и сохранности остались лишь узкие брюки из выделанной оленьей кожи, мятая белая рубаха из льна, да серое платье "на выход". Так что мне собственно и выбирать-то было не из чего. "Парадное" платье, пожалуй, не более подходящий вариант для долгого путешествия, чем хождение в рваном, сваливающемся с плеч платье наездницы. Так что ничего лучше строгого наряда охотницы у меня не было.
Чтобы привести себя в порядок, пришлось ненадолго удалится за деревья. Много времени мне и не потребовалось. В качестве последнего штриха я собрала волосы в хвост и, стараясь ступать как можно увереннее, вернулась в лагерь.
Встретили меня не сказать, чтобы странно, но все равно как-то не так. И хотя сами мужчины не сказали ничего, их глаза не смогли солгать. Они смотрели на меня со смесью восхищения и… и робости? Там, где вчера были смешки, сегодня оказалась настороженность и опаска. Да, выглядела я внушительно. Знаю. Но, пожалуй, всё это не отложилось бы в моей памяти, если бы не случайно перехваченный мной взгляд Векселя. И оттого, что он был брошен исподтишка, в полной уверенности, что я его не увижу, меня пробрала оторопь. Мне приходилось видеть подобные взгляды, - взгляды, бросаемые в момент, когда я только становилась напротив противника. Меч еще спокойно лежит в ножнах, но все уже ждут, когда он, сверкнув в солнечных лучах, окрасится чей-то кровью. Сейчас же со мной был только нож, да и о нём было известно лишь мне. Но ощущение было такое, будто Вексель только того и ждёт, что я прямо из воздуха вытащу клинок добротной кривградской стали и к чертям собачим разнесу половину лагеря. А потом с хрипом умру от их оружия, успев в короткой схватке унести некоторых из них за собой в холодную мглу могилы. Но я не собиралась ни вытаскивать меч, ни тем более умирать. Поэтому я, сделав вид, что ничего не заметила, просто кинула сумку за спину, с усталым видом прошла к своей лежанке и, вольготно развалившись, провалилась в сонное забытье.
Проснувшись и приоткрыв глазоньки, я с радостью узнала, что проспала не весь день, а только до полудня. Солнце находилось в самом зените. Пахло рисовой похлебкой. И я, ещё едва-едва поднявшаяся, сонно потиравшая глаза, уже размечталась о чашечке этого чуда. Но мечтам в очередной раз не суждено было сбыться.
На подошедшего Тёрма я обратила внимание, только когда к моим ногам упал меч в деревянных, но искусно сделанных ножнах. В недоумении я посмотрела на парня.
- Ты вроде у нас дочь кузнеца и к кузнецу в подмастерья метила, - не повел бровью он. - Значит, должна разбираться в оружии. Что ты можешь сказать об этом мече?
Ясно, меня проверяли.
Я улыбнулась. "Вот здесь Вы просчитались, Термарель. В оружии я разбираюсь отменно".
- Этому мечу не менее трех лет, - сказала я, расположив оружие поперек ладоней. И пальцем указала на метку производителя. - Данный оружейник не далее трех лет назад как скончался. - И предвидев вопросы, добавила, - Марко Каэльо был известен во всей Рустании, он делал лучшее оружие. - вынула меч из ножен, осмотрела лезвие. - Этот клинок мог знать великое число битв или… не знал ни одной.
Камерлинец вопросительно изогнул бровь.