* * *
Мирейн возвратился к себе очень поздно, намного позже Элиан, которая ушла при первом удобном случае, после того как вино пошло по второму кругу; впрочем, женщины удалились еще раньше.
Мирейн коротко улыбнулся ей. Он все же изрядно выпил: глаза его блестели, а дыхание было насыщено винными парами. И тем не менее он твердо стоял на ногах. Когда она стала подниматься со своего ложа, он жестом остановил ее.
- Нет, отдыхай. Я могу раздеться сам. Несмотря на это, она подошла к нему, чтобы взять плащ и украшения. Когда он снимал килт, то всегда поворачивался к ней спиной, щадя ее стыдливость, а вовсе не из-за своей. В Яноне, как сказал ей как-то Кутхан, в ванне ему прислуживали девушки из знатных семей. Разбирая спутанные пряди его волос, Элиан невольно улыбнулась, вспомнив историю о том, как юный принц из Хан-Гилена впервые разделся донага в комнате, полной прекрасных женщин. Ибо всем известен Древний обычай: дворянские династии крепнут, когда к ним примешивается королевская кровь, а иногда случается так, что избранная дама впоследствии оказывается на троне.
Мирейн зевнул и гибко потянулся подобно кошке. - Сиди спокойно, - приказала ему Элиан, наполовину раздраженно, наполовину озабоченно.
Он покорно повиновался. Она продолжала терпеливо распутывать его волосы, и они свободно падали ему на плечи. Битвы оставили на его теле множество шрамов, но только спереди - кожа на спине была гладкой и ровной. Один раз пальцы Элиан случайно коснулись его тела: оно было нежным, как у ребенка, но под кожей перекатывались стальные мускулы. Мирейн снова зевнул.
- Эти ашани, - сказал он, - кажется, половину государственных дел совершают под винными парами.
- У них есть пословица: "Вино - источник мысли; сон и утренний свет - ее конец". И еще другая: "Смягчи своего противника вином и лепи из него что хочешь, когда он проснется".
- То же самое говорят и в Яноне. Но у нас это напоказ не выставляется. Как только оказалось, что компания изрядно поднабралась, принц Луйан предпринял атаку. Он сказал, что готов стать моим истинным союзником, ревностным служителем сына бога, если только я окажу ему взамен маленькую милость. - Ну конечно. И насколько же она мала? - Совсем крошечная. Сущая безделица. Кажется, он не может поделить с князем Эброса одну долину. Князь Эброса часто размещает там свои отряды. Так вот, он спросил, не одолжу ли я ему свою армию, чтобы восстановить там свои права законного владельца?
- И ты одолжишь?
- Я подумаю над этим. Наверняка будет много возни из-за кусочка зеленой равнины, через которую к тому же протекает река. Будут посольства с той и другой сторон, будут и предательства. Я и сам не знаю, смогу ли разобраться, кто действительно имеет на нее законные права.
Наконец его волосы были распутаны. Элиан убрала золотые шнуры в шкатулку. Когда она опять повернулась, оказалось, что Мирейн уже сидит на кровати, сбросив покрывало, и с нетерпеливым видом держит в руках гребень. Она проворно отобрала у него гребень и начала его причесывать.
- Эброс и Ашан никогда не испытывали особой любви друг к другу. Если ты пойдешь в эту долину, хотя бы с целью определить ее истинного хозяина, князь Эброса решит, что это начало войны. - В таком случае я наверняка выйду из нее победителем.
- Тебе ведь нужен Эброс, верно? Так или иначе, ты получишь его.
Он взглянул на нее, неподвижный и спокойный. Но некая маска, всегда скрывавшая его чувства от остального мира, теперь слетела.
- Ты хочешь остановить меня?
Элиан глубоко задумалась. Мирейн смотрел на нее. Она нахмурилась.
- Ты снова играешь со мной. Притворяешься, что мое мнение имеет какое-то значение. - Но, - сказал он, - так оно и есть. Элиан совсем помрачнела.
- Это из-за того, что я это я, или потому что мой отец может поднять против тебя весь юг?
- Или, - подхватил Мирейн, - из-за того, что высокородный принц из Асаниана мечтает заполучить тебя в свой гарем?
Ее сердце похолодело. В горле встал ком, и она почувствовала, что у нее пропал голос. - Я… я никогда… откуда ты… - Шпионы, - ответил он серьезно. Элиан не могла ничего прочесть в его душе. - Об этих королях из Асаниана идет дурная слава. С колыбели их учат любовному искусству, они обращаются с женщинами как со скотом, поклоняются всем богам и никакому в отдельности. Три вещи составляют предметы их великого искусства: любовь, софистика и предательство. А великая гордость связывает все это воедино.
- Илариос совсем не такой. - Внезапно наступившая тишина почему-то не пугала Элиан, и она поспешила заполнить ее потоком слов. - Он попросил моей руки с подобающими почестями. Он обещал сделать меня императрицей. - А ты прибежала ко мне. - Я прибежала, потому что дала слово.
Мирейн ничего не сказал и только глубоко вздохнул. Когда он наконец заговорил, голос его звучал так, словно об Илариосе и не упоминалось.
- Я возьму Эброс. Если придется сделать это силой, то пусть так и будет. Но править я буду в мире без войны. - Ум и тело его напряглись, затем он расслабился, и губы его тронула усмешка. - Хозяин этого дома - человек тонкий. Свои условия он подслащает чистым медом - предложением руки своей внучки. Рука Элиан замерла в воздухе. - И ты примешь его? Мирейн засмеялся.
- У меня своя политика, - сказал он. - Когда кто-нибудь предлагает мне жениться, я любезно благодарю, обещаю поразмыслить. И больше об этом не думаю.
- А если он будет настаивать? - Я заговорю о других вещах. Она молчала, разглаживая буйные пряди. Множество женщин, должно быть, мечтают об этом стройном и мускулистом теле. Наконец Мирейн сказал:
- Король должен жениться во имя сохранения династии.
Губы Элиан слегка скривились, когда он произносил это. Мудрые слова. Ее мать говорила почти то же самое и почти таким же тоном. Мирейн не видел ее лица. Он был спокоен. - Так что это долг короля. А значит, и мой долг. - Ты женишься, когда найдешь женщину, достойную стать твоей королевой? - Я уже нашел ее.
Глаза Элиан потухли, словно ей нанесли сильный удар. Но в ней текла королевская кровь, ее научили сдерживать эмоции.
- Как мудро с твоей стороны, - беззаботно сказала она, - позволить союзникам поверить, что они могут запросто связать тебя узами брака с одной из их родственниц. И какая же она, эта твоя дама?
- Очень красивая. Очень остроумная. И довольно необузданная, если уж быть до конца правдивым. Впрочем, я всегда питал слабость к диким созданиям. - И у нее хорошее приданое, я думаю. - Очень. Она принцесса.
- Ну разумеется. - Элиан закончила причесывать его и теперь играла с его волосами, словно женщина, которая мучается от зубной боли, снова и снова проверяя силу боли. - Ее родственники, должно быть, очень довольны.
- Ее родственники еще ничего об этом не знают. Я еще не сделал ей предложения. Видишь ли, она ведет себя робко и уклончиво, она осторожна, как молодая рысь. У нее еще нет избранника, и я не хочу ее торопить. Она должна прийти ко мне по собственной воле, пусть это произойдет не сразу, постепенно.
- Но это глупо. А если кто-нибудь возьмет ее, пока ты будешь на войне? - Думаю, мне не стоит этого бояться.
Элиан медленно отложила в сторону гребень. - Ты удачлив. Мирейн откинулся назад. Его улыбка была похожа на кошачью - сонная, сытая, с легчайшей тенью иронии. - Да, - сказал он, - я удачлив. Она повернулась к нему спиной и забралась в свою постель.
- Спокойной ночи, - произнес он тихо. - Спокойной ночи, мой господин, - ответила Элиан.
Глава 9
Элиан повела плечами. Ее новые доспехи сидели на ней как новая кожа из бронзы и золота, но вес их был непривычным: она чувствовала себя легче и одновременно увереннее, чем в амуниции Хан-Гилена.
Илхари переступила под ней с ноги на ногу. Неизвестность? Может быть. Или просто страх? Что касается ее, она была бы чрезвычайно рада, если бы ее первый бой остался уже позади.
Логика Илхари оказалась как всегда безупречной. Элиан поправила боевые вымпелы, вплетенные в гриву кобылы, - зеленое на красно-золотом. Она заметила, что Мирейн занимается тем же самым. Вымпелы Бешеного были алыми, цвета крови.
Он казался беззаботным и даже беспечным, расслабленно сидел в седле, вглядываясь в противника через длинный пологий склон холма. Его армия плотной массой следовала за ним, усиленная теперь еще и отрядами из Ашана. Колосящиеся поля перед ними казались золотыми, но колосья были потоптаны и золото их померкло. Земля в изобилии рождала новый урожай - урожай плоти и стали.
Элиан наблюдала, как Мирейн спокойно, не торопясь рассматривает развернувшуюся перед ним картину. Войско его расположилось в том месте, которое выбрал он сам: гребень Ашанских гор полого переходил здесь в склон холма и оканчивался широкими полями, на которых и был разбит лагерь.
Противостоял ему не один гарнизон. Эброс снарядил целую армию, чтобы отбросить назад северян, он не принял послов и отверг мирные предложения, чтобы избежать кровопролития. Армия Эброса покинула город с высокими стенами, жители которого возделывали эти поля, и двинулась навстречу предстоящей битве. За их спинами лежал этот город и эти крутые горы, но их силы были расположены так, что волей-неволей они оказались ниже армии Мирейна; если бы они решили поменять положение, то им пришлось бы двигаться в гору под градом стрел. Тем не менее они были сильны, и один их фланг укреплен с помощью самого страшного оружия - боевой машины-косилки. Даже сами воины Эброса опасались близко подходить к се смертоносным крутящимся колесам.
Их предводитель ездил перед ними взад-вперед на маленькой, но роскошной колеснице, сверкающей золотом и пурпуром. Ее несли кобылы одинаковой масти, их шкуры были ярко-золотыми, гривы струились, словно белая вода. Сам командующий сиял золотыми доспехами, а на его высоком шлеме красовался венец.
- Индрион из Эброса, - сказал наследник князя Луйана, сидевший на колеснице рядом с Мирейном, и в его голосе и сверкающих глазах прорвалась горечь вековой вражды. - Сейчас мы разберемся с этим скотокрадом.
"Неудачное слово", - подумала Элиан, глядя на это великолепное зрелище. Мирейн не удостоил говорящего своим вниманием. Во вражеском стане началось волнение. Сам же Мирейн и его люди застыли без движения, но это была неподвижность льва перед прыжком.
Эбросцы не могли дольше терпеть такое положение и с ревом устремились вперед. Мирейн даже не пошевелился. У Элиан екнуло сердце. Эбросцы были уже близко, рискованно близко. Она могла различить в общей массе отдельных воинов: рыцаря на сенеле, воина на колеснице в легком вооружении, пехотинца в кожаных доспехах с заплатками на штанах. Ей были очень ясно видны эти заплатки, плохо пришитые, словно он делал это сам, из более светлой, новой кожи.
Чья-то рука дотронулась до нее. Элиан взглянула и замерла. Рука Мирейна отдернулась, но взгляда он не отвел. На нее смотрели не человеческие глаза, а глаза бога, яркие, холодные, чужие.
- Помни, - сказал он тихо, но слишком отчетливо, - никакого героизма. Цепляйся за меня как репей, следи за моим оружием. Все остальное предоставь моей армии.
Она открыла рот, чтобы ответить и, может быть, даже возразить. Но Мирейн уже отвернулся от нее, а вся его свита смотрела на них. Некоторые улыбались, особенно более молодые: они считали, что все понимают.
- Приободрись, парень, - сказал тот, что находился ближе, - у тебя будет возможность отличиться.
- Что верно, то верно, - признал другой. - Здесь каждый может найти удачу и славу.
Он улыбнулся и хлопнул Элиан по плечу так, что она покачнулась в седле. Она сжала зубы и улыбнулась в ответ.
Эбросцы уже достигли подножия холма. Запели луки и полетели стрелы. Одна из них упала возле ног Бешеного.
Несколько долгих мгновений Мирейн смотрел на нее. Элиан хотелось заорать на него, ударить, заставить двигаться.
Наконец его меч вылетел из ножен, и Бешеный с яростным ржанием ринулся вперед.
Илхари понеслась за ним. Элиан припала к седлу, повинуясь слепому инстинкту. Весь ее гнев, все ее нетерпение, даже ее болезненный страх исчезли в пылу атаки. Остались только изумление и нарастающее возбуждение. Ветер бил ей в лицо, тяжелый меч - и когда только она успела вытащить его из ножен? - сверкал в руке, крепкая спина сенеля вздымалась под ней. Позади нее была армия, впереди - всегда впереди - пылало алое пламя Солнцерожденного. Это была не тренировка в стрельбе по мишеням и не игра в войну на столе, а настоящая битва, достойная песен бардов. Элиан рассмеялась и пригнулась в седле. Две армии столкнулись со страшной силой. Оставшись без присмотра, Элиан могла скакать в любом направлении. Но Илхари не собиралась отставать от Бешеного. И это тоже было своего рода безумием, ибо они постоянно присутствовали в гуще сражения, там, где шел самый горячий бой. Может быть, Мирейн и обучался на юге, но дрался он как вождь северных племен, находясь во главе своей армии, направляя ее и являясь примером для остальных.
Он был безумен. Божественно безумен. Одержим. Ни одна стрела не коснулась его. Ни один клинок не пронзил его сверкающих лат. Глаза его горели, тело сияло, и это сияние становилось все ярче. Даже когда туча набежала на солнце, он продолжал излучать золотой свет.
Элиан, несшаяся за ним по пятам с его копьями и щитом, от которого Мирейн безрассудно отказался, чувствовала, как исчезают остатки ее гнева. На смену ему пришло благоговение.
Она боролась с этим благоговением так же яростно, как сражалась с врагом, теснившимся вокруг нее. Мирейн был ее братом. Она сделала свои первые шаги держась за его руку, она нацарапала свои первые буквы под его руководством, она впервые узнала, как держать меч, когда он вложил рукоятку ей в ладонь. Он ел и спал как любой другой мужчина, видел хорошие и плохие сны и просыпался с затуманенными глазами, взъерошенный, похожий на мальчишку и слегка раздраженный. Он смеялся над солдатскими шуточками, плакал, не испытывая стыда, когда слышал печальные песни о древней любви, не скрывал восхищения при виде великолепной собаки, хорошего скакуна или прелестной женщины. Он был человеком. Живым, дышащим, теплым и сильным человеком. В битву он ринулся словно бог. Над Элиан взлетел клинок. Она отразила удар и нанесла ответный, как ее учил наставник. Острая сталь разрубила кожаные доспехи и плоть, достав до кости. Дернув изо всех сил, Элиан освободила меч. Она еще никогда не видела, как умирает человек. Ее первая жертва. Илхари била копытами и щелкала зубами на менее крупного, но более крепкого коня, владелец которого, превосходно вооруженный, крутил мечом над своей головой.
"Слишком рисуется", - подумала Элиан. В результате такой бравады между его боком и рукой осталось незащищенное место. Острие ее меча пронзило тело. - Опасность справа!
Элиан развернулась. Мимо ее руки просвистела бронза. Но чей-то клинок поразил атакующего, и Элиан увидела бело-зеленую вспышку. Это был Вадин во всем своем варварском великолепии: в шлеме, украшенном медью и золотыми перьями, в доспехах, нагрудник которых сиял бронзой и янтарем из Янона. Его брат, находившийся рядом с ним, вторил его ухмылке, но при взгляде на Элиан глаза его становились шире, спокойнее и намного темнее. Почему, подумала она в раздражении, этот мальчишка так беспокоится за нее? Внезапно ей все показалось удивительно забавным, она рассмеялась и крикнула им обоим: - Спасибо!
Вадин кивнул, засмеялся вместе с ней и погнал свою кобылу прочь. Кутхан подогнал своего высокого жеребца поближе к Элиан, словно намереваясь остаться с ней. Он упорно отказывался обращать внимание на ее протестующий взгляд.
На короткий миг волна битвы отхлынула. Передним рядам потребовался отдых, им надо было перевести дух, осмотреть раны. Знаменосец Мирейна поставил древко на землю и успокаивающе погладил своего сенеля. Король неподвижно сидел в седле, окидывая взором поле битвы.
На их стороне было значительное преимущество. Они миновали подножие холма и начали подъем по склону, ведущему к городу. По всему полю кипело сражение, но северяне неуклонно продвигались вперед, отгоняя воинов Эброса к их стенам. Знамя князя развевалось уже у самых ворот. Согласно южному обычаю, он управлял сражением сверху, откуда ему было видно все происходящее и где он сам не подвергался опасности.
- Все идет хорошо, - сказал Кутхан. - Смотри, их правый фланг разгромлен.
- А левый держится, - воин из свиты указал в направлении левого фланга врага, - и у них сеть стены, за которыми можно укрыться. Мы пока еще не победили. - Они перестраиваются.
Кутхан наклонился вперед, внимательно вглядываясь вдаль. Враг отступал, собирался в новые отряды, повинуясь командам капитанов и трубному зову. Силы Мирейна яростно преследовали их, сопротивление было слабым.
Мирейн что-то воскликнул. Трубач взглянул па него, и его рука с готовностью взметнулась вверх.
Внезапно вся армия услышала пронзительные чистые звуки. "Отступить, - означали они. - Отступить и перестроиться". По отрядам пробежало волнение. "Отступить!" - пела труба.
Медленно, затем чуть быстрее армия повиновалась. Но один большой отряд оказался не столь разумным. То ли они были глухими, то ли слишком упрямыми и не желали упускать свою добычу. Их капитан скакал сзади них под флагом Ашана.
Эбросцы к тому времени собрались под стенами города. Когда последний отряд присоединился к остальным, ряды сомкнулись. Затрубили рога. Зазвучали цимбалы.
Голос Мирейна хлестнул словно плеть: - Стоять! Но Бешеный уже рванулся вперед, к отряду Ашана.
Илхари последовала за ним. Элиан подгоняла ее. Взгляд Мирейна скользнул по ним, и его безмолвный приказ был похож на удар. Жеребец Кутхана, который упорно преследовал их, пошатнулся и подался назад. Он ни за что не желал двигаться дальше, несмотря на удары шпор и проклятия всадника. Илхари споткнулась, тряхнула головой, замедлила галоп и выровняла шаг. Сверкая смертельными колесами, из рядов эбросцев выкатилась колесница-косилка.
Бешеный перешел с галопа на свободный бег, наращивая скорость. Он уже приблизился к последним рядам воинов ашани, отклоняясь влево.
Илхари повернула вправо. Ветер бил прямо в глаза Элиан, ослепляя ее, и тем не менее она знала, где они находятся. Они обогнули бегущую вперед армию - пехоту, кавалерию, колесницы. В основном это были колесницы, легкие боевые повозки, принадлежащие дворянам, не поврежденные, но безоружные, судьба которых целиком и полностью зависела от возниц.
Илхари устремилась им наперерез. Сенели изменили направление. Их поводья спутались, колеса повозок сцепились. Люди заметались под острыми подкованными копытами.
- Назад! - громко и пронзительно закричала Элиан. - Во имя Аварьяна, назад!
Солнечный свет блеснул и ослепил ее, вызвав головокружение. Раскатистый голос эхом отозвался на ее собственный. Ашани остановились.
- Назад! - взревел Мирейн. Мало-помалу, в сумятице копыт и ног, под звяканье бронзы, они повиновались ему.
Позади раздался гром: это Индрион приказал выпустить колесницы-косилки.
Илхари приготовилась к бегству. Бешеный взвился на дыбы. Его ноздри широко раздувались, шея покрылась белой пеной, и тем не менее Мирейн казался спокойным как никогда. Возможно, он был зачарован вращающимися косами.