- На досуге надо бы поведать тебе о тайном мире, - вздохнул Ю. - Ю-рэй - вовсе не нечисть. Я же объяснил: её путь не обязательно лежит в Макаи. Но что-то удерживает неприкаянную душу здесь. Возможно, девушку убили, а преступник избежал наказания. Или же её притягивает к земле что-то иное. То, о чём я говорил тебе, Кай, перед встречей с ней.
- Так она - не та тварь? - удивился я.
- Ты невнимателен! Тварь обитает в самой гостинице, и потому здесь мы в полной безопасности. Можешь кликнуть своего слугу, чтобы заводил животных. Призраки безвредны, если их не бояться.
Я послушался совета. А что прикажете? Судя по трескучим щелчкам над нашими головами, дождь перешёл в град. Я присмотрелся, и точно: белые шарики падали через прореху в крыше, погружаясь в бурую лужу у входа. Говорят, души величайших праведников становятся жемчужинами в Бесконечном Ожерелье Небесной Владычицы. А чьи-то, наверно, падают в грязь.
- Но мы-то что можем сделать для этой девушки? - я махнул рукой и прислонился к стене.
- Надо разбить цепи, которыми окована её душа.
- А поточнее? - я поморщился. - Поэзия прекрасна, но сейчас указания к действиям были бы уместнее.
- Не могу дать более точных указаний, - с сожалением покачал головой мой собеседник. - Не знаю, чем удерживает её эта тварь, какова связь между ними. Успел лишь рассудить, что собственной души у этого создания нет. Душу я бы почувствовал через любую преграду. Потому-то оно, неживое, и не покидает гостиницу. Следовательно, душа девушки нужна как внешняя приманка.
- На которую мы клюнули и которую продолжаем заглатывать, - пробормотал я. - Тогда новый вопрос. Если она приманка - почему исчезла, не заведя нас в дом? У нас ведь остались пути к отступлению?
- Не думаю, что это было намеренно, - юмеми снова покачал головой. - Ю-рэй тяжело возвращать себе прижизненный облик. Они редко выглядят, как до кончины, редко и недолго. Что и заставило меня усомниться в предчувствиях.
- А твоя нечисть может придавать ей силы? - спросил я.
- Не моя! Кто знает, её суть пока темна. Нечто неодушевлённое, и это всё!
Ю посторонился, пропуская Дзиро с волами. Костей под слоем грязи и пыли мой слуга не заметил, вот и прекрасно. Сколькими страшными байками он меня попотчевал в детстве! Но это не повод пугать его в старости.
- Ни клочка сена, - пожаловался он. - С утра-то голодные совсем плохо пойдут!
Я ничем не мог помочь, а потому приказал старику перетащить в сухую часть хлева наши вещи, пока они не промокли окончательно, и спустить полотнище с каркаса. Ох, и попотеем завтра, натягивая его! В противном случае к рассвету от нашего укрытия останутся одни лохмотья. Лучше потерять день, чем повозку.
Как угрожающе воет ветер! Не к добру. Хотя ничего хорошего нам с юмеми ожидать и не приходится.
Глава 6
Ненависть
(Ночь между Вторыми Днями Металла и Крови месяца Светлой Воды, 499-ый год Алой Нити)
- Ты бы не брал оружие, когда отправишься…
Вкрадчивое предложение юмеми, восседающего на одном из мешков, не сразу достигло моего сознания. Но когда это произошло… О, как я разозлился! Что за странная шутка?!
- Как, ты снова уклоняешься? Повторяется история с сики?! - я был вне себя. Если кое-кому так не терпится помогать призракам, пусть делает это сам! В крайнем случае, могу прикрыть спину. Но один не пойду!
О чём я и заявил хитрому южанину. Со всей определённостью.
- Я не говорил, что отпущу тебя одного, - нахмурился тот. Ах, какая заботливость, у меня рукава того и гляди намокнут от слёз умиления! Впрочем, они и без того не сухие… - Я дам тебе сопровождение, о котором ты мечтал всю дорогу сюда.
Ничего не понимаю! Какое сопровождение? Откуда?
- Дзиро исключается, - твёрдо сказал я. Ещё чего не хватало, старикана впутывать!
- Я говорю не о твоём слуге, - улыбнулся Ю, нагнувшись, чтобы покопаться в ворохе наших вещей. Хорошо, что мы захватили в дорогу светильник и достаточное количество масла. Наконец, изыскания ханьца завершились успехом, он что-то нащупал и вытащил тот самый сундучок. Небольшой, с редкими паутинками трещин на блестящей тёмно-лаковой поверхности. Я вспомнил сказки о герое (обычно младшем сыне обедневшего рода, юноше смелом, но не слишком умном), которому встречный онмёдзи вручал меч, превращающийся в иголку, или золотой персик, исцеляющий смертельные недуги, а то и свиток с заклинанием от злых духов, и несколько приободрился. Хоть выясню, что там!
Замок щёлкнул.
- Издеваешься?!
Внутри лежала кукла. Обычная кукла вроде тех, что дарят благородным дамам и передают в семье из поколения в поколение. Постойте, да ведь передо мной та самая игрушка, которую я видел в комнате Мэй-Мэй! Улыбающееся личико прелестной молодой девушки с тщательно уложенными волосами чернее ночи. Фигурку куклы скрывают голубовато-синие… синие…
У меня прервалось дыхание.
Ю улыбнулся и бережно усадил куклу на один из тюков. Я изумлённо потёр глаза, и в этот самый миг Мэй-Мэй вскочила и поклонилась нам обоим.
- Как… как… - Мне потребовалось время, чтобы отдышаться. - Ты превратил девушку в куклу?! Как же такое возможно?!
- Вовсе нет, - запротестовал ханец. - Разве я способен на столь изощрённое злодейство? Наоборот, я - сама доброта, и обычно держу своё слово…
Ты на всё способен!
- Но тогда как?..
- Никто не превращал её в куклу. Она и есть кукла. - Он протянул руку и заправил в причёску красавицы выбившийся оттуда иссиня-чёрный локон.
- Кукла? - переспросил я. Не может быть!
- Я - кукла. Всего лишь кукла. Служанка моего господина, - игриво проворковала девушка и звонко рассмеялась. Будто серебряный колокольчик зазвенел. - Неодушевлённый предмет, обладающий рассудком и волей.
- Ты снова столкнулся с наваждением, Кай, - мягко сказал юмеми. - С такой же видимостью, как прижизненный облик ю-рэй. Только Мэй-Мэй способна сохранять эту видимость гораздо дольше.
Я хотел спросить, почему тогда, в ночь со Дня Золы на День Земли, я застал её в виде игрушки - но вопрос испарился, не коснувшись губ. Иногда ведь надо и отдыхать… Залюбовался скромно опущенными ресницами и чарующей полуулыбкой, заставляющей усомниться в столь явно выказанной робости. Нет, ну какой же она предмет? Хотя… сердце неприятно кольнуло. Разве прежде я считал её человеком? Разве я влюблялся хоть в одну из женщин, испытывая другие чувства? Разве, составляя любовные послания девушкам, которых видел лишь издалека, под густым слоем белил, превращавших личики в точные подобия друг друга, я думал о них не как о прекрасных вещах? Не так ли поступали все мои предки? Изысканно восхваляя женскую прелесть, клянясь в вечной страсти, мы не задаёмся вопросом, кто находится по ту сторону нашей клятвы - женщина или кукла…
Отложив несвоевременные раздумья, я решил не спрашивать и о том, как ушлый торговец сделался обладателем подобного сокровища. Неприлично выяснять при девушке, кем бы она ни являлась. Разузнаю позже, а сейчас есть вопросы куда более жизненные.
- Ю, ты хочешь, чтобы мы отправились вдвоём? - Я дождался ответного кивка. - Но чем она мне поможет?
- Хотя бы своим присутствием, - попытался взбодрить меня юмеми. - Гостиница ничем ей не угрожает. То… существо, о котором я рассказывал, лишено собственной души, а потому не способно навредить малышке.
А мне, выходит, способно. Радует безмерно! Значит, всё, на что годится моя спутница - это сообщить хозяину, что я погиб и передаю ему пламенное проклятие.
- Но почему ты не можешь идти с нами? - взмолился я.
- Кай, прости, я бы очень хотел! Но нам нельзя оказываться вдвоём в одном Юме. - Грустная улыбка скользнула по губам моего собеседника, но сказанное им захватило всё моё внимание.
- Юме? Ты снова собираешься меня усыпить!?
- Нет. Ты забыл, что Юме - не только сновидения. Помнишь, я рассказывал тебе о мечтах и страстях, о светлых надеждах и неутолимой алчности? Юме прядет свои нити из различных волокон, так что узоров не перечесть. Но то, что находится за дверями дома, соткано из ненависти и зависти, самых могучих и тёмных желаний человеческого естества. Если это и сон, то кошмарный.
- Тварь порождена какими-то людьми? - меня передёрнуло.
- На то она и тварь, - вздохнул он. - Боги такое не создают.
- Но почему, - вспомнил я, - почему нам нельзя находиться вместе в одном Юме?
- Я не вправе это объяснять! - Ю сложил ладони в умоляющем жесте. - Пока - не вправе, и не знаю, буду ли. Поверь. Пожалуйста! Вдобавок, - он легонько коснулся моей груди возле самого сердца, - обещаю наблюдать за тобой и давать советы, если понадобится. Я не оставлю тебя без защиты.
Это уже лучше. Гораздо лучше. Справился же я в Кёо - сам, безо всякого содействия со стороны юмеми. О, кстати о Кёо…
- Постой-ка, - перебил я ханьца, вознамерившегося снова приступить к увещеваниям. - Там, в Южной Столице… Меня вдруг осенило! Говоришь, мы не можем находиться в одном Юме? А раз Юме бывает не только сном… признайся, тот лес, что скрывается за забором твоего дома в Кёо - он тоже как-то связан с Юме? Ты именно поэтому не желал меня сопровождать, когда я предлагал прогуляться?
- О, Кай… не ожидал… - Глаза юмеми расширились, и даже рот приоткрылся.
- Значит, угадал? Вот это да! А зачем тебе… как ты вообще сумел?..
- Вот прямо сейчас сяду и начну рассказывать, размечтался, - опомнившись, проворчал тот. - Если так интересно, запиши этот вопрос, чтобы не вылетел из головы. И в скором будущем я обязательно…
- Ты постоянно дразнишь меня и только и делаешь, что скрытничаешь! - я не выдержал и повысил голос. - Хочешь, чтобы тебе верили, расхлёбывая потусторонние неурядицы - так хоть объясняй по-человечески. Надоело довольствоваться твоими "напомни, когда буду в настроении"! И мне не нравится чувствовать себя простаком, не заслуживающим словечка, произнесённого своевременно, а не тогда, когда уже поздно и выбора нет. Кем ты себя возомнил, что решаешь за меня? Сколько можно?!
Ю молча смотрел на меня, и глухая тишина разлилась вокруг, словно река по весне. Так и утонуть недолго, задохнувшись. Но я же правду сказал! Если и преувеличил, то самую малость… И управлять собой не позволю! Я не кукла с подмостков, которую дёргают за ниточки, даже если ты - мастер-кукловод.
- Когда кажется, что вопросов много - оказывается, что ответ всего один, - прозвучал голос Мэй-Мэй. Я и забыл о её присутствии! Будто и впрямь вещь. Стыдно-то как… И я-то полагал, что в беседы хозяина она не вмешивается…
На мой растерянный взгляд девушка… нет, кукла весело рассмеялась:
- Это слова какого-то древнего мудреца, имя запамятовала.
- Ты намекаешь, что он недостижим, этот ответ? - я выжидающе посмотрел на неё. - Или на другое? Мол, стоит мне узнать главную тайну, и отдельные загадки исчезнут?
- Откуда мне знать, благородный господин? Я всего лишь вспомнила изречение, показавшееся мне уместным. Что с меня взять, глупой куклы?
Если кто-то здесь и глуп, то не ты, красавица… И не Ю. Ишь, в пол уставился, а поглядывает исподтишка то на меня, то на Мэй-Мэй. Разве от этой парочки добьёшься внятных объяснений?
- Хорошо, Ю, - я почти сдался. - Ладно, отложим разговор. Но растолкуй мне другое! Почему ты сам не можешь открыть дверь и положить конец этому кошмару?
- Я-то могу, причём не сходя с места, - неохотно отозвался юмеми. - Но в этом случае душа девушки будет уничтожена. Стёрта из Списков Мёртвых и не внесена в Списки Живущих. Это связано с тем самым, о чём я не готов тебе поведать. И не вредность или недоверие тому виной. Знай лишь, что душа её исчезнет, будто никогда и не существовала. По какой бы причине эта несчастная ни стала ю-рэй - уверен ли ты, что все её жизни заслуживают вечного забвения?
Хуже, чем забвения - небытия. Я покачал головой. Подобной участи врагу не пожелаешь. А служанка… Да, она заманила нас сюда, но по собственной ли воле?
Так или иначе, действовать придётся в одиночку. Почти. Едва ли следует уповать на помощь Мэй-Мэй.
- Ладно. Перекусим, и я отправлюсь.
- Ты настолько проголодался? - вздёрнул брови ханец.
- Нет, - отрезал я. - Не хочу переживать за судьбу рисовых колобков!
Дверь придорожной гостиницы с ядовитым шипением вернулась на место, отрезав меня от звуков падающего дождя.
Какой же громоздкий этот сундук! Я в сердцах швырнула его рядом с тюками, набитыми шёлком. С ними-то я носилась, что твой ветерок, дабы не сопрел дорогой товар! А сундук этот было бы лучше в ближайшую лужу вывернуть. Продажная девка таскает ворох тряпок даже туда, где приличной жене хватило бы одной-двух смен косодэ. Даром, что в девичестве - дочка зажиточного крестьянина из соседней деревни. Распутницу - её завсегда видно, какую бы невинность из себя ни корчила!
Вот и сейчас: хозяин договаривается с владельцем гостиницы (по закону-то мы люди простые, останавливаться здесь государева дозволения не имеем, однако в любой стене калиточка сыщется), а молодка уже всю шею извертела, на мужниного собеседника поглядывая. И то сказать: парень справный, высокий, в цвете лет. Только ни в какое сравнение с благодетелем моим, Савасаки-доно, не идёт. Пускай не первой молодости хозяин и волосом редковат - не наружностью берёт. Нрав у него добрый, и человек он порядочный. Не то, что этот: кивает, деньги пересчитывая, а сам нет-нет, да бросит взгляд на госпожу мою теперешнюю, пусть её на том свете нечисть привечает! А та и рада-радёшенька, глазками зырк-зырк, ресничками хлоп-хлоп! Тьфу! Кукла размалёванная!
- Мицко, отнеси вещи наверх и переоденься! - Ишь, приказывает она мне! - С тебя же капает.
Ещё бы, под таким ливнем целую гору поклажи перетаскать! А ленивица лучше бы помогла, чем на хозяина постоялого двора пялилась! Но куда там… Такая надрываться не будет.
Договорился, значит. Уж я и не сомневалась, что Савасаки-доно со всяким общий язык найдет. У него глаз на людей отменный, недаром - самый уважаемый человек в деревне, старостою избранный взамен своего отца. Вон и меня от голодной смерти спас, когда вернулась я из мужниного дома, опозоренная, и уже думала в петлю соваться. Родители мои скончались от поветрия, когда я волосы ещё не подвязывала, и прибиться было не к кому. Односельчане-то меня сплавили с глаз долой, но семья мужнина не приняла, и супруг был со мной неласков. А как делался ласков, так и вовсе криком кричать хотелось. Когда терпеть мочи не стало, сбежала я оттуда, два дзю по дорогам скиталась, домой возвращаясь - было бы куда! Даже за порог не пускают, не то чтобы в услужение принять! Кабы не сын прежнего старосты - пропадать бы в аду, а кому туда раньше срока охота?
В то время его прежняя жена была ещё жива и здорова. Ничего дурного сказать о ней не могу. И по хозяйству у неё ладилось, и в доме уютно было - только вот детей им боги не даровали. Четыре года я прослужила, пока не понесла она. Да родами не выжила, и младенчик с матерью не захотел расставаться.
Уж хозяин-то как печалился, а я иногда думала, что к лучшему оно. Я бы сама ему ребенка справного родила, и не одного. Полюбился он мне за эти годы, мой Савасаки-доно. Вот только моим не стал: как месяц Светлого Древа наступил, так съездил в ближайшую деревню, чтоб от неё и места пустого не осталось, и жену молодую привёз. Я как поглядела, так обмерла: это же в чьей семье такая дрянь-то бледная выродилась?! На что вы позарились, господин разлюбезный? Сразу видно - неженка, что лишь зеркалу мила. В хозяйстве ничего не смыслит, зато за гостями теперь глаз да глаз нужен, особенно за молодыми да пригожими. Притворяться горазда, а сама здоровая, что твой вол! Только вот Серенький наш куда трудолюбивее, даром, что хлыста ему иной раз - ой, как достаётся…
Я последовала за владельцем гостиницы, опирая сундук на голову. Савасаки-доно остался щупать мешки с шёлком, а хозяйка - за мной, словно кошка по пятам. Бдит, чтобы в вещах её не рылась. А то я не знаю, что побрякушки с платьями у неё там, да бронзовое зеркало. Уже год, как мужняя жена, а всё за своё, за девичье. Никак более подходящего жениха присматривает, чем господин мой?
Бугай этот здоровенный, что какой-то оказией государев мандат на содержание придорожного поста заполучил, провёл нас вверх по скрипучей лестнице и приглашающее дверь одной из комнат отодвинул. Эк перед госпожой-то хвостом крутит, кобель срамной! Я протиснулась мимо, барахло окаянное в угол сгрузить, а хозяйка и задержалась. Всё ясно. Не иначе, как среди ночи от законного мужа к полюбовнику сбежит!
А это дело такое, что надобно проследить!
И пришло мне в голову: а ежели я, невзначай, хозяина-то разбужу, когда эти голуби миловаться будут, да он их застукает? Не прогонит ли жёнушку восвояси? Уж второй-то раз я своего не упущу, в том Владычице Небесной клянусь! А девка пусть испытает позор, что на мою долю незаслуженно выпал.
Да, уж Мицко всё разузнает и откроет хозяину глаза на происходящее!
Наступил вечер, дождь прекратился. Господа отужинали и почивать собрались. Я только столик с едой унести хотела, как…
- Мицко, - изволила раскрыть ротик красавица наша, извлекая из сундука зеркало. Ничего, недолго тебе в него любоваться осталось! - Посмотри, как там Серенький, да спать в хлеву ложись. С волосами я как-нибудь управлюсь, а за волом присмотреть надо - мало ли, что. Времена небезопасные.
Кабы ты всегда о скотине пеклась, я бы поверила. Обычно и словечка не дождёшься, а тут прям защебетала!
- Бегу, хозяйка!
Как бы не так!
- Погоди, Мицко. Возьми, - господин приподнялся и протянул мне зачехлённый нож. - Но, если что, лучше меня крикни.
Я поклонилась, сунула нож за пазуху и умчалась в хлев. Там на глаза мне цепи попадались, которыми строптивых жеребцов удерживают. Накинула на Серого ярмо, тот недовольно фыркнул. Мол, не отдохнул, а тут снова запрягают.
- Ничего, потерпишь! - я продела через ярмо цепи, а те вокруг стенного крюка обернула. - Зато никто не уведёт. Да и хозяев поутру другие заботы волновать будут. А я уж тебя, скотинку, вызволю, не сомневайся.
Я легонько шлёпнула вола по носу и метнулась к дому - как бы не припоздниться! На веранде облегчённо выдохнула. Сквозь сёдзи из комнаты управляющего пробивался свет. Ждёшь, значит. Жди-жди, торопить не буду.
Забралась в чулан, соседствующий с хозяйской спальней, и притаилась у двери. Как ни легки шаги у паскуды этой, всё одно услышу.
В засаде я сидела недолго. Шорох фусумы, бесшумная поступь… ага, вот и наша совушка! Я обождала, пока хозяйка спустится по скрипучей лестнице, и последовала за ней. Осторожно выглянула с верхней площадки. Так и есть, внизу светло, мужчина в одной руке лампу-маслянку держит, другой распутницу к себе подзывает. Удалились они за фусумы рука об руку, как честные супруги, мне аж тошно сделалось.
Сердце колотилось, как бешеное. Сейчас… нет, надо погодить, иначе выкрутятся. А ежели Савасаки-доно самый разврат застанет - то уж не простит. Расстроится хозяин, ну да я его утешу!