Деревья теперь росли реже, склон холма постепенно выравнивался, а лес кончался. Наконец Элиан пришла в себя, но не решалась пошевелиться. По-прежнему лежа на крепком плече, она только приподняла голову, чтобы видеть то, что хотела. Она заметила открытую местность, и чистое небо, и землю, покрытую не лиственным перегноем, а высокой травой и камнями; а потом она услышала и ощутила, что они вышли в поле, где разбит лагерь. Здесь слышались голоса людей и животных, едкий дым костра щекотал ноздри. Группа людей встретила вернувшихся товарищей с веселым любопытством.
- Эй, Кутхан! - кричали они. - Удачная охота? - Даже лучше, чем я ожидал, - ответил тот, кто ее нес.
Остановившись в центре лагеря, он опустил Элиан на землю. Хотя для женщин гилени она была высока, такого же роста, как большинство мужчин, но плечи и голова незнакомца возвышались над ней. И все равно, глядя в его лицо, она ощетинилась, глаза ее засверкали, а кулаки уперлись в бока. Он ухмыльнулся.
- Вот, смотрите, - сказал он, - настоящий дикий кот.
В конце концов оказалось, что вокруг нее собралось не так уж много людей. Около дюжины. И несмотря на то, что они определенно развлекались, глаза их изучали ее. Костры лагеря были надежно укрыты, они издавали слабый запах, но не дымили, лошади щипали траву под деревьями. На одежде каждого из этих людей блестели золотые застежки с изображением Солнца.
Никто не держал Элиан, но она чувствовала себя в плену. У нескольких человек были в руках луки и стрелы, готовые к применению.
- Ну что же, рыжик, - сказал человек, которого звали Кутхан, - думаю, тебе пора рассказать нам о себе.
- Вы - люди Мирейна, - сказала она. Несколько человек определенно были родом с севера. Она заметила и южан, рыжих и коричневых, одетых в штаны, и одного асанианца в неуместном для него наряде северянина. - Ну, и где он? Поблизости? А если так, то он нарушает границу. Этот край принадлежит князю Ашана. - Разве сейчас это так?
Кутхан сделал знак глазами, и большинство собравшихся постепенно разошлись, осталось лишь несколько человек. Кутхан положил руку на плечо Элиан, подтолкнул поближе к огню и усадил.
Блеснуло лезвие ножа. Она напряглась. Едва взглянув на нее, он отрезал тонкий кусок мяса от поджаривающегося на костре жаркого и протянул ей. Ножа он ей не предложил. Элиан осторожно взяла мясо, потому что оно было обжигающе горячим, и так же осторожно откусила кусочек.
Кутхан терпеливо ждал. Когда с мясом было покончено, он протянул ей чашу. Она понюхала и, убедившись, что это вода, с благодарностью выпила.
Второй человек сел на корточки рядом с Кутханом: это был асанианец. В подобной компании этот невысокий прилизанный мужчина с острыми глазами казался едва ли не карликом. Он не сводил с Элиан взгляда, в котором не было ни сочувствия, ни доверия.
- Гилени, - сказал он на языке Янона с легким акцентом, - рождаются лжецами. - А может, и нет, - сказал Кутхан. - А может, и да, - возразил асанианец. - Испытай его. Он ведь говорит достаточно внятно. Ашан есть Ашан, его принц не глупее нашего короля. Он может нанять шпионов. - Рыжеволосых шпионов гилени? - Почему бы и нет? Красная грива - ведьмина сила, так говорят на юге. Кутхан нахмурился.
- Я допрошу его. Этого будет вполне достаточно. Но я не уверен…
- Если бы я шпионил, - вмешалась Элиан, - то вы никогда бы меня не поймали. Я искал вашу армию. Я хочу сражаться на стороне вашего короля. - Почему?
- А почему нет? - Элиан прикусила язык. Хотя Кутхан и развлекался, он все-таки был внимателен. Она поймала его взгляд. - Ваш… друг во многом прав. Я действительно из Хан-Гилена. Я слышал о Солнцерожденном. Я хотел быть свободным, хотел сражаться. Я думал, что если присоединюсь к нему, то получу и то и другое. Я сбежал из дома. - Улыбка вновь вернулась на лицо Кутхана. Он верил се словам. Элиан выдавила ответную улыбку.
- Моя мать никогда бы мне этого не позволила. Поэтому я сбежал ночью. - Ты сбежал один? Без оружия? Пешим? - Один, да. Все остальное я… я потерял. Далеко позади. Вы слышали о женщине, которую зовут Изгнанница?
Мужчины напряглись. Кутхан подался вперед. Взгляд асанианца стал почти ликующим.
Элиан сжала кулаки на своем поясе, там, где был пристегнут меч.
- Ее лагерь находится южнее, на расстоянии одного дня пути, может, чуть больше. С ней ее люди. Они поймали меня, убили моего сенеля и отобрали все, что у меня было.
Полные губы асанианца скривились. - А тебя отпустили. Она оскалилась в ответ.
- Нет. Они не отпустили бы никого, похожего на меня. Красная грива - ведьмина сила. Она знает это не хуже вас. Но этого недостаточно. - Никто не может убежать от демона во плоти. - Это возможно, если ее разум занят чем-то другим. Все-таки она не всеведуща.
- Южанин лжет.
- Это чистая правда. - Элиан посмотрела на Кутхана. - Отведи меня к королю, и пусть он сам рассудит. Асанианец вскочил на ноги.
- Изгнанница - женщина гилени. Красноволосая гилени, ведьма и колдунья. И лучшее оружие против моего господина - это ее сородич в нашем лагере. Молодой и невинный на вид, но готовый к убийству, так же как и она, убившая невесту бога.
- Она предательница и изгнанница, от нее отрекся весь ее род. - Элиан откинула назад спутавшиеся волосы. - Ваш король все знает. Отведите меня к нему.
Кутхан дрогнул. Испытывая чувство, похожее на стыд, она последовала за его мыслями. Он командовал здесь, но он был молод и лучше разбирался в местности, нежели в людях. Распознать явного шпиона, который скрывается, все вынюхивает и сует нос куда не следует, достаточно легко. Но этот гордый юноша, красивый как девушка, был найден почти в обмороке возле ручья. Действительно ли он тот, кем кажется, или все же это прислужник их врага?
- Король может все решить, - сказала Элиан. - Может, - медленно произнес Кутхан. - Но сначала надо заняться этими шрамами. Они выглядят отвратительно.
- Еще бы. Это подарок ведьминой подружки. - Элиан вытянула руки. - Ведите же меня. Чем раньше я увижу короля, тем лучше.
- Но только не с таким лицом, - упрямо повторил Кутхан. - Если я допущу это, король спустит с меня шкуру.
Она вздохнула и подчинилась. Кутхан собственноручно промыл раны и смазал целебной мазью, прищелкивая языком в знак сожаления об ущербе, нанесенном ее красоте. Его руки двигались легко и умело. Элиан с удивлением обнаружила, что улыбается ему кривой, застывшей улыбкой.
- Свяжи его, - рявкнул асанианец, который не отводил от них глаз. - Или это сделать мне? Да ты уже почти влюбился в него. Казалось, эти слова не обидели Кутхана. - В этом нет необходимости. Я все равно отвезу его туда, куда он и сам хочет попасть. - А если он вонзит тебе нож в спину? - Я все-таки рискну.
За внешним легкомыслием Кутхана скрывалась стальная воля. Асанианец поступил мудро и подчинился.
Элиан была удостоена доверия. Ей дали сенеля, ее не связывали и не пытались заткнуть кляпом рот, а Кутхан наблюдал за ней так ненавязчиво, что это было почти незаметно. Иногда он ехал рядом, иногда впереди, временами молча, но чаще пел. У него был очень приятный голос.
Во время очередной паузы она спросила: - Это что, обычное дело, когда капитан разведки заявляет о своем местонахождении на все королевство?
- Да, если королевство принадлежит нашему королю, - ответил Кутхан.
У Элиан перехватило дыхание. Она пыталась не думать. О том, что она уже почти пришла. Туда, где Мирейн. Сказать ему, почему она здесь. "Я скажу тебе то, что должна сказать. Я держу свое слово. Я хочу драться за тебя".
Или еще позорнее и ближе к правде: "Был один мужчина, меня почти принудили выйти за него замуж, и я сделала бы это со всей радостью, но так испугалась, что сбежала".
Сбежала так далеко, как могла, сбежала прямо в глубину своего детства. Сбежала, как когда-то, к Мирейну, чтобы ее обняли и убаюкали, может быть, слегка выбранили, а может быть, и не слегка, но всегда бы простили.
Правда. Она была обжигающей. "Я обещала. Мое первое обещание. Я выйду замуж за тебя или вообще не выйду ни за кого".
А этот никто так ужасающе легко чуть было не превратился в кого-то, чье лицо было вырезано из слоновой кости, а глаза излучали золотой свет.
Элиан пристально посмотрела на Кутхана. Это отвлекало, прогоняло навязчивые мысли. Он снова запел, и она заставила себя думать только о его песне.
* * *
Несмотря на все слухи, армию Солнцерожденного никак нельзя было назвать варварской ордой. Каждый народ, племя, отряд наемников имели здесь свое место.
Это касалось также и тех, кто следовал за армией: торговцев и ремесленников, женщин и мальчиков, певцов, танцоров и сказителей. Казалось, на этой вересковой пустоши вырос целый город со своим порядком и дисциплиной, и всем правила рука сильного короля.
На самом краю лагеря Элиан чуть было не развернулась и не направилась к югу. Удержал се от этого отнюдь не здравый смысл. Совсем даже не он. Здравый смысл удержал бы ее в Хан-Гилене и соединил с асанианским принцем.
В этот лагерь ее привела гордость, а удержал ее здесь характер. Оказалось, что король не сидит и не ждет ее в своей палатке. Все знали, где он находится, и все называли разные места. Кутхану, кажется, нравилось изображать из себя охотника. А почему бы и нет? Ведь он возглавлял разведку.
- У вас всегда так? - спросила Элиан, когда четвертый человек отправил их в очередное место, где было полным-полно людей, оружия, лошадей, но не было и следа присутствия короля. У Кутхана хватило наглости рассмеяться. - Не так-то легко быть под началом моего господина. - Он сказал это беспечно, но в его тоне чувствовалось уважение, близкое к поклонению. - Пошли же. Я знаю, где он может быть.
Этот город, как и любой другой, имел свой рынок, достаточно широкий и разнообразный даже по мнению Элиан. Неожиданно для себя она задержалась возле палатки, заваленной ярким шелком, и поспешила догнать Кутхана. Не подумав, она ответила на его улыбку, тут же вспыхнула и нахмурилась. Кутхан рассмеялся и увлек ее в лабиринт лотков, палаток и шатров. Сердце рынка находилось не в его центре, а возле палатки, источавшей отвратительный винный запах. Здесь раздавался гул мужских голосов и пронзительный женский смех. Кто-то пел. До Элиан долетел бой барабана и внезапные нежные звуки флейты. Ее окружали лица северян, словно она оказалась среди черных орлов. На одном человеке здесь можно было увидеть больше золота, чем на целой группе женщин в Хан-Гилене. А под золотом сверкало больше оголенной кожи, чем это было принято в каком-либо другом месте. На одной из женщин не было ничего, кроме украшений. Элиан увидела ее позолоченные соски, покраснела и отвернулась.
И тут взгляд ее случайно упал на мужчину в одном из самых пестрых нарядов. Ростом и красотой он выделялся даже среди этих высоких и красивых людей. Он был просто прекрасен, и Элиан не могла отвести от него глаз. Мужчина развалился на скамье, словно длинноногий кот-охотник, чья неуклюжесть превратилась в грацию. На нем был полный набор варварских бронзовых украшений, принятых у его народа, и он носил их с такой же легкостью, с какой носил собственную кожу. Без них его и представить себе было невозможно.
Он встретил ее взгляд без всякого выражения. Он не таращился ни на ее огненную шевелюру, ни на израненную щеку, а просто ответил взглядом на взгляд. Вероятно, он был молод: из-за бороды и побрякушек невозможно было точно определить его возраст. Его кожа отличалась гладкостью, лицо еще не изрезали морщины, но глаза были глазами старца. Или новорожденного.
Этот человек не был магом. Он не был рожден для магии, и его не учили ей. И тем не менее в нем чувствовалась сила, она исходила от него, она была его частью. Он управлял ею так же легко, как дышал, потому что для него это было естественно. Элиан еще не доводилось видеть подобных людей.
Она отвернулась. Вокруг нее раздавались взрывы смеха. Только его глаза следили за ней. Все остальные смотрели на кого-то, кого Элиан не могла видеть, на тень в тени, голос которой звучал удивительно ясно. Этот голос можно было сравнить с черным бархатом. Сладкий, как южный мед, он произносил слова, слишком незначительные для запоминания. Какой-то вопрос. Ответ на него прозвучал пронзительно и резко, с обилием странных звуков чужого наречия.
Ноги сами внесли Элиан в палатку. Чьи-то новые глаза заметили ее и удивленно расширились. Она не обратила на это внимания. Глубокий мягкий голос рассыпался смехом. Его обладатель наконец появился из тени высокого мужчины, прислонился к его сверкающему плечу, белоснежные зубы блеснули на лице, которое Элиан знала лучше, чем любое другое в мире.
Мирейн всегда называл его безобразным. Оно никогда не вызывало мыслей о красоте - слишком непропорциональное, чтобы быть прекрасным. Весь Янон отразился в этом изогнутом, заостренном носе, в этих резко и высоко очерченных скулах, в этих ровных бровях над глубоко посаженными глазами.
"Да ведь он совсем не изменился!" - подумала Элиан. Но нет, он изменился.
Его нельзя было назвать ни карликом, ни великаном из легенды. Он был немногим выше ее и достигал роста, считавшегося средним в Хан-Гилене. Его непокорные волосы все так же были заплетены в косичку жреца, тело оставалось по-прежнему гибким - тело воина или танцора, изящное даже во время отдыха.
Глаза тоже не выдавали никаких перемен. Это были глаза бога. Еще никто не мог с легкостью встретить их взгляд. Перемен не было и в его лице. Лица всех северян были воплощением надменности. Перемена заключалась даже не в том, что он отказался от простой, удобной одежды юга, сменив ее на пестрый, почти обнажающий тело наряд севера, так что ожерелье жреца казалось неуместным среди причудливого переплетения бронзы и золота. Нет, перемена крылась глубже. В свое время она распрощалась с мальчиком, своим братом. А этот человек был мужчиной и королем.
Он осушил чашу, все еще слегка прислоняясь к своему товарищу. На мгновение их глаза встретились, и между ними пробежала искра. Она была слишком слаба для проявления страсти, слишком незначительна для проявления любви. Так один человек встречается с другим; так брат встречается с братом.
Теперь Элиан знала, кто этот второй мужчина. Вадин аль-Вадин, лорд Асан-Гейтана, что в королевстве Янон, Он, находящийся рядом с самим Мирейном, был героем легенды, сложенной об Ан-Ш’Эндоре. Получив приказ старого короля Янона служить новому принцу с юга, он крайне неохотно повиновался. С той же неохотой он наблюдал, как принц становится королем, помимо собственной воли стал его вассалом и наперсником - и умер ради своего господина, приняв на себя удар копья, предназначенный Мирейну. Но Мирейн вернул его к жизни, и оказалось, что нежелание служить исчезло и ему на смену пришла любовь к королю-чужеземцу. Они поклялись друг другу в верности и стали братьями по крови; люди говорили, что их связывает нечто большее, но этого никто не мог доказать. Да никто и не нуждался в доказательстве. В глазах того, кто был наделен силой, они представляли собой две половинки единого сияющего создания.
Элиан не понимала, почему ее сердце сжалось. Это не была боязнь видимой и осязаемой силы, которая таилась в этом человеке. Элиан сама была прирожденным магом, и ее сила намного превосходила его возможности. К тому же если они назвались братьями, если где-то в сумбуре долгих военных походов стали любовниками, то какое ей до этого дело?
Однако ей до этого было дело. Вадин стоял там, где поклялась стоять она. Он получил то, за чем явилась сюда она.
Мирейн снова рассмеялся, отказываясь от еще одной чаши вина.
- Нет-нет, я уже достаточно выпил, и меня требует целый отряд лордов. Что они скажут, если меня будет шатать, словно пьяного солдата?
- Тебя? - выкрикнул кто-то. - Шатать? Да никогда!
- А, - лукаво сказал Мирейн. - Открою тебе секрет, Бредан: я вообще не могу пить вина. Я всегда подсовываю его брату.
В ответ послышался взрыв хохота, но его наконец отпустили. Казалось, он не замечает рук, протянутых к нему, касающихся его словно случайно или не дотягивающихся до него, - это были любящие руки.
Элиан точно уловила момент, когда Мирейн заметил ее. Он остановился как бы в нерешительности. Но на его лице ничего не отразилось, и он прошел мимо, не взглянув на нее, широко шагнув на залитую солнцем площадь.
Кто-то дотронулся до Элиан. Она обернулась, держа руку на рукоятке кинжала. Кутхан манил ее за собой. И когда она не двинулась с места, он положил руку ей на плечо легко, но настойчиво.
Позади винной палатки пролегал узкий переулок, в котором никого не было. Кроме Мирейна. В лучах своего отца Солнца он стал для нес незнакомцем. Это был сын бога, завоеватель, король Янона. Глаза его, холодные и спокойные, устремились на Элиан.
Он поднял руку. Золотое солнце ослепило Элиан. Кутхан ушел. Там, где он стоял, теперь была холодная пустота, витало сдержанное любопытство и искорка страха за нее, которая таяла как туман в солнечных лучах.
Элиан стояла молча, вызывающе выпятив подбородок. Пусть этот незнакомец прогонит ее. Пусть он даже убьет ее. Она слишком далеко зашла, и теперь ей все равно.
Мирейн наклонил голову набок. Губы его изогнулись, и Элиан узнала эту его прежнюю кривую улыбку. - Ну? - спросил он ее.
Слово на языке гилени было произнесено голосом, который она знала так хорошо, что слышать его было почти больно.
- Ну? - отозвалась она, разозлившись неизвестно на что и одновременно на все сразу. - Теперь я в твоем распоряжении. Ваше величество.
- Могу и распорядиться, - согласился Мирейн. Он скрестил на груди руки и оглядел ее с ног до головы. - Я тебя ждал.
У нее чуть не отвисла челюсть, и ей пришлось сжать зубы.
- Откуда, дьявол тебя побери… Он, казалось, даже не расслышал этого. - Ты не слишком-то торопилась. Я уже начал спрашивать себя, не забыла ли ты о своем обещании.
Ведь ты была очень молода, когда поклялась, что последуешь за мной в Янон.
- А я думала, что ты забыл об этом, - сказала Элиан. - Ведь у тебя и без того хватает забот… надо завоевывать мир…