Глава 12. О Заряночке и о том, как приплыла она к Острову Где Царило Ничто.
Заряночка пробудилась задолго до рассвета, в серых предутренних сумерках, и обнаружила, что ладья снова пристала к берегу. С трудом удавалось ей разглядеть, на что похожа помянутая земля; потому скиталица осталась сидеть в лодке, терпеливо поджидая наступления дня; однако же когда настал день, мало что нового различил взор девушки. Остров был совершенно плоским, и едва поднимался над водою, - не больше, чем рябь от попутной струи в погожий день; не виднелось на нем ни деревьев, ни кустов, ни травы; и, насколько хватало глаз, ни один фут его поверхности ничем не отличался от другого. Тем не менее сочла посланница, что следует ей сойти на берег и бросить вызов приключению, иначе поручение ее останется неисполненным.
И вот Заряночка вышла из лодки, и обнаружила, что весь берег усыпан среднего размера галькой, и ровным счетом ничего там не росло, ни самой малой травинки; и наклонилась девушка к самой земле и обыскала гальку, и не нашла там ни червя, ни жука, ни даже склизких и юрких созданий, что живут обычно в такого рода почве.
Заряночка прошла чуть дальше, а затем еще чуть дальше, но ландшафт нимало не менялся; вперед и вперед шагала она, так ничего и не встретив; судя по солнцу, шла она на юг; день же стоял безветреный.
Немалый путь проделала девушка, но так и не вышла к южному берегу острова, и не встретила ни холма, ни даже муравейника, с вершины которого могла бы оглядеться по сторонам; и показалось Заряночке, что так может она идти до бесконечности, и, в конце-концов, уйти в Никуда. Потому порешила она возвратиться к ладье и покинуть этот отвратительный остров, раз уж никакого иного приключения здесь ее не ждет. А к тому времени настал полдень; и повернула Заряночка, и сделала несколько шагов в обратном направлении.
Но тут солнце, что до того ярко сияло в небесах, вдруг погасло, словно догоревшая свеча, и над головою у девушки все сделалось тускло-серым, а под ногами все стало буро-коричневым. Но Заряночка решила, что, идя все прямо да прямо, сумеет вернуться к челну, и решительно двинулась в путь. Час за часом шла она, не останавливаясь, но так и не различил ее взгляд ни проблеска северного берега, и ландшафт вокруг нее нимало не изменился.
А так случилось, что незадолго за тем, как Заряночка повернула назад, она подкрепилась ломтем хлеба и кусочком сыра, и теперь, как наклонилась она к самой земле, пристально вглядываясь в поисках хоть какого-нибудь указания дороги, как, скажем, следы ее, уводящие к югу, заметила девушка у себя под ногами нечто белое в сгущающихся сумерках (ибо день клонился к концу), и подняла она находку, и обнаружила, что это крошка хлеба, и поняла, что не иначе как обронила крошку за обедом семью часами раньше, ибо до того коврига лежала нетронутой в ее суме. Тогда мучительный страх и горе овладели Заряночкой, ибо поняла она, что в этой унылой земле, каждый клочок которой ничем не отличается от прочих, она, должно быть, описала круг, и снова возвратилась на то же самое место, где впервые повернула назад, к северному берегу.
Однако упрямо не желала она вовсе отречься от надежды, и облеклась в броню отваги. Воистину понимала Заряночка, что идти в сумерках - пустая затея; потому прилегла она на пустоши, и решилась уснуть, ежели сможет, и дождаться нового дня, а затем сново поискать дороги, ибо подумалось ей, что, может статься, следующий день окажется погожим и солнечным. И поскольку несказанно устала она, бродя по пустыне целый день, она тотчас же заснула и проспала всю короткую ночь напролет.
Когда же пробудилась Заряночка и увидела, что принес новый день, совсем упало у нее сердце, ибо теперь стеною окружал ее густой и темный туман (хотя вроде бы стоял белый день), так что, даже если бы и встретилось ей на пути что-нибудь приметное, девушка все равно не сумела бы ничего разглядеть на расстоянии нескольких шагов. Так стояла она, понурив голову и пытаясь думать, но навязчивая мысль о близкой смерти рассеяла все прочие мысли, что поблекли и угасли на ее зловещем фоне.
Долго стояла так Заряночка; но затем вдруг словно озарило ее. Девушка запустила руку в вышитый кошель, что свисал с набедренного пояса Виридис, и извлекла оттуда кремень, сталь и трут, что прежде служили ей в лодке для разведения огня. Затем поднесла она руку к голове, и извлекла на свет прядь волос, подаренную Абундией, что свернутой хранилась в короне великолепного убранства ее собственных пышных локонов. Заряночка вытащила из помянутой пряди два волоска, и взяла их в зубы, пока вкладывала прядь на место; а затем, бледная и дрожащая, принялась разжигать огонь. Едва же затлел трут, воскликнула девушка:"О лесная матушка, лесная матушка! Как же встретимся мы вновь, как обещала ты мне, ежели погибну я на этой бесплодной пустоши? О лесная матушка, если бы только могла ты прийти ко мне на помощь!"
Тут Заряночка запалила волоски один за другим, и затаила дух, выжидая, но долгое время ничего не происходило, и сердце у нее упало, и застыла она на месте, как камень.
Но через некоторое время, ло! - среди тумана, или, скорее, на его фоне возникла словно бы тень, смутная и бесцветная, что повторяла образ лесной матушки, с подобранным платьем и луком в руке. Заряночка громко закричала от радости и поспешила к призраку, но ближе к нему не оказалась; девушка шла и шла, и по-прежнему видение ускользало от нее, а она все спешила и спешила следом. Так продолжалось долго; скиталице приходилось все ускорять и ускорять шаг, чтобы не потерять видение из виду; и, наконец, Заряночка подобрала юбки и помчалась со всех ног за ускользающей тенью, которую любила нежно даже в пасти смерти; и понадобилось Заряночке все ее проворство, чтобы не отстать; но девушка охотно умерла бы от непосильной муки, лишь бы не расставаться с дорогой тенью.
Но вдруг, пока бежала она, туман перед нею растаял: на безоблачном небе сияло жаркое солнце; и ни тени, ни образа Абундии не различал на берегу ее взгляд, - ничего, кроме синего озера и отвратительной полоски жуткой пустыни. Посыльная Ладья стояла в полудюжине ярдов у ног девушки, а позади Заряночки стеною возвышался туман, из которого она вырвалась.
Воистину слишком запыхалась Заряночка, чтобы громким криком возвестить свою радость, от которой едва не разорвалось ее сердце, и прекрасным показались ей рябь на воде и синее небо; и поняла она, что лесная матушка послала ей помощь. Девушка разрыдалась там же, где стояла, от любви к своей мудрой матушке и от желания ее увидеть: она протянула руки в сторону севера, и призвала благословение на Абундию слабым от усталости голосом. Затем Заряночка прилегла на пустынном берегу, и забылась сном, невзирая на палящее солнце; когда же пробудилась она три часа спустя, все осталось по-прежнему, только теперь по небу скользили легкие облака; а стена тумана так и не рассеялась у нее за спиною. Потому подумала девушка, что у нее еще есть время; синие волны манили ее истомленное бегом тело; потому Заряночка разделась и окунулась в воду, и усталость оставила ее, и порадовалась она. Затем девушка вышла на берег, и постояла в лучах солнца, дабы обсохнуть, и, освежившись и обретя новые силы, оделась, и поднялась на борт, и совершила должный обряд, и заскользила по водной глади, и вскорости потеряла из виду безобразное пятно на прекрасном лике Великого Озера.
ЗДЕСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВТОРАЯ ЧАСТЬ КНИГИ "ВОДЫ ДИВНЫХ ОСТРОВОВ", ПОСВЯЩЕННАЯ ДИВНЫМ ОСТРОВАМ, И ЗДЕСЬ ЖЕ НАЧИНАЕТСЯ ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ ПОМЯНУТОЙ ИСТОРИИ, ПОВЕСТВУЮЩАЯ О ЗАМКЕ ОБЕТА.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: О ЗАМКЕ ОБЕТА.
Глава 1. Заряночка является в Замок Обета.
Ничем не был заполнен этот день для Одинокой Птички, ежели не считать раздумий, и большую часть ночи девушке не удалось сомкнуть глаз. Когда же проснулась она на рассвете, впереди так и не показалось берега, и в сердце скиталицы закралось опасение, что так, может статься, пройдет немало дней, и вполне вероятно, что вовсе не встретит она земли на своем пути, и умрет от голода; ибо снедь, что вручила гостье заботливая Виридис, почти подошла к концу. Потому девушка провела день в тревоге, и к тому времени, как настала ночь, поела она самую малость; малость же эта составила последнюю крошку и последний ломтик мяса ее запасов. Потому неудивительно, что испугалась Заряночка, пробудившись рано поутру и не увидев впереди ничего, кроме безбрежных вод.
Однако же ближе к полудню показалось Заряночке, будто различает она у горизонта небольшое облако, что застыло неподвижно, в отличие от прочих облаков; некоторое время странница не сводила с облака глаз, не наблюдая в нем ни малейшей перемены; потом глаза ее устали, и девушка попыталась заснуть, отвернувшись к кормовой части лодки; так между сном и бодрствованием скиталица провела три часа. Потом поднялась она на ноги и поглядела вперед, и ло, белое облако обрело очертания: то возвышался вдали белый замок, выстроенный словно бы прямо на лоне вод, - день же выдался погожий, и видно было за версту. Ладья стремительно неслась туда, потому очень скоро Заряночка различила по обе стороны помянутого замка зеленый брег, и наконец, за три часа до заката, скиталица приблизилась настолько, чтобы разглядеть увиденное во всех подробностях.
Не велик и не мал, замок казался новехоньким и отстроен был на диво, частью из камня и известки, частью из дерева. Подплыв еще ближе, разглядела Заряночка на крепостных стенах людей: надо полагать, девушку заметили, ибо у бойниц затрубили рога, и обитатели замка толпою устремились куда-то. Скиталица оказалась уже настолько близко, что различила береговые ворота, и как выходит оттуда народ к причалу; и еще увидела она, что впереди всех стоит высокий седовласый муж, и машет ей рукою, и говорит что-то, да только ветер относит слова далеко прочь; однако же показалось девушке, будто люди эти стараются дать ей понять, что не желают иметь с ней никакого дела, и сердце скиталицы упало, настолько ослабела и изголодалась она.
Как бы то ни было, ладья стремительно летела вперед, и через минуту-другую остановилась у лестницы, ведущей к причалу, где собралось десятка два людей, кто во всеоружии, кто нет, и по большей части были они седы и преклонных лет.
Заряночка встала в лодке, и помянутый статный седовласый старик, облаченный в рыцарские одежды, однако же безоружный, стоя на лестнице, обратился к чужестранке и молвил:"Леди, в сей дом женщинам вход закрыт с тех самых пор, как возведена была крыша, а произошло это, правду сказать, не более года назад. Потому мы заклинаем тебя повернуть ладью и поискать другого прибежища у воды, либо к востоку, либо к западу".
Мало что смыслила Заряночка в светской учтивости, иначе бы, верно, ответила ему колкостью; но она только горестно поглядела на старца и молвила:"Достойный воин, я проделала немалый путь, и не могу повернуть вспять, ибо доверено мне поручение великой важности; теперь же не осталось у меня снеди, и голодна я; и ежели ты не поможешь мне, надо полагать, умру я. А когда бы ты только знал о моей миссии, понял бы ты, сколь многое от нее зависит". Девушка уже готова была разрыдаться, однако сдержала слезы, хотя губы ее и дрогнули. Она протянула руки к седобородому старцу, и тот поглядел на нее, и нашел, что прекрасна она на диво; а бесхитростные слова Заряночки, и нежный голос, и красота лица ее, и чистый взгляд убедили старца, что незнакомка коварству чужда. Однако же отозвался он:"Леди, не в поручении твоем дело; только женская природа твоя заставляет нас закрыть перед тобою двери. Ибо все мы связаны клятвой не допускать в замок женщин, пока повелители наши не снимут запрета и не прикажут нам отворить женщинам врата". Одинокая Птичка слабо улыбнулась и молвила:"Нельзя ли мне повидать твоих повелителей, раз уж ты тут не хозяин?" Отвечал старик:"Их нет; возвратятся они только завтрашним утром; и не ведаю я, в котором часу. И однако же, - добавил он, - хотелось бы мне помочь тебе хоть в чем-то". "О, прошу тебя и заклинаю! - воззвала бедняжка, - иначе поручение мое так и окончится ничем".
Тут по ступеням спустился еще один человек, и встал рядом с престарелым рыцарем, и потянул его за рукав, и заговорил с ним вполголоса. Судя по одежде, вновь пришедший был служителем церкви, и моложе прочих, может статься, тридцати пяти зим, и весьма пригож собою. Пока же беседовали они, Заряночка снова опустилась на скамью, ибо силы бедняжки иссякли.
Наконец заговорил старик и молвил:"Дева, раз уж в такой ты нужде, полагаем мы, что возможно позволить тебе войти в замок и вкусить пищи из наших рук, и в то же время сохраним мы верность клятве, ежели уйдешь ты отсюда через наземные врата до заката. Годится ли тебе это?" "Прекрасный сэр, - отвечала Заряночка, - это спасет жизнь мою и мое поручение; более ничего не могу сказать я от слабости, иначе бы поблагодарила тебя".
Она поднялась на ноги, престарелый воин протянул ей руку, девушка ухватилась за нее и поднялась по лестнице, однако же бедняжка едва стояла на ногах от усталости. Но священник (а был он капелланом замка) поддерживал ее с другой стороны. Когда же оказалась она на мощеной камнем площадке у самых речных врат, она повернулась к старику и сказала:"Об одном спрошу я тебя: находимся ли мы на одном из из Дивных Островов?" Старец покачал головой. "О Дивных Островах мы ведать не ведаем, - отвечал он, - а замок сей выстроен на большой земле". При этих словах лицо девушки вспыхнуло от радости, и молвила она:"Об одном смиренно попрошу я тебя, а именно: оставить мою ладью здесь и не притрагиваться к ней, до тех пор, пока не возвратятся твои повелители и не прикажут, чтобы никто не подходил к судну".
Старец уже готов был ответить, но священник опередил его, говоря:"Так и поступит он, леди, а он - не кто иной как кастелян замка; более того, он даст клятву повиноваться тебе в этом деле". Тут извлек он крест, на коем распят был Господь, и кастелян поклялся на кресте весьма охотно".
После того священник поторопил Заряночку дальше; так, вдвоем, привели они странницу в огромную залу, и усадили в кресло, и обложили подушками. Оказавшись же в безопасности, девушка разразилась слезами, а кастелян и священник стояли подле, утешая гостью; и казалось им, что, невзирая на горе незнакомки, с нею вместе в замок пришло солнце.
Затем принесли чужестранке снеди: бульон и оленину, и доброе вино, и сласти, и землянику; и не настолько умирала она от голода, чтобы не вкусить еды и питья с превеликой охотой. Когда же насытилась Заряночка, и слегка отдохнула, кастелян встал и молвил:"Леди, из западных окон не видать более солнца, и должен я сохранить верность клятве; но прежде чем уйдешь ты, хотелось бы мне услышать, что прощаешь ты мне недобрый прием и то, что выставляю тебя за двери". С этими словами старик опустился на одно колено и поцеловал гостье руку. К Заряночке же вернулась присущая ей веселость, и рассмеявшись, молвила она:"Прощение, о великодушный рыцарь, я тебе охотно дарую; однако похоже на то, что превозносишь ты меня не по заслугам высоко, ибо другие женщины не переступали порога твоего замка. Я - всего лишь простая девушка, хотя поручение мое и не из малых".
Воистину дивилась Заряночка, что суровый и непреклонный старец так изменился в отношении к ней за столь краткий срок; ибо до поры не ведала девушка, что при одном только виде ее в сердцах тех, что обращают на нее взгляды, вспыхивает горячий любовный жар.
И вот встала Заряночка, кастелян же опустился на колени у ее ног, и поцеловал девушке руку снова, и снова, и еще раз. Затем молвил он:"Воистину учтива ты и любезна. Но вот что: сей святой отец выведет тебя за ворота, ибо он может указать тебе пристанище, где проведешь ты ночь в достаточной безопасности; а завтра, глядишь, случится что-нибудь новое".
Тут священник поклонился девушке, и повел ее из залы, а взор кастеляна следовал за ними, пока не скрылись эти двое за занавесом. Священник оставил гостью ненадолго на крыльце, и зашел в кладовую, и вернулся с корзиной еды и питья, и двинулись они вместе к главным воротам, а прямо перед ними на небе догорали последние блики заката.
Глава 2. О Заряночке и о том, как отдыхала она всю ночь напролет в хижине за пределами Замка Обета.
По гладкой, накатанной дороге шли они, по обе стороны расстилались зеленые луга, а тут и там виднелись небольшие рощицы. Когда путники удалились от ворот на достаточное расстояние, священник взял девушку за руку и таким манером повел за собою, и Заряночка позволила ему это, и никаких дурных мыслей не закралось ей в голову; у капеллана же некоторое время слова не шли с языка, такое смятение охватило несчастного от прикосновения к ее ничем не прикрытой плоти. Заряночка же заговорила и молвила:"Как добр ты, отец мой, что согласился отвести меня".
Потупив взор и, ежели уж начистоту, не отрывая глаз от ее ножек, священник ответил срывающимся голосом:"Я веду тебя недалеко; вон там, у рощицы за поворотом дороги, стоит полуразрушенная хижина, где сможешь ты переждать ночь; лучше уж такое пристанище, нежели никакого, хоть и мало подобает оно такой, как ты". Рассмеялась Одинокая Птичка и молвила:"Знавала я и похуже, нежели рощица без хижины". И при этом подумала она о темнице на острове Непрошенного Изобилия.
Голос девушки показался священнику столь приветливым и веселым, что он отчасти стряхнул с себя угрюмую задумчивость, порожденную страстью, и поднял глаза, и молвил:"Вот что скажу я тебе, леди: думается мне, к господам моим привело тебя дело поважнее, чем просить у них прибежища, вопреки обычаю замка. Предчувствую я, какого рода твое поручение; и о том скажу больше чуть погодя; а теперь присоветую тебе, как лучше поступить, чтобы переговорить с владельцами замка как можно скорее. Лорды уехали прочь вместе со свитой, дабы добыть оленины, или, скажем, говядины да баранины нам на пропитание; и, может статься, случилось им по дороге и сразиться с кем-нибудь, ибо скверные у нас соседи. Но ежели вернутся они с победой, то проедут этой дорогой, и всенепременно минуют твою рощицу; и ежели приведется тебе задремать, то шум тебя обязательно разбудит. Тогда только всего и нужно тебе сделать, что выйти на свет и встать у всадников на пути, дабы тебя заметили; а едва заметят они тебя, то как проедут мимо, не заговорив?"
"От всего сердца благодарю тебя за совет, - отвечала Заряночка, однако же хотела бы я расспросить тебя о двух вещах: первая - как прозывается замок, что остался у нас за спиною? и второе - почему в обычае у вас запираться от женщин?" Отвечал капеллан:"В здешних краях замок сей окрестили Белым Приозерным Равелином; но промеж себя мы называем его Замок Обета; а такое имя дано ему потому, что господа мои разыскивают своих утраченных возлюбленных; и поклялись они великой клятвой, что ни одна женщина не войдет в замок до тех пор, пока возлюбленные их не переступят порога замка".